После сказки...

…Хотелось, чтобы песня все звучала, чтобы не затихал голос Патрика, не смолкали струны. Было страшно, что с последним аккордом с губ Марселлы слетит последний вздох. Плакали Жак и Марта, слезы текли по лицу Альбины, слезы застилали глаза Пенапью. А Патрик пел, глядя перед собой сухими лихорадочно блестевшими глазами. Роза на груди у Марселлы стала темно-бордовой, удивительный аромат ощущался все слабее и слабее. А дыхание девушки делалось тише, незаметнее. «…И верить хочется, так верить хочется, Что эта нить не оборвется И жизнь не кончится. Не кончится…» Смолк голос Патрика, ладонь легла на струны… Наступила тишина. Все замерли, боясь вздохнуть, пошевелиться, посмотреть друг на друга. Время остановилось. Пальцы Марселлы, дрогнув, выпустили стебель розы, и рука расслабленно скользнула вниз, задев пышную юбку принцессы. Альбина вздрогнула, испуганно посмотрела на безжизненные пальцы. - Ну, вот и все… - тихо произнесла Марта. Ее рука все еще поддерживала голову Марселлы. Громко, как-то совсем по-детски всхлипнул Пенапью. Жак протянул руку и бережно провел по лицу Марселлы, закрывая глаза. - Спи, девочка. - Как же так… как же так… это сон какой-то, просто нелепый жуткий кошмарный сон… - болезненно морщась, бормотал Пенапью. – Это выдумал кто-то очень злой и жестокий…это не может быть правдой. Ведь не может? – он растерянно обводил взглядом окружающих. В глубине зала раздался протяжный не то вздох, не то стон. Король Теодор сидел на ступеньках, взлохмаченный, обмякший, понурый и непослушными пальцами пытался расстегнуть ворот парадного кителя. - Душно как…– он наконец распахнул ворот и закашлялся, глотнув воздух. Тяжело, грузно поднялся, подошел, посмотрел на Марселлу. – Жаль ее, конечно, да что теперь говорить. Не вернешь. Ничего не вернешь, - повторил Теодор. Он подошел к сидящему на ступенях Патрику, положил руку ему на плечо. – Ты, парень, это… ты прости меня… нас то есть…хотя какое там «прости»! – махнул рукой король. – Ты теперь все знаешь. Решай сам, казнить или миловать. А я… я сам себе простить не могу, что тогда… да что теперь об этом говорить! Вон как все в одночасье перевернулось! – Теодор обвел взглядом зал. Патрик горько, вопросительно смотрел на короля. - Ну что так смотришь? Сам же все понимаешь. А я вроде как рад даже. А на королеву ты зла не держи, парень, она тебя и правда любит. Да и не знала она ничего о том, как там все на самом деле было…ну, с Анри покойным и с Эммой, родителями твоими то бишь. Правда, не знала! Так все шестнадцать лет и думала, что несчастный случай тогда там был, на охоте. – Теодор вздохнул. – И Канцлер, подлец, не спросишь с него теперь, вовремя убрался, что б ему в аду гореть. Альбина слушала, тревожно глядя то на отца, то на Патрика. Король покивал головой в такт своим мыслям, задержал руку на плече Патрика, еще раз протяжно вздохнул и медленно побрел к дверям. Тяжело нагнувшись, поднял корону, которая так и лежала на полу посреди зала, с тех пор как выпала из рук Канцлера. - Бери, твоя теперь, - обернулся он к Патрику. – По крови твоя да и по праву тоже. А я все как полагается, отречение там…и что в таких случаях еще надо… - и вдруг посмотрел остро испытующе. – Сумеешь удержать-то? Все невольно обернулись к Патрику, до сих пор не проронившему ни слова. - Сумею, - неожиданно твердо прозвучал ответ. Патрик поднялся. За несколько часов он словно повзрослел на несколько лет - так неуловимо изменились черты лица и выражение глаз. Патрик подошел к Марселле, опустился на колени, провел рукой по золотистым локонам. Лицо девушки было спокойно, черты разгладились. Казалось, она просто уснула и вот сейчас вздохнет и откроет глаза. - Прости, - горько прошептал Патрик. И столько боли, столько скорби было в этом коротеньком слове! – Прости, - еще тише повторил он. – Прости, Марселлочка… Он поднялся с колен, обвел взглядом лица стоящих вокруг, горько усмехнулся: - Как странно… и как страшно! - Надо делать что-то, - сказал Жак. – Cветать скоро начнет. - И нет никого, - негромко сказала Марта. – Ваше Высочество, мы помочь можем, вы скажите. - Ну прислуга-то не вся разбежалась, - сказала Альбина. – Хотя из-за того, что в городе творится, половины дворцового штата мы этой ночью точно не досчитаемся. Она распахнула двери и несколько раз громко хлопнула в ладоши. - Эй! Есть кто живой? В дверях появились два лакея. Альбина кивнула в сторону Патрика: - Следуйте указаниям Его Высочества! Не выразив ни капли удивления, слуги почтительно замерли, выжидательно глядя на Патрика. «Такие новости как пожар», вспомнились Альбине слова тетки Оттилии. Она усмехнулась. Ежась, словно от холода, зябко обхватила плечи руками. Её и правда познабливало. Сил не было совсем, даже колени как-то противно подрагивали. Со смертью этой девушки словно умерла и прежняя Альбина. А чего ей стоила фраза «следовать указаниям Его Высочества!» Она словно подводила некую черту, делившую жизнь на «до» и «после». Тем временем зал наполнился людьми и оживлением. Кто-то что-то делал, слышались голоса, мелькали озабоченные лица. Альбина, прислонившись к стене, искала глазами Патрика. Вот он отдает какие-то распоряжения слугам, о чем-то говорит с Жаком и Мартой… Светлые волосы растрепались, на бледном лице сухо лихорадочно блестят глаза, брови страдальчески надломлены. Мимо на чьих-то руках проплыла Марселла. Альбина машинально посторонилась, отошла от дверей, все еще глядя на Патрика. Незнакомое доселе острое чувство жалости колко шевельнулось в душе. «Каково-то ему сейчас! И как держится! Только вот сколько сможет еще -вот так?» Внезапно стало очень страшно. Альбина уже сделала шаг в сторону Патрика, как вдруг услышала его голос: - На сегодня я думаю все. Остальное – завтра. Уже глубокая ночь, всем надо отдохнуть. Жак, Марта, вам покажут вашу комнату. Ваше Высочество, Вас тоже проводят. Пенапью подошел к Патрику, сказал негромко: - Как Вы, Патрик? Может быть, остаться с Вами? - Не надо, - мягко улыбнулся тот. - Спасибо, Ваше Высочество, но не надо. Мне нужно побыть одному. Очень нужно…- уголки губ дрогнули, судорожно кривясь, и, ни на кого больше не глядя, Патрик поспешно вышел из зала. - Пусть, - сказал Жак. – Ему это правда очень нужно. Как еще держался-то столько времени?