Тридцать разных дней

      Дома с витражными окнами, широкие площади, просторные улицы, фонари в виде ракушек. Плющ, маскирующий однотонные бетонные стены высоток, изысканная геометрия построек, возносящихся в небо до той степени, что больно задирать голову.       И ни единой души вокруг. Лишь призраки прошлого, бродящие по улицам.       Единственное слово, которым можно охарактеризовать этот, нынешний Амарот, пришло в голову Виринее в её второй визит сюда.       Пустошь.       Та же пустошь, которая всё это время жила в душе Эмета, и с которой он не хотел мириться.       Арьянен подошла к зданию Созыва. Ладонью провела по шершавой поверхности колонны, убеждаясь в реальности этого города и напрочь ломая логику происходящего.       Насколько же могущественным был Эмет-Селк, чтобы сотворить такое? Пусть этот город — воспоминание, но с какой скрупулёзностью он его воссоздал! До потёртостей от башмаков на ступенях, до пожелтевших кое-где листьях на плюще, до доносящегося от фонарей тепла. Кем надо быть, чтобы это сделать? Богом??       Асианом.       ...я прожил тысячи ваших жизней...       Он враг.       ...во имя самопожертвования древних...       Он потерял больше, чем можно было вообразить.       ...помни нас!..       Привычный, едкий червячок сомнения зашевелился в душе. Действительно ли Эмет-Селк обрёл покой в эфирном море? Даровала ли она ему смерть или навязала?       Ради ныне живущих...       Виринея сцепила зубы, запрыгнула на парапет. Села, свесив ноги. Камни душ брякнули в поясном мешочке. Она запустила туда ладонь, вытащила первый попавшийся. Насыщенно-фиолетовый кристалл бликовал под тусклым светом фонаря, который не давал достаточно освещения из-за солнечных лучей упорно пробивающихся сюда сквозь толщу воды.       Интересно, какое освещение было здесь в те времена, когда Амарот был настоящим?       Виринея зажмурилась, пытаясь представить яркие, залитые солнцем и голубизной небес улицы. Насыщенную зелень плюща, в изобилии оплетающего дома. Весёлые радужные блики от мрамора, которым амаротинцы украшали свои серые, однотонные дома.       Вздохнула и открыла глаза.       Она повидала на своём веку много вымерших поселений. Пострадавших от катаклизмов, войн или просто покинутых жителями. Все они вызывали тягостное, жгучее чувство пустоты, смешанное с несправедливостью. Амарот же, в противоположность им, вызывал ощущение покоя и не оставлял надежды на то, что город вот-вот очнётся от своего глубоководного сна.       Её взгляд вновь упал на фиолетовый кристалл. Чьи же воспоминания заперты в этой кристальной темнице?       Словно отвечая на этот вопрос, она услышала голос, больше похожий на расстроенный хор скрипачей, но по какой-то причине звучащий удивительно гармонично.       — Хм? Мы встретились снова, мой новый старый друг?       Виринея подняла взгляд. Полупрозрачный силуэт в белой маске и балахоне до пола смотрел на неё пустыми чёрными глазницами, склонив голову в удивительно знакомой манере.       — Гитлодей.       — Ты помнишь меня, — удовлетворённо протянул тот. Сел рядом, взглянул на кристалл памяти, который Виринея сжимала в ладони. Усмехнулся.       — Я вижу, ты собираешь звёзды.       Она подняла бровь, требуя пояснений. Гитлодей хмыкнул снова.       — Я говорю об этих кристаллах. На них ведь выгравированы созвездия. «Высоко в небе звёзды освещают пути живущим внизу». Подходящее определение Созыва Четырнадцати, согласна?       Не уверенная в ответе, Виринея пожала плечом. Гитлодей продолжил:       — Ты, наверное, уже поняла, что каждый найденный тобой кристалл несёт в себе воспоминания неразделённых о жизни каждого члена Созыва. Это не концепты; извлечённые из кристаллов, обрести плоть и силу они не могут. Но заключённой в них информации достаточно, чтобы наполнить памятью души, которые Эмет-Селк так жаждал собрать и восстановить, чтобы члены Созыва могли снова занять свой пост.       Каждый? Виринея вынула ещё один кристалл, и ещё. Перебрала в пальцах. Кристаллы жгли ладонь. Ощутив острый приступ антипатии, она хотела было высыпать их на пол, но призрачная рука невесомо коснулась её кулака.       — Сохрани их у себя, — сказал Гитлодей. — Уверен, Эмет-Селк не возражал бы.       «Зато я возражаю. Но всё же эти кристаллы могут пригодиться».       Виринея засунула их обратно в мешочек и туго затянула его.       — Ну, как дела в последнее время? — поинтересовался Гитлодей. — Я верно полагаю, что на этот раз твоим врагом стал Элидибус?       Ответом ему послужил тяжёлый вздох. Гитлодей не пошевелился, но от него явно повеяло сочувствием.       — Я воздержусь от комментариев по поводу твоей борьбы. Это не моё дело — ведь я всего лишь призрак. Однако даже у призраков есть желания. И, если ты позволишь мне высказаться... я бы предпочёл, чтобы ты победила и выжила. Ведь иначе как ты сдержишь обещание помнить, данное Эмет-Селку?       «Помнить...»       — Я понимаю. Тяжело нести бремя воспоминаний.       — Да ты и представить не можешь, — буркнула Виринея. Само присутствие Гитлодея рядом её не раздражало, но вот его разговоры казались совершенно необязательными.       — Я прожил долгую жизнь, так что поверь — могу. И поэтому же я могу представить, насколько пустым тебе, с твоим жизненным опытом, может показаться существование Элидибуса. Каким пустыми должны казаться его устремления... Но знай, что его преданность своему делу небезосновательна. Даже если он сам уже не может вспомнить, что явилось причиной бороться.       Он внимательно посмотрел на Виринею и прервал сам себя:       — Но хватит об Элидибусе. Послушай. Ранее я упоминал, что одна из членов Созыва выступила против призыва Зодиарка и предпочла исчезнуть. За это Созыв счёл её недостойной кристалла памяти, и потому этого кристалла не должно было существовать. Но наш друг создал его, естественно, втайне от всех. Кристалл с забытым названием её должности, а также с магией его собственного замысла — уникальным заклинанием, воплощающим её истинный дух.       Гитлодей повёл рукой по воздуху, и перед Виринеей повис ярко-оранжевый кристалл с изображением солнца. Он был довольно крупный, но от остальных не отличался ни формой, ни стилем гравировки. А ещё от него явственно веяло теплом. Кристалл манил, вызывал непреодолимое желание взять его в руки, но при этом не веял опасностью.       — Среди всех мест Созыва Четырнадцатое было самым необычным. Пока остальные безвылазно сидели в Амароте, выполняя свои обязанности, владельцу Четырнадцатого места было поручено получить глубокие знания о большом мире. Поэтому она путешествовала по землям вдоль и поперёк, исполняя свой долг, и так подружилась с бесчисленным количеством людей. Конечно, её путь не был гладким. Были и проблемы, и вопросы, решение которых она могла бы просто отдать на обсуждение Созыву. Но нет: она предпочитала призывать своих товарищей со всего мира, и с их помощью находила выход из любой ситуации.       Виринея молчала, осознавая. Её путь. Её друзья. Про кого сейчас говорил Гитлодей? Про ту эфемерную личность, жившую много лет назад, или про неё саму? Очередное доказательство, что всё в её жизни происходит не случайно, прибило по голове не хуже тяжёлого молота. Какими богами был придуман её путь? Какими демонами?       Кристалл мягко сиял перед ней, словно говоря: давай, возьми меня в руку. Не желая сопротивляться (хотя маленький червячок недоверия всё же метался на границе сознания), она потянулась к нему, и оранжевый тёплый камень коснулся ладони. Мягко засиял, вызывая непрошеные, но добрые воспоминания и странную ностальгию, выбившую из глаз невольные слёзы. Ей на секунду показалось, что вместе с ней этот кристалл держит ещё множество рук. Таких знакомых рук... И ярче всех — тёплые и шершавые маленькие ладони, так похожие на её собственные.       — Такова магия, запечатанная в этом кристалле, — пояснил Гитлодей. — Магия, призывающая звёзды на твою сторону. Если у тебя возникнет величайшая необходимость увидеть рядом нужного человека, и ты пожелаешь этого всем сердцем, кристалл донесёт ему твой зов, и он обязательно ответит.       «Я теперь могу призывать союзников?!»       От осознания, насколько могуществен этот кристалл памяти, Виринею пробила нервная дрожь. Она поспешила сунуть кристалл в мешочек к остальным и заслужила одобрительный хмык от Гитлодея, который не спускал с неё глаз.       — Спасибо, — хрипло от долгого молчания сказала мико’те.       — Не благодари. Теперь кристалл находится в нужных руках. Я выполнил свою задачу, и, хотя я не могу сказать, действую ли по своей воле или по воле моего воссоздателя, я бы с удовольствием посмотрел, сможешь ли ты обуздать его силу и воссоединить своенравные звёзды.       Его силуэт начал стремительно таять в воздухе. Виринея ещё раз шепнула ему слова благодарности и вдруг услышала шаги. Поспешила спрятать мешочек с кристаллами, спрыгнула с парапета и пошла навстречу прохожему. Им оказалась Я`штола.       — Ах, вот ты где, — мико’те внимательно разглядывала её, но Виринея лишь приветливо улыбнулась, не позволяя Штоле понять свои чувства. — Куда ты пропала? Я искала тебя по всему Амароту.       — Всё в порядке. Мне просто нужно было побыть одной, — пояснила Виринея.       — Тебя что-то беспокоит? — тут же насторожилась Я`штола.       — Нет, просто хотелось тишины.       — Ну да, здесь тихо... — вопреки обыкновению, мико’те замолчала на несколько секунд, вслушиваясь в окружение. Потом встряхнулась.       — Что ж, враг не дремлет, так что поспешим обратно на поверхность. Думаю, нам будет о чём поговорить.       Шагая вслед за Штолой, Виринея оглянулась на то место, где стоял Гитлодей, и украдкой махнула рукой. Она была почти уверена, что он всё ещё стоит там — невидимый, — и провожает их взглядом, желая успеха в предстоящих делах.