Игра в четыре руки

      Ночь медленно опустилась на город, зажигая фонари. В темноте величественные здания небоскрёбов смотрелись словно ульи с мигающими огоньками окон. Город медленно готовился ко сну, погружаясь в тишину, и только на одной из улиц было шумно. Этот район по праву называли сердцем столицы. Он никогда не спал, здесь днём и ночью гремела музыка, слышались громкие голоса и звучал рёв моторов.       Из года в год здесь собиралась «золотая» молодёжь, чтобы, не задумываясь, тратить деньги своих обеспеченных родителей. Ночные клубы, мотели, где тебя ждали омеги, готовые в любой момент одарить тебя наслаждениями и выполнить любой твой каприз, скрытые под вывесками продуктовых магазинов игорные заведения и гордость района — небольшой стадион, где порой начинались самые яркие зрелища. Трибуны там всегда были переполнены, ВИП места бронировали за месяц до самого действа. Многие желающие потрепать себе нервы собирались именно здесь, обсуждая чем же закончатся очередные баталии.       Этот стадион когда-то принадлежал одной из закрытых школ. Он имел два выхода в город и служил своеобразным стартом и финишем уличных гонок, которые вот уже несколько лет служили главным развлечением местных мажоров. Дорогие машины и мотоциклы, неконтролируемая скорость и никаких правил. Даже смерти, что были неотъемлемой частью этого безумия, не могли остановить кипящий в крови адреналин. Сюда шли потрепать себе нервы. Иногда появлялись те, кто хотел таким образом заработать, ведь деньги там крутились немаленькие. А кто-то шёл туда поиграть со смертью. Им казалось, что под свистящий шум в ушах умирать не страшно.       На территории стадиона был обустроен бар, из колонок звучала громкая музыка, а огромный монитор транслировал для желающих ход гонки. В помещениях бывших раздевалок стояло дорогостоящее оборудование, пульты управления дронами, что вели непрерывную съёмку. За каждым гонщиком был закреплён свой аппарат, что передавал изображение на пульт для дальнейшей редакции и трансляции для зрителей. В этот бизнес были вложены огромные деньги, и, казалось бы, какая выгода была от этого организаторам, ведь по соглашению, заключаемом с гонщиками, им отходил лишь один процент от выигрыша? Но и здесь всё было продумано до мелочей, ведь меж увлечённых действом зрителей, «ходили» наркотики и алкоголь. Их действие, подпитанное адреналином, вызывало сильнейшую зависимость. Сюда возвращались, приносили большие деньги за небольшую дозу порошка смерти.       Большинство маститых и опытных гонщиков уже давно сидели на наркотиках, поэтому, выезжая в ночной город, изо всех сил давили на педаль газа. Глаза, что уже давно заволокло дурманом, не видели препятствий. Светофоры, шлагбаумы, переходы — переставали быть преградой, а люди, зачастую становились случайными мишенями. Сбитые пешеходы, сломанные жизни никого не волновали, пока на счетах организации росли огромные суммы.       Попавшиеся на крючок приходили снова, приводили с собой друзей и родственников. Бизнес разрастался, и никому не было до него дела. К утру все записи об авариях исчезали с камер полиции, и лишь дроны хранили в себе информацию о преступлениях, что совершали дети высокопоставленных чиновников, министров, профессоров и бизнесменов. Чем не повод добавить к имеющимся ещё пару сотен миллионов? Ведь родители готовы были платить любые деньги, лишь бы их чадо не попало в тюрьму, и их имя не было опозорено. Столь хорошо продуманная система должна была иметь прочный тыл, многие были в курсе того, кто покрывал этот бизнес, но все знали, что произнеси они это имя вслух, пуля не заставит себя ждать, потому что у этого человека везде были свои люди, и сам министр внутренних дел склонял перед ним голову. У него тоже были дети, у них тоже был ветер в голове.       Ли Шону — полномочный представитель Соединенных Штатов Америки на территории Республики Корея, на деле криминальный авторитет, наркоторговец, убийца и один из лидеров группировки, что уже не первый год терроризирует весь мир. Перевороты, кровавые разборки, взрывы — всё ради захвата власти над самыми крупными державами мира. Знало ли правительство США о том, чем занимается его сотрудник, было загадкой, уж слишком честным и правильным выглядел Шону на правительственных заседаниях. Многие ставили его в пример, и только несколько человек знало сколько крови было на руках этого альфы.       