Оборотни: диада

      То, что Чонгук его истинный, Тэхён понял сразу.       Они только-только выходили из дома, когда в нос ударил терпкий древесный запах хвои, и вымотанный волк внутри него завыл и заскребся когтями. Схлынувшее было возбуждение накрыло с новой силой, заставляя сердце бешено колотиться в груди, и его буквально скрутило от накатывающих желаний. А потом он увидел Чонгука и, кажется, даже дышать стало тяжело, настолько прекрасным он ему показался.       Но взглянув в глаза альфе, Тэхён сбился с шага, затем и вовсе замер на месте. Ошеломленный и дезориентированный, он не сразу осознал очевидную вещь — истинность невзаимна. Разочарование накрыло волной, ломало и корежило так, что хотелось позорно разрыдаться, но нельзя — на кону была жизнь его папы. Ничего, кроме лекарских навыков Сокджина и собственного тела, Тэхён предложить не мог, к счастью, этого хватило.       Когда они добрались до поселения, сил Тэхёна хватало лишь на то, чтобы не рухнуть от усталости. Всю дорогу Сокджин бросал на него озабоченные взгляды, прекрасно понимая, в каком он состоянии и, кажется, был готов тащить на себе, если понадобится.       Лица встречавших их оборотней плыли перед глазами, а обилие спутанных, перемешанных запахов било в нос. Тэхён смотрел перед собой и усиленно держал спину прямо, пока Чонгук коротко сообщал, что «эти с нами, не трогать», затем быстро шел вслед за ним, не сбиваясь с шага, но, стоило переступить порог дома и закрыть дверь, как Тэхён просто съехал по стене на пол.       — Черт, — выругался Чонгук, хватая его за плечи и поднимая на ноги, — ты не мог раньше сказать, что валишься от усталости?       — Зачем? — еле ворочая языком, поинтересовался Тэхён, послушно следуя за Чонгуком. Запах хвои перебивал все остальное, и он жадно втянул носом воздух, чувствуя, как желанный привкус остается на языке. Во рту скапливалась слюна, а ладони зудели от желания прикоснуться, ощутить под пальцами голую кожу, несмотря на усталость.       — Затем, что я снизил бы темп или сделал бы пару лишних привалов, — проворчал тот.       — Какая трогательная забота, — съязвил Тэхён. — Тогда оставил бы нас там, где нашел, и никаких проблем.       — Я предполагал, что ты та еще ехидна, — ровно ответил Чонгук, усаживая Тэхёна на кровать. — Не в моих интересах, чтобы ты сдох, не выдержав перехода. Так что отсыпайся. Я чуть позже велю кому-нибудь сообразить тебе поесть, кухню найдешь сам.       — Угу, — Тэхён уткнулся носом в подушку и устало прикрыл глаза.       — И, Тэхён, — он почувствовал, как Чонгук прикоснулся ладонью к его щеке, не ласково, а скорее изучающе, — я дам тебе несколько дней, ну пускай три, чтобы ты окончательно восстановился. Но потом собираюсь взять то, что ты мне предложил.       О чем говорит Чонгук, гадать не приходилось. Засыпая, Тэхён ненавидел себя за то, что был не сильно и против.

