Игра в четыре руки

      Самолёт постепенно набирал высоту. Город скрывался за тяжёлыми облаками, оставляя лишь в воспоминаниях красоту утреннего солнца, что медленно поднималось над горизонтом. Определённо сегодня будет солнечный день, согретый тёплыми весенними лучами. Весна вступала в свои права. Тепло добиралось в самые отдалённые участки земли и в людские сердца, даря надежду на лучшее.       Чунмён сидел у окна и смотрел на облака, что с высоты птичьего полёта выглядели словно подкрашенная сахарная вата. От ассоциаций слегка сводило челюсти, альфа совсем не любил сладкое. Он ещё слишком отчётливо помнил запах жжёного сахара, что исходил от человека, что воткнул нож ему в грудь. Мён помнил всё и не хотел забывать, подпитывая свою ненависть день за днём, чтобы однажды вернуть её Хёншику сполна, вернуть всю ту боль, что он когда-то причинил людям.       Альфа прикрыл глаза, вспоминая любимое лицо, покрытое свежими ранами и кровью. Он мчался по ночной трассе то и дело бросая взгляды на спящего на заднем сидении омегу. Внутри всё переворачивалось, хотелось прижать к себе и никуда не отпускать, но в то же время Чунмён понимал, что Чонин не был в безопасности рядом с ним, ведь Сухо пойдёт до конца, а этот мальчик и так слишком много пережил.       Чунмён вспомнил, как омега жался к нему, когда он нёс его в дом.       — Потерпи, маленький, мы уже почти на месте, — сорвалось с губ.       — Мён? — шепнул Чонин, а веки его задрожали, а потом Чунмён окунулся в тёмную бездну наполненных болью глаз. — Мён, мне страшно. Я… Он… Господи, что я наделал?! Младший снова заплакал и попытался вырваться из крепких рук, но альфа прижал его к себе сильнее, осторожно касаясь губами тёмной макушки.       — Ты ни в чём не виноват, слышишь? — сказал Сухо, открывая дверь и встречаясь с хмурым взглядом Чондэ, что пил кофе в гостиной. Увидев их, Чен подскочил, его глаза нервно бегали по истерзанному телу омеги, а кулаки сжимались.       — Что случилось?       — Потом, — помотал головой Чунмён. — Всё потом.       Он обошёл застывшего младшего и пошёл наверх, сразу двигаясь в сторону ванной.       — Сейчас ты умоешься и ляжешь спать, а когда проснёшься, постараешься забыть всё это как страшный сон.       Омега отрицательно мотал головой, сильнее цепляясь за старшего.       — Нет, Мён! Я не смогу! Я убил человека, которого любил. Я не заслуживаю пощады! Я…       — Ты защищался! Ты предпочёл бы быть изнасилованным? — строго спросил старший, ставя омегу на пол и заглядывая в полные слёз глаза. Почему-то накатывала злость. Почему-то хотелось кричать от того, что этот парень не понимает, что мог пострадать сильнее. Что тот человек совсем не тот, из-за кого стоит переживать. Что Джунхон сам выбрал свой путь. Что наркотики и новые «друзья» стали для него важнее человека, который любил его всем сердцем, хотя между ними и не было связи, что существовала между истинными. — Предпочёл бы, чтобы он взял тебя силой, а потом выкинул, как ненужный хлам? Ты понимаешь, что человека, что подсел на иглу, трудно вернуть к нормальной жизни, особенно тогда, когда он не хочет этого? Джунхон выбрал наркотики, а не тебя, Нин! Если бы всё было наоборот, он бы не посмел бы даже взглянуть в твою сторону, осознавая, что этим может причинить тебе боль? Он связался с очень плохой компанией, оттуда был только один выход, и ты оказал этому парню услугу, освободив его от этого гнёта. Те люди не знают пощады, они никогда ни перед чем не останавливались. Я слежу за ними уже не первый год, и ты, малыш, ещё легко отделался.       Чонин всхлипнул, Чунмён взял себя в руки.       — Прости, я не хотел тебя пугать ещё больше, но пойми, ты должен продолжать жить. Да, это тяжело, но каждый в этом мире получает по заслугам, и если Джунхон выбрал для себя такой конец, здесь нет ничьей вины.       — Я… Что теперь будет, Мён? — спросил едва слышно младший, медленно оседая на пол и обнимая себя руками.       — Всё будет хорошо, — ответил альфа, опускаясь рядом и обнимая. — Мы будем жить! Ты будешь жить, слышишь? Будешь улыбаться, будешь любить…       Омега уткнулся в шею старшего, не обращая внимания на то, как напрягся альфа. Чунмён вдруг почувствовал, что всё его существо потянулось к этому парню, хотелось встряхнуть, заставить посмотреть себе в глаза и, наконец, поцеловать так, как много раз представлял, но разве он имел на это право? Он сам висел на волоске. Да, он понял, что он не всесилен и не может оградить любимых людей от боли и ошибок, вот только хотелось, чтобы этот мальчик больше не испытывал боли. Если он сейчас признаёт его, случись что-нибудь с Чунмёном, Чонин снова будет страдать и плакать, а этого альфа допустить не мог.       — Нин, давай ты всё же умоешься, переоденешься и ляжешь спать. Скоро приедет Сехун, он будет с тобой, ничего не бойся.       — А ты? — поднял на старшего глаза омега. — Ты снова куда-то уходишь?       Сердце сжалось, хоть это и не звучало как упрёк, но почему-то Чунмён почувствовал себя виноватым.       — У меня есть дела, — неуверенно начал Сухо. — Помнишь, я рассказывал о своём младшем брате? Он живёт в другой стране и очень скучает по дому.       Чонин кивнул, внимательно глядя на старшего, а альфе казалось, что этот взгляд проникает в каждую клеточку, достаёт до самого сердца.       — Так вот, — сглотнул Чунмён. — Я решил, что пора привезти его сюда. Он очень переживает, и я больше не могу видеть его слёз. Минни очень дорог мне. Я сделаю всё, чтобы он был счастлив, потому что он единственное, что осталось у меня от родителей.       — Знаешь, — тихо сказал Чонин, не отрывая глаз от старшего. — Ты замечательный человек, Мён. Иногда, признаюсь честно, я очень завидую твоему омеге. Этот человек должно быть сделал что-то великое в прошлой жизни, раз Бог сделал его парой такого надёжного и справедливого альфы.       Старший натянул улыбку, ведь каждое слово этого человека било наотмашь по и так израненному сердцу. Чонин даже представить себе не мог, что, по сути, завидует сейчас самому себе. Альфа подался вперёд, осторожно касаясь губами лба младшего.       — Не нужно никому завидовать, малыш, — сказал Чунмён. — Ты даже не подозреваешь, каким я бываю отвратительным человеком.       Чонин улыбнулся, склоняя голову и упираясь лбом в лоб старшего.       — Для меня ты всегда будешь самым лучшим, — сказал омега. — Ты сделал для меня очень много, а я даже ни разу тебя не отблагодарил.       — Я буду счастлив знать, что ты снова улыбаешься, — ответил альфа. — Это лучшая благодарность для меня.       Чонин кивнул.       — Я постараюсь, хён.       — Вот и славно, а теперь иди умывайся, а я пока приготовлю тебе одежду и пообещай мне, что не будешь думать о том, что произошло сегодня.       — Но…       — Чонин…       — Хорошо, я попробую, но это так сложно, я ведь…       Омега снова задрожал, а Чунмён прижал его к себе, понимая, что им ещё через многое придётся пройти, чтобы вернуть их Чонина к нормальной жизни, но они справятся, а пока… Пока они постараются быть рядом.       Чунмён вспомнил, как всё-таки отправил младшего в ванную, как обработал каждый порез и синяк на его лице, а потом уговорил выпить успокоительное, чтобы спать без снов. Дождавшись, пока младший уснёт, Чунмён склонился над ним, осторожно касаясь сомкнутых губ.       — Родной мой, — шепнул Сухо. — Прости, что у тебя такой непутёвый альфа. Я тебя очень люблю, но у меня слишком много врагов, а ты так беззащитен. Я не уверен, что заслужил право быть рядом с тобой, и возможно то, что мой запах исчез, стало для нас лучшим выходом. Я не успокоюсь, пока не сотру того человека с лица земли, а значит, пока ты не в безопасности рядом со мной. Возможно, потом… Нет, я не хочу давать ложных надежд ни тебе, ни себе, да и вряд ли я буду нужен тебе, будь я хоть сотню раз истинным. Ты вряд ли сможешь простить меня за то, что столько лет, день за днём я снова врал тебе о том, что счастлив видеть, как ты с любовью смотришь на постороннего альфу, когда сам я сгораю в огне, потому что, в отличие от тебя, я чувствую запах своей истинной пары.       Чунмён выдохнул, убрав прядь, спавшую на глаза младшего, что так безмятежно спал. Больших усилий стоило выйти из комнаты. Но так было нужно, так было правильно. Оставив Сехуну записку и понимая, что младший, как бы сильно не злился, выполнит его просьбу, Чунмён забрал свои документы и поспешил вниз, где уже сидели Чондэ и Чанёль.       — Ну так, — начал Пак. — Что произошло? Почему Чонин в таком состоянии и где Се?       — Се в квартире брата, наводит порядок, — ответил Чунмён. — Джунхон вскрыл замок и попытался изнасиловать Чонина, тот испугался и взял в руки первое, что попалось. Этим чем-то оказался пистолет Сехуна. В итоге мы имеем труп Джунхона, напуганного до чёртиков Чонина и очередную проблему.       — Вы…       — Сехуна не было дома. Чонин позвонил и сказал, что кто-то пытается открыть дверь. Я сорвался туда, но мы приехали слишком поздно.       — Ты поехал туда один? — опешил Чанёль. — Почему ты не разбудил нас, а вдруг бы этот отморозок был там со своей шайкой? Мён…       — Чанни, всё обошлось, — отмахнулся Чунмён.       — Обошлось? — вскипел Чондэ. — Для вас, может, и обошлось, а мальчишке каково, вы подумали? Он же… Он же может замкнуться в себе, он, как-никак, любил этого урода.       — И что ты предлагаешь? — резко ответил Чунмён. Он понимал, что потом пожалеет об этих словах, но сейчас всё внутри кипело. — Что мы можем? Мы ему не няньки! Да, тяжело, но мы же здесь, мы постараемся сделать всё для того, чтобы он поскорее забыл этот кошмар. Чондэ, ты думаешь, что я не переживаю за него? Я люблю его, чёрт возьми! Мне тоже тяжело, но того, что случилось, уже не исправить, а у нас появился повод ещё сильнее ненавидеть тех людей, что довели когда-то адекватного человека до состояния бесчувственной скотины. Простите, мне пора, у меня самолёт. Чонин проспит до вечера, когда придёт Сехун, попросите его хоть немного поспать, потому что выглядел он, честно говоря, не очень. Чондэ, господин Бён хотел встретится с Исином, чтобы обсудить свою предвыборную компанию, которую тот будет освещать. Чанни, будь другом, подготовь комнаты для Минни и Тао. Если ты, конечно, не против того, что омега расположится в твоём крыле?       — Нет, всё в порядке, я понимаю, что у нас больше нет свободного места, — хмыкнул Пак. — Никогда не думал, что этот дом однажды наполнится ароматом стольких омег.       — Ты рассчитывал провести остаток жизни в нашей компании? — хмыкнул Чондэ, делая вид, что смахивает слезу. — Как трогательно.       — Да иди ты, — пробурчал Чанёль.       Чунмён улыбнулся, наблюдая за друзьями. Всё-таки за те годы, что они провели вместе, они стали ему так дороги, что даже одна мысль о том, что они будут где-то далеко, лишал Кима равновесия. Чондэ, Чанёль, Сехун и Чонин — это его семья, такая же, как Минсок и Тао, и за каждого из них он перегрызёт глотку любому.       — Парни, с вами хорошо, но мне пора. Чен, навести Бэкхёна, пожалуйста. Нам не нужно, чтобы он почувствовал себя снова одиноким.       — Почему я? — удивился Чондэ, бросив раздражённый взгляд на хихикающего Пака.       — Ну ты с омегами у нас лучше всех ладишь, — засмеялся Чунмён, замечая, как скривился младший. — Ладно, я убежал.       И вот теперь он сидел в самолёте и думал о том, как они там? Прошло всего пара часов, а он уже скучал по вечным перепалкам Чондэ и Чанёля, по ворчанию Сехуна и веселому смеху Чонина, альфа надеялся, что он услышит его ещё ни раз.       Самолёт совершил посадку в аэропорту Пекина. Чунмён занял такси, называя нужный адрес. Сейчас ему предстоял сложный разговор. Он знал, что Минсок уже был достаточно взрослым ребёнком и уже мог справляться без няни, но Чунмён не хотел терять Тао, хотя не мог заставлять того снова покидать родину. Здесь у омеги была работа, семья, дом, а что ему мог дать Чунмён? Только хлопоты и долгую адаптацию. Минсок привязался к Тао, ведь почти четыре года он был для него единственным близким человеком в чужой стране, и мальчик вряд ли захочет расставаться, снова будет плакать. Чунмён, конечно, надеялся на то, что Тао всё-таки примет его предложение и поедет с ними, но не исключал любой исход своей миссии. Ким снова подумал о том, что причиняет любимым людям лишь боль.       Подъезжая к знакомому дому, Чунмён заметил альфу и омегу, что горячо о чём-то спорили. Омега был растерян, а альфа явно чем-то не доволен. Попросив таксиста остановить, Чунмён расплатился и вышел, не торопясь направляясь в сторону спорящих.       — Я вам уже в сотый раз повторяю, — громко говорил омега, сильнее сжимая ручки пакетов, что держал в руках. — Оставьте меня в покое! Не ходите за мной! Между нами нет и не может быть ничего общего!       — Но я твой альфа! — вспылил мужчина.       — Вы бредите?! — возмутился омега. — Или спятили?       — Почему ты не хочешь признавать меня, малыш? Я же готов ради тебя на всё. Я готов даже принять твоего ребёнка. Только не отталкивай меня. Я же так тебя люблю. Это судьба, понимаешь? Мы созданы друг для друга!       Альфа потянул руки к омеге, что отскочил от мужчины, как ошпаренный и упёрся спиной в грудь Чунмёна, что уже успел подойти и внимательно наблюдал за происходящим. Напугано обернувшись, омега облегчённо выдохнул.       — Что здесь происходит? — спросил Ким, внимательно разглядывая альфу напротив и забирая из рук омеги тяжёлые пакеты с продуктами. — Этот человек пристаёт к тебе?       Мён видел, как в глазах незнакомца сверкнула растерянность, позже сменившаяся гневом. Омега поспешил спрятаться за широкую спину Сухо, цепляясь длинными пальцами за его руку.       — Ты кто такой? — возмутился незнакомец, не спуская глаз с омеги, что тянул внезапно появившегося соперника в сторону дома. — Я со своим омегой сам разберусь. Иди, куда шёл. Мы истинные…       — Не правда! — закричал омега. — Я не знаю, почему вы так решили, но вы абсолютно чужой мне человек!       — Ах вот как мы заговорили, — хмыкнул альфа. — А кто мне ещё полгода назад плёл о вечной любви?       — Вы меня с кем-то путаете, — уже чуть ли не плача, говорил омега, крепче сжимая руку Чунмёна. — Я вас не знаю! Почему вы ходите за мной? Это пугает!       