Ли Шону не часто лично посещал гонки, там всем заведовал его друг, и правая рука. Человек, что был с ним с самого начала его восхождения на трон — Чон Хёншик. Высокий, статный, натренированный альфа. Красивые, ухоженные руки крепко сжимали рукоять трости, на которую мужчина опирался при ходьбе. Старая травма ноги немного сковывала движения, но только избранным было известно, как был силён этот человек. Даже с травмой он в два счёта мог уложить на лопатки своего противника. К тому же в рукояти трости Чон прятал острый кинжал, пропитанный ядом. И пусть Хёншику уже было далеко за сорок, этот альфа привлекал к себе омег любого возраста. Поговаривали, что он был очень искусным любовником, порой жестоким и властным, но никогда не забывал об удовольствии партнёра. Многие омеги стремились оказаться в его постели, альфа лишь смеялся над их попытками привлечь внимание, но никому не отказывал, ведь секс он любил так же сильно, как и деньги.       Хёншик был очень требовательным боссом и набирал персонал сам. Людям, работающим с ним, запрещалось общаться с клиентами на темы не касающиеся товара. Запрещалось употреблять всё то, что «ходило» по стадиону во время гонки, а ещё строжайше запрещалось рассказывать кому-либо о том, что происходило «за кулисами» соревнований. И никто не болтал, потому что Чон не церемонился и первых провинившихся расстрелял прямо на глазах у остальных.       Очень трудно было пробиться сквозь броню, которой окружили себя эти люди. Все боялись за свои жизни и жизни близких людей. И только те, кто разучились бояться, могли пойти против этой системы, но существовали ли сейчас такие?       На стадионе снова зажигали огни, а значит, ловушка снова открыта и ждёт своих очередных жертв. Возможно, сегодня кто-то умрёт, а может очередных зависимых станет больше.       Молодёжь уже собиралась на трибунах, дилеры занялись своим делом. Дроны поднялись в воздух, транслируя картинки предстоящего маршрута. Улицы ещё были полны людьми. В последний рабочий день на неделе все стремились хорошо провести время, даже не подозревая, что через некоторое время окажутся в смертельной опасности, ведь кто знает, что на уме у сегодняшних гонщиков, что уже хорошенько «заправившись» подъезжали к стадиону.       Зрители ждали зрелищ, и они должны были их получить, ведь у старта сейчас собрались их любимчики. Пять мотоциклов призывно ревели моторами, а гонщики то и дело переглядывались, растягивая губы в усмешках, каждый из них думал, что победит сегодня именно он, и дело было не в сумме выигрыша, все они были людьми состоятельными, дело было в кипящем в крови адреналине.       — Что, Бэк, течка закончилась? — с усмешкой спросил один из гонщиков, глядя на парня в кожаной куртке и модных джинсах, что плотно облегали его стройные ноги. — Давненько тебя видно не было.       — Или наоборот ждал, когда она начнется, наверное, сидеть в седле с зудящей задницей — непередаваемое ощущение, — донеслось с другой стороны и крупный бета громко засмеялся.       Омега, что стоял прислонившись к своему байку и выкуривал не первую на сегодня сигарету, не обращал на них внимания. Ему было всё равно, у него в душе была такая дыра, что её вряд ли удалось бы залечить всеми известными способами. Казалось бы, у него было всё: деньги, имя, власть, но разве это всё могло заменить тепло, которое исходило от близких людей?       Бён Бэкхён был самым известным омегой в стране, самым завидным женихом и примером для подражания многих деток их страны. Он был сыном премьер-министра. Он был надеждой нации, а на деле он был алкоголиком, дешёвой шлюхой и любителем поиграть в догонялки со смертью. Родители постоянно пропадали на светских приемах и государственных мероприятиях и, к сожалению, упустили тот момент, когда жизнь их ребёнка покатилась под откос. Омега сидел дома с нянькой, постоянные уроки, прогулки только по территории сада, что был частью их особняка и постоянное одиночество. Со сверстниками Бэкхён общался мало, находясь под постоянной опекой нянек, слуг и охраны.       