После сказки...

Альбина торопливо шла по дворцовым покоям. Эхо гулко вторило стуку ее каблучков, хотя она и старалась ступать как можно тише. Решив сократить путь и пройти через библиотеку, девушка заметила приоткрытую дверь в кабинет Канцлера. Интересно! В такой час кто-то хозяйничает в святая святых ушедшего в мир иной графа! Альбина сняла туфли и подошла поближе. В предрассветном сумраке в кабинете горела лишь одна-единственная свеча на письменном столе, рядом стояло большое серебряное блюдо, заполненное грудой пепла. Тут же, на столе, лежали какие-то бумаги, некоторые ящики были выдвинуты. «Все ясно, тетушка следы заметает. Банально до тошноты!» - презрительно усмехнулась Альбина. Она огляделась. Про нелицеприятные и темные дела Канцлера уже было известно предостаточно, но что, если Оттилия уничтожает что-то на самом деле важное? Позвать бы кого-нибудь. Но – кого? Не прислугу же! Первой мелькнула мысль: Патрик! Нет… пусть отдохнет наконец. Разгребать, конечно, так и так новому Величеству еще столько придется, но пусть хотя бы не сейчас, хотя бы завтра. Жак? Вспомнить бы еще, какую из гостевых комнат отвели им с Мартой! Можно и один на один с теткой побеседовать. Оттилия, конечно, язва еще та, но и ей, Альбине, тоже палец в рот не клади! Да только ведь ничего не докажешь потом! Альбина с досадой закусила губу. -Если ты кого-то и позовешь, чтобы поймать меня за руку и уличить в чем-то, то вряд ли это уже поможет, - Альбина подпрыгнула на месте, услышав совсем рядом насмешливый спокойный голос со знакомым акцентом. Когда Оттилия успела подойти так быстро и бесшумно?! «Вот бестия!» - мысленно чертыхнулась Альбина. - Хотя этой ночью никто и не спал, но по большому счету никому ни до кого не было дела. Поэтому, племянница, если ты и увидела что-то, то слишком поздно. Все, что нужно, уже сделано. Здесь не осталось секретов, можешь пройти и удовлетворить свое любопытство. -Да нет уж, - Альбина брезгливо передернула плечами. – Нет ни малейшего желания заходить именно сюда. - Как вы все его не любили, - с ядовитой усмешкой произнесла Оттилия. – Но скоро вы убедитесь, что именно такие люди просто необходимы государству. Очень скоро, поверьте! - Да не волнуйтесь вы так за государство, тетушка! Справимся не хуже других, лучше даже. По крайней мере, больше никто не будет сочинять законы, от которых впору только в петлю! И так под дворцом народу битком набито. И остров этот ваш обожаемый имени Берцовой Кости потонет уже скоро от перенаселения. - Надо же, как вдруг заговорила, девочка! Давно ли? - Да нет, к сожалению, не очень, - усмехнулась Альбина. – А вас, тетя, видимо ничем не пронять. - А ты,, как я посмотрю, времени зря не теряешь, племянница. Все-таки метишь в королевы? И как, успешно? Или зря старалась, так ни с чем уйти и пришлось? Кровь бросилась Альбине в лицо, застучала в висках. Показалось, что тетка только что прилюдно отхлестала ее по щекам. Оттилия удовлетворенно наблюдала за переменой на лице принцессы. С девчонки в один миг слетела вся самоуверенность! Ничего, впредь не будет забываться, с кем и как разговаривает. - А чему ты удивляешься, Альбиночка? – тонкие брови Оттилии картинно приподнялись. – Во дворце даже стены имеют глаза и уши. Ты, конечно, никогда скромностью и благовоспитанностью не отличалась, всегда была слишком взбалмошной и своенравной, но перейти все возможные рамки приличия – это, знаете ли!... Или для достижения страстно желаемой цели любые средства сгодятся, не так ли? - Вы бы лучше о себе подумали, тетечка! – Альбина, наконец, пришла в себя. - А то все в грязи по уши оказались, Канцлер так вообще на тот свет отправился, одна вы вроде как в сторонке остались. А ведь грязи этой на вас не меньше! Да и не вы ли шестнадцать лет назад сами о короне мечтали? Да только просчитались, оттого и злитесь. Ничего у вас не получилось и не получится, тем более, что муж ваш, такой вездесущий и всесильный, – тю-тю! А вот вам как бы самой на том острове не оказаться, куда он столько народу спровадил. Ну, это уж как новый король