Ким смотрел то на омегу, что, действительно, выглядел напугано, то на альфу, что выглядел довольно обычно, если бы не расширившиеся зрачки и тяжело вздымающаяся грудь. Мён тяжело вздохнул, ещё одного наркомана ему не хватало. Что же они все кружатся вокруг тех, кто ему дорог? Им что, своей дури мало?       — Тао, иди в дом, — спокойно сказал Ким. — Я поговорю с твоим альфой.       — Чунмён-ши, он не…       — Я понял, — улыбнулся Сухо. — Иди.       Омега скрылся в доме, но Мён видел, что он тут же подбежал к окну, наблюдая за происходящим и держа наготове телефон. Ким улыбнулся, понимая, что рядом с ним лучшие люди, что переживают за него, а значит, по-прежнему нуждаются в его защите.       — Я не знаю, откуда ты взялся, но не лезь в нашу жизнь, понял? Это мой омега! — прорычал незнакомец.       — Он так не считает, поэтому, будь добр, исчезни из его жизни, иначе мне придется принять меры.       — Да кто ты такой!       — Поверь мне, ты не хочешь этого знать, — хмыкнул Чунмён. — У меня очень длинные руки.       — Ты пытаешься меня напугать? Не выйдет! И не таких видели. Я ведь тоже не лыком шит.       — Я вижу, — усмехнулся Ким. — Кокаин? Или чего покрепче? Все вы такие храбрые, когда на глазах пелена дурмана.       Незнакомец начал растерянно оглядываться по сторонам, а Чунмён покачал головой. Все они пытаются стоить из себя что-то, пока дело не доходит до спасения собственной шкуры. Они считают, что наркотики избавят их от проблем, а на деле они добавляют новые, вот только назад дороги уже нет.       — Свали-ка ты отсюда, пока я не привлёк внимание общественности к твоей обдолбанной персоне. И запомни, что если снова увижу тебя здесь, разбираться не буду и сразу сдам тебя на экспертизу, а дальше… Ты сам знаешь, что будет с тобой дальше.       — Да пошёл ты! — ответил мужчина, но всё же попятился, а потом и вовсе побежал прочь, а Чунмён, глядя ему в след, думал о том, что уж слишком просто он отделался, и это настораживало.       Постояв ещё немного, он всё же вошёл в дом, чувствуя на себе внимательный взгляд омеги.       — Что вы ему сказали, что он так быстро сдался? — спросил Тао, следуя за старшим на кухню и наблюдая за тем, как Чунмён начинает выгружать продукты из пакетов. — Он обычно ещё долго стоит у ворот и злобно скалится, пугая окружающих.       — Кто он? — спросил Чунмён, внимательно посмотрев на омегу, что опустился на стул напротив него и нервно тёр виски.       — Не знаю, — ответил младший. — Он привязался ко мне около трёх недель назад, когда мы с Минни гуляли по торговому центру. Он тогда нас здорово напугал. Он направо и налево кричит о том, что он мой альфа, но я не чувствую того же. Он утверждает, что мы знакомы давно, но я вижу его впервые. Он словно тень ходит за мной, и с каждым днём мне становится всё страшнее. Родители уехали в другую часть страны по работе, мы с Минсоком остались в доме одни, от этого становится ещё страшнее. Я каждый день запираю все окна и двери, вздрагиваю от каждого шороха. Я перестал нормально спать, стал дёрганным. Мне кажется, что этот странный тип следит за мной даже на работе. Вот только, сколько бы я не пытался выяснить кто он, этот человек снова и снова повторяет, что мы истинная пара и должны быть вместе.       Чунмён смотрел на омегу и чувствовал, что тот не лжёт. Тао, действительно, боялся, и альфа понимал его страх, ведь кто знает, что может взбрести в голову очередному наркоману.       — Почему ты не позвонил? — спросил Ким, глядя на сжавшегося младшего. Хотелось уверить в том, что теперь всё будет хорошо. Почему-то сейчас Тао очень напоминал Чонина, которого он оставил там, в другой стране. — Почему молчал, когда мы совсем недавно разговаривали? А что было бы, если бы я сегодня не приехал? Ты бы продолжил тут сходить с ума от страха?       — Я не хотел вас беспокоить, — тихо ответил младший. — Вы такой занятой человек. Я думал, что скоро он отстанет, поймёт что ошибся, а он…       Омега заплакал, а Чунмён подошёл ближе обнимая.       — Он звонил по телефону и говорил, что обязательно сделает меня своим, а иногда просто дышал в трубку, а я боялся лишний раз выйти из дома.       — Успокойся! Он больше не придёт, к тому же, я приехал сюда, чтобы забрать Минсока домой. Я не в праве тебе указывать, но мне бы очень хотелось, чтобы ты поехал с нами. Я понимаю, что тут твой дом…       Омега отрицательно помотал головой.       — Мой дом там, где Минни. Помните, я обещал любить его как сына?       Чунмён кивнул, прижимая младшего к себе сильнее.       — Может и мне тогда звать тебя папой? — улыбнулся Ким, видя, как краснеет омега.       — Думаю, что это лишнее. Вы…       — Тао, ну сколько можно? Я каждый раз прошу тебя называть меня хёном. Неужели я не заслужил этой маленькой слабости? Мы ведь не чужие люди.       — Хён, — смутился ещё сильнее младший. — Я так рад, что ты приехал именно сегодня. Один бы я не справился.       — Вот-вот, — растрепал тёмные волосы омеги Ким. — Надеюсь, что теперь ты будешь более решительным. Обязательно говори мне, если что-то тебя беспокоит, альфы для этого и существуют, чтобы решать проблемы дорогих сердцу омег, а ты, Тао, несомненно один из них, ведь ты столько лет охранял то, что мне дороже жизни.       На втором этаже послышался топот ножек.       — Тао-ши, мне же не приснилось? Я слышал голос братика?       На кухню вбежал мальчишка лет девяти, он был растрёпан, словно воробей. Его глаза светились счастьем, он трепал маленькими ручками край своей пижамной кофточки и неверяще смотрел на улыбающегося Чунмёна, что опустился на корточки и раскинул руки.       — Братик! — закричал мальчишка, тут же подбегая к старшему и оказываясь в крепких объятиях. — Ты приехал ко мне! Я так скучал!       — Малыш, — улыбнулся Сухо, пытаясь сдержать слёзы. Он поцеловал младшего в пухлые щёчки и крепко обнял. Только сейчас, ощущая младшего в своих объятиях, альфа, наконец, понял, по-настоящему осознал, как скучал по этому сорванцу.       — Минни, я тоже очень скучал. Я приехал звать тебя домой. Поедешь?       Мальчишка переводил взгляд с одного старшего на другого. Чунмён видел, как чёрные бусинки глаз засияли.       — Тао-ши, ты слышал? — наконец, взвизгнул Мин. — Мы едем домой! Ты же поедешь с нами? Ты не должен оставаться тут один. Тот дядя совсем мне не нравится, а там есть братик, Чанёль, Чондэ и Сехун хёны, они очень хорошие.       Чунмён улыбнулся, вспоминая, как его друзья всегда приходили на помощь, когда у Чунмёна слёзы застилали глаза. Они развлекали Минсока, общаясь при помощь скайпа и телефонов, а в это время Чунмён корил себя за столь длительную разлуку. Ким был очень благодарен друзьям и не раз уже поблагодарил Бога за то, что тот свёл их однажды.       — Конечно, поеду, Минни, — улыбнулся Тао. — Куда же я без тебя?       Младший улыбнулся в ответ, отбегая от брата и крепко обнимая Тао, что поцеловал его в щёку. Чунмёну вдруг стало так тепло. Казалось, что его жизнь снова обрела смысл. Захотелось, чтобы все родные люди были счастливы и улыбались, а значит, рано было расслабляться.       Тэюн обещал Чунмёну должности и деньги, но Ким всегда просил лишь о справедливости. Он не хотел воевать, он не хотел убивать, а уж тем более не хотел умирать, но если будет нужно, он поставит себя под удар, чтобы защитить тех, кто искренне верит ему.       — Вот и славно, — сказал Мён. — Уладим все дела здесь и отправимся домой. Чанёль уже готовит для тебя комнату, малыш. Мы будем жить в одном большом доме. Все вместе. Обещаю, тебе не будет скучно с нами.       Тао слегка смутился, он ведь знал, что все эти хёны были альфами, он иногда мельком видел их, когда они развлекали Минсока, но лично ни с кем из них знаком не был. Как же они с Минни уживутся с альфами? Общаться по телефону это одно, а здесь придётся делить дом, ведь с работой вряд ли всё разрешится быстро, да и оставлять Минсока одного не хотелось. Он хоть и рвался домой, вряд ли осознавал, что там, на новом месте, придётся начинать всё сначала. Чунмён заметил метания омеги и улыбнулся.       — Дом у нас, действительно, большой. И помимо нас, четверых холостяков, там живут ещё две омеги. Один из них вошёл в наш дом совсем недавно, и я, признаться честно, ещё сам не знаю, что он из себя представляет, но он нуждался в нашей защите, и мы не могли ему отказать. А вот второй вошёл в нашу жизнь довольно-таки давно. Он был ещё совсем ребёнком, ему тогда было шестнадцать, но он возился с нами, как с малыми детьми. Для кого-то он стал братом, а для меня…       Чунмён отвёл глаза от пристального взгляда Тао. Омега улыбнулся, а старший почувствовал, что его голос дрожит, когда он говорит о Чонине, ведь раны, что покрывали любимое лицо всё ещё стояли перед глазами.       — Для меня он стал смыслом жизни. Я готов был на многое, чтобы он никогда не узнал горя, но немного перестарался.       — Мне уже не терпится познакомиться с человеком, что заставил Ким Чунмёна говорить о себе с таким восхищением, — сказал Тао, а Ким почувствовал, что щёки начинают пылать.       — Я сам не могу до конца поверить в это, но так получилось… Этот мальчик попал в сложную ситуацию, и сейчас ему как никогда нужна компания.       — Хён, — осторожно спросил Минсок, потянув старшего за руку и усаживая на стул, чтобы устроиться рядом и посмотреть в такие родные и такие тёплые глаза. — Этот омега… Он дорог тебе?       — Он мой истинный, Минни, — ответил Чунмён, замечая улыбку, что коснулась губ обоих омег. — Вот только он не знает об этом, и я очень прошу вас пока ему об этом не говорить. Он очень уязвим сейчас. Он потерял альфу, которого любил.       — Но как же…       — Минни, так бывает, — грустно улыбнулся Тао. — Люди не всегда находят тех, кто предназначен им судьбой, и поэтому ищут тепло у тех, кто готов им его подарить.       — У меня нет запаха, милый, — ответил Чунмён, погладив брата по голове. — А Чонин нашёл человека, что готов был подарить ему всего себя. Я решил отпустить, ведь моя жизнь сплошное минное поле. Я же не раз говорил тебе о том, что рядом со мной не безопасно. Я думал, что рядом с тем человеком он будет счастлив, а получилось… Его альфа связался с плохой компанией и начал причинять Чонину боль. Каждая слеза омеги болью отдавалась и в моём сердце, но я не хотел вмешиваться, чтобы не сделать ещё хуже, но получилось так, что я не заметил момента, когда они подошли к опасной черте. То, что сделал тот человек с моим мальчиком очень трудно забыть и простить, и я очень боюсь, что Чонин замкнётся в себе или совершит какую-нибудь глупость. Именно поэтому я всё это рассказал вам. Минни, ты уже большой мальчик и должен меня понять. Я очень хочу, чтобы вы с Тао стали Чонину друзьями и не дали ему погрузиться в отчаяние. Я желаю своему омеге только счастья. Да, я до сих пор не могу признаться ему в том, как сильно люблю, ведь я ещё не закончил того, что когда-то пообещал нашему отцу, но я больше не могу видеть грусти в его взгляде. Ты же у меня яркое солнышко, малыш. Я верю, что именно тебе дано вытянуть Чонина из его кокона.       — Я очень постараюсь, хён, — закивал Минсок. — Только ты пообещай мне, что как только выполнишь то, что возложил на твои плечи отец, ты признаешься во всем Чонину-хёну.       — Обещаю, милый, — грустно улыбнулся альфа, ведь он сам не знал, сможет ли он живым добраться до конца.       Тао подошёл к Чунмёну, ободряюще обнимая.       — У нас всё непременно получится, — сказал он. — А сейчас давайте завтракать.       Пока они завтракали, Минсок рассказывал о том, как ему трудно учиться на чужом языке, о том, что он многого не понимает в школе, и как рад, что наконец-то вернётся домой. Старшие слушали, Тао иногда что-то комментировал, а Чунмён улыбался. Эти двое, действительно, стали очень близки. Альфа немного завидовал Тао, ведь он провёл с его братом столько времени, а сам он очень много упустил.       — Он вырос, — сказал Ким, когда младший убежал наверх, сославшись на то, что ему нужно собрать много вещей. — Хоть и приезжаю несколько раз в год, никак не могу свыкнуться с мыслью о том, что он больше не тот пятилетний малыш, что плакал и звал папу.       — Дети вообще растут быстро, хён, — улыбнулся Тао. — Даже я не могу поверить в то, что прошло уже четыре года. Знаешь, в последнее время родители всё чаще начали попрекать меня тем, что я вожусь с чужим ребёнком, забив на личную жизнь, но оглядевшись вокруг, я понимаю, что только улыбка и смех Минсока делают меня счастливым. Всё чаще мы с отцом ссорились, папа лишь молча уходил, а я продолжал настаивать на своём. Знаешь, после твоих звонков, мне приходилось подолгу успокаивать Минни. Он плакал и просился домой, спал беспокойно, звал папу. Я крепко обнимал его, а на душе было скверно, я ведь понимал, что по сути, я для него чужой человек.       — А вот это ты зря, — улыбнулся Чунмён. — Я, будучи кровным родственником, сделал для него намного меньше, чем ты. Я погряз в себе и совсем не думал о близких людях, упустил столько времени, но мне казалось, что мои цели оправдывают меня. Мне казалось, что чем дальше я буду от них, тем увереннее я буду в том, что им ничего не угрожает, ведь больше всего на свете я боюсь потерять тех, кого люблю. Однажды я вернулся с того света, Тао, там не было ничего. Я думал, что не выживу, но рядом со мной были друзья и родители, потом появился Минни, потом Чонин. Я уже потерял однажды тех, кого любил, это очень больно, и до сих пор я только себя обвиняю в этом.       — Ты ни в чём не виноват! Те люди слишком опасны, хён. Ты думаешь, что я не знаю того, что происходит в вашей стране? Не знаю того, что сейчас она поделилась на два лагеря и победить должен сильнейший? Знаешь, мой отец тоже политик. Я не раз наблюдал, как близкие друзья подставляют друг друга, видел, как рушились жизни, и знаешь, я ни за что не пожелаю никому узнать того, что однажды пришлось мне узнать о близких людях. Твой отец был военным, хён, он погиб за свои идеи, а мой… Он всю жизнь склонял голову перед теми, у кого была сила. Он пресмыкался, он продавал, он шёл по головам. Знаешь, когда мне было двенадцать, я подслушал один разговор. Отец в своём кабинете спорил со своим близким другом. Отец убеждал дядю склонить перед кем-то голову, обещал успехи в карьере, но тот отказался, сказал, что отец спятил, назвал его предателем и ушёл, хлопнув дверью. Отец тогда лишь хмыкнул, а через два дня все новостные каналы трубили о том, что дядя покончил с собой. Пусть мне было не так много лет, но уже тогда я всё прекрасно понимал. И я понимаю, что сейчас происходит в твоей жизни. Вот только скажу тебе, как человек, которому ты очень дорог, политика — это болото, хён. И не дай Бог тебе погрязнуть в ней.       — Те люди убили моего отца, папу, уничтожили сотни ни в чём не повинных людей…       — А ты Бог, хён, чтобы судить их? — спросил Тао, внимательно посмотрев на старшего. — Месть не лучший выход. Как сказал один очень известный человек в своей книге: «Ненависть слепа, гнев безрассуден, и кто упивается мщением, рискует сам испить из горькой чаши». Да, порой хочется справедливости, но для этого не нужно проливать кровь. Разве нет других способов вернуть спокойствие? Хён, те люди однажды оступятся, и вот тогда-то жизнь вернёт им всё сполна.       — Но разве я не могу стать тем, кто подставит эту подножку? — сказал Чунмён, заглянув в глаза младшему. — Я знаю, что обе стороны не идеальны, Тао. Я много думал, и знаешь, я хочу увидеть, как мои враги исчезнут, и если ради этого мне придётся склонить голову перед второй силой, я сделаю это.       — А ты не пробовал жить так, как подсказывает твоё сердце? — сказал омега. — Не так, как диктуют правила и лидеры, а так, как хочешь жить ты?       — Я хочу не бояться за жизни родных людей, а для этого нужно сделать только одно. Я не отступлю, Тао. Я поклялся, пожалуйста, не пытайся меня переубедить. Я сотру тех людей с лица земли, а потом смогу спокойно выдохнуть.       Омега лишь грустно улыбнулся, а Чунмён похлопал его по плечу. Он сам много думал о том, что происходило вокруг. Да, он не был всесильным, в конце концов он был простым автомехаником, что когда-то с отличием закончил военную академию. Он не имел права вершить самосуд, но ведь кто-то должен был начать, чтобы в тот миг, когда придёт время сражаться, на его стороне было большинство. Да, Чунмён знал, что Бён Тэюн в своё время тоже шёл по головам, возможно, изначально он воспользовался ситуацией на границе в качестве пиар хода, вот только смерть близкого друга, что произошла у него на глазах, встряхнула старшего, а произошедшее с Бэкхёном и вовсе выбило из привычной колеи. Чунмён верил, что этот человек осознал все свои ошибки, понял, что однажды всё, что он сделал кому-то, обернётся против него. Ким верил, что Тэюн — это единственный шанс избавиться от того ужаса, что твориться на улицах их страны.       — Я обещаю тебе, — сказал Ким, подходя к Тао и взяв его за руку. — Я никогда не сделаю того, что будет противоречить моим принципам. Я никогда не переступлю через свою совесть, я не буду действовать методами тех людей, на моих руках не будет крови невинных, вот только я не пожалею сил для своих врагов. Пойми, у меня нет другого выхода.       — Ты не обязан передо мной оправдываться, хён, — слегка смутился омега, разглядывая свои бледные руки, что так контрастировали с загорелыми руками Кима.       — Обязан, — ответил Сухо. — Потому что ты сделал для меня очень много, и если вдруг что-то пойдёт не так, я верю, что ты ни за что не оставишь Минни одного. Тао, пообещай мне, что Минсок никогда не останется один, и если у меня не получится победить, ты расскажешь ему о том, что я всеми силами боролся за его спокойную жизнь.       — Ты меня пугаешь, хён, — нервно усмехнулся Тао.       — Я сам себя иногда пугаю, — хмыкнул Ким, а потом натянул улыбку, когда со второго этажа послышался топот маленьких ножек.       — А чего это вы ещё тут? — спросил Минсок. — Тао-ши, ты не пойдёшь собирать вещи?       Чунмён крепко сжал руку Тао, а потом разжал пальцы, щёлкнув по носу улыбающегося младшего. Минсок зашипел, потерев кожу. Он выглядел таким забавным, что альфа не удержался, поднимая младшего на руки и кружа по комнате.       — Как же я скучал, малыш!       Сейчас не хотелось думать ни о чём, лишь слушать заливистый смех младшего и вдыхать такой приятный запах смородины, так интересно сочетающийся с запахом манго, что принадлежал Тао. Этот ребёнок, действительно, стал частицей этого очень смышлёного омеги, и Чунмён верил, что они обязательно будут счастливы. Он верил в то, что этим двоим обязательно удастся не дать Чонину замкнуться в себе, потому что сейчас даже он, человек, что готов был умереть в любой момент, хотел жить. Хотел видеть, как этот мальчишка взрослеет, находит своего альфу, смущаясь, представляет его брату. Возможно, Тао прав, месть не лучший выход, но иногда судьба сама даёт нам шанс исправить что-то, главное его не пропустить, главное не опускать руки.       — Я пойду собирать вещи, — сказал Тао, улыбнувшись. — Ты уже решил вопросы со школой?       — Я всё улажу, — кивнул Ким, опускаясь на диван и прижимая брата к себе. Младший довольно устроился на коленях Сухо и не сопротивлялся попыткам старшего потрепать его по голове. — Ты собирайся, а я сейчас съезжу и заберу все документы. Я предупредил парней, что могу задержаться здесь на пару дней, ведь я думаю, что тебе тоже нужно уладить здесь все свои дела, ведь я не знаю…       Чунмён не хотел давить на Тао, но так не хотелось разлучать их с младшим, да и омега явно был не против.       — Вернёмся ли мы сюда обратно? — улыбнулся Тао. — Ты прав, нужно начинать новую страницу нашей жизни. Здесь меня больше ничего не держит и думаю, что никто искать меня не будет.       — Ты уверен? — с подозрением спросил Ким.       — Да, в последнее время моя жизнь состояла из сплошных ссор и упрёков, знаешь, я же не просто так уехал учиться в другую страну. Я хотел начать новую жизнь.       — А я всё испортил, — отвёл взгляд Чунмён.       — Нет, — ответил Тао. — Ты дал мне шанс убедиться в том, что я сделал правильный выбор. Дай мне день, обещаю, что улажу всё, и мы сможем уехать со спокойной душой. Чунмён кивнул, а омега поторопился наверх. Альфа думал о том, что ему очень повезло, ведь он даже представить себе не мог, что бы он делал, если бы тогда Тао отказался забрать Минсока. Тогда Чунмён чуть не сошёл с ума от отчаяния, только появление Чонина смогло встряхнуть его, а потом в жизни появился новый страх и новые причины не опускать руки.       — Хён, — прервал размышления старшего Минсок. — А Чонин-хён красивый?       Минсок с любопытством посмотрел на брата, на что Сухо улыбнулся и достал телефон, открывая фотографию, которую он тайком сделал в магазине, когда они по очереди дежурили там, чтобы не дать младшему снова гробить себя. На фото Чонин читал какую-то книгу, сидя за прилавком. Солнце играло в его волосах, а на губах была тёплая улыбка. Иногда Чунмёну хотелось, чтобы его мальчик улыбался вот так, глядя на него. Альфа вновь почувствовал хрупкое дрожащее тело в своих руках и стало противно от самого себя. Ведь он снова сбежал, но разве эта ночь была подходящей для признаний? Разве сейчас Чунмён должен был кричать о своей любви? Чонин не поймёт его сейчас, не примет. Сехун позаботится о нём, всё правильно, так и должно быть.       Телефонный звонок отвлёк от мыслей.       — Да, — сказал Ким, выпуская брата из объятий.       — Мён, мы с Исином в приёмной Тэюна столкнулись с Шону. Он ничего не сказал о Бэкхёне, пытался сделать вид, что вообще не имеет к этому никакого отношения. Тэюн-ши сказал, что это был просто визит вежливости, что выглядит само по себе довольно подозрительно, — послышался голос Чондэ. — Не думаю, что сможем уйти отсюда незамеченными. Сейчас Исин с Тэюном-ши обсудят дела, а потом, я думаю, что мне придётся помотать людей Ли по городу. Видимо решили прощупать почву, мне кажется они подозревают то, что Тэюн имеет отношение к исчезновению сына.       — Ладно, я что-нибудь придумаю, а вы с Исином сделайте что-нибудь заметное, — выдохнул Чунмён. — Например, сходите на свидание.       Чунмён засмеялся, услышав, как ворчит в трубку друг.       — Я с ним…       — А что, думаю, что он не так плох, как о нем рассказывают, главное будьте осторожны. Скажи Тэюну-ши, чтобы пока не появлялся в больнице. Позвони Чанни, скажи, чтобы не отходил от Чонина, мне не нравится его состояние, а Се пусть едет к Бэкхёну…       — А почему Се к Бёну? — недоумённо спросил младший.       — Сехун много общался с Бэкхёном, хотя тот вряд ли это помнит, но всё же, думаю, что Се будет виднее, чего можно ожидать от этого омеги.       — Понял. Как у вас дела? — спросил Чондэ.       — Хорошо, — кивнул Сухо, заметив, как Минсок кружиться вокруг него, пытаясь выклянчить телефон. — Вот Минни тут хочет с тобой поговорить.       Старший протянул ребёнку телефон.       — Привет, озорник, — весело сказал Чен. Чунмён всегда удивлялся тому, как его друг может так ловко переходить с серьёзного тона на задорный.       — Привет! — радостно залепетал Мин. — Чондэ-хён, представляешь, я еду домой! Скоро я приеду к вам! Помнишь, ты обещал мне, что мы будем вместе кататься на роликах. Ты уже приготовил ролики? Тао-ши купил мне их прошлым летом, я уже немного умею кататься!       — Конечно помню, малыш! — ответил Чондэ. — Я уже с нетерпением жду тебя дома.       Чондэ и Минсок ещё долго разговаривали, Чунмён не вслушивался, он просто наблюдал за тем, как сиял его брат и понимал, что сейчас он находится в правильном месте. Он понимал, что прошло время, когда он молча сидел в засаде, нужно действовать, хотя бы вот ради таких минут счастья.