В школе было тяжело, все шептались за спиной, тыкали пальцем и завидовали, знали бы они, как всё то, что он имел, разъедало его изнутри. Омега искал тепла, а получал лишь лесть и фальшивых друзей, что готовы были на всё, чтобы заслужить внимание столь влиятельной персоны. Именно кто-то из таких друзей и заманил Бёна на этот стадион. Сперва Бэкхён просто смотрел, потягивая очередную огненную смесь из трубочки. Кровь стыла в жилах от того, что происходило на экране монитора. Он видел, как вытаскивали из машин мёртвые тела, как растекались кровавые лужи под сбитыми пешеходами и удивлялся тому, что утром нигде не говорили ни слова об этих происшествиях.       Бэкхён с раннего возраста обучался вождению, поэтому, когда в голове возникла мысль о том, что будет, если он промчится по этой трассе, он не стал долго раздумывать и пошёл прямо к организаторам.       Чон смотрел на него внимательно.       — Мое имя Бён Бэкхён, — сказал омега. — Я хочу участвовать в гонках.       Альфа хмыкнул, на его губах замерла хищная улыбка, которая сперва немного испугала, но омега для себя уже всё решил.       — Ты же понимаешь, что мы не делаем никаких поблажек для слабого пола, на трассе нет альф и омег, есть только скорость.       — Да я и не капризничать сюда пришёл. Я хочу наполнить свою жизнь смыслом. Хочу почувствовать себя живым и сразиться с самой смертью.       Почувствовал. Свист в ушах, адреналин, скорость и чувство эйфории после финиша, когда все соперники остались позади. Омега не взял денег, он вложил их в новую гонку и снова ринулся на трассу. Он мчался по встречной, маневрировал среди пешеходов и надеялся, что однажды найдёт то, что так давно искал. Самого себя.       Бэкхён не заметил, как оказался в постели Чона, вдыхая полной грудью тяжёлый дым, что выдыхал старший после очередного оргазма. Альфа не нежничал, оставляя на теле омеги синяки и царапины, он хватал Бэкхёна за волосы, толкаясь глубже, а омега плакал, но эта боль всё же давала призрачное тепло, ощущение чужого тела рядом.       Бён никогда не считал себя привлекательным, но альфы вокруг него крутились табунами. Особо симпатичных он даже баловал вниманием, но дальше минета в кабинках туалета никогда не заходил. Ему нравилось бесить своим поведением родителей, ведь после вот таких поощрений в коридорах голубого дома снова и снова ходили сплетни о том, как профессионально сосёт сыночек премьер-министра. Курить Бэкхён начал тоже в постели Чона, просто перехватив у альфы зажжённую сигарету и делая первую затяжку. Хёншик менял омег, как перчатки, но Бёну было всё равно, он не испытывал никаких чувств. Забываться омега научился профессионально, благо в их заведении достать алкоголь было не проблемой.       В последнее время Хёншик всё чаще приглашал омегу к себе перед гонкой, они выпивали, альфа имел младшего на первой попавшейся поверхности, а после оргазма они делили на двоих одну сигарету, что полностью отключала все инстинкты самосохранения.       Вот и сейчас омега видел лишь расплывающиеся силуэты и слишком яркие вспышки, но это уже было так привычно. Сердце бешено колотилось в груди, но омега не обращал на это внимания. Он всё ещё помнил с каким трудом ему удалось сбежать из дома. Тело требовало новой порции адреналина, а отец решил взяться за воспитание сына, вот только Бэкхён слишком погряз во всем этом.       — Ты что, обкурился? — с беспокойством спросил один из соперников. Всё-таки каким бы стервозным не был Бэкхён, никто не желал ему смерти.       — Отвали, Шим, — отмахнулся Бён, когда альфа поднял его голову за подбородок и попытался заглянуть ему в глаза. — Я хорошо потрахался. Да и вообще, какое тебе дело? Я пришёл сюда нервишки потрепать, а не душу тебе изливать.       — Да ты не понимаешь…       — Кисоб, какие-то проблемы? — подошёл к участникам гонки Чон. Альфа выглядел равнодушно, но радужки его глаз постепенно чернели.       — Этот придурок обдолбался и на трассу собирается. Да он на ногах едва стоит, какая тут гонка?       — Кажется, это его право, — ухмыльнулся Хёншик. — Ты же знаешь, что главное правило наших гонок — это «никаких правил». Бэкхён-и хочет участвовать в гонке, значит, он будет в ней участвовать.       