Безумие относительно

Огромное спасибо Ami_san, за то, что повозилась с нерадивым автором *_* Мимо со звякающим звуком катится алюминиевая банка. Рисунок на ней стерся, но ещё видны страстно переплетённые между собой буквы «LW». «Lily White» - приторный алкогольный коктейль цвета спермы. Ветер порывистыми толчками подгоняет её к краю тротуара, чтобы сбросить вниз, в бездонную пропасть трущоб, в змеиную нору, где завязались в узлы канализационные трубы. Но тут появляется препятствие: Высокий бордюр с грязными отпечатками чьих-то ботинок, тянущийся вдоль всего тротуара – наивное решение проблем вроде случайных падений, влекущих за собой перелом самой толстой шеи и быструю смерть. Новый, более яростный порыв ветра впечатывает «Lily White» в преграду, отчего её алюминиевая оболочка жалобно брякает, будто её насилуют, и просит отпустить. Новое дуновение ветра с привкусом копоти - и банка меняет траекторию, катится в северо-северо-западном направлении, пока снова не натыкается на преграду, на этот раз мягко стукнувшись и откатившись на сантиметр-другой. Элиот тут же замечает её и поднимает дном вверх. Сладкий пьянящий запах его ничуть не радует, а когда белая капля, затерявшаяся где-то внутри, капает ему на сапог, он брезгливо швыряет банку прочь, за бордюр. Ветер, беззвучно хохоча, ухает следом за ней. Элиот плотнее запахивает плащ, под которым лишь тонкий вязаный свитер, и продолжает идти на юго-юго-восток, хотя это, в общем, не важно: тротуар прямой, как линейка, в нем нет ни единого гладкого поворота, только резкие углы. Если поднять голову вверх, будут видны продолжения многоэтажных зданий, также соединенных виадуками, но уже не из серого, расписанного граффити непонятного материала, а из небесно-синего и угольного стекла. Элиот скептически хмыкнул, отмечая, как долго он спускался сюда от квартиры консула, где у него даже слегка кружилась голова. Как он там сказал? Подарок дочери и на закуску к столу? Что ж, замечательно. В преддверии праздников Высшие особенно охотно идут на контакт. Шмыгнув носом, Элиот завернул в темный переулок, присел на корточки и раскрыл большой черный чемодан, который волочил за собой на длинной железной ручке. В лицо мужчине повалил обжигающий холод. - Ещё чего не хватало! – тихо прошипел он, настраивая внезапно забарахливший датчик температуры. Из четырёх отделений два было заполнено. В одном - длинные прямые, серебристые волосы для любовницы криминального авторитета, в другом - новая прическа цвета воронова крыла для аптекаря, приторговывающего наркотиками. Пустые отделения предназначались для заказа консула. Элиоту не терпелось поскорее получить деньги, поэтому он облизнул пересохшие губы и взъерошил каштановые пряди, глядя на своё отражение в луже кислотной дождевой воды. Все Высшие были лысы, как будто каждого из них опалили огнём с ног до головы. Лишенные ресниц и бровей, они выглядели бы жалко без этих драгоценных, невероятно мягких и прочных волос, которые когда-либо носил в своём чемодане Элиот. Нетрудно догадаться, что сам он был выродком Низших. В голове царил полный бардак и неумолимая жажда выжить, пускай и благодаря такой работе. Полный очарования стон раздается, пока он чернилами рисует пунктирную линию от плеча до запястья, больно вдавливая кончик пера в плоть. Затем переходит к лицу. Здесь начинается особое мастерство, требующее твердой руки, и если же прочие куски плоти можно позволить себе отрезать неровно, то кожа головы, вместе с самым дорогим на свете материалом, должна быть высшего качества. У этой жертвы мягкие медные волосы. Они слегка вьются на концах, спадая до середины спины. Зажав в зубах карманный фонарик, Элиот выбирает одну из прядей и распределяет волоски по ладони в черной перчатке. Да, это определённо то, что нужно, а значит, на сегодня это последний выполненный заказ. Фонарик по-прежнему зажат в зубах, пальцы теперь держат скальпель, поспешно вытертый о плащ. У Низших хорошая свертываемость крови, если быть небрежным и халатно относиться к инструментам, они могут и вовсе покрыться коркой. Надрез, лезвие погружается в кожу точно в намеченном месте, упирается в кость и скользит вдоль чернильной линии. Магическое действо продолжается считанные секунды, набитая рука молниеносно раскраивает кожу нужных местах и осторожно стягивает её с черепа, вместе с ценным материалом, который будет носить юная дочь Генерального консула. Закончив, Элиот расслабленно выдыхает и садится рядом с трупом, привалившись к сырой кирпичной стене. Где то глубоко внутри него с хлюпаньем отозвался бронхит, а тело пробрала дрожь. - Был бы ты сейчас жив, то согрел бы меня, ведь так, моя мертвая принцесса? – Прошептал мужчина, похлопав юношу по щеке тыльной стороной ладони. – Холодный ты очень, видишь, сколько крови из тебя вытекло? Ну, так и быть, прощай. Закрыв двумя пальцами распахнутые, полные крови глаза жертвы моды, Элиот поднял с холодного асфальта заметно потяжелевший, набитый до отказа чемодан и, нарочно не переступая оставленные дождем лужи, скрылся в паре, поднимавшемся из прорванной трубы с горячей водой, жизнерадостно насвистывая мотив, услышанный в пабе от обкуренных музыкантов.