распорядится. Только думаю, что хоть и тетка вы ему, а за смерть родителей, за отнятые права и титул ответить наверняка придется. - Прикуси язык, Альбина! – сквозь зубы проговорила Оттилия. Казалось, впервые в жизни она теряла самообладание. По-крайней мере, Альбина никогда не видела на лице у тетки такого неприкрытого гнева. – Замолчи! Иначе тебе придется очень пожалеть о своей болтливости! - И что же меня, интересно, остановит? Еще какая-то тайна за семью печатями? По лицу Оттилии пробежала тень, глаза сощурились: - Что ж, сама напросилась. До сих пор только удивляюсь, как я там не проговорилась, когда вы все поголовно начали в правдивости соревноваться. Да, видно, нужды не было. Как ты за Патрика сразу ухватилась, а ведь раньше едва вниманием удостаивала. Ну, как же – принц, оказывается! А теперь еще и король без пяти минут! Такая партия! А только нужна ли Его Высочеству в будущие королевы всего лишь обыкновенная дочка полковника? - Ты что такое говоришь, тетя?! - А то, что откуда голубой крови и титулу взяться у кавалерийского полковника и дочери королевского лесничего? Альбина потрясенно попятилась. Она перестала понимать что-либо, кроме того, что сейчас открывается еще одна страшная тайна, и теперь это напрямую касается ее самой! - Я не понимаю… - растерянно пробормотала девушка. - Не понимаешь? А ты у Флоры спроси! Она, может, поэтому и мальчишку так опекала. Говорил же ей Давиль еще тогда, убеждал, уговаривал, угрожал даже – все без толку! Ни в какую не соглашалась от него избавиться, пока еще это возможно было! Только и оставалось, что запугать ее, что б помалкивала и, чего доброго, не сболтнула лишнего. Ну, вот и получила теперь за свою сентиментальность и глупость! Альбина приросла к полу, мысли вихрем проносились в голове. Широко распахнутыми глазами девушка ошеломленно уставилась на Оттилию: - Так… мама не сестра вам??! Тебе и тете Эмме? Она… была воспитанницей королевы, вашей матери? Так же, как и Патрик?! Оттилии стало даже жаль стоящую перед ней растерянную, потрясенную девушку. Она покачала головой: - Не совсем так, Флора была нам с Эммой приемной сестрой. Все и всегда между нами было на равных. Вот только когда пришла пора нашего замужества, происхождение Флоры все же сыграло свою роль. - Ну да… - горько усмехнулась Альбина. – Догадываюсь, какую! - Вот именно! – согласно кивнула головой Оттилия. – Старшую выдали замуж за принца, младшую – за графа, а приемную – за кавалерийского капитана. Это Теодор, став королевским зятем, сразу до полковника поднялся. Оттилия вздохнула, насмешливо глядя на Альбину: - Так-то, племянница! Вот и спрашивается, нужна ли особа не титулованная и отнюдь не благородных кровей – принцу законному по крови и по праву? Глядя вслед медленно удаляющейся по коридору девушке, Оттилия презрительно хмыкнула. Пусть! Пусть они тоже пострадают, помучаются. На ее долю этого досталось с лихвой. Каково ей было, когда после смерти Эммы корона досталась не ей, принцессе по крови, родной сестре покойной королевы, а этой гусыне Флоре, которая так спокойно приняла все, как будто и правда имела на это все законные основания! Да, она, Оттилия, виновата в смерти сестры. Но они никогда не были дружны с Эммой, а еще и родители всегда благоволили к старшей дочери и часто ставили ее в пример младшей. И сестры перессорились бы, если бы не простоватая и покладистая Флора, которая старалась всячески гасить их споры и разногласия. Но глупышка Флора тоже все время тянулась к Эмме, ходила по пятам и порой чуть ли не смотрела ей в рот. А Оттилия была слишком горда, слишком амбициозна и тщеславна, чтобы спокойно переживать все это. А потом к Эмме посватался принц Анри, младший из трех сыновей короля Августа Четвертого. Увидев воочию будущего мужа сестрицы, Флора только тихо ахнула, а Оттилия скрипнула зубами от отчаяния. Молодой принц оказался высоким, темноволосым, обаятельным и умным человеком. И главное, Эмма и Анри по-настоящему и искренне влюбились друг в друга. В преддверии свадьбы Эмма летала по дворцу как на крыльях. За