Чон провёл большим пальцем по скуле омеги, что тут же потянулся за лаской. Бэкхёну всё ещё очень хотелось тепла. В последнее время он стал чаще плакать. Он кусал подушку и запирался в своей комнате, стараясь не слушать папу, что умолял его выйти и поговорить. Омега не хотел слушать, его ломало. Он хотел снова ощутить свободу.       — Посмотри какой этот котёнок ласковый сегодня, — засмеялся Чон. — Как я могу отказать ему в этой его маленькой слабости?       Бекхен видел, как Кисоб лишь хмуро усмехнулся и отвернулся, а омега посмотрел на экран, где всё ещё показывали город. Мелькнуло здание голубого дома, а Бён почувствовал, как защемило сердце. Это был его маршрут, один из самых сложных, но он знал его как свои пять пальцев, ведь он специально выбирал его, чтобы пролетая мимо голубого дома крикнуть в его бесстыжие окна всё, что он о нём думал, ведь это здание много лет назад лишило его всего. Омега помотал головой, отгоняя ненужные сейчас чувства. Он хотел снова почувствовать, как за спиной раскрываются крылья. Голова снова закружилась, но Бён перекинул ногу через мотоцикл и покрепче ухватился за руль.       Гонщики заняли свои места. Каждого из них ждал индивидуальный маршрут, равный по длине, но разный по сложности, теперь всё зависело от того, кто из них пятерых сегодня сможет переиграть смерть.       — Удачи, котёнок, — улыбнулся Чон и протянул руку, проведя большим пальцем по пухлым губам, а потом крепко сжал пальцами подбородок младшего и, оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не видит, он ловко протолкнул в рот медленно соображающему Бэкхёну какую-то таблетку. — А это тебе мой подарок.       Омега опешил и закашлялся, таблетка моментально растворилась на языке, оставляя после себя лишь горечь. Сознание затуманилось, и где-то, словно через толщу воды прозвучал голос Хёншика.       — Порви всех, котёнок.       Кровь закипала, ноги ударили по педалям. Мотоциклы заняли свои места. Взмах флажка и бесконечность. Бэкхён не чувствовал ограничений, не видел ничего вокруг, только он, ветер и такой знакомый маршрут. Город проносился мимо, казалось, что всё было на автомате. Толпы людей проносились мимо, вот только голова начала кружиться сильнее, тошнота подступила к горлу, руки задрожали, всё труднее становилось удерживать руль и совсем неожиданно было увидеть мотоцикл, что возник буквально из ниоткуда, подрезая. Бэкхён ударил по тормозам, резкий разворот и его выкинуло на обочину, удар и боль, перед глазами всё поплыло, но голос рядом был слишком четкий.       — Какой же ты идиот, Бён Бэкхён!       Пошевелиться не получалось, но не это сейчас пугало, сквозь пелену перед глазами омега видел, как дрон, что должен был снимать его передвижения опускался ближе к нему, а потом просто разлетелся на части, сопровождая всё это мощным взрывом. Лопасти и остальные осколки полетели в сторону Бёна, но широкая спина закрыла его собой. Бэкхён видел, как вздрагивал Кисоб от каждого осколка, вонзившегося в его тело, лопасти вошли особенно глубоко, омега видел кончик одной из них, что торчал из груди старшего. Альфа смотрел слишком преданно, а потом тихо прохрипел, но Бэкхён услышал, и от этого было ещё больнее. — Какой же ты дурак, Бэкхён-ши, — прохрипел спаситель, слишком ласково проведя ладонью по оцарапанной щеке. — Если бы ты не разбился сам, потеряв управление, тебя бы добило вот этой штуковиной, списав всё на несчастный случай. Они так мечтали сломать твоего отца, но это у них не получится, рядом с ним лучшие, а ты живи, Бэкхён-и, найди своего альфу и будь счастлив.       Шим начал задыхаться, омега видел, как кровь пузырилась у него во рту и медленно стекала по подбородку, а потом, взглянув на младшего в последний раз, альфа без чувств упал на Бэкхёна, что смотрел в чернеющее небо и думал о том, что был не достоин, что он должен был умереть. Для чего этот альфа подарил ему шанс? Сможет ли омега воспользоваться им?       Сознание путалось, боль становилась сильнее. Бён чувствовал, как чужая кровь стекает по его телу, смешиваясь с его собственной, но сил пошевелиться не было. Он понимал, что падение для него тоже не осталось бесследным: рука не чувствовалась, внутренности скрутило так, что громкий крик сорвался с окровавленных губ, а потом всё пропало, оставив после себя лишь темноту, и только на краю сознания мелькала мысль о том, что если его сейчас найдёт Хёншик, вряд ли он снова откроет глаза.       Чувства возвращались постепенно. Почувствовав своё тело, почувствовав боль, глаза защипало. Выходит, что всё-таки он был ещё жив. Значит, судьба сжалилась над ним, и жертва Кисоба не была напрасной? Незнакомые громкие голоса били по перепонкам, но сил пошевелиться не было, а как хотелось закричать о том, чтобы они замолчали, сейчас так хотелось тишины.       — Организм ослаблен. Раны нанесённые во время аварии ничто по сравнению с тем, как изношен его организм посторонними препаратами. В его крови обнаружен сильнейший наркотик. То, что он ещё жив, можно сравнить лишь с чудом. Видимо ребёнок принял на себя весь удар. Организм пытался бороться, но получил лишь сильное истощение, а случившийся выкидыш и вовсе стал бы последней каплей, если бы пациента вовремя не доставили в клинику. Седьмая неделя беременности хоть и небольшой срок, но очень тяжёлый для проблемных папаш. Он должен благодарить вас за то, что всё ещё жив. Простите, но мне нужно идти, у меня много других пациентов.       — Спасибо, доктор, — ответил второй голос. — Вы же понимаете, что господин хотел бы, чтобы личность вашего нового пациента осталась в тайне, как и его диагноз.       — Я все понимаю, господин Ким, — ответил врач.       — Спасибо. Я могу остаться здесь? Я хотел бы поговорить с Бэкхёном, как только он очнётся.       — Да, конечно. Думаю, что он уже скоро придёт в себя.       Бэкхён слышал, как закрылась дверь, а потом осторожные шаги, что становились всё ближе.       — За что же ты так с ними, Бэкхён-ши? — послышался усталый голос. — Они ведь хотели для тебя только добра, а ты сделал их лёгкой мишенью для врагов. Твой отец чуть удар не получил, когда ему позвонили и сказали, что ты умер. И это, действительно, случилось бы, не окажись мы на шаг впереди. Ты не только себя чуть не убил, отца и папу не пожалел, ты пошёл дальше… Интересно, знает ли эта тварь Хёншик, что убил ещё одного собственного ребёнка, хотя… Их у него уже было столько, что можно собрать легион мертвецов, потому что ни один из них не выжил, как и их нерадивые папаши.       Бэкхён почувствовал, как тело задрожало, а слёзы медленно потекли по щекам. Как же он не понял? Почему не догадался?       — Значит, ты слышишь меня, — усмехнулся незнакомец. Бён так и не смог понять кто перед ним, альфа или омега. Запах мужчины был какой-то слабый, словно состоял из нескольких других, а посмотреть в глаза собеседника было страшно и стыдно. — Что ж, думаю, что тебе будет интересно узнать о том, что Хёншик основательно пропитал твой организм наркотой. Это не обязательно игла или порошок, Бэкхён-ши, это могут быть и сигареты, и таблетки, что проще всего скрывать в алкоголе, а этим, по моим источникам, вы не брезговали.       Бэкхён понимал, что мужчина был прав, разговаривая с ним с таким равнодушием. Омега сам был виноват в своем состоянии, сам довёл себя до этой черты.       — Могу вас обрадовать, что это лечится, если вы хотите, конечно. Эта клиника лучшая в плане работы с наркоманами. К тому же, как вы уже слышали ваш организм пережил большой стресс. Мне вот интересно, вы не знали о своём положении или решили избавиться от ребёнка таким специфическим способом? Таблетка на язык и плод мёртв.       — Я не знал! — прохрипел Бён. — Отец запер меня в доме, а таблетка…       Омега вспомнил, как Хёнших впихнул её ему в рот перед заездом, теперь и Бэкхён думал о том, почувствовал ли Чон их ребёнка или просто решил усилить эффект тех сигарет, что они выкурили в его комнате?       — Он сам положил мне её в рот, я плохо соображал в тот момент, и вообще, кто вы такой и почему я должен перед вами отчитываться?       — О, зубки прорезались, — хмыкнул Ким. — Не думал, что в таком состоянии вы способны огрызаться. Представим, что я друг вашего отца, Бэкхён-ши. Мне не безразлична его судьба и его чувства, а вы, как я успел понять, приносите ему очень много боли.       — Так зачем тогда вы меня спасали? — прошипел омега, наконец, открывая глаза и рассматривая мужчину, стоящего напротив. Определенно это был альфа, на вид ему было не больше тридцати, светлая кожа, внимательные глаза, что сейчас выглядели устало, грустная улыбка, что заставляла сердце сжиматься, где-то Бэкхён видел такую же, вот только не мог вспомнить где.       — Не люблю, когда омег обижают, — ответил незнакомец. — У нас с Хёншиком старые счеты, мою пулю из его ноги так и не вытащили, а дыра от его кинжала всё ещё иногда ноет у меня в груди. Мы давно определили его цель, но пришлось подождать пока он начнёт действовать.       — Вы следили за мной?       — С первого дня, как ты переступил порог офиса этого человека.       — Так почему не остановили, если так печётесь о репутации моего отца?       — А ты бы послушал?       Бэкхён понимал, что альфа был прав, только оказавшись в шаге от смерти омега понял, что совсем не там искал то тепло, в котором нуждался.       — Простите, — всхлипнул младший.       — Вот только плакать не нужно, твой организм и так слишком много пережил за сегодня. Тебе нужно хорошенько отдохнуть, у нас впереди ещё много дел.       Бён удивлённо посмотрел на альфу, что внимательно рассматривал его лицо, взгляд старшего смягчился, и он, тихо хмыкнув, опустился на кровать омеги.       — Ты же, наверное, в курсе, что Чон не оставляет следов? Мы увезли тебя оттуда раньше того, как там оказались его люди. Они облазили весь переулок, но доложили Хёншику, что ты исчез. Выяснив у своих людей, что дома ты тоже не появлялся, Чон позвонил твоему отцу и сообщил о том, что ты пока погостишь у них, сказал, что вернёт тебя только после того, как господин проведёт нужные их организации законопроекты в парламенте, если нет, твоё тело доставят по частям.       — Подождите, а если бы я погиб, тогда чем бы они добивались своих целей?       — Если бы ты погиб, на всю страну прогремело бы твоё бурное прошлое. Весёлые ночи в кровати Хёншика, наркотики и постоянные нарушения правил дорожного движения, вождение в нетрезвом виде и прочее. Они выставили бы тебя позором нации, твоего отца бы довели бы до самоотвода и на его место впихнули бы своего человека, а пока тела нет, они будут действовать шантажом.       — И что вы хотите от меня? — спросил Бэкхён, представляя, что бы произошло с его отцом после самоотвода, он бы вряд ли смог бы жить с этим позором.       — У нас есть время, чтобы ты немного пришёл в себя, а потом…       Альфа серьёзно посмотрел прямо в глаза омеги.       — Я хочу, чтобы ты вернулся к Хёншику и делал всё, как я скажу.       Омега почувствовал, как комок подступает к горлу, а тело снова начинает дрожать. Вернуться? Туда, где сделали так больно? Снова почувствовать, как свистит в ушах ветер и как пульсирует в венах адреналин?       — Я не прошу тебя снова садиться на мотоцикл, — словно прочитав мысли младшего, сказал альфа. — Для этого у меня есть другой человек, ты должен помочь мне ввести его в окружение Чона. Я должен знать каждый шаг этой крысы. Я пойму, если ты не согласишься, вот только у меня больше не будет возможности подобраться так близко. Кисоб почти достиг цели, а получилось…       — Я сорвал ваши планы?       — Главное, что мы успели тебя спасти, а остальное…       Бэкхён видел, как нервничал альфа, этот человек почему-то внушал доверие, почему-то было ощущение, что теперь он под надёжной защитой, и вот именно сейчас он снова ощутил тепло, которого ему так не хватало, тепло людей, которым он не безразличен.       — Хорошо, я согласен, только… Не рассказывайте отцу о ребёнке и наркотиках, может быть я сам, когда-нибудь, когда наберусь смелости.       — Как скажешь, — кивнул мужчина. — Отдыхай, я ещё зайду, и мы всё обсудим.       Альфа направился к выходу, но Бён не мог отпустить его просто так.       — Как ваше имя? — спросил омега, когда незнакомец уже достиг двери.       — Чунмён, — улыбнулся он. — Ким Чунмён.       Альфа вышел, а Бэкхён вспомнил, наконец, вспомнил этого мужчину. Он, действительно, очень дорожил его отцом, потому что был воспитан человеком, что однажды собственным телом закрыл Бёна старшего от пули. Ким Чунмён был сыном лучшего друга отца Бэкхёна. Человека, что много лет возглавлял систему безопасности голубого дома. Бэкхён пару раз видел этого альфу в своём доме. Он был лет на десять старше омеги и тогда… Тогда он пах совсем по-другому.