***

      — Как он? — поинтересовался Тэхён, войдя в дом Сокджина. Точнее, в дом того самого альфы, за которым папа ухаживал: Чонгук решил, что поселить лекаря там, где живет его пациент — это самый удачный вариант.       — Лучше, — коротко ответил Сокджин, продолжая что-то помешивать в котелке.       Папа выглядел уставшим, очевидно, что за последние трое суток он спал недостаточно. Тот снял свое варево с огня, а затем взял чашку и зачерпнув зеленоватой жидкости, протянул Тэхёну.       — Опять твоя гадость, — он недовольно поморщился, но чашку принял, тут же отхлебывая. И внутренне выдохнул: думать о том, что могло случиться, если бы состояние Намджуна начало ухудшаться, не хотелось.       — Ну уж простите, что на вкус это такая дрянь, — съёрничал Сокджин, — но тебе надо восстанавливаться, так что пей и не выпендривайся.       Выпендриваться он и не собирался — знал, что поможет. Это всегда проходило довольно тяжело, сил уходило много, так что он чувствовал себя больным и разбитым. Настолько, что мог лишь отсыпаться после в течение нескольких суток. Чем, собственно, он и занимался в доме Чонгука.       Стая встретила их недружелюбно. Нет, никто не нападал, не скалил зубы и не выкрикивал оскорбления, только вот читались во взглядах неприязнь, недоверие, но Тэхён прекрасно понимал, что для здешних они чужаки. Да и, видимо, в курсе были все, кто ранил Намджуна.       Чонгук, к его чести, на следующее же утро популярно объяснил, что трогать их нельзя, по крайней мере сейчас, а потом озвучил, что Сокджин лекарь. Взгляды стали чуть менее злыми и чуть более заинтересованными, но Тэхён не сказал бы, что значительно. Ясно, что раненого альфу здесь любили.       Сокджина, вместе с Сохуном и Юри в роли его помощников, поселили в доме Намджуна, Тэхён так и остался у Чонгука, ловя на себе завистливые взгляды омег, которые приходили готовить. Эти тоже шлюхи Чонгука? Ревность драла грудную клетку, а ведь у них даже секса еще не было. Ничего не было, если уж совсем откровенно: Чонгук появлялся к вечеру, спал рядом, напитывая Тэхёна своим запахом, и уходил наутро. За три дня они едва ли перекинулись десятком слов.       — Я так понимаю, между вами пока ничего не было? — словно прочитав его мысли, поинтересовался Сокджин.       — Он дал мне три дня, так что…       Так что сегодня точно придет попользоваться.       — Мы можем… — Сокджин перевел взгляд на лежавшего на кровати Намджуна и убедившись, что тот и не думает приходить в себя, продолжил все же чуть тише: — Попытаться сбежать.       — Вряд ли я сейчас выдержу длительный забег, — поморщившись, отказался Тэхён. Да и слишком много внимания к ним приковано, значит пропажу обнаружат довольно быстро, куда раньше, чем они доберутся до перевала. — Поэтому пока сидим здесь, — чтобы сменить тему, поинтересовался, тоже переведя взгляд на Намджуна: — Ты обратил внимание на его запах?       — Обратил, — Сокджин отвернулся и принялся перебирать выставленные на столе склянки. — Поэтому и напал, — он выдохнул, а Тэхён подметил, что руки Сокджина слегка подрагивают. — Я подумал, что это… он. И испугался. Даже сам не помню, как обратился. Очнулся, лишь когда оказался прижатым к земле волком Чонгука.       — Все хорошо, — Тэхён подошел ближе и обнял его со спины, — все хорошо, не переживай.       — Что хорошего в том, что моему сыну придется стать шлюхой местного вожака из-за моей несдержанности? — сдавленно прошептал Сокджин.       «Твой сын уже был шлюхой сына вожака, так что невелика разница», — подумал Тэхён, но вслух озвучивать, конечно же, не стал.       — Ну… он, по крайней мере, симпатичный и… — Тэхён старался, чтобы его голос звучал как можно более легкомысленно, хотя внутри буквально колотило. — Мой истинный.       Он почувствовал, как напрягся в его руках Сокджин, потом тот и вовсе дернулся, выбираясь из объятий.       — Ты серьезно? — вопрос был риторическим, потому что шутить о подобном мог только полный идиот, а Тэхён им точно не был. — Боги… Но, Тэхён… — еще одна пауза и судорожный выдох. — Ты ведь понимаешь, что Чонгук… что он…       — Не переживай, — изо всех сил стараясь говорить спокойно, перебил его Тэхён, — мы обязательно сбежим отсюда, просто позже, хорошо? Пока у меня есть возможность, я хотел бы побыть здесь.       «С Чонгуком» — осталось неозвученным, но Сокджин понял все без слов, потому что притянул к себе и крепко обнял. А Тэхён уткнулся носом в шею, вдыхая успокаивающий запах трав, которыми тот пах, и жмурясь от ласковых прикосновений. Он всегда был слишком тактильным, как и большинство омег.       Потом они поболтали еще немного, не поднимая болезненных тем, и Тэхён, распрощавшись, вышел на улицу. В дом Чонгука идти не хотелось, он и без того провалялся там добрых трое суток, так что решение пройтись по поселению и оглядеться показалось ему удачным. В тот вечер, когда они сюда пришли, на что-то подобное не было сил: все были потрачены на то, чтобы просто дойти и не рухнуть позорно на глазах у Чонгука и сопровождавших его альф. Хотя, кажется, тот все же что-то да заметил, судя по тому, что за почти суточный переход сделал около пяти привалов, коротких на самом деле, но все же. Вряд ли они были так уж необходимы альфам, которые куда более выносливые, чем омеги — много часов быстрым шагом для них не проблема. И в волков перекидываться никто не стал, хотя до места, где они укрылись, явно добирались именно в этой ипостаси, учитывая, что из одежды у них с собой были только штаны (передвигаться по лесу голым — сомнительное удовольствие).       К тому же, Юри был слишком мелким, ему только предстояло вступить в период полового созревания, а значит, начать перекидываться и налаживать отношения со своим волком и, видимо, Чонгук это почуял. А сам Тэхён был настолько измотан, что после обращения не сумел бы ступить и шагу… Слишком энергозатратным был этот процесс. Нет, в обычное время он, конечно, не представлял особых проблем. Сытость, достаточное количество сна, и сил хватит хоть десять раз подряд перекинуться. Но после дней дикого желания, замешанного на боли, и постоянной борьбы со своим волком, сильным, агрессивным, жаждущим волком, Тэхён не мог сделать вообще ничего. И именно поэтому был благодарен Чонгуку за то, что тот не стал подчеркивать его слабость и не отдал приказ перекинуться просто ради того, чтобы потом насмехаться над ним.       И мог бы он вознести этого альфу на пьедестал, и порадоваться, что его истинный такой заботливый и внимательный. Только вот вся забота на деле оказалась пренебрежением: тот явно демонстрировал, что омеги для него — второй сорт, и годны лишь для того, чтобы согревать постель и рожать детей. Подтверждение этому мнению Тэхён нашел уже здесь, когда наутро Чонгук решил более подробно ввести свою стаю в курс дела: он говорил громко, вкратце обрисовывая ситуацию, но обращался лишь к альфам. Словно мнение омег его не особо интересовало или он просто был уверен, что те и слова против не посмеют пикнуть. И хотя зашуганности или страха Тэхён не увидел, отношение к омегам в этой стае было вполне очевидным. Впрочем, ничего нового — в его прошлой стае все было ровно точно так же, если не хуже.       Тэхён медленно шагал по территории поселения, подмечая, что все дома были довольно ухоженными, заметно, что их периодически ремонтировали, подкрашивали, утепляли. Нападать на людские поселения в последние годы решились бы только самые отмороженные, а значит, у Чонгука был заключен договор с кем-то из человеческих торгашей: инструменты, одежда и материалы в обмен на редкие и не очень шкуры животных. Некоторые, как знал Тэхён по прошлому опыту, даже кровь оборотней принимали — уж что именно люди из нее готовили, он не вникал, но и такое бывало. В любом случае эта стая была достаточно богатой, как он успел заметить.       А еще он заметил, что на него косились. И не сказать, что с любопытством… Правда, повод невзлюбить его был у многих: альфам наверняка не нравилось, что он пришел с тем, кто навредил члену их стаи, а омеги, которые свободные, сходу невзлюбили его за то, что он вошел в дом Чонгука. Условий, на которых он там находится, их вожак, конечно же, не озвучил, да и не должен был: выбрал и все, а остальное не их дело.       Плохо, конечно, даже расспросить толком некого, но Тэхён не планировал оставаться здесь дольше двух месяцев, так что и пытаться с кем-то сдружиться не стоило. Лишние привязанности ему ни к чему. Им всем ни к чему. Одна уже и без того есть.       Чонгук которая.       А виной всему чертова истинность, что стала для Тэхёна полной неожиданностью. Из-за своей особенности он вообще не думал, что найдется в этом мире тот, кого он сможет назвать истинным. Он был действительно ошарашен и растерян, когда Сохун вывел его на улицу. Хвойный запах Чонгука пропитал каждую клеточку его тела, и измученный, ослабевший волк внутри выл, желая забрать Чонгука себе, чтобы потом не отпускать. И одновременно отдаться ему, принадлежать без остатка.       Едва не взвыл и сам Тэхён: от затопивших его непривычных чувств и желаний, от того, как хотелось вжаться в чужое тело, ощутить его тепло, уткнувшись носом в шею. И как бы он ни ненавидел альф, Чонгук на миг показался самым близким, самым родным на свете. Необходимым. И Тэхён почти сломался, почти заткнул гордость, намереваясь шагнуть к Чонгуку, как тот обернулся и посмотрел на него.       Это было… мерзко. И больно настолько, словно в грудь впились когтями, лениво, неспешно их проворачивая. Потому что Чонгук смотрел на него оценивающе, с толикой интереса, но не более. Будто на любопытный экземпляр, симпатичного омежку, которого он не прочь поиметь пару-тройку раз. Не было там взгляда на своего истинного, не было ни капли любви или привязанности, ничего такого. Тэхён знал, как смотрят истинные, особенно при первой встрече; как ведут себя, будучи не в состоянии поверить в свое счастье и отлипнуть друг от друга. И хоть он и заинтересовал Чонгука, истинным для него точно не был.       На самом деле Тэхён не был уверен, что так вообще бывает — ему никогда не приходилось слышать про невзаимную истинность. Но кто его знает… Может, и здесь дело в его особенности? Как бы то ни было, его волк скулил внутри него, скрёбся когтями по сердцу, требуя быть рядом с Чонгуком. Но все, что оставалось Тэхёну, это молча скулить вместе с ним, стараясь урвать за оставшееся время как можно больше. Пускай и в роли личной шлюхи вожака.       — …шь зайти? — раздался рядом мелодичный голос, и Тэхён вздрогнул, осознав, что стоит и уже черт знает сколько времени пялится в одну точку.       — А? — не понял Тэхён, разглядывая собеседника.       Перед ним стоял симпатичный омега, беловолосый и светлоглазый и, кажется, очень-очень улыбчивый, судя по характерным морщинкам. Улыбался он и сейчас, так что Тэхён невольно опешил от неожиданной дружелюбности.       — Просто ты стоишь и так внимательно смотришь в мое окно, что я подумал, может, ты хочешь зайти, — пояснил тот и улыбнулся еще шире, продолжив: — Я Чимин, кстати.       — Тэхён, — осторожно ответил он, не зная, как стоит вести себя с этим омегой.       — О, я знаю, поверь. Здесь все уже знают, — тот шагнул ближе, а затем и вовсе так резко вклинился в личное пространство, что отвыкший от подобного Тэхён невольно отшатнулся. Но Чимина это нисколько не смутило — он придвинулся еще и заговорщически зашептал в ухо: — Эти пустолаи, — он покосился на омег на небольшом отдалении, наблюдавших за ними, — всем тут уши про тебя прожужжали. Гадости про тебя говорят, но ты не обращай внимания, они просто завидуют. Сами перед вожаком задом крутят, а тот нос воротит — он сладкие запахи не любит. Хотя вот твой тоже, кстати… — Чимин отодвинулся, поводил носом, а затем задумчиво приложил палец к губам, с неприкрытым любопытством разглядывая Тэхёна. — Малина. Твой запах тоже очень сладкий, — вынес наконец свой вердикт и, не давая Тэхёну и слова вставить, продолжил: — Хотя, знаешь, будь я альфой, я бы точно не обратил внимания на то, как ты пахнешь. Ты такой красивый! — он восторженно сложил ладони перед своим лицом.       — Я… эм… да, — окончательно растерялся Тэхён. — Спасибо, то есть.       И замолчал. Не зная, что еще сказать или как уйти так, чтобы не обидеть это милейшее создание. Правда, он видел, какими двуличными могут быть омеги, да и альфы тоже, так что доверять этому Чимину вот так сразу точно не стоит. Да и вообще не стоит, осадил себя Тэхён. Он не собирался заводить здесь друзей или с кем-то сближаться: так и удара в спину ждать не придется, и уйти потом проще будет, без необходимости разрывать связи.       — Так куда ты шел? — вновь вклинился в его мысли Чимин.       — Искупаться хотел, — ответил Тэхён. Ну, по крайней мере у него появился тот, кто может ему здесь все показать — территория слишком огромная, и самому пришлось бы прилично побродить.       — Далеко ушел, — хохотнул Чимин. — За домом вожака есть озеро, небольшое, но он любит там искупаться. А так дальше, — он указал рукой направление, — есть река, и мы все обычно туда ходим. Если целиком помыться надо, — и хитро прищурился.       Ну да, ну да, понятно, что не целиком и ведром воды ополоснуться можно, например, во время течки или гона. Но сейчас Тэхёна интересовала именно река.       — Я тогда пойду, спасибо, — Тэхён попытался уйти, но Чимин вцепился в рукава его туники, дергая на себя.       — Ну и куда ты собрался? Без полотенца, без чистой одежды? Пошли, соберу для тебя, — не обращая внимания на невнятные возражения Тэхёна, потащил его за собой. А Тэхёну только и оставалось, что покорно шагать за этим маленьким стихийным бедствием с нежным запахом луговой фиалки.