праздничным обедом, посвященным состоявшейся помолвке и будущему родству двух соседствующих стран, Оттилия сидела как на иголках. Каждый раз, поднимая голову, она натыкалась на сияющие глаза сестрицы и обращенный к Эмме влюбленный взгляд Анри. Она отводила взгляд, и тут же встречалась глазами с сидящим напротив графом Давилем, невысоким, внешне блеклым человеком в застегнутом наглухо узком темном сюртуке. Внутри у Оттилии все леденело. Сегодня утром отец обмолвился, что граф намеревается просить у короля руки его младшей дочери. И, похоже, отец не имел ничего против, род Давилей являлся одним из старейших и знатных графских фамилий. Тем более, само собой решалось и то, что наследниками престола являются Эмма, старшая дочь короля, и ее будущий муж. А мнением самой Оттилии никто всерьез не интересовался. Все было решено. Свадьбу Оттилии и Флоры сыграли почти одновременно. Вскоре Оттилия поняла, что муж ее, вообщем-то, человек далеко не глупый, практичный и так же тщеславен и амбициозен, как и она сама. Вместе они могли бы достичь многого. Старый король умер внезапно. Во время верховой прогулки у Его Величества сильно закружилась голова и, упав с лошади, он ударился головой о камень. Все произошло настолько быстро, свита даже не успела ничем помочь. Узнав о смерти мужа, королева лишилась чувств и потом уже не вставала с постели. Она передала все права на престол дочери и зятю, как и завещал супруг, и твердила только, что не хочет умирать, не дождавшись внуков. В одну из мартовских ночей Эмма родила мальчика, а через два дня не стало вдовствующей королевы-матери… К плану, который вынашивал и просчитывал граф Давиль еще четыре года, Оттилия отнеслась спокойно. Она сознавала, на что идет. Но игра стоила свеч! Но все же они просчитались: королевой стала Флора! И пусть ее, Оттилии, муж и был, по сути, первым человеком в королевстве, обладающим реальной силой и властью, она-то, по-прежнему, оставалась лищь придворной статс-дамой, родственницей королевской четы. И еще этот Патрик… Мальчишка, к счастью, хоть и онемел, но был вполне жив-здоров, и являлся ходячим напоминанием о событиях многолетней давности. И вот теперь все рухнуло! Альбина права, неизвестно, как еще поведет себя его новоиспеченное Высочество. От нынешних короля и королевы толку теперь мало. А вот Альбина во всем станет поддерживать Патрика. Да, он неопытен, возможно, чрезмерно романтичен и импульсивен, но отнюдь не глуп. А если пошел в своего покойного папашу, то очень быстро разберется во всем и сделает так, как сочтет нужным, такому вряд ли что напоёшь! Как безоговорочно распорядился вчера: «Вас повесят!». Оттилия даже зябко повела плечами при воспоминании о событиях прошедшего дня. Видимо, пора всерьез подумать о пустующем родовом замке Давилей на юге королевства. *** Пенапью проснулся, как только чуть рассвело. Вернее, не проснулся, а вынырнул из липкого состояния полусна-полуяви, куда ему удалось провалиться всего на несколько часов. Он так устал за день, столько пережил! Отъезд из родного дома, нападение разбойников, это ужасное висение над пропастью, чудовищные события во дворце абидонского короля, невольным свидетелем которых ему выпало стать… А после вечернего гуляния по городу, где наконец было так легко и так весело, он едва добрался до отведенных ему покоев и заснул. Ему приснился кошмар. Парадная зала дворца… Столько народа! Принцесса, Патрик, бродячие актеры, королевская чета, Канцлер…Улыбающаяся милая Марселла на лестнице с голубой розой в руках… Выстрел! Он в ужасе прячет в ладони лицо! Марселла – на руках у Патрика, голова беспомощно запрокинута, золотистые локоны касаются начищенного до блеска паркета. Голос короля: «Доктора зовите!». И он бросается из зала… за спасением, за надеждой… Пенапью сел на постели и вздрогнул, вдруг вспомнив все. Это был вовсе не сон! И Марселла умерла! И ничего уже не исправить, ничем не помочь! Как сказала ночью марта? Куда ее отнесли? Кажется, в часовню. Он найдет, он видел, где это! Наскоро умывшись, Пенапью выбежал из комнаты.