***
— На колени. От властного тона Малфоя по венам Гермионы прокатилась волна пьянящего страха. Когда она пришла в их комнату в «Алом Ордене», он уже ожидал ее. Небрежно усевшись в то же кресло, что и во время их последнего визита, Малфой не стал медлить и отдал ей свой первый приказ. Он широко раздвинул колени, сведя пятки ботинок вместе, а руки расположил на обтянутых кожей подлокотниках. Сидящий на нем как влитой костюм темно-синего цвета идеально сочетался с его холодными, как воды океана, глазами. Поскольку она не сразу подчинилась, он приподнял одну светлую бровь. — Я не стану повторять. Гермиона заставила себя двигаться и направилась в центр комнаты. Журнальный столик исчез, а на его месте лежала тонкая черная подкладка. Скорее даже подушка, только она была плоской и квадратной, и Гермиона сразу поняла ее назначение. Она видела фотографии, на которых нижние старательно позировали на таких подкладках, чтобы показать свою покорность и послушание. Сглотнув, Гермиона медленно опустилась на пол, упираясь коленями и голенями в подушку. Когда она начала оседать на пятки, Малфой поднял руку. — Остановись, — приказал он. Его глаза оглядели ее с ног до головы, явно оценивая внешний вид. Она не стала расплетать косу, оставшуюся после дня проведенного за уборкой в доме, но для встречи сменила старые джинсовые шорты и потертую футболку на простое серое платье. Поскольку воспоминания о легкости, с которой Малфой добрался до ее ног во время их последнего визита в клуб, побудили Гермиону больше не надевать ничего, что могло бы ограничить доступ к ее телу. Он несколько раз моргнул, вероятно обдумывая свой следующий приказ. Съежившись под его пристальным взглядом, она начала нервно теребить подол платья. — Сними его, — сверкнув глазами, произнес Малфой. — Уже? Раскрыв глаза от удивления, Гермиона почувствовала зарождающуюся панику. Развитие этой сессии проходило гораздо быстрее: без разминки, без предисловий, без вступлений, чтобы дать ей время привыкнуть к нему. Судя по всему, Малфою надоело ждать. — Да, — подтвердил он. — Если только ты не пришла сюда сегодня за чем-то другим? В начале недели, после того, как Гермиона отправила ему обновленный список предпочтений, он прислал ей сову с довольно резким ответом. Придумай стоп-слово к субботе. Совсем скоро оно тебе понадобится. — Д. М. Прочистив горло, Грейнджер расправила плечи и вздернула подбородок. Его глаза вспыхнули от удивления, однако она спокойно продолжила. — Нет. Просто мне любопытно, почему… — Любопытно, почему я вдруг стал приказывать тебе? Как это и положено верхнему? — Малфой наклонился вперед, уперев локти в свои колени, и пристально посмотрел на нее. В таком положении их глаза оказались на одном уровне. — Разве не об этом ты думала на прошлой неделе? Не об этом фантазировала там, у книжной полки? Желала, чтобы я застал тебя врасплох и не оставил шанса сказать «нет». Или ты передумала? Ее ответом было лишь медленное покачивание головой. Нет. Не передумала. — Или, может быть, ты забыла, что я сказал тебе, если согласишься, то назад пути не будет? Кажется, я не слышал возражений, пока трахал твою мягкую маленькую ладошку. Неужели ты этого не хотела? Не умоляла меня разрешить прикоснуться к моему члену? От нахлынувших воспоминаний Гермиона чувствовала себя загнанной в угол добычей. Малфой был прав во всем. — Я не передумала. — Хорошо, — прерывисто произнес он. — Тогда считай, это твой первый урок в роли моей нижней. И я хочу посмотреть, насколько хорошо ты усвоила прошлый материал. Моей нижней. От этих слов по телу Гермионы пробежал жар, смешиваясь с холодным беспокойством перед неизвестностью, связанной с его дальнейшими действиями. Ее разрывали противоречивые чувства: она одновременно желала большего и хотела бежать от него. Ее разум боролся с нарастающим вожделением. — Тебе было велено придумать стоп-слово, верно? — склонив голову набок, спросил Малфой. Очередной всплеск опасений погасил растущий жар возбуждения, и Гермиона закусила губу. Идея, которая казалась ей весьма разумной еще утром, под его пристальным взглядом превратилась в жалкую. — Ну что? — поинтересовался он. Грейнджер опустила глаза на подушку под коленями и сосчитала до трех, чтобы укрепить свою решительность. Собрав волю в кулак, она вновь взглянула на Малфоя, встретившись с ним глазами. — Клювокрыл. Реакция Малфоя была быстрой, но недостаточной для того, чтобы скрыть удивление, промелькнувшее на его лице. Его губы сжались, и он медленно приподнял одну бровь, осмысливая слово. — Умно. Он сделал паузу, качая головой и проводя языком по своим зубам. Выражение его лица было настолько уверенным и хищным, что Гермиона не выдержала и опустилась на пятки, чтобы хоть немного отдалиться от него. Почувствовав, как пульсирует вена на шее, она ждала его реакции. Наивно полагая, что они сначала все обсудят, Гермиона не ожидала, что ей придется с порога пасть на колени и признаться в выборе слова. Смущение распространилось до кончиков ее ушей, окрашивая их в красный цвет, не столько из-за неудачной шутки, сколько из-за того, что он ничего так и не ответил ей. Грейнджер ненавидела совершать ошибки. Медленно, не отводя взгляда, Малфой поднялся и встал перед ней. Его поза была широкой и властной, и Гермионе пришлось запрокинуть голову назад, чтобы посмотреть на него. — Гордишься собой? — спросил он, понизив голос. Его вопрос не звучал как обвинение, но и веселья в тоне Малфоя не было. — Да. Мне кажется это забавным, — Гермиона пожала плечами. — Знаешь, — начал он, делая шаг в сторону, чтобы обогнуть ее. Его рука скользнула по волосам Гермионы, и она подавила дрожь, вызванную этим нежным прикосновением. Оно противоречило его жесткой манере поведения, но Грейнджер чувствовала, что именно таков и был его замысел. Малфой хотел заставить ее дрожать от предвкушения, ожидая его дальнейших действий. — Другие верхние могут расценить подобное поведение как неуважение. — А ты? — спросила она, поднимая взгляд, когда он обошел ее. — Тебе не все равно? — Малфой с вызовом скрестил руки на груди. Отрицательный ответ всплыл в голове Гермионы раньше, чем она смогла его обдумать. Ей было бы не все равно, если он обиделся бы или расценил бы ее стоп-слово как знак неуважения. Малфой ясно дал понять, что их отношения строятся на доверии, которое, по ее определению, невозможно без взаимоуважения. До сих пор он только и делал, что проявлял к ней почтительность, и Гермионе казалось неправильным намеренно обижать его. — Мне не все равно. Он протянул руку вниз, чтобы провести костяшками пальцев по ее щеке. — И именно поэтому, моя дорогая, я не буду пороть тебя сегодня. Гермиона потрясенно вздохнула и быстро отвела взгляд. Ее сердце все еще бешено колотилось, но остатки смущения начали улетучиваться вместе с приливом возбуждения от его слов. Она до сих пор не забыла, как приятно было ощущать его ладонь на своих ягодицах той ночью и как пульсировала ее промежность при каждом шлепке. В качестве извинения она завела руки себе за спину и расстегнула молнию. Замешкавшись, она ухватилась за подол, а затем резко стянула платье через голову и кинула его к дивану. Строгое выражение на лице Малфоя смягчилось, его губы растянулись в довольной улыбке. — Хорошая девочка, Гермиона. Его слова заставили ее сердце трепетать, но Грейнджер не могла понять, было ли это вызвано его похвалой или тем, что он впервые использовал ее имя вместо фамилии. Это ощущение стало для Гермионы в новинку, в школе она не чувствовала подобного, ведь тогда он использовал одни оскорбления. Чувствовал ли он то же самое, когда его имя слетало с ее губ? — Положи руки на колени ладонями вниз, — приказал Малфой, отступая назад, чтобы опуститься в кресло. Она сделала, как было велено, отведя плечи назад с глубоким вдохом. От прохладного воздуха комнаты ее кожа начала покрываться мурашками, Гермиона была почти полностью обнажена, за исключением лишь черного бюстгальтера и трусиков. Белье было довольно простым, не кружевным и не шелковым, но, по крайней мере, соответствовало случаю. Почти все ее нижнее белье было скорее практичным, чем красивым, но Драко все равно окинул ее тело оценивающим взглядом. Наклонившись назад, он не спеша осмотрел ее. Его взгляд задержался на веснушках, усеивающих ее плечи и ключицы, опустился к груди, затем прошелся по животу и остановился на бедрах. Ее бедра двигались сами по себе, возбуждение начало скапливаться между ног, пока он рассматривал ее. В его взгляде кристально ясно читалось вожделение. — Великолепно. Разведи колени чуть шире. Как только она это сделала, он кивнул. Новая поза открыла ее промежность прохладному воздуху, от чего щеки Гермионы тут же заалели. — Руки за голову. Локти в стороны. Сцепи пальцы вместе. Выпрямив спину и выпятив грудь, Гермиона чувствовала, как затвердевшие соски упираются в чашечки лифчика. Ее дыхание стало поверхностным, но она стойко выполняла его указания. Драко поднес руку к своему подбородку, небрежно проведя большим пальцем по нижней губе. Отблеск печатки с выгравированной буквой «М» привлек ее внимание: на нескольких его пальцах были надеты широкие кольца. Пока он рассматривал Гермиону, его глаза потемнели, а выпуклость в районе паха увеличивалась. — Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь. Это снова был не вопрос. Когда Гермионе удалось подобрать слова, ее голос прозвучал слабее, чем ей хотелось бы. — О твоих губах на моей груди, — честно ответила она. Она представила себе, как он проводит горячим языком по ее соскам, облизывая, посасывая и покусывая чувствительную плоть, а она старается сдержать жалобные стоны. Он дразнил бы ее, пока она пыталась бы удержать позу, и вознаградил бы ее за старания, сжимая кожу на бедрах и талии. С губ Драко слетел смешок, который если и сопровождался улыбкой, то она была скрыта его рукой. — Приятно знать, что мы на одной волне. Сними для меня бюстгальтер, пожалуйста. Ее пальцы подрагивали, когда она подцепила ими застежку. Нервозность зародилась в ее груди, но Гермиона сосредоточилась на задаче, не позволяя смущению овладеть ею. В этот раз что-то изменилось между ними — раньше ей было все равно, что она сидит голая перед ним, что он сам обнажает ее, даже не используя палочку. Теперь Гермиона внимательно следила за его реакцией на каждое свое движение. Она добровольно раздевалась, это был исключительно ее выбор. Когда бюстгальтер был брошен к платью, она сложила руки на коленях. — Восхитительно, — вздохнул Малфой, и она почувствовала, как ее соски еще больше напряглись под его пристальным взглядом. — Спасибо. Она тяжело дышала, его глаза неотрывно следили за движением ее груди. Гермиона поерзала, крепче обхватив колени руками, и его внимание переключилось на ее лицо. — Грейнджер, — произнес он как предупреждение, и ее грудь наполнилась жаром. Гермиона поняла, что, напрягая руки, сильно сжимает грудь предплечьями. Ноздри Драко раздувались, и он продолжил: — Я в миллиметрах от того, чтобы бросить тебя на пол и оттрахать так сильно, что всю следующую неделю твоя спина будет покрыта ссадинами от ковра. Поддразнивания не способствуют моей сдержанности. — Мне жаль, — неискренне извинилась она. — Я так не думаю, — произнес он. Гермиона не смогла скрыть коварную улыбку, растянувшуюся на ее губах. От перевозбуждения низ ее живота начал пульсировать болью. Хотя это был их четвертый совместный визит в «Алый орден», они еще ни разу не занимались сексом. Ради Мерлина, они даже еще не целовались, — при этой мысли улыбка Гермионы исчезла. — Если ты этого хочешь, почему не действуешь? — Гермиона не смогла промолчать. Драко наклонился вперед, он был достаточно близко, поэтому она могла видеть, как с серых глаз начала сходить пелена вожделения. — Все это, — он сделал паузу, медленно оглядывая ее тело. — для тебя. Помнишь? Для твоего обучения. Я обещал разложить тебя на части, кусочек за кусочком, и помочь понять, что возбуждает тебя больше всего. Гермиона разочарованно вздохнула и впилась пальцами в бедра. — Ты боишься, что я все еще не хочу тебя. Его брови приподнялись в ответ на обвинение. — О, милая, поверь мне, я знаю, что ты хочешь меня. Каждый раз, когда я даю тебе приказ, это написано на твоем лице. Твои глаза расширяются, когда я называю тебя моей хорошей девочкой и говорю, какая ты прекрасная. Я вижу это по тому, как твое тело реагирует на один только мой взгляд, хочешь ты этого или нет. Думаешь, я не замечаю, как ты прикусываешь губу или двигаешь бедрами, когда начинаешь возбуждаться? Думаешь, я не знаю всех мыслей, которые роятся в твоей голове в этот момент? Я знаю больше, чем ты думаешь, и чем скорее ты примешь это, тем лучше для нас обоих. К тому времени, как он закончил говорить, у Гермионы перехватило дыхание. Все сказанное им было правдой. — О чем же я сейчас думаю? Склонив голову набок, Драко провел языком по нижней губе и совсем не спешил с ответом. — Тебе некомфортно, потому что я контролирую ситуацию, но тебе это нравится. Разочарование заставило ее приподняться, потому что он был прав. Гермиона наслаждалась этим почти так же сильно, как и ненавидела. Но Малфой продолжал. — Думаю, тебя больше волнует не то, что я не трахнул тебя, а то, что я еще ни разу не поцеловал тебя. Что я не дал тебе той близости, к которой ты привыкла с другими мужчинами, чтобы ты могла поместить меня в аккуратную маленькую коробочку со всеми остальными в своем сознании. — Неправда, — прошипела Гермиона, но в ее голосе явно слышалась ложь. Поджав губы, он бросил на нее неверящий взгляд. Он положил локти на колени, его поза оставалась весьма непринужденной, несмотря на то, что она была почти обнажена и стояла перед ним на коленях. — Я не прав? Значит, ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Слова застряли у нее в горле, и она знала, что у нее нет возможности ответить, не обманывая себя. Часть ее, податливая и жаждущая, нуждалась в его губах. Гермиона хотела знать, какими они будут на вкус. Будет ли он грубым и напористым? Или его губы мягкими и нежными? — Ответь мне, Гермиона. Его приказ заставил ее тяжело выдохнуть и отвести взгляд. — Да. Я хочу. Разве это так плохо? Разве настолько ужасно, что я хочу чего-то нормального и привычного? — Вовсе нет, — черты его лица слегка смягчились. — Если ты чего-то хочешь, я ожидаю, что ты попросишь об этом. — Почему я должна это делать, если ты настолько умен, что уже знаешь, о чем я думаю? — возразила она, скрестив руки на груди. В ответ на ее слова Малфой тяжело вздохнул и медленно встал на ноги. Не глядя на нее, он начал снимать пиджак. Аккуратно перекинув его через подлокотник кресла, Драко взялся за серебряные запонки на рубашке — Встань. Ей не нужно было повторять дважды, Гермиона неуверенно поднялась. Ее ноги начало слегка покалывать, и ей пришлось стиснуть зубы, пока восстанавливался кровоток. — Обойди диван и встань лицом ко мне. Руки положи на спинку, пожалуйста. От страха у нее скрутило живот, но Грейнджер следовала его указаниям. К тому времени, как она оказалась на месте, Драко снял обе запонки и начал закатывать рукава рубашки до локтей, обнажая бледную кожу предплечий. У нее перехватило дыхание, когда он откинул руку в сторону и она увидела размытые очертания Темной метки. Она потускнела и выглядела как неровный шрам. — Обычно я ее маскирую, — сказал он, обходя диван и приближаясь к ней. — Тебя она тревожит? Его тон был невероятно непринужденным для того положения, в котором они находились. Если бы у нее были завязаны глаза, Гермиона бы подумала, что он спрашивает ее о погоде, а не о доказательствах его ошибок. — Я… — замешкалась она, сглатывая подступивший к горлу ком. То ли от страха перед тем, что он собирается делать дальше, то ли из-за Темной метки — Гермиона не была уверена. — Не так сильно, как я думала. В конце концов, она выбрала честность. Клеймо по-прежнему было уродливо на вид, но не вызывало у нее отвращения или ужаса. Оно изменилось, казалось, будто Драко пытался избавиться от него, и больше не было таким, как раньше. — Как и он, — подумала она, когда Малфой шагнул к ней. — Спасибо за честность, милая, — сказал он, встретившись с ней взглядом, когда Гермиона оглянулась через плечо. — Но боюсь, я ошибся, когда сказал, что не буду пороть тебя. — Что?! Она попыталась отстраниться, но его руки успели зафиксировать ее бедра, прежде чем она успела сделать шаг. — Не в качестве наказания, уверяю тебя. — В голосе Драко слышалось едва заметное веселье, но его хватка не позволяла ей повернуться. — Хотя вначале может показаться, что это так. Считай это уроком, наказанием и наградой — все в одном. — Прости, не знаю, почему я... — попыталась сказать она, с трудом выпрашивая извинения. Гермиона знала, что вела себя неподобающе, но сожаление пришло слишком поздно. Малфой прервал ее, раздвинув ноги Грейнджер коленом. — Вечно противишься? Да, ты именно противишься. Отчаянно цепляешься за любой обрывок контроля, за который можешь ухватиться. Но ты забываешь, что причина по которой я здесь в том, что ты хочешь, чтобы кто-то забрал власть из твоих рук. В этом твоя проблема, Гермиона. Ты забываешь, что я всегда дам тебе все, что пожелаешь, даже если ты будешь сопротивляться. Ладонь Драко опустилась между лопаток Гермионы, надавливая и вынуждая ее с ровной спиной наклониться вперед, так что щекой она прижалась к обивке дивана. Широко расставив ноги и выпятив ягодицы, Грейнджер попыталась вцепиться пальцами в спинку дивана, чтобы не опрокинуться вперед. — Не так быстро, — произнес он. Малфой убрал руку с ее спины, затем раздался шорох ткани. — Скрести руки за спиной. Осторожно и медленно Гермиона выполнила его указание. Знакомое чувство страха бурлило в ее груди, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить колотящееся сердце. Когда его рука обхватила ее запястья, Грейнджер вздрогнула. — Успокойся, — проговорил Драко, но она еще больше напряглась, почувствовав, как что-то холодное и твердое обвилось вокруг ее запястий. Повернув шею, Гермиона увидела черную полоску, и сердце ее замерло. Его ремень. — Нет, — прошептала она. — Пожалуйста, я… — Ты боишься. — Голос Малфоя был спокойным, пока он затягивал ремень на ее запястьях. — Но уверяю, тебе нечего бояться. Ты ведь сама хотела попробовать легкий бондаж, верно? У тебя есть стоп-слово на тот случай, если ты захочешь остановиться. Так, теперь потяни. Грейнджер почувствовала два легких прикосновения к левой руке и осторожно потянула. Ремень обхватил ее запястья так, что между ним и ее кожей оставался небольшой зазор. Овладевший ею первоначальный страх начал ослабевать, когда Гермиона поняла, что путы были несколько туговаты, но достаточно свободны, чтобы она могла избавиться от них. Малфой сковал ее руки, но дал свободу выбора, позволяя ей освободиться в любой момент. Она выдохнула с облегчением, сильнее прижавшись щекой к дивану. — Спасибо. Гермиона чувствовала тяжесть ремня и вновь пошевелила руками, расслабляясь. Драко ободряюще сжал ее бедро. — Отлично. Как только ты освободишься или используешь стоп-слово, все закончится, Гермиона. Ты должна подчиниться… Сможешь сделать это для меня? Он давал ей последний шанс. Ее колени начали дрожать, и она переступила с ноги на ногу, устраиваясь поудобнее. — Да, — наконец сказала она. Рука Драко опустилась к талии Грейнджер, нежно поглаживая ее кожу. Он исследовал тело Гермионы с большим удовольствием, его пальцы скользили по ребрам и животу, спускались к поясу ее трусиков, а затем снова поднимались вверх. Каждое его движение согревало кожу Грейнджер. Когда Малфой слегка наклонился вперед, чтобы дотянуться и коснуться ее груди, она прикусила губу, сдерживая стон, рвущийся наружу. Его бедра уперлись в ягодицы Гермионы, и она почувствовала, как Драко слегка подался вперед и ущипнул ее за сосок. — О! Она прижалась к нему и ощутила его член. По телу Гермионы пронеслась волна возбуждения. Она закрыла глаза, когда Малфой снова сжал ее грудь. — Две другие позы, в которых я тебя держал, были скорее для отдыха или демонстрации, — начал Драко, выпрямляясь. — Мне всегда очень нравилась именно эта, она идеально подходит, когда ты стоишь или сидишь на коленях. В этой позе Грейнджер была полностью в его власти. Мурашки пробежала по ее телу, когда руки Малфоя снова легли на ее бедра, а пальцы зацепили трусики. — Давай снимем их, хорошо? Одним быстрым движением он стянул трусики с ее тела, оставив их болтаться вокруг лодыжек Гермионы. Когда его ладонь легла на ее задницу, она не смогла удержаться и приподняла бедра, выгнув спину. Это движение было непроизвольным, скорее инстинктивным, и его пальцы крепко сжали ее бедро. — Черт, — Драко резко выдохнул. — Ты выглядишь идеально, милая. Но сейчас ты будешь выглядеть еще лучше. Прежде чем Гермиона успела спросить, что он имеет в виду, его левая рука поднялась и крепко обхватила ремень, скрепляющий ее руки. Это действие еще больше стянуло руки Грейнджер, ограничивая любые движения, которые она могла бы совершить. — Считай для меня, — приказал он, его вторая рука опустилась вниз, чтобы тут же шлепнуть по мягкой плоти. Гермиона вскрикнула от внезапной и резкой вспышки боли. — Один. Она напряглась, но Малфой не остановился. — Два. Перед третьем шлепком он сделал паузу, его рука прижалась к ее плоти. Прилив жара к ягодицам слегка обжигал. По воспоминаниям Грейнджер будет еще хуже, прежде чем станет лучше. — Ты умная девочка, — сказал Драко, меняя руки, чтобы сосредоточиться на другой ягодице. — Скажи мне, почему важно, чтобы ты всегда говорила, что хочешь? Ее мысли путались, но Гермиона знала ответ. Она помнила его из своих исследований. И конечно же Драко тоже прекрасно его знал. — Четкая коммуникация необходима для... — его ладонь опустилась на складку между ее ягодицей и бедром, и Грейнджер запнулась, подбирая слова. — Для того, чтобы партнеры не ошиблись с границами или желаниями. Чтобы не причинили вреда друг другу. Еще один шлепок, и она продолжила считать. — Пять. — Хорошо. Но есть и другая причина. Гермиона посчитала следующий удар, затем еще один, и жжение превратилось в настоящее пламя. Тяжело дыша, она переместилась с ноги на ногу в ожидании следующего удара. Но Драко сделал паузу, давая ей время на передышку. — Я считаю себя наблюдательным человеком, Гермиона. Мне привили это с раннего детства — я должен был быть хитрым, чтобы предугадывать все наперед. Но если мне удается видеть твои намеки, еще не значит, что мне не нужно твое подтверждение. Я хочу знать, что для тебя это так же важно, как и для меня. Что ты ценишь меня настолько, что готова рассказать о своих желаниях. Чем дольше он медлил, тем сильнее распространялся жар по коже Гермионы, разливаясь внизу ее живота и оседая между ног. — Я рассказывала, а ты мне не верил. В уголках ее глаз заблестели слезы, и Грейнджер моргнула, чтобы избавиться от них. Эмоции переполняли ее, противодействуя возбуждению в нижней части тела, а голова закружилась. Она не понимала, почему плачет в то время, пока он шлепал ее. Эмоциональная разрядка. Осознание пришло слишком поздно, Гермиона вспомнила несколько упоминаний об этом в своих исследованиях перед тем, как подать заявку в «Алый Орден». Доминирующий партнер мог инициировать эмоциональную разрядку, смешивая боль и удовольствие, чтобы переполнить организм чувствами, пока все они не выплеснутся наружу. С выбросом эмоций Гермиона с потрясающей ясностью осознала, что неверие Драко причиняет ей боль. Хотя она могла понять его, но факт того, что он не поверил ей на слово, тяготил. Поэтому ли она настаивала? Поэтому она все еще чувствовала необходимость сопротивляться ему вместо того, чтобы сдаться? Или это было что-то большее? Прежде чем Гермиона смогла позволить своему разуму взять верх, мягкий тон его голоса вернул ее в реальность. — Дело не в том, что я не поверил тебе. Дело в том, что мне нужно, чтобы ты была полностью уверена. Я бы не позволил себе воспользоваться тобой в момент слабости... Не смог бы. Я не такой человек. Она знала, что Малфой прав. Несмотря на то, что ее желание к нему стало более ясным, оно все еще было окутано другими противоречащими друг другу эмоциями, с которыми Гермиона пыталась справиться. Да, она все еще относилась к нему с подозрением, но в то же время верила каждому его слову. Ее невероятно привлекал мужчина, которым Драко стал, и она была беспомощна под его жестким взглядом и твердой рукой. Он не был похож ни на одного другого мужчину, о котором она могла мечтать, и он был всем, что Гермиона должна была ненавидеть. Она не должна была хотеть ни его, ни то, что он предлагал, но она хотела. Так как Грейнджер молчала, он решил продолжить. — Я могу быть доминирующим в этом сценарии, но у нас обоих есть сила, Гермиона. Мне нужно, чтобы ты помнила об этом. Моя цель — доставить тебе удовольствие, научить тому, как «копнуть глубже» и найти наслаждение, которого ты так жаждешь. У тебя есть своя собственная сила, когда ты отдаешь мне контроль. Но ты стараешься оттолкнуть меня, сопротивляешься и по-прежнему отказываешься понять, что каждое мое движение возможно только с твоего разрешения. Нахмурив брови, она попыталась посмотреть на него, но смогла лишь мельком увидеть его лицо. Неужели? Неужели она обладает силой? Даже когда связана? — Еще три. Ты готова? Стиснув зубы, Гермиона напряглась и кивнула. — Да. Драко действовал мягче, чем в предыдущие разы, но каждый шлепок все равно заставлял ее нервы вспыхивать от горячей боли. Поскольку кровь успела осесть под поверхностью кожи, она стала еще более чувствительной и вздрагивала от каждого удара. — Восемь… — Девять… — Десять… — Ты была такой хорошей девочкой, дорогая. Ты так хорошо справилась, — похвалил Драко, нежно проводя рукой по ее пылающей коже. Его пальцы погрузились между ее ног, легко скользнув по влаге. Он дал ей время прийти в себя, нежно поглаживая ее складочки. Боль усилилась, и Гермиона вздрогнула. — Теперь ты готова к награде? Она кивнула, прижавшись щекой к дивану, но Малфой не обратил на это никакого внимания. — Я хочу это услышать. — Да, Драко, — произнесла она, облизнув губы. В ответ он мягко сжал ее бедро. — Ты становишься самого красивого розового оттенка, когда краснеешь. Мне хочется попробовать на вкус каждую из этих маленьких веснушек на твоей коже, — сказал он, другой рукой ослабляя ремень, которым были скованы ее запястья. Грейнджер дернула плечами, закрыв глаза от похвалы, и подалась бедрами назад. Боль, нарастающая между ее ног, начала пульсировать. Гермиона отчаянно жаждала его прикосновений, но боялась заговорить, помешав ему. Она хотела быть его хорошей девочкой. Хотела угодить ему. Хотела взять все, что он ей предложит. Потому что знала, Драко тоже будет наслаждаться каждой минутой. — Поскольку я сегодня щедрый, то позволю тебе выбрать. Мой рот или мой член? Но ты ведь хочешь все и сразу? Гермиона застонала и подалась вперед, упираясь лбом в кожаную обивку. С каждым ударом сердца плоть между ее ног пульсировала, и Грейнджер изо всех сил старалась держать себя в руках. Его пальцы все еще нежно поглаживали ее складочки, но не оказывали достаточного давления, чтобы снять напряжение. Это только заставило Гермиону еще больше податься навстречу ему, двигая бедрами, когда он надавливал на ее клитор. — Могу ли я получить и то, и другое? — умоляла она, пока он дразнил ее. Она действительно хотела всего и сразу — мечтала, чтобы его руки исследовали ее тело, пока она будет прыгать на его бедрах; желала, чтобы их губы соединялись в неистовом поцелуе, пока она опускалась бы на его член. Хотела, чтобы он был сверху, входя в нее с такой силой, от которой она сошла бы с ума, в то время как его губы заглушали бы ее стоны. Гермиона хотела быть целиком и полностью поглощенной им. — Ты получишь и то, и другое, когда заслужишь, — Драко шлепнул ее по промежности, и она вздрогнула от вспышки удовольствия, пронесшейся по ее телу. — Выбирай. Гермиона задыхалась, с трудом хватая ртом воздух. — Трахни меня. Пожалуйста, Драко… Она собиралась упасть на колени, если он не даст ей что-нибудь в ближайшее время, что-нибудь, что облегчит жгучую боль между ног. О поцелуях она будет беспокоиться позже. Драко хмыкнул от удовольствия, и его руки возобновили свои легкие неспешные движения. Гермиона застонала, когда он стал дразнить ее вход, погружая пальцы внутрь ровно настолько, чтобы она почувствовала напор, а затем вынимая. Малфой повторил это действие несколько раз, ее глаза закрылись, и Гермиона изо всех сил пыталась удержать себя от того, чтобы не качнуться назад. — Я собираюсь трахать тебя вот так, — сказал он ей, убирая руку. Она услышала, как он переместился и пробормотал заклинание. — Смотри, Гермиона. Открой глаза. Она открыла глаза и посмотрела в сторону, резко вдохнув, когда поняла, что сделал Драко. Слева от них стояло прислоненное к стене заколдованное зеркало. Оно было большим — выше их обоих, — и достаточно широким, чтобы она могла видеть обе их фигуры. Даже с расстояния Гермиона заметила красный румянец на своей спине и бедрах и то, как ее нагота резко контрастировала с одетым Драко. Облегающие брюки и закатанные рукава вызвали в ней всплеск возбуждения, и она прикусила губу, чтобы заглушить стон. — Ты готова? Или тебе нужно еще разогреться? — спросил он и начал не спеша расстегивать пуговицу и молнию на брюках. Стоя позади нее, Малфой широко расставил ноги и скользил взглядом между ее телом и зеркалом. Когда он посмотрел ей в глаза, уголки его губ слегка приподнялись в ожидании ответа. — Я готова, — кивнула Гермиона, не стесняясь своего желания. Ей казалось, что она задохнется от возбуждения, если он не удовлетворит ее в ближайшее время. Гермиона не хотела больше ждать - она бы умоляла его, если бы пришлось. То, что Драко мог так легко привести ее в исступление, было просто чудом, но ей это нравилось. В ее жизни было мало случаев, когда она могла полностью положиться на инстинкт и не запутаться в своих мыслях, заставляющих ее сомневаться в правильности сделанного выбора. Но сейчас, с ним, это было одним из самых освобождающих ощущений, которые когда-либо испытывала Грейнджер. — Я хочу этого, Драко. Пожалуйста. Малфой снова посмотрел на нее, облизывая губы и вытаскивая из боксеров член. — Такая жаждущая, — пробормотал он почти про себя, проводя головкой члена по ее складочкам. — Это то, чего ты хочешь? — он потерся о ее клитор, и Гермиона застонала от ощущений. — Да, — ответила она, тяжело дыша. — Я хочу этого. Я хочу тебя. — Ты уверена, что справишься? Гермиона едва могла сформулировать ответ, ее взгляд был прикован к отражению их тел, находящимся так близко к слиянию. Драко лишь приподнял рубашку и приспустил брюки с боксерами, оставаясь полностью одетым и предоставляя ей то, о чем она так просила. Словно он не удосужился раздеться — единственное, что было важно, это овладеть ею. От одной только мысли Гермионе стало жарко, и она снова прижалась к нему. — Да, у меня есть стоп-слово, я смогу использовать его… Прежде чем Грейнджер успела придумать причины, подтверждающие ее готовность, он вошел в нее одним плавным сильным толчком. Она вскрикнула, почувствовав, как его член растягивал стеночки ее влагалища, и непроизвольно сжала пальцы, пытаясь справиться с обрушившейся на нее волной облегчения. — Да, ты сможешь. Слова прозвучали почти как рычание, поскольку Малфой изо всех сил старался не шевелиться, и Гермиона восторженно наблюдала, как напряглось его тело. Зеркало показывало ей всё: и внушительную длину его члена, и напряжение в плечах. Он проникнул лишь наполовину, и Гермиона могла сказать, что Драко изо всех сил старался не двигаться. Чтобы помочь ему, она начала покачивать бедрами вперед-назад. С каждым ее движением он скользил чуточку легче, а головка его члена проникала все дальше. — Блядь, — выругался он, откидывая голову назад. Драко потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя, но потом его пальцы крепко стиснули ее бедра. Она почувствовала, как что-то твердое впилось в кожу. — Готова, дорогая? Гермиона не успела ответить, поскольку он погрузился в нее до упора. Вырвавшийся из ее груди крик звучал надломлено и сдавленно, но Грейнджер было все равно — ей хотелось рыдать от облегчения, наслаждаясь тем, что он наконец-то оказался внутри. — Да, Драко, да, — повторяла она, пока Малфой вбивался в нее ритмичными жесткими толчками. Он подталкивал ее вперед, вдавливая в обивку дивана. Гермиона чувствовала каждый сантиметр его члена. — Это то, чего ты хотела? Это то, что нужно твоей ненасытной маленькой киске? — дразнил он ее. — Словно ты умерла бы без моего члена. Гермиона пыталась держать глаза открытыми, чтобы смотреть, как он безжалостно трахает ее, но это было слишком приятно. Наслаждение проникало в нее с каждым толчком его бедер, и она чувствовала, как крепко сжимает его, когда он задевает чувствительную точку. С приподнятыми бедрами и его руками, удерживающими ее на месте, Грейнджер была бессильна перед его напором. И ей это нравилось. — Да, — наконец ответила она, пытаясь отдышаться. Гермиона чувствовала, как пылали ее нервы, а каждый его толчок только подталкивал ее все ближе и ближе к оргазму. Поскольку после шлепков все ее чувства обострились, это не должно было занять много времени. — Я так хотела этого, так нуждалась… Его темп слегка замедлился от правдивости слов Грейнджер, а пальцы еще сильнее впились в ее бедро. Она поморщилась от боли, но это только усилило ее удовольствие. Прикосновение холодного металла кольца к нежной коже напомнило ей о том, кто ее трахал и почему, и ее ноги слегка подкосились. — Я думал, что знаю, — пробормотал Драко, и глаза Гермионы снова открылись, чтобы взглянуть в зеркало еще раз. Он не смотрел на их отражение, как она, вместо этого его взгляд был прикован к месту соединения их тел. Малфой продолжал вбиваться в нее, смотря вниз и доводя Гермиону до исступления. Она следовала заданному им темпу, подмахивая ему бедрами, хотя у нее не было особого выбора, ведь его руки направляли ее тело при каждом толчке и рывке. — Я надеялся, что справлюсь с этим, справлюсь, блядь… Его бедра снова дрогнули, когда Гермиона напрягла внутренние мышцы влагалища, и он вскинул голову. Драко встретился с ней глазами в отражении, выражение его лица стало хищным. — Тебе не стоит испытывать меня прямо сейчас, дорогая. На бледной коже шеи Малфоя начал проступать красный румянец, резко контрастирующий с цветом его лица и белизной рубашки. Его волосы были слегка растрепаны после наказания, и несколько прядей упали на лоб. Он выглядел более взъерошенным и неопрятным, чем Гермиона когда-либо видела его. И осознание того, что это было для нее, из-за нее, хватило, чтобы заставить ее почувствовать себя храбрее, чем следовало. Трепет наслаждения пронзил ее, удваивая удовольствие, бегущее по ее венам. Его слова были угрозой, но Гермиона жаждала этого. Скованная его ремнем и склонившаяся над диваном, она уже была в его власти… Что еще он мог припасти для нее? Ее ответом был еще один целенаправленный захват его члена. Стеночки ее влагалища сжались сильнее и плотнее, чем ей удавалось до сих пор. Сразу же замерев, Драко приподнял бровь. — Ты сама напросилась, маленькая проказница. Прежде чем Гермиона смогла осознать угрозу, он наклонился вперед, приподнял ее за плечи и прижал к своей груди. Со все еще связанными за спиной руками она была еще более беспомощна — Грейнджер оказалась в его объятиях, неспособная освободиться, если понадобится. Осознание этого вызвало у нее всплеск паники, но страх усилил ее возбуждение, смешав его с чем-то настолько мощным и опьяняющим. — Я почувствовал это, — прошептал Малфой ей на ухо, его дыхание обжигало чувствительную кожу ее шеи. — Я почувствовал, как ты стала влажнее, когда осознала, что теперь принадлежишь мне. Ее ответом был стон, и он вошел в нее со всей силой, на какую был способен. — Ты знала, — Драко продолжал говорить, возобновляя свой темп. Одной рукой он обхватил ее грудную клетку, в то время как другая скользила вниз по животу Гермионы. Его пальцы юркнули в ее складочках, ища клитор. Исчезли дразнящие, легкие прикосновения — теперь он действовал сосредоточенно. — Что все, о чем я мог думать на этой неделе, это о сексе с тобой? После того, как ты оказалась обнаженной у меня на коленях, единственное, на чем я мог сосредоточиться, это на мысли о том, что же я почувствую, когда наконец кончу в твою маленькую хорошенькую киску. Глаза Гермионы закрылись, ее голова откинулась на плечо Драко. Его слова сводили ее с ума, а руки вытворяли неописуемое. Средним пальцем он осторожно массировал вокруг чувствительного бугорка, оказывая на него необходимое давление, чтобы заставить ее тело извиваться. В новой позе у Грейнджер совсем не осталось места для маневров, и она чувствовала явные признаки нарастания оргазма. — Тебе это нравится? — спросил Драко, покусывая мочку ее уха. Когда Гермионе удалось неуверенно кивнуть, он вознаградил ее более жестким и глубоким толчком. — Само собой. И мне тоже. Я не раз доводил себя до исступления, думая об этом. О том, как сильно я хотел пометить тебя своей спермой, чтобы ты знала, что твое тело принадлежит мне. Она чувствовала, что ей должно было быть стыдно за то, насколько сильно ее возбудило его признание, но Гермиона хотела этого — хотела почувствовать, как его член пульсирует внутри нее, наполняя спермой. В этом было что-то греховное, что-то запретное. Это первобытное желание заставило ее снова застонать и прижаться к Драко. — Да… да… — ответила Гермиона, не в силах удержаться от того, чтобы не высказать свои мысли вслух. — Я хочу этого, я тоже этого хочу. В этот же миг Драко словно отпустил себя, как будто она дала ему разрешение. Он больше не сдерживался, жестко толкаясь в нее и заставляя Гермиону приподняться на носочки. Его палец продолжал массировать клитор, поднимая ее выше с каждым движением. Малфой не смягчился, даже когда она попыталась вывернуться. Удовольствие пронзило низ ее живота. Оно нарастало, закручиваясь и затягиваясь, пока Гермиона не почувствовала, что начинает подходить к краю. Вспомнив его приказ, полученный в прошлый раз, когда они были вместе, она прижалась к нему сильнее. — Драко, — произнесла Грейнджер. — Драко, пожалуйста, я собираюсь... — Кончай для меня, — приказал он, удерживая палец на ее клиторе. — Будь хорошей девочкой и кончай на мой член. Я хочу почувствовать, как ты сжимаешь меня — покажи мне, как сильно ты этого хочешь. Волна удовольствия пронзила ее. Оргазм захлестнул, заставляя мышцы по всему ее телу напрячься. Он пронесся по нервным окончаниям Гермионы, наполняя ее вены огнем. Она громко застонала, не заметив, как ее руки сжали материал его рубашки, скручивая и натягивая ткань. Его член продолжал ударять по чувствительному месту внутри, продлевая ее оргазм. Грейнджер содрогалась от толчков, пока ее тело изо всех сил пыталось расслабиться. — Ты такая чертовски идеальная, - похвалил он, покрывая поцелуями ее шею. — Ты создана для... для этого. Темп самого Драко начал замедляться, и Гермиона с трудом перевела дыхание. Устойчивые сильные толчки стали более сбивчивыми. Он слегка отстранился, головкой члена массируя чувствительную область возле ее входа. — О боже, — застонала она. Это действие послало по ее телу еще одну волну удовольствия, хотя и не такую сильную, как ее первый оргазм, а лишь слабое его эхо. Гермиона почувствовала, как грудь Малфоя завибрировала, когда он простонал ее имя. Драко переместил руку и обхватил ее горло, но не сжал его. Он удерживал ее на месте, прижимая к себе, его бедра судорожно двигались, пока он приближался к своему собственному оргазму. Гермиона пыталась дышать через нос, сосредоточившись на том, чтобы сжимать стеночки влагалища с каждым движением его члена. Она чувствовала, что они опухли и стали сверхчувствительными, но ей было нужно это — ей нужно было почувствовать, как Драко разваливается на части позади нее. — Пожалуйста, — умоляла Грейнджер. — Пожалуйста… Голова Драко упала ей на плечо в тот момент, когда его тело напряглось, оставаясь почти полностью неподвижным, за исключением легкого покачивания бедер, пока он кончал. Она чувствовала тепло, распространяющееся между ног: оно разливалось по ней с каждой пульсацией его члена. Дыхание Малфоя коснулось ее обнаженной кожи, и Грейнджер вздрогнула — теперь она принадлежала ему полностью. Даже если это было только в этой комнате, в этом моменте, но осознание этого выбило ее из колеи, заставляя захотеть раствориться в его объятиях. Через несколько долгих мгновений его руки ослабили хватку, и он уперся ими в ее бедра. — Дай мне минутку, милая. Она вздрогнула, когда он отстранился, палец Драко все это время впивался в нежное место на ее бедре. Гермиона посмотрела вниз, увидев красное пятно. Но только когда он снял свой ремень с ее запястий, она смогла наклониться, чтобы увидеть, что это было. Там, где Малфой так крепко сжимал ее, была отпечатана крошечная буква «М». Его перстень. Хотя Гермиона все еще была раскрасневшейся от оргазма, но все равно повернулась и удивленно посмотрела на него. Его грудь вздымалась с каждым тяжелым вздохом, но глаза все еще горели интересом, пока Драко осматривал ее тело и медленно застегивал брюки. Его довольный взгляд был ответом на ее невысказанный вопрос, и он шагнул вперед, чтобы заключить ее лицо в свои ладони. Одно из его колец было повернуто таким образом, что оставило на ее теле временное клеймо. — Ты же знаешь, что я — нахальный избалованный человек, не любящий делиться. У меня есть мазь от ушибов, синяков и ожогов, если хочешь от этого избавиться. Драко нежно поцеловал ее в лоб, и глаза Гермионы закрылись. Она чувствовала тепло и удовлетворение после оргазма и не могла найти в себе силы злиться на него. Возможно позже, когда снова будет в здравом уме. Но сейчас она была беспомощна, ей хотелось прильнуть к нему. В этот момент Малфой наклонился. Грейнджер взвизгнула от неожиданности, когда он поднял ее и обогнул диван. Как только ее ягодицы соприкоснулись с грубой тканью его брюк, она зашипела от боли. Синяков не было, но кожа все еще была слегка воспалена. Почти как при солнечном ожоге — Гермиона чувствовала его жар сильнее, чем осознавала раньше. — От этого мазь тоже избавит тебя, — добавил он. Как только Грейнджер устроилась у него на коленях, Драко начал водить руками по ее предплечьям и бедрам. Веки Гермионы потяжелели, и она уткнулась носом в его грудь. — Придурок, — проворчала она. — Знаю, — рассмеялся Драко. Грейнджер чувствовала, что его губы прижимаются к ее макушке, а нос зарывается в кудри. — Ни для кого не новость, дорогая. А теперь скажи мне, как ты себя чувствуешь? По правде говоря, она чувствовала себя уставшей. Полностью опустошенной, но в хорошем смысле этого слова. Ее конечности отяжелели и ослабли, и Гермиона не могла найти в себе сил сопротивляться физическому контакту с Драко. Это казалось правильным, успокаивало эмоции, бушующие внутри нее, которые нуждались в том, чтобы чувствовать спокойную силу его объятий. Она подыскивала нужные слова, медленно моргая, пока ее вялый разум пытался прийти в себя. — Удовлетворенная. Уставшая. Опустошенная. — Довольно неплохо, — размышлял Драко. Она услышала легкую улыбку в его голосе, когда он ослабил хватку. Гермиона знала, что ей следует поискать свою одежду и уйти. Малфой явно не хотел бы, чтобы она слишком долго сидела у него на коленях. — Я должна идти, а то снова усну. Грейнджер попыталась вырваться из его объятий, но ее тело оказалось слишком тяжелым. У Гермионы было ощущение, что он вытрахал из нее все силы. Всего несколько минут не повредят... Малфой потянулся в сторону, и она открыла глаза, чтобы увидеть, что он схватил свою палочку. Одним взмахом Драко призвал одеяло из сундука у дальней стены, затем жестянку из кармана куртки. Он накрыл Гермиону, и сонными глазами она наблюдала, как Малфой погружает пальцы в желтую мазь. — Будет немного жечь, — низким голосом предупредил он, его рука нырнула под одеяло и начала аккуратно растирать чувствительную кожу на ее ягодицах. Мазь оказалась теплой и слегка припекала, и Гермиона вздохнула ему в грудь. — Моя обязанность, как твоего верхнего, заключается не только в том, чтобы связать тебя и трахнуть. Я должен заботиться о тебе во всех отношениях, пока мы вместе. Позволь мне сделать это. Последующая забота. Она улыбнулась, вспомнив, как Драко настаивал на этом в тот день в ее офисе, а затем запустил свои руки в ее кудри. Позволив себе расслабиться в его объятиях, Гермиона перестала сопротивляться. Если Малфой настаивал, значит, это вероятно было необходимо. — Хорошо, — согласилась она. Последнее, о чем Грейнджер помнила, была рука Драко, втирающая мазь в ее кожу мягкими кругами, успокаивая ноющую боль.***
В кабинете Гарри царил беспорядок. — Серьезно, я не знаю, куда она делась, — сказал он Гермионе, взволнованно проводя рукой по волосам. Он каким-то образом потерял папку с делом, и когда не смог найти ее после нескольких часов поисков, то вызвал Гермиону на помощь. Вздохнув, она уперла руки в бока. — Папка должна быть где-то здесь. Ты уверен, что Сесилия не может... — Необходимо поставить подпись Робардса на этом бланке к концу дня. У меня нет времени переписывать все документы, не говоря уже о том, чтобы заставить заполнять их Сесилию. Мне потребовались недели, чтобы просто сопоставить номера дел. Гарри со стоном откинулся на спинку стула. Без сомнения, он был очень расстроен. — Что было в папке? — спросила Гермиона, подходя к первой из нескольких больших стопок документов на его столе. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы встать и присоединиться к ней. Одну за другой они просматривали папки, складывая их в стопку посередине, как только уверялись, что это не тот файл. — Несколько апелляций, — небрежно ответил Гарри. — Все еще есть юристы, которые хотят оспорить решения, принятые после войны. Они продолжают утверждать, что судебные процессы были поспешными, что Робардс слишком торопил события. Руки Гермионы замерли, ее сердце ушло в пятки. Она планировала задать Гарри интересующие ее вопросы, но и подумать не могла, что он сам поднимет эту тему. — Так вот почему Робардс не потерпит, если ты не успеешь в срок? Гермиона скрыла свое любопытство, уткнувшись лицом в папку и сделав вид, что внимательно изучала номер дела, прежде чем перейти к следующему. В отделе она занималась «бумажной работой» — в то время как Гарри и другие авроры стояли на страже правопорядка, Грейнджер помогала разрабатывать регламентирующие документы. Ее нанял сам Кингсли для оказания помощи в пересмотре законов. Технически она также работала под руководством Робардса, но не была так хорошо с ним знакома, как Гарри. — Он очень... придирчивый. Ответ Поттера был чопорным и многозначительным, и Гермиона спрятала улыбку за бумагами. Обдумывая свой следующий вопрос, она не торопилась, прежде чем заговорить снова. Тревога бурлила в ней, оставляя горьковатый привкус во рту. Ей не нравилось обманывать своего лучшего друга, поэтому Гермионе нужно было действовать осторожно. — Тем не менее, тогда было много судов одновременно. Я могу понять, почему они именно так аргументируют апелляции. Сразу после войны Визенгамот выносил решения по десяткам дел каждую неделю. Они были перегружены работой, заставляя трибунал работать почти по двенадцать часов в день. Азкабан был переполнен, поскольку обвинительных приговоров набралась целая куча. — Решения принимались взвешенно, — заверил Гарри ее, заканчивая со очередной стопкой и переходя к следующей. Когда он повернулся к ней спиной, ей стало немного легче дышать. Гарри начал работать в отделе намного раньше, чем она, почти сразу после войны, и его опыт работы с Визенгамотом был, мягко говоря, обширным. Поттер старался давать показания на каждом суде, на котором только мог, и она помнила, как это повлияло на него, поскольку они все еще пытались прийти в себя. — Кстати говоря, — сказала Гермиона, прочищая горло и просматривая другую стопку документов. — Нас прервал Малфой на прошлой неделе, но я хотела спросить: на каких условиях он заключил сделку? Я не помню, чтобы слышала о конкретных деталях. Ты сказал, что он предоставил некоторые свои воспоминания? Ей действительно было неприятно притворяться дурочкой перед Гарри, но она знала, что это необходимо. Если бы он заподозрил, что у нее есть интерес к Малфою, он бы все понял. Гарри сделал паузу, прищурившись сквозь очки на папку, прежде чем отбросить ее в сторону. Разочарованно фыркнув, он продолжил поиски. — Честно говоря, я действительно не знаю. Меня вызвали только для дачи показаний, а он сам не любит об этом говорить. — Должно быть, это было что-то существенное. Ведь у него были довольно серьезные обвинения? Гермиона подошла к картотеке, отступив на некоторое расстояние от Поттера. — Думаю, что да... да, — подтвердил Гарри, хотя она могла сказать, что он начал отвлекаться. — Когда начались консультации, Робардс отправил записку всем аврорам, что мы не можем это обсуждать. Мы должны были сосредоточиться на том, чем он может «продолжать помогать Министерству и двигаться вперед после войны». Подняв голову, Гермиона заметила, что он показал кавычки. — Это... странно. Глава Отдела магического правопорядка был известен тем, что требовал прозрачности как в рядах своих подчиненных, так и в процессах работы отдела. Почему же тогда Робардса волновал Малфой и суд над ним? На нее снизошло озарение, и Гермиона замерла. Пропавшие архивные документы. За исключением министра, мало кто в Министерстве имел доступ к редактированию файлов, которые попадали в архив. Еще меньше сотрудников принимали непосредственное участие в арестах и судебных процессах, и только один человек имел право голоса в комитете Визенгамота. Глава Отдела магического правопорядка — Гавейн Робардс. Гермиона едва уловила невнятный ответ Гарри с другого конца комнаты. Ее разум лихорадочно перебирал возможные последствия того, что она только что осознала, и только когда Грейнджер почувствовала резкий укол боли в пальцах, то поняла, что сжимает бумагу так сильно, что ее края царапают кожу. Взглянув вниз, она с облегчением обнаружила пропавшую папку Гарри. — Прости, — Гермиона моргнула, расставляя информацию по полочкам у себя в голове, и ослабила хватку, чтобы не испачкать документы кровью. — Что ты сказал? Гарри сухо усмехнулся. — Небольшую шутку о некоторых из нас. Я считаю это странным, потому что Робардс действительно ненавидит Малфоя. Считает его настоящим гадом и даже не пытается этого скрывать. Ты бы видела его лицо после визитов Малфоя. Но он продолжает платить ему за консультации, видимо, неспроста. Не думаю, что Малфой делает ему скидку в знак дружбы. Конечно, неспроста. Паника зародилась в ее животе, и Гермиона отошла от шкафа с документами. Ее разум начал метаться, прокручивая возможные сценарии, а пальцы покалывало от желания взять перо, чтобы начать записывать все размышления. Отсутствующие архивные файлы. Подвергнутые цензуре протоколы судебных заседаний. Робардс как единственный человек, обладающий властью скрывать такие вещи, испытывал явную неприязнь к обвиняемому, но все же по какой-то неизвестной причине продолжал платить ему зарплату и одновременно запрещал своим сотрудникам задавать вопросы Малфою или обсуждать его прошлое. Подозрение начало затмевать панику, и она сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем подойти к Гарри с папкой в протянутой руке. Ей хотелось вернуться в свой кабинет и как можно скорее. — Нашла. Повернувшись к ней лицом, Гарри закрыл глаза и с облегчением выдохнул. — Ты моя спасительница. — Только раз или два, - слегка подразнила Гермиона. — Но мне пора идти. Давай пообедаем завтра? — Договорились, но я плачу. Я твой должник. Гарри поднял папку и помахал ею в воздухе, возвращаясь к своему столу. Только когда Гермиона прошла несколько шагов по коридору и скрылась за поворотом, она напряженно вздохнула, закусив нижнюю губу зубами. Не такого исхода разговора с Гарри она ожидала. Робардс что-то скрывал, возможно, даже больше, чем Малфой, и Грейнджер твердо решила выяснить, что именно.***
Позже, тем же вечером, Гермиона стояла возле информационной доски в своем домашнем кабинете. Она развесила статьи, посвященные Малфою, рядом со своими заметками, сделанными в архиве. Вопросы, возникшие после разговора с Гарри, переплетались между собой. Хотя все начинало складываться воедино, она все еще не могла найти явной связи. Во-первых, Малфой был обвинен в достаточном количестве преступлений, чтобы упрятать его в Азкабан на довольно долгий срок. Воспоминания, которые он передал в обмен на свободу для себя и своей матери, должны были представлять ценность для Визенгамота. Во-вторых, Гавейн Робардс принимал непосредственное участие в аресте Малфоя и заседал в судебном комитете. Робардс выслушал все показания как за, так и против Малфоя, и относился к нему с неприкрытым презрением. Но в какой-то момент его мнение изменилось настолько, что он был готов не только нанять его, но и предупредить других сотрудников Министерства о том, что Малфоя нельзя ни о чем расспрашивать. В-третьих, он был одним из немногих сотрудников Министерства, имеющим доступ к архивным записям, и являлся наиболее вероятным лицом, ответственным за пропавшие файлы. Хотя у Грейнджер не было никаких прямых улик, но подозрения становились все яснее. Робардс имел какое-то отношение к тому, что Малфой рассказал во время суда, и был лично заинтересован в этом. Главой отдела магического правопорядка не назначили бы человека, напрямую связанного с Пожирателями смерти, только если Робардс тщательно не скрывал свое прошлое. Прошлое, о котором знал только Малфой и мог использовать как рычаг давления на Гавейна. Что-то такое, ради чего Робардс подал прошение о смягчении приговора Малфою, платил ему за консультации, лишь бы тот не выдал его. Но что именно это могло быть? Какое досье было на него у Малфоя? Внутри нее зародилась тревога. Интерес Гермионы больше не был основан на противоречивом чувстве любопытства и желании понять мужчину, с которым она спала. Он перерос в нечто большее и опасное теперь, когда Грейнджер знала, что в этом всем замешано и Министерство. Отныне она никак не могла оставить это без внимания. Гермиона решила, что не остановится, пока не выяснит, что на самом деле происходит и как далеко это зашло.