Противоречия|Contradictions

            Драко не разговаривал с ней, не смотрел в ее сторону, пока она готовилась к визиту в его квартиру. Он одевался, застегивая пуговицы на костюме с методичным спокойствием, от которого у Гермионы сжалось сердце. Его челюсти плотно сомкнулись, а глаза зажмурились. С каждой минутой Малфой становился все более отстраненным.       Он первым схватил горсть летучего пороха, а ей оставалось лишь только последовать за ним, когда пламя развеялось. Драко стоял посреди гостиной с отрешенным выражением лица и ждал прибытия Гермионы. Держась на расстоянии вытянутой руки, он махнул головой в сторону лестницы, расположенной вдоль дальней стены, и направился к ней, как только Грейнджер отошла от камина. Она молча побрела за ним, позволяя ему вести ее по квартире, словно нежеланную гостью. Гермиона не поднимала глаз и считала шаги. Ведь они вели к ответам, которые она так страстно искала, но одновременно приближали к неминуемому разрыву их отношений.       Грейнджер сглупила, вовремя не поняв, что они — одно целое.       Ее ноги ослабли, а тело начало потряхивать от нервного напряжения, но она попыталась сосредоточиться на ровном дыхании и тяжести браслета на запястье. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Гермиона проходила через худшее, чем нынешняя ситуация, была между жизнью и смертью, буквально на волосок от гибели.       Она могла все исправить. Могла. Должна была.       Когда они остановились посреди коридора, Грейнджер поравнялась с Малфоем и посмотрела на него, но его взгляд был устремлен в стену. — Драко, пожалуйста…       Она попыталась потянуться к нему, но он вздрогнул и отступил на шаг, чтобы между ними образовалось еще больше свободного пространства. — Не надо, — приказал он почти шепотом.       Гермиона заметила, как сжалось его горло, прежде чем он повернулся, чтобы открыть дверь в кабинет.       В ее груди возникла ноющая боль: казалось, что она пробирает до самых костей. Еще один всхлип подкатил к горлу, и Гермиона с трудом подавила эмоции, которые грозили захлестнуть ее.       Грейнджер последовала за ним внутрь, крепко сжав пальцами палочку в кармане. Словно древко могло послужить неким якорем во время созданного ими шторма.       Малфой не обращал на нее внимания, направляясь к письменному столу и извлекая из ящика лист пергамента. Он действовал так, будто находился в комнате один: расставил чернильницу и перо, а затем поднял палочку. Сначала Драко заколдовал пергамент, накладывая на бумагу связующие чары, пока ее поверхность не заблестела. Когда Гермиона шагнула вперед, он начал писать. Малфой не удостоил ее взглядом, даже когда она остановилась у края стола.       Его почерк разительно отличался от того, что она видела в письмах, которые Драко посылал ей раньше — он стал чуть более резким. Грейнджер почувствовала, как свело желудок, когда прочитала написанное на пергаменте. Подкрепляя мои слова настоящей клятвой, я соглашаюсь со следующими условиями: Я не буду, независимо от причин и желания, продолжать какие-либо исследования в отношении Драко Малфоя или его прошлого. Я без промедления уничтожу все существующие материалы, связанные с указанным исследованием. Обе стороны обязуются соблюдать данное соглашение как непреложный магический контракт, клянутся хранить молчание и не нарушать конфиденциальность в отношении всей полученной и собранной информации.       Под клятвой он поставил подпись, а затем бросил перо на стол. Малфой даже не соизволил передать его Гермионе. Дрожащими руками она взяла перо и взглянула на Драко. Гнев исходил от него волнами, поэтому слова вырывались из ее горла с мучительной болью. — Я… Я никогда раньше не подписывала ничего подобного? Что произойдет после?       Формулировка не оставляла сомнений, но Грейнджер волновало совсем другое. Она хотела знать, что ее ждет по ту сторону чