Звон лифта эхом прокатился по пустому коридору.
— Отдел тайн, — оповестил голос.
Гермиона стиснула челюсти и сжала палочку, когда двери плавно закрылись за ней. Прошло много времени с тех пор, как она была в отделе первый раз: придя на помощь Гарри, Орден потерял здесь Сириуса.
Она не могла допустить, чтобы и Драко погиб.
Грейнджер ощущала, как гулко бьется сердце в груди, крадучись направляясь к холлу с двенадцатью черными дверями, расположенными по кругу. Воспоминания отбросили ее на несколько лет назад.
Комната ума. Комната смерти. Комната времени. Зал пророчеств.
Арка смерти.
Лакированные двери сверкали в тусклом свете настенных ламп. Казалось, что их давно никто не открывал. На полу словно лежал не сверкающий мрамор, а стекло, под которым находилась темная водная гладь. Гермиона не заметила никаких признаков разрушений, которые она и члены Ордена оставили годами ранее. Вокруг царила лишь гнетущая тишина. Грейнджер остановилась посреди холла, чтобы перевести дыхание и сосредоточиться перед тем, что ее ждало за одной из дверей.
Пламя в настенных лампах разгорелось ярче. Круглое помещение начало вращаться, как и в тот самый первый раз. Движение ускорялось, стены скрежетали, а пол вибрировал. Гермиона закрыла глаза, чтобы не закружилась голова, и подождала, пока звук стихнет, прежде чем открыть их. Как только вновь воцарилась тишина, она огляделась по сторонам, чтобы оценить обстановку.
Грейнджер знала, что находится за некоторыми дверями, но не за всеми. Она понимала, что медлить нельзя. Время работало против нее, но Гермиона не могла рисковать и совершать неверные шаги, ведь у нее не было запасного плана. Неизвестно, как скоро прибудут Гарри и Робардс.
Как и в тот раз, она должна была действовать осторожно. Но обязательно оставить след, по которому ее могли бы отыскать.
Подойдя к первой двери, Грейнджер подняла палочку, готовясь к тому, что может обнаружить. Глубоко вздохнув, она вошла внутрь.
При виде каменной арки и полупрозрачной белой вуали Гермиона застыла. Дыхание сбилось, а в груди зародилась ноющая боль, но Грейнджер прогнала нахлынувшие воспоминания. Крики проклятий, сверкающие огни заклинаний.
В комнате оказалось пусто: ни следа присутствия, ни крови. Белая вуаль развевалась от дуновения слабого ветерка, но с расстояния не слышался шепот.
Одной опасностью меньше.
Облегчение навалилось на плечи, чуть ослабив напряжение, сковывающее ее тело. Гермиона быстро закрыла дверь, произнеся заклинание и оставляя на той широкую крестообразную метку.
— Флагрейт.
Едва успели рассеяться искры, как холл вновь начал вращаться. Грейнджер опустила палочку и сделала шаг назад. Ее волосы развевались на ветру, вызванным движением стен. Как только все стихло, она потянулась к ручке.
Вторая дверь оказалась крепко заперта и надежно запечатана. Наложив несколько обнаруживающих заклинаний, она убедилась, что защитные чары не подвергались никаким изменениям. Защитная магия уже давно впиталась в древесину. Руны мерцали блеклым красным цветом, что указывало на их древность.
Гермиона знала, что Беатрис никогда не смогла бы сотворить что-то настолько
сложное, если бы торопилась и держала под контролем кого-то другого. Особенно Драко, который обладал достаточными навыками и опытом для отражения атаки.
При мысли о том,
как Беатрис может управлять им, по спине Гермионы пробежал холодок. Малфой хвастался аврорам, что достаточно искусен в окклюменции, чтобы противостоять заклятию Империус. Он был превосходным дуэлянтом и умел использовать невербальную магию. Драко мог
легко справиться с Беатрис.
Если только она не застала его врасплох или не прибегла к какому-то средству воздействия, чтобы он добровольно последовал за ней в глубины Министерства, навстречу неминуемой гибели.
У Гермионы не осталось сомнений, что Беатрис планировала убить не только Драко, но и ее. Если под внешностью милой старушки действительно скрывалась Аделаида Берк, то сейчас она была опасна как никогда. Ее загнали в угол, а нет никого смертоноснее ведьмы или волшебника, доведенного до крайности. Беатрис стала безрассудной и невменяемой, поэтому пошла на риск, вопреки здравомыслию.
Дверь закрылась, как только Грейнджер отступила. Она пометила ту заклинанием, а затем со скрипом отворила третью. По стенам комнаты располагались зеркала. Как только свет из холла проник в комнату, блики побежали по отражающей поверхности, превращаясь в сплошное яркое пятно. Сияние приобрело странный золотистый оттенок, а энергия в помещении начала пульсировать, чем дольше оставалась открытой дверь.
Все не то.
Гермиона сделала шаг назад и быстро повторила заклинание, отметив дверь тем же крестиком, что и первые две. Круглый холл вновь начал вращаться, а она ждала, теряя драгоценное время.
Четвертая дверь оказалась заперта. И пятая. Грейнджер пометила их крестом.
Когда она потянулась к ручке шестой двери, то заметила скол лакированного покрытия по краю полотна. С расстояния он казался незаметным, но вблизи подавал сигналы, словно маяк. Ее сердце ушло в пятки, а рука замерла.
Гермиона взмахнула палочкой, просканировав заклинанием руны, удерживающие дверь закрытой. Их разрушили, уничтожили и развеяли. Остались лишь тускло мерцающие обрывки магии. Когда-то дверь заперли так же крепко, как и три другие, но эту недавно взломали.
Именно через нее прошли Драко и Беатрис. Холодок пробежал по спине Грейнджер. Она быстро шагнула вперед и прижалась ухом к холодной поверхности, но с той стороны не доносилось ни звука. Не звучали голоса, не раздавался гул магии, и Гермиона сделала шаг назад, готовясь идти до конца.
Она произнесла заклинание и три раза взмахнула палочкой, высекая искры. На лакированном полотне появилась выжженная буква «Г». Ее края тлели, когда Грейнджер распахнула дверь.
Обманчиво обычный холл, раскинувшийся перед ней. Подобные коридоры тянулись через все Министерство, и ее отдел не был исключением. По обе стороны в шахматном порядке располагались простые на вид двери. Резкий поворот влево мешал большему обзору.
Тревожное предчувствие закралось в сознание Гермионы.
Неужели именно здесь Аделаида и Корделия проводили свои исследования? Грейнджер логически понимала, что не весь Отдел тайн состоит из загадочных кабинетов и комнат со странными артефактами. В нем каждый день работали обычные ведьмы и волшебники, пусть и именуемые Невыразимцами.
Как только она нерешительно переступила порог, дверь за ней захлопнулась. Гермиона испуганно подалась вперед, прижимая палочку к груди, но шум, похоже, не привлек никакого внимания. Ни одна из дверей в коридоре не открылась, и никто из сотрудников не высунул голову, чтобы поинтересоваться происходящим. Тусклые настенные лампы освещали пространство, но не наблюдалось никаких признаков присутствия людей, кроме звука тяжелого дыхания Грейнджер.
Каждый шаг вглубь холла только подтверждал ее подозрения, что она обнаружила офисные помещения Отдела тайн. Маленькие окошки в каждой двери позволили ей заглянуть внутрь: за первой оказался обычный рабочий кабинет, за второй — конференц-зал, обставленный той же мебелью, что и в Отделе правопорядка. За третьей дверью находилась комната отдыха с небольшой кухней и столом, окруженным шестью стульями.
Нормальная обстановка только еще больше расстроила ее.
Гермиона продолжила заглядывать в кабинеты, ища хоть кого-то, хоть
что-то, свидетельствующее о том, что она близка к тому, чтобы найти Драко.
Как только она завернула за угол, то нашла неопровержимое доказательство того, что движется в верном направлении.
На полу лежал мужчина.
Судорожно вздохнув, Гермиона бросилась к нему, чтобы придать сидячее положение. Его голова клонилась в сторону, а челюсть отвисла. Она не заметила крови на его одежде, как и дыхания.
Грейнджер несколько раз ударила его по щеке, но он не пришел в себя. А затем потрясла за плечи. Ничего.
— Ну же… Очнись…
Изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, она взмахнула палочкой и прошептала оживляющее заклинание.
— Ренервейт.
Бесполезно. Ее сердце сжалось от осознания. Она поняла, что если начнет прощупывать пульс, то не найдет его.
Проклятье.
Гермиона поднялась на ноги, ощущая подступающую панику. С каждой секундой ее дыхание учащалось, а сердце ритмичнее разгоняло кровь по венам. Зрение поплыло, коридор накренился.
Грейнджер зажмурила глаза. Ей следовало сохранять спокойствие. Мыслить логично. Оставаться рассудительной.
То, что один человек мертв, не означало, что Драко тоже.
Она не опоздала. Просто не могла.
Распахнув глаза, Гермиона устремилась дальше по коридору.
Она металась от двери к двери, пригибаясь под окнами и стараясь оставаться незамеченной. Если у Беатрис хватило сил и способностей проникнуть в квартиру Драко, взять его в заложники, пойти с ним в Министерство, преодолеть охранные чары Отдела тайн и
убить сотрудника… Шансы Гермионы казались ничтожными, даже с учетом ее опыта и навыков.
Она замерла на полушаге, услышав приглушенный звук, и, низко пригнувшись, прижалась к стене. С бешено колотящимся сердцем она медленно приблизилась к соседней двери.
Голос.
Женский.
Раздался сердитый крик, а затем что-то ударилось о стену.
Сжав кулаки, Грейнджер вскочила на ноги.
И стала ждать.
Последовало тихое ругательство, потом послышался легкий хлопок… И наступила тишина. Гермиона надеялась, что если в комнате
находилась Беатрис, то она ушла.
Грейнджер подкралась к двери и взглянула через окошко. Ошеломленный возглас вырвался из ее горла от ужаса и облегчения, вызванных увиденным внутри.
Драко.
Его обмякшее тело лежало на столе, кожа приобрела бледный оттенок. Над ним светились целительские чары, переливаясь всеми цветами радуги. Синие, зеленые, оранжевые, красные. Они накладывались друг на друга, поэтому определить, где заканчивается одно и начинается другое, становилось практически невозможно.
С расстояния Гермиона не могла их разобрать, но большее беспокойство вызывала огромная рана, проходившая по внутренней стороне его предплечья, свисающего с края стола. Его бицепс туго стягивал жгут, а рукав рубашки был разорван до локтя. Порез пересекал остатки Темной метки, кровь струилась по пальцам в черный каменный резервуар, стоявший на полу.
Грейнджер сглотнула ком, подступивший к горлу. Беатрис даже не пристегнула его. По всей видимости, не ожидая, что Драко будет сопротивляться.
Хотя Гермиона была уверена, что слышала женский голос всего несколько мгновений назад, в остальном комната казалась пустой. Повернув ручку и затаив дыхание, она осторожно шагнула внутрь, а затем закрыла за собой дверь.
Грейнджер заметила две двери, расположенные в противоположной стене комнаты. Между ними стоял ряд шкафов и тумб, заставленных разнообразными стеклянными емкостями. В них хранились мутные жидкости и загадочные вещества. По левой стене от Гермионы находилась стойка с медицинскими принадлежностями, а справа — письменный стол, заваленный свитками пергамента и фолиантами. Старинными и недавно изданными. Очевидно, кто-то корпел над ними, проводя исследования.
Она очутилась не просто в комнате или кабинете, а в
исследовательской лаборатории.
На стене возле Драко висел большой лист, исписанный какими-то данными. Гермионе не удалось расшифровать их значение, поэтому она решила не обращать на них внимания и поспешила к нему.
— Драко, — прошептала Грейнджер, обхватив ладонью его щеку, кожа которой оказалась холодной на ощупь. — Драко, очнись.
Он не реагировал, и ее страх усилился. Несмотря на то, что его кровь медленно капала в чашу у ее ног, она знала, что он жив.
— Драко, пожалуйста, — взмолилась Гермиона, проведя пальцами по его шее, чтобы нащупать пульс. Слабый и неровный. — Давай… Ну же…
Сорвав жгут с бицепса Малфоя, она наложила его ниже, чтобы остановить кровопотерю.
— Ренервейт, — взмахнула палочкой Гермиона, прижав ладонь Драко к своей груди.
Его глаза приоткрылись. Он медленно моргал, но никак не мог сфокусироваться. Его веки трепетали, а голова запрокидывалась в сторону, пока он силился прийти в сознание.
— Гер… миона? — прохрипел Драко, тяжело вздохнув и попытавшись приподнять руку, но та безвольно упала с края стола.
Облегчение немного ослабило панику.
— Я с тобой, Драко. Потерпи. — Грейнджер прильнула губами к его лбу. Он оказался настолько холодным, словно она прижалась к замерзшему стеклу. — Где твоя палочка?
Не обращая внимания на ее вопрос, Драко уронил голову набок, медленно моргая.
— Женщина… Одна… Она…
— Я знаю, — прошептала Гермиона. — Беатриса оказалась Аделаидой Берк. Она направила меня по ложному следу…
— Она вернется… — простонал Малфой. — Мужчина… Я… Она заставила меня…
Когда он замолчал, Грейнджер пригладила его взъерошенные влажные волосы.
— Я видела его. Скажи, палочка все еще у тебя?
Гермиона понимала, вероятность того, что Беатрис не обезоружила его, ничтожно мала. Но ей хотелось использовать любое преимущество, чтобы противостоять безумной фанатичке.
— Магия… Она пытается… Отнять ее.
Его веки тяжелели, взгляд мутнел. Заставив себя не обращать внимания на кипящий страх, вызванный бессвязными вздохами Драко, Грейнджер закрыла глаза и сосредоточилась. Она очистила разум, вспоминая самые счастливые моменты из жизни.
Отец дразнит ее из-за новых веснушек, расцветших на плечах после дня, проведенного с матерью за чтением на пляже.
Минерва улыбается ей, когда передает письмо-приглашение из Хогвартса.
Драко целует ее, надевая рубиновый браслет на руку. Чувства переполняют, распространяясь из центра ее груди к губам. Осознание почти сбивает ее с ног.
Любовь. Неоспоримая. Всепоглощающая.
Но самая чистая из всех, что Гермиона когда-либо ощущала.
Их отношения начались с соглашения в секс-клубе, но переросли в нечто большее, гораздо глубокое, чем исследование контроля и подчинения. Несмотря на общее прошлое. Несмотря на все, через что они оба прошли. Несмотря на сокрытие правды.
Грейнджер планировала бороться за него во имя любви, пусть не идеальной, но только их.
— Экспекто Патронум, — произнесла она, моргнув, чтобы смахнуть слезы, навернувшиеся на глазах.
Голубая пелена вырвалась из кончика ее палочки, сформировавшись в силуэт выдры. Зверек несколько раз кувыркнулся в воздухе, а затем внимательно посмотрел на хозяйку, ожидая команды.
— Найди Гарри Поттера и скажи ему, чтобы он искал дверь, помеченную буквой «Г». У нас мало времени. Нужно…
— Редукто!
Гневный вопль Беатрис прервал послание. Гермиона пригнулась и спряталась за спинку стула, не успев заметить, удалось ли ее патронусу скрыться за дверью. Желтый луч пронесся мимо ее головы, немного опалив локоны.
— Безмозглая сука! — закричала Беатрис, посылая в нее еще одно проклятие.
Грейнджер применила защитное заклинание, чтобы отразить атаку.
— Любишь совать нос в чужие дела?
— Остановись! — потребовала Гермиона. — Все кончено!
Фиолетовый луч очередного проклятия врезался в невидимый щит перед Грейнджер, и ей пришлось отпрянуть, поскольку Беатрис действовала с невиданной силой.
— О нет, — рассмеялась она. — Кажется, все только
начинается.
Каждое слово сопровождалось еще несколькими магическими шарами, которые с треском ударялись о защитный барьер.
Все сомнения Гермионы относительно настоящей личности Беатрис рассеивались вместе с искрами магии, разлетающимися в стороны.
— Не могу поверить, что именно мне посчастливится убить тебя, — восклицала та, продолжая наносить удары заклинаниями. — Жаль, что Корделия не может стоять со мной плечом к плечу. Ведь она хотела лично расправиться с тобой.
— Какова твоя цель? — выкрикнула Гермиона, вскочив на ноги, когда стул, за которым она укрылась, превратился в груду искореженного металла и обгоревшей кожи.
— Депримо!
— Ступефай!
Они кружили по комнате, выкрикивая проклятия и уворачиваясь от атак друг друга. Беатрис действовала беспощадно и яростно.
— Редукто! — выкрикнула Грейнджер, пытаясь прикрыть защитным заклинанием себя и Драко, но терпела неудачу.
Беатрис смеялась каждый раз, когда тело Малфоя сотрясалось от ее заклинания.
— Депримо!
Взрывная волна отбросила Гермиону назад, она врезалась спиной в металлический шкаф и рухнула на пол. Воздух вырвался из ее легких, а тело согнулось пополам от силы удара.
Злобный смех Беатрис отразился от стен комнаты. Тяжело дыша, Грейнджер с трудом поднялась на ноги.
— Петрификус Тоталус!
Беатрис уклонилась от парализующего проклятия и продолжила смеяться.
— Все еще применяешь те детские заклинания, которым тебя обучили в Хогвартсе? Удивительно, что ты вообще дожила до конца первого года. Я всегда считала тебя отвратительной мелкой обманщицей.
Гермиона ощущала, как гнев закипает в груди, пересиливая мириады эмоций, бурлящих в ней. Шок от внезапно вспыхнувшей ненависти Беатрис, которая так хорошо ее скрывала. Страх за жизнь Драко. Чувство вины за то, что она не сумела распознать истинного врага, пока не стало слишком поздно.
— Заткнись! — прокричала Грейнджер. — Прекрати, я знаю, кто ты на самом деле!
Она понимала, что переубеждать и спорить бесполезно. Беатрис гневно сверкнула глазами, ее седые волосы выбились из пучка, а губы растянулись в гадкой ухмылке.
— Надо же, ты наконец-то догадалась. Может, грязнокровки не так глупы?
Беатрис не стала дожидаться, пока Гермиона ответит на ее признание, и направила в ее сторону очередное проклятие. Оно угодило в стеклянную емкость позади Грейнджер, поскольку она успела увернуться. Осколки посыпались вниз, а мутная жидкость вылилась на пол.
Треск заклинаний сопровождался резкими вспышками света, озаряющими помещение.
Гермиона тяжело дышала, ощущая упадок сил и истощение магии. Она не участвовала в сражениях на волшебных палочках со времен вступления в Отряд Дамблдора и охоты за Крестражами.
Несмотря на быстроту реакций и навыки Грейнджер, Беатрис действовала стремительнее. В ней кипела ярость, магия вырывалась из ее палочки. Сила, с которой она наносила удары заклинаниями, оттесняла Гермиону к стене.
— Импедимента! — воскликнула Грейнджер, приняв стойку и взмахнув палочкой.
Но Беатрис ловко отклонилась в сторону.
— Круцио!
Проклятие пролетело мимо Гермионы и угодило в неподвижное тело Драко. Он забился в конвульсиях, диагностические чары над ним беспорядочно замерцали.
— Следующей будешь ты, дрянь, — рассмеялась Беатрис.
Она произнесла несколько заклинаний, но Гермиона смогла отбить их, чем вызвала очередной всплеск ярости на морщинистом лице. Грейнджер наколдовала стрелы и запустила их через всю комнату, но лишь одна вонзилась в плечо Беатрис.
Вскрикнув от боли, та вырвала стрелу и бросила на пол. Гермиона опрокинула стоящий рядом стул и толкнула его ногой, преграждая путь Беатрис, поскольку та начала наступать.
Грейнджер не хотела прибегать к темной магии. Лишь сохранив Беатрис жизнь, она могла доказать, что за личностью милой старушки скрывается Аделаида Берк.
— Диффиндо!
Заклинание достигло лица Беатрис, рассекая губу и задевая щеку. Кровь заструилась по ее коже ко рту. Она сплюнула ее в сторону Гермионы.
— Ты за это поплатишься, — пригрозила она и взмахнула палочкой.
Грейнджер не успела выставить защитные чары. Заклинание врезалось в нее, выбивая из рук волшебную палочку. Та взметнулась в воздух, а затем устремилась в руку Беатрис. Она схватила ее и сломала пополам.
Гермиону охватил шок. В пылу борьбы так легко оказалось позабыть, что Беатрис на самом деле не пожилая женщина, которая целыми днями копошится в подвале, а вполне способная ведьма, работавшая в самом магически развитом отделе Министерства.
Грейнджер понимала, что без палочки ее шансы на победу почти равны нулю.
— Зачем ты подыгрывала мне? — спросила Гермиона, пытаясь тянуть время. — Зачем вела по ложному следу? Я никогда не обратила бы на тебя внимание, если бы ты не проявила интерес в моему расследованию.
Беатрис громко и сухо рассмеялась.
— Потому что я
знала, что ты что-то вынюхиваешь, отвратительная дрянь. Ты копалась в архивах без очевидной причины.
Она выплюнула слова в сторону Гермионы и без промедления метнула в нее оглушающее заклинание. Грейнджер пригнулась, схватив со столика на колесиках стеклянную банку, наполненную вязкой зеленой субстанцией, и со всей силы швырнула ее в Беатрис. Но та увернулась, взмахнув палочкой.
— Ты всегда совала нос в чужие дела. Я знала, что в скором времени ты обо всем догадаешься. И станешь проблемой…
Гермиона принялась искать, чем бы еще защититься, отправляя предметы в полет по комнате и надеясь, что они не попадут в Драко. Бутылка с прозрачной жидкостью. Керамический сосуд, наполненный металлическими инструментами. Тяжелый справочник. Один за другим Беатрис разбивала их вдребезги.
Та улучила момент, чтобы перевести дух, а затем взмахнула палочкой. В мгновение ока металлические обломки, осколки стекла и керамики зависли в воздухе, направленные прямо на Гермиону.
Рот Беатрис растянулся в мерзкой улыбке.
— Я надеялась, что твои происки не останутся незамеченными. Хотела предоставить Робардсу неопровержимые улики, которые разрушат твою репутацию и поспособствуют увольнению. Мой план почти сработал, но ты не дала мне осуществить желаемое, связавшись с
ним.
Махнув головой в сторону почти безжизненного тела Драко, Беатрис направила все обломки в него. Силы Гермионы ослабли, но она бросилась к нему с такой скоростью, что воздух вырвался из ее легких с
мучительным звуком.
Она прикрыла Драко собой и вскрикнула от сильной боли, пронзившей ее. Обломки вонзились в спину, плечи и обнаженную шею. Ее возглас затерялся в звоне стекла и зычном смехе Беатрис.
Кожа горела при каждом движении. Боль затуманивала зрение, из ран струилась кровь, но Грейнджер стиснула зубы, понимая, что не может сдаться.
Ощутив металлический привкус на языке, она взглянула на Драко, все еще находившегося без сознания. Красные порезы покрывали его лицо и шею, ткань рубашки оказалась разорвана в клочья. Кровь скапливалась на коже Драко, но уже не струилась.
Обуреваемая яростью, Гермиона повернула голову и посмотрела на Беатрис. Она попыталась отбросить страх, вину, сомнения и очистить сознание. Ее мысли стихли, а дыхание успокоилось. Грейнджер развернулась и отстранилась от Драко. Ее сердце отбивало ровный ритм.
Беатрис наблюдала за тем, как Гермиона приближается к ней. Выражение ее лица сменилось. Веселье превратилось в настороженность.
— Ты никогда не сдаешься? — усмехнулась Беатрис, не опуская палочку.
Гермиона лишь рассмеялась в ответ, сдерживая гнев.
Никогда. Ни за что.
Но без палочки она не могла противостоять заклинаниям Беатрис. Однако даже с палочкой ей не удавалось одновременно отражать атаки и защищать Драко.
Но кое-что предпринять Грейнджер все же могла. То, чего Беатрис, вероятно, не ожидала. Она умела драться как маггл.
— Для чего ты это делаешь? — потребовала Гермиона, переступая через валяющийся на пути стул. Беатрис начала отступать, но Грейнджер не дала ей времени на раздумья. — Ты ведь планируешь нас убить. А могла бы сбежать.
Исчезнуть. Но предпочла пустить годы исследований по ветру.
— Тебе
никогда меня не понять, — прошипела Беатрис, метнув в Гермиону слабое заклинание, но та отбила его рукой.
Место повреждения горело, но не больше, чем все остальные полученные раны. Стиснув зубы, Гермиона продолжила наступать. Каждый шаг сближал их, и становилось очевидно, что ее решимость застала Беатрис врасплох.
— Тогда просвети меня. В чем заключался твой грандиозный план? Неужели ты думаешь, что выйдешь отсюда после всего содеянного? Надеешься, что я не успела позвать на помощь?
—
Заткнись! — прокричала Беатрис. — Закрой рот!
Грейнджер рассмеялась, стараясь как можно лучше передать то безумие, которое так явно овладело Беатрис. Гермиона хотела довести ее до крайности, разозлить, чтобы та потеряла бдительность и начала ошибаться.
— Ты напрасно пряталась, а теперь хватаешь за соломинку! — воскликнула Грейнджер. — Это же очевидно. Ты сидела в подвале Министерства, жалкая и никому не нужная.
Беатрис взревела и взмахнула палочкой. Промелькнули вспышки заклинаний оранжевого, красного и желтого цветов, но цели достигло лишь одно. Оно угодило в ребра Гермионы, разорвав футболку, но она не удостоила Беатрис доказательством полученной боли.
— Ты думаешь, что играешь важную роль? Полагаешь, что…
— Иначе быть
не может! — завопила Беатрис, попятившись. Ее каблук зацепился за обломки, валявшиеся на полу. — Моя роль неоспорима, поскольку я последняя из всей исследовательской группы! Остальные скрылись или сидят в Азкабане. Мы обговаривали план, если что-то пойдет не так, как задумано.
Мне предстояло дождаться Корделию. Она доверяла
мне, ведь именно я помогла ей взглянуть на магию изнутри…
Грейнджер улыбнулась, сплюнув кровь, которая собралась на губах.
— Так вот что Корделия тебе говорила? На самом деле ты
не имела значения и до сих пор
не имеешь, — возразила Гермиона, небрежно перебив ее. — Она хоть раз связывалась с тобой? Писала тебе письма? Честно говоря, ты считаешь меня глупой грязнокровкой, но…
— Я должна была продолжить ее дело! Убедиться, что оно не канет в лету! — Беатрис направила волшебную палочку в грудь Грейнджер. — А ты просто приблизила неизбежное!
Гермиона оцепенела. Одно дело — предполагать, но услышать признание в столь бездушной манере… Холодок пробежал по ее спине, вызвав сильную дрожь. Вероятно, она плохо скрывала потрясение, потому что Беатрис вновь широко улыбнулась.
— Мы всегда полагали, что ты будешь идеальной подопытной. Золотая девочка. Ты стала бы отличным заделом для нашего триумфа, — усмехнулась Беатрис и снова повернулась к Драко. Она взмахнула палочкой и трижды постучала ею по его груди. Он едва дышал. — Но я должна признать, что есть что-то особенное в том, чтобы забрать магию предателя крови.
Грейнджер медленно шагнула вперед, пользуясь тем, что Беатрис отвлеклась. Она подошла достаточно близко, чтобы дотронуться до нее.
— Зачем тогда убивать его?
Гермиона понимала, что ее игра слишком очевидна. Но каждое гневное слово, каждый безумный вопль Беатрис были именно тем, что она хотела услышать.
Признание. Как только Грейнджер передаст свои воспоминания, они станут неопровержимым доказательством для коллегии Визенгамота.
Беатрис вновь посмотрела на Гермиону, моргая с напускной невинностью.
— Ох, бестолковая потаскуха, убивать я планирую только
тебя. А из него сделаю
пример.
Ощущая металлический привкус крови на языке, Грейнджер сглотнула ком, образовавшийся в горле.
— Пример?
Беатрис окинула комнату тоскливым взглядом. Гермиона не торопила ее, понимая, что каждая секунда промедления приближает прибытие подкрепления.
— Я ждала возможности пробраться сюда, чтобы продолжить исследования. У идиота Робардса не хватило ума найти наши наработки. Мне пришлось набраться терпения и повременить, пока не наступит подходящий момент, потому что магия так переменчива… Для работы требуется серия заклинаний в определенном порядке и при надлежащих условиях, и я не могла закончить ее без
этого.
Она указала палочкой на одну из книг на столе рядом, которую Гермиона по ошибке приняла за обычный справочник. В мгновение ока взору предстал потрепанный ежедневник. Черная кожа обложки потрескалась и деформировалась от времени и частого использования.
— Записи Корделии, — выдохнула Грейнджер. Последние пять лет ежедневник скрывали чары Незаметности. Истина покоилась в дальнем ящике стола. — Мы в твоей исследовательской лаборатории, а не ее.
— Именно, — ухмыльнулась Беатрис, взглянув на нее. — И учитывая, как хорошо я сыграла роль
бедной, напуганной ассистентки, никто и не подумал обыскивать мои вещи. Как только заклинание свершится, я оттащу его тело в Атриум и брошу перед фонтаном на всеобщее обозрение. Может, я обречена, но ему придется жить до конца своих дней, расплачиваясь за предательство. Я сожалею лишь о том, что он не услышит твоих предсмертных криков.
Гермиона бросила взгляд на диагностические заклинания, что мерцали над Драко. В воздухе витали различные символы, комбинации цифр и рун, показывающие магические и медицинские данные, которые она не могла истолковать. Они казались ей незнакомыми, поэтому самым простым способом избавиться от них являлось устранение непосредственного источника — Беатрис.
Оставалось только надеяться, что еще не слишком поздно.
— Могу я задать тебе последний вопрос? — Почувствовав острую боль, Гермиона вздрогнула и схватилась за плечо. — Раз уж ты все равно собираешься меня убить…
— Дерзай, — закатила глаза Беатрис.
— Твоя фамилия Берк, полагаю, она в списке Священных двадцати восьми?
— И? — Беатрис замерла, приподняв одну бровь.
Грейнджер сглотнула и облизнула губы. Кровь не струилась из раны на щеке, но повреждение продолжало болезненно пульсировать.
— Предположу, что чистокровных не обучают тому, как правильно драться.
Гермиона не стала дожидаться ответа и бросилась на Беатрис, воспользовавшись замешательством, промелькнувшим на лице той. Грейнджер впечаталась плечом в ее живот, превозмогая боль, вспыхнувшую по всему телу. Повреждения от заклинаний горели и саднили.
Раздался громкий вопль. Беатрис попятилась, но Гермиона оказалась проворнее. Она обхватила талию той руками и навалилась всем телом.
На мгновение мир вокруг них замер.
Беатрис отчаянно кричала и извивалась, пытаясь вырваться, но Грейнджер не ослабляла хватку. Как только они оказались на полу, Гермиона ударила локтем по ее ребрам.
— Тварь! — завопила Беатрис, дергая ногами и размахивая руками.
Грейнджер сгруппировалась и замахнулась, целясь в нос. Раздался приятный хруст, который сменился воплем. Кровь стремительно хлынула по лицу Беатрис. Гермиона нанесла еще один удар, попав в глаз. Боль пронзила костяшки пальцев и отдалась в запястье.
Крик Беатрис превратился в сдавленный хрип, когда руки Грейнджер сомкнулись на ее шее, а большие пальцы надавили на гортань. Беатрис выгнула спину, и Гермиона потеряла равновесие и перевернулась набок, не успев принять правильное положение.
Они барахтались по полу. Беатрис царапалась и выкрикивала ругательства в пылу борьбы. Ее волшебная палочка выпала из рук. Грейнджер отбила ее ногой в сторону.
Беатрис резко приложилась по челюсти Гермионы, а затем заехала локтем по шее. Но Грейнджер удалось завладеть преимуществом и повалить ее на пол лицом вниз. Схватив Беатрис за волосы, Гермиона впечатала ее в каменную плиту.
Трижды. В качестве расплаты за попытку лишить Драко магии и жизни.
Беатрис истошно завопила, размахивая руками. В бедро Гермионы вонзилось что-то твердое, острое и тонкое. Надавив на затылок Беатрис, Грейнджер переместилась, чтобы посмотреть, что у той в кармане.
У нее перехватило дыхание, пульс участился. Сердце вырывалось из груди, в которой вспыхнула надежда.
Волшебная палочка Драко.
Быстро выхватив ее, Гермиона глубоко вздохнула. Пульсация магии распространилась от кончиков пальцев по всей ладони.
Палочка
приняла ее.
Беатрис вырвалась из хватки и повернулась, чтобы продолжить бой, но Грейнджер направило древко на ее груди, прежде чем она успела вздохнуть.
— Петрификус Тоталус!
Победная улыбка растянулась на губах Гермионы, когда Беатрис замерла. Ее глаза расширились, руки и ноги вытянулись, а рот резко захлопнулся. Грейнджер скатилась с нее и рухнула на пол. Ее грудь вздымалась после схватки, пот и кровь застилали взор, но она не могла удержаться от желания посмотреть на Беатрис, беспомощно лежащую рядом с ней.
— Я могла бы убить тебя, и, возможно, должна, — сказала Гермиона, прекрасно понимая, что та не утратила слух. — Но есть что-то
особенное в том, что глупая грязнокровка побеждает тебя
детским заклинанием. Видимо, хорошо, что я старательно училась на первом курсе.
Поднявшись на ноги, она медленно направила палочку на грудь Беатрис, догадываясь, что придется лишить ее сознания, чтобы прекратить действие заклинаний магии крови.
— Ступефай.
Грейнджер знала, что та заслуживает гораздо худшего. Парализующие чары и оглушающее заклинание слишком мягкое наказание за многочисленные проклятия, которые Беатрис направляла в Гермиону. Но в Азкабане ее ждала учесть куда страшнее.
Взглянув на Драко, она заметила, что мерцающие руны и знаки исчезли. Грейнджер тяжело вздохнула и быстро наклонилась, чтобы поднять палочку Беатрис. Положив обе в карман, она бросилась к Малфою.
Кровь сочилась из раны на его руке, а кожа приобрела сероватый оттенок. По плечам и торсу тянулись царапины и ожоги от заклинаний, выпущенных в пылу борьбы.
— Ну же, Драко, очнись, — взмолилась она, обхватив одной рукой его затылок, а другой приподняла плечо, чтобы подтянуть к себе. Его голова запрокинулась набок, глаза оставались закрытыми. Он не реагировал. — Пожалуйста, Драко. Ты меня слышишь?
Прижавшись губами к его лбу, Гермиона потянулась к его шее, чтобы нащупать пульс. Ее пальцы скользили по поту и крови, а руки сильно дрожали, пока она с замиранием сердца искала желанное биение стенок артерии.
Грейнджер облегченно вздохнула, почувствовав слабую пульсацию кончиками пальцев. Она аккуратно уложила Драко и извлекла из кармана джинсов его волшебную палочку.
Древко дрожало в ее руке. Адреналин бурлил в крови Гермионы. Она закрыла глаза и попыталась успокоиться.
— Эпискеи, — повторяла Грейнджер вновь и вновь, залечивая многочисленные раны Драко.
Гермиона не могла допустить, чтобы он потерял еще больше крови. Самый большой, глубокий порез на его руке она оставила напоследок. Ее знания в области исцеления ограничивались теми заклинаниями, которые приходилось использовать в битвах, но она знала одно, которое уже однажды залечило повреждения Драко много лет назад, в туалете для мальчиков, на шестом курсе Хогвартса.
— Вулнера Санентур.
Медленно рана начала затягиваться, а кровь возвращаться в тело. Грейнджер положила ладонь на грудь Драко, его сердце мерно стучало, стараясь сохранить жизнь обладателю.
— Пожалуйста, — умоляла она. — Очнись…
Однако ее усилий оказалось недостаточно. Его глаза не открывались, а дыхание оставалось таким медленным и поверхностным, что почти не прослеживалось.
В голове Грейнджер роились мысли о том, как лучше поступить.
Она решила левитировать Драко, чтобы как можно быстрее доставить к ближайшему целителю. Скорее всего, рабочий день уже начался, возможно, у кого-нибудь найдутся зелья…
— Гермиона!
Она вздрогнула и прикрыла Драко собой. Сердце бешено заколотилось в груди, адреналин запульсировал в венах.
Но Беатрис оставалась лежать на полу, находясь без сознания.
— Гермиона!
Крик раздался вновь. Громче. Ближе.
Гарри.
Паника сменилась облегчением.
— Я здесь! — воскликнула Грейнджер, не желая отходить от Драко ни на шаг. — Скорее!
Звук тяжелых шагов Гарри эхом разносился по коридору, а затем он показался в дверном проеме.
— Гермиона! — произнес Гарри, держа палочку наготове. Его лицо омрачили беспокойство и растерянность, как только он осмотрел помещение. — Что произ…
— Проклятье! — раздался шокированный возглас позади него.
В комнату вошел Робардс, а за ним появился Сэм. Их глаза округлились, а палочки взметнулись вверх. Прежде чем Гермиона успела сообразить, что лучше ответить, они принялись обследовать помещения, под их ботинками хрустели осколки стекла и куски керамики.
Просканировав комнату и прилегающие помещения на предмет потенциальных угроз, Робардс осуждающе взглянул на Гермиону. Она отступила в сторону, открыв взору бессознательное тело Драко. Робардс вытянул руку, чтобы не дать Сэму подойти ближе.
— Ему нужна помощь. Крововосполняющее зелье или целитель… Я сделала все, что могла, но… — произнесла Грейнджер, вцепившись в ткань рубашки на груди Драко.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Робардс, хмуро посмотрев на нее.
Чувствуя зарождающуюся злость, Гермиона выдержала его взгляд. Между ними воцарилось ощутимое напряжение.
— Прямо сейчас? Ничего. Пока он не освободит меня от клятвы, которую я подписала прошлой ночью. Но если вы не доставите Драко к целителю, и он умрет… — Гермиона понизила голос, подавшись вперед. — Я ни черта вам не расскажу, чисто из принципа.
Она не переживала, что угрожает собственному начальнику. Ее не волновало, что это повлечет за собой последствия или что у них есть свидетели. Грейнджер заботило лишь спасение Драко.
— Он заставил тебя дать клятву? — уточнил Робардс, приподняв брови.
— Такую же, как и ваша, — ответила Гермиона.
Выражение его лица помрачнело.
— В Отделе магических происшествий и катастроф работает целитель по фамилии Андерсон, — рявкнул он, обращаясь к Сэму. — Немедленно приведи его сюда.
Сэм беспрекословно ретировался, а Робардс подождал, пока звук его шагов затихнет, и бросил взгляд на Гарри.
— Что ты знаешь?
— Абсолютно ничего, сэр, — пожал плечами Поттер.
Повернувшись к Гермионе, Робардс махнул рукой в сторону распростертого на полу тела Беатрис.
— Тогда расскажи мне то, что можешь.
Грейнджер провела языком по зубам и разжала челюсти, которые сковало напряжение, вызванное клятвой. Во всем теле нарастала боль. Порезы и царапины от металла, стекла и заклинаний горели. Ей хотелось рухнуть на пол.
Но Гермиона стояла, превозмогая упадок сил. Она скрестила руки и прислонилась к столу, на котором лежал Малфой.
— Беатрис… — она замолчала, подбирая слова. Горло саднило. —
Не Беатрис.
Засунув палочку в карман мантии, Робардс подошел к обездвиженному и бессознательному телу Беатрис. Он коснулся носком ботинка ее ноги и нахмурился, не получив реакцию.
— Оборотное?
— Да, — подтвердила Гермиона.
— Ты, должно быть, шутишь! — удивился Гарри.
— Час от часу не легче, — вздохнул Робардс. — Она пыталась…
Он бросил выразительный взгляд на Драко.
— Да, — ответила Грейнджер.
— Невыразимец?
— Думаю, тоже она.
— А что насчет этого? — спросил Робардс, указывая на опустевшую емкость под Драко, опрокинутую во время потасовки.
Кровь растеклась по полу, образовав липкую и темную лужу.
Гермиона вздохнула, подыскивая ответ, который клятва позволит произнести. Она остановилась на самом простом варианте.
— Магия крови.
— А беспорядок?
— В основном я. Сделала то, что должна была.
Воцарилась тишина, пока Робардс обдумывал полученную информацию.
— Простите, — начал Гарри, подавшись вперед. — Я не понимаю, что происходит. Вы придумали какой-то кодовый язык за последние пять минут?
***
На столе Гавейна Робардса лежал развернутый свиток. Края пергамента закручивались, поэтому их пришлось прижать чернильницей с одной стороны и значком Главного аврора — с другой.
Клятва. Без сомнений. Ее текст оказался намного длиннее, чем у той, что Гермиона заключила с Драко.
— Что ж, — произнес Робардс, нервно постукивая большим пальцем по волшебной палочке. — Хорошая новость заключается в том, что Малфой, по крайней мере, жив. А плохая в том, что все очень сильно усложнилось.
Измученная сражением Гермиона опустилась в кресло перед ним, облегченно вздохнув. Она понимала, что его слова являются не более чем заверениями и что все еще может измениться, но на данный момент оставалось только надеяться на лучшее. Пока подпись Драко стояла в строке под текстом клятвы, он продолжал жить.
Общеизвестно, что освободиться от клятвы можно, только разрушив ее вместе или лишив жизни одну из сторон. Если Драко умрет, его подпись исчезнет с пергамента.
Появившемуся в лаборатории целителю из Отдела магических происшествий и катастроф не удалось реанимировать Драко. В его арсенале находились только лишь базовые зелья. После каждого безуспешного оживляющего заклинания Гермиона не находила себе места. Гарри пришлось удерживать ее, когда целитель принял решение левитировать Драко в больницу Святого Мунго.
Беатрис же направили в камеры временного заключения рядом с залом заседаний Визенгамота.
— Аврор Масалис получил строгий приказ оповестить меня, как только Малфой очнется, — уверил Робардс, не отрывая взгляда от подписи Драко. — Поттер и его команда продолжают обыскивать лабораторию, но я хочу, чтобы ты рассказала мне, что именно Малфой включил в клятву с тобой.
Все, что осталось у Грейнджер от него.
Даже рубиновый браслет слетел и потерялся в пылу борьбы.
— Абсолютно все, — произнесла Гермиона. Чувствуя, как к горлу подступает ком, она посмотрела на Робардса, чтобы переключить внимание. — Я могу говорить об этом только с ним.
— Разумеется, — вздохнул он и покачал головой. — Почему Малфой не обратился ко мне…
— Он… — проговорила Грейнджер, ее челюсти сжимались. — Хотел.
Но она его отговорила, поскольку была убеждена, что Робардс замешан. Гермиона не позволила ему обратиться за помощью, а потом стало уже слишком поздно.
Знакомое чувство вины кольнуло в ее груди. Она оказалась настолько ослеплена собственным эго, настолько уверена в своих предположениях, что не смогла разглядеть истины, спрятанной на виду.
— Фантастика! Просто невероятно! Как Малфой вообще смог обойти нашу клятву, если
сам настаивал…
Грейнджер пропустила слова Робардса мимо ушей, поскольку на нее снизошло осознание.
Она могла говорить об этом только с Драко.
Говорить.
Ведь именно так Драко обошел клятву, данную Робардсу. Он не произнес ни слова, а просто направлял. Драко указал ей путь к истине.
Гермиона могла последовать его примеру.
— Я поклялась молчать, — сказала она, прерывая ворчливую тираду Робардса.
— И? — приподнял бровь он.
Придвинувшись к краю кресла, она постучала указательным пальцем по пергаменту и многозначительно посмотрела на Робардса.
— Даже молча можно
многое поведать.
Волнение вытеснило чувство вины из груди. В сердце затеплилась надежда. И Грейнджер
ухватилась за нее.
Его суровое лицо озарилось пониманием. Гермиона потянулась за пергаментом, задев чернильницу, но Робардс успел поймать ее, предотвратив падение.
Несомненно, существовал способ обойти клятву…
Ее глаза скользнули по тексту. Он оказался объемнее и детальнее, чем тот непреложный магический договор, который она заключила с Драко.
Подкрепляя слова настоящей клятвой, мы соглашаемся со следующими условиями:
Драко Малфой обязуется использовать навыки Легилименции и Окклюменции для продолжения расследования, начатого Гавейном Робардсом и Отделом магического правопорядка.
Гавейн Робардс обязуется использовать любую информацию, предоставленную Драко Малфоем, для преследования или отстранения от должности любых сторонников и последователей Корделии Малатеста в соответствии с положениями Магического Закона.
Драко Малфой не вправе сообщать о расследовании, связанном с Корделией Малатеста и ее сообщниками, известными или неизвестными, ни под каким предлогом и ни при каких обстоятельствах никому, кроме Гавейна Робардса.
Гавейн Робардс обязуется обсуждать любую полученную или выявленную информацию только с заинтересованными сторонами с целью допроса, дачи показаний или судебного преследования.
Настоящее соглашение имеет статус непреложного до тех пор, пока обе стороны не будут в полной мере удовлетворены результатами расследования.
Если Драко не мог разговаривать о ходе расследования, то Робардсу разрешалось.
— Задайте мне вопрос, — велела Гермиона, глядя в глаза Главного аврора. Ее грудь сдавливало волнение, а дыхание сбивалось. — Клятвой это не запрещено. Приступайте, а я найду способ ответить.
— Разумеется. Молодец, Грейнджер! — Робардс медленно, но торжествующе улыбнулся. — Как Малфой ввел тебя в курс дела?
Грейнджер поджала губы, обдумывая варианты ответа. Она могла бы попытаться нарисовать Омут памяти, но на это ушло бы слишком много времени…
Поэтому Гермиона постучала пальцем по виску.
— Воспоминания? — уточнил Робардс.
Ей удалось кивнуть.
— Как они очутились в Отделе тайн сегодня утром? — продолжил Робардс.
Она лишь пожала плечами.
— Та женщина… Беатрис, кажется… — Он сделал паузу, дождавшись кивка Гермионы, прежде чем продолжить. — Ты сказала, она находится под Оборотным. Знаешь ее настоящую личность?
Стремление заговорить охватило ее, но челюсти плотно сжались, препятствуя произношению слов. Губы не разжимались, даже чтобы сделать глубокий вдох. Чувствуя нарастающую боль в теле, Грейнджер протянула руку, чтобы взять перо из держателя на столе. Робардс не мешкая подал ей клочок пергамента из ящика.
Ее пальцы дрожали, когда она проводила кончиком пера по поверхности. Буквы получались неровными. Гермионе казалось, что она борется с проклятием Империус. Но клятва, заставляющая ее молчать, не была нарушена. Грейнджер выводила каждую букву, стискивая зубы, так как ей становилось все труднее контролировать дрожь в руках.
Аделаида Берк.
Робардсу не понадобилось разворачивать пергамент, чтобы прочитать имя.
— Вот куда она подевалась… — Он ударил кулаком по столу и быстро встал, сунув значок в карман, а затем направился к двери кабинета. — Пойдем приведем ее в чувства, Грейнджер.
***
Беатрису приковали к столу допросов. Из ее разбитой губы сочилась кровь, каплями ниспадая на воротник рубашки, а под глазом расцветал синяк. Но ничего не мешало ей с лютой ненавистью взирать на Гермиону.
Раны Грейнджер залечил целитель, прибывший из больницы Святого Мунго, чтобы сопроводить Драко. Она знала, что ее одежда тоже разорвана и залита кровью.
Робардс сидел рядом с Гермионой, перед ним на столе лежала аккуратная стопка папок. Выражение его лица оставалось спокойным и выдержанным, хотя Гермиона догадывалась, что обусловлено оно годами практики.
Он поспешно открыл первую папку.
— Не буду тратить время на любезности, миссис… — Робардс сделал паузу, его взгляд скользнул по пергаменту. — Дойл.
Беатрис поджала губы и ничего не ответила.
— Я ознакомился с вашим трудовым досье, — продолжил Робардс. — Согласно ему, вы приступили к работе в архиве почти четыре с половиной года назад.
Гермиона взглянула на документы, вчитываясь в информацию, которую он озвучивал будничным тоном.
— Похоже, вы в основном держались в тени. Никаких жалоб и благодарностей. Вы не просили о повышении или продвижении по службе за время вашего пребывания в должности. Весьма непримечательно, я бы сказал. Но тем не менее блестящее прикрытие.
Робардс отложил папку в сторону, чтобы показать колдографию. На черном-белом снимке оказалась запечатлена Аделаида Берк — та улыбалась, смотря в объектив.
Она выглядела молодой и невинной, полная противоположность сидящей перед ними старухе.
Черты лица Беатрис исказились в едкой улыбке.
— Неужели ты догадался?
— К сожалению, не я, — ответил Робардс. — Мисс Грейнджер оказалась намного прозорливее всех нас. Должен признать, что мне следовало быть внимательней.
Вместо того, чтобы позволить себе насладиться чувством удовлетворения, которое возникло после признания Робардса, Гермиона сосредоточилась на том, чтобы сохранить как можно более нейтральное выражение лица.
— Но уже слишком поздно, — усмехнулась Беатрис. — Дай угадаю, чистокровный выродок до сих пор не пришел в сознание? Целители Святого Мунго борются за его жалкую жизнь?
Грейнджер сжала кулаки под столом, гнев бурлил в ее груди. Но, благодаря клятве и сохранившемуся самообладанию, она не стала отвечать на колкость.
Стук в дверь застал Гермиону врасплох, и когда она повернулась, в проеме показался младший аврор.
— Вот документы, которые вы просили, сэр.
Аврор шагнул в комнату, чтобы передать папку, и исчез так же стремительно, как и появился. Гермиона с любопытством ждала дальнейших действий от Робардса.
— Приступим, — начал он, раскрывая первую папку и пролистывая несколько страниц. Среди огромного количества документов оказались колдографии, письма и…
бланки приемного отделения больницы Святого Мунго. — Беатрис Дойл. Шестьдесят два года. Поступила в отделение недугов от проклятия после того, как из-за неправильно наложенного бывшим мужем заклинания Круциатус потеряла кратковременную память. В выписном бланке указано, что вас забрал из больницы неустановленный родственник… четыре года и восемь месяцев назад. Какое совпадение? Всего два месяца спустя вы приступили к работе в Министерстве.
Невероятное восстановление за столь короткий срок.
Кусочки мгновенно сложились в единое целое, и следующее заявление Робардса отразило ход мыслей Гермионы.
— Мне не хватило времени изучить ваше семейное древо, мисс Берк, но я предположу, что Беатрис приходится вам… тетей?
— Троюродной сестрой, — поправила она. — Та и прежде не отличалась умом, а после проклятия совсем свихнулась, поскольку гнила долгие годы в палате с душевнобольными. Думаю, что наша сделка оказалась взаимовыгодной.
— Неужели? — приподнял бровь Робардс.
— По крайней мере, теперь она живет в комфорте собственного дома, теша себя иллюзиями, что ее муж все еще жив и любит ее.
— А вы, разумеется, имеете возможность использовать ее личность. — Робардс взглянул на часы, прежде чем продолжить. — Я должен задать вам самый очевидный вопрос. Зачем вы вернулись в Министерство?
Грейнджер вспомнила, как выкрикивала подобные вопросы в исследовательской лаборатории во время сражения. Глаза Беатрис горели чистой ненавистью, когда она обрушивала на Гермиону проклятия и заклинания. Ее взгляд продолжал пылать, но теперь она выглядела не разъяренной, а самодовольной.
— Это был лишь вопрос времени, — ответила Беатрис.
— Без сомнений, — согласился Робардс, в его тоне сквозило притворное сочувствие. Он медленно разложил перед собой остальные папки, выстроив их в один ряд. — Полагаю, для них тоже?
Грейнджер пришлось податься вперед, чтобы разглядеть надписи на закладках каждой папки. Это были личные дела. Шестое чувство подсказывало Гермионе, что в ящике ее рабочего стола лежали они же.
Всех сотрудников Беатрис преподнесла Грейнджер как жертв карательного террора Робардса, который якобы стремился очистить Министерство от всех, кто выступал против него, а не работал без устали, чтобы выявить оставшихся сторонников Волдеморта и Корделии.
Морщинистое лицо Беатрис помрачнело.
— Им недоставало преданности, страсти к нашему делу… — Она резко подалась вперед, пытаясь вырваться из оков. Сердито посмотрев на Гермиону, Беатрис выпалила: — Корделия знала, что необходимо не только подчинить магглорожденных, но и вернуть то, что принадлежит нам. Я должна была закончить то, что мы начали.
Робардс сжал руки в кулаки, похоже, ничуть не удивленный ее желчью.
— И посмотри, к чему это привело.
— Тебе не понять, — воскликнула Беатрис. Чем меньше Робардс реагировал, тем сильнее она злилась. — Мне
пришлось вернуться. Именно
я спрятала наши наработки… Только
мне известно, как направлять магию… Больше никого не осталось. Я выжидала бы еще четыре года, если бы того требовали обстоятельства. Как только магия вырвется наружу, ее будет уже не остановить. Вот увидите.
Робардс бросил на Гермиону невозмутимый взгляд.
— Полагаю, она сказала тебе примерно то же самое?
Грейнджер кивнула.
— И еще кое-что.
Утверждение оказалось достаточно расплывчатым, поэтому клятва не помешала ей.
— Тем лучше, — ответил Робардс и бросил взгляд на Беатрис. Он еще раз взглянул на часы, словно желая поскорее закончить допрос. — Потому что, насколько я понимаю, целители из больницы Святого Мунго приведут Малфоя в сознание к концу дня, а вы, мисс Берк, направили меня непосредственно к тому, что я искал. Результаты ваших исследований будут сожжены Адским пламенем. Как и после суда над Корделией, в архивах Министерства не останется никаких записей о вашем существовании. Я сотру упоминания о вас, как и обо всех ваших соратниках… Вы растворитесь в небытие.
Лицо Беатрис покраснело от ярости, она ударила кулаками о стол.
— Как ты смеешь! — завопила она, брызжа слюной.
— Все ваши наработки, — продолжил Робардс, взмахнув рукой в воздухе, — будут уничтожены. Превратятся в пыль, как и Волдеморт. А вы…
Крик Беатрис превратился в сдавленный гортанный рёв, она пыталась размахивать руками, но они оставались скованы невидимыми путами. Ее лицо окрасилось в багрово-фиолетовый цвет, на лбу пульсировала вена, а кожа покрылась рябью.
Гермиона отпрянула от стола, тяжело дыша.
Беатрис металась в агонии. Под ее кожей вздувались и перекатывались узелки, образовывались шишки, а глаза начали судорожно вращаться. Она закричала еще громче, когда кости ее рук начали пульсировать.
— Нет! Нет! — завопила Беатрис.
Седые волосы стали каштановыми, морщины разгладились. Перед Грейнджер и Робардсом предстала Аделаида Берк. Она продолжала кричать, ее грудь вздымалась от напряжения, а цвет лица оставался нездоровым. Одежда свисала с ее худых плеч.
Наглядное и весьма убедительное подтверждение теории Гермионы очутилось в непосредственной близости.
Робардс прочистил горло, чтобы продолжить.
— А вы, мисс Берк, будете гнить в Азкабане до конца ваших дней, где и должны были пребывать с самого начала.
Грейнджер ошеломленно взирала на Главного аврора. Если раньше она считала его бескомпромиссным, то теперь перед ней предстал
беспощадный руководитель одного из отделов Министерства.
Робардс собрал папки, лежащие перед ними, и обратился к Гермионе.
— Если вы не против, то мне очень пригодятся ваши воспоминания.
Она вздрогнула от тяжести его взгляда.
— Конечно, сэр, — ответила Грейнджер.
Когда они встали, ножки их стульев громко заскрежетали по каменному полу.
Аделаида вновь принялась кричать, пока Робардс и Гермиона покидали комнату, но чем дольше они ее игнорировали, тем сильнее она злилась. Когда дверь захлопнулась, ее крики эхом отразились от черной плитки, а затем растворились в тишине коридора.
Робардс остановился и окинул Грейнджер настороженным взглядом.
— Ты в порядке?
— Да, — ответила она, ее голос оказался на удивление ровным. — Или, по крайней мере, буду.
Он кивнул и повернулся, намереваясь уйти, но Гермиона протянула руку, останавливая его. Хотя доказательства казались неоспоримыми, она не была уверена, что их хватит для того, чтобы отправить Аделаиду в Азкабан.
— Вы действительно думаете, что все кончено? Что из всех оставалась лишь она?
Расправив плечи, Робардс внимательно посмотрел на нее.
— Исходя из моего профессионального опыта, я считаю, что это дело подошло к концу. Я твердо верю, что Корделия и Аделаида были фанатиками, которые хватались за крупицы в надежде вернуть себе хоть какой-то авторитет в новой реальности. Если бы остался кто-то еще, он бы находился в исследовательской лаборатории вместе с Аделаидой.
Его слова развеяли тревогу, обуревающую Гермиону. Тяжело вздохнув, она попятилась и врезалась спиной в стену.
— Прежде чем мы продолжим, я должна сказать вам… — Грейнджер провела руками по лицу, прижимая кончики пальцев к глазам, пока подбирала подходящие слова. — Пожалуйста, знайте, что мне очень жаль.
Робардс подождал, пока она опустит руки, прежде чем ответить. Когда Гермиона подняла голову, то заметила, что его глаза оказались добрее, чем когда-либо прежде. В них больше не было жесткости, а только мягкость.
— Мы поговорим об этом позже. А пока я хочу, чтобы ты отправилась в больницу Святого Мунго. Освободи аврора Масалиса от его обязанностей и дай мне знать, как только Малфой проснется.
— Но… — Бросив взгляд на дверь, она сглотнула. — А как же мои воспоминания?
— Всему свое время, — заверил Робардс. — Нам еще предстоит ответить на дюжину вопросов, но не сегодня. Как бы я ни желал навсегда покончить с этим делом, нет смысла торопиться. Аделаида в любом случае окажется в Азкабане.
Гермиона почувствовала, словно с ее плеч свалился тяжкий груз. Если бы она не прислонилась к стене, то упала бы.
— Спасибо, сэр.
Он провел рукой по мантии, разглаживая невидимые складки и сохраняя понимающее выражение лица.
— Я доверяю тебе, Грейнджер. Иди, я жду полного отчета о состоянии Малфоя.
Робардс повернулся и зашагал в противоположном от лифтов направлении. В конце коридора к нему подбежал младший аврор с папками в руках. Гермиона наблюдала за ними, пока они не скрылись за углом.
Как только она осталась одна в коридоре, на ее глазах навернулись слезы. Сделав несколько глубоких вдохов, Грейнджер достала позаимствованную у Драко палочку. Применив заклинания к повреждениям на одежде, она постаралась успокоиться.
Пришло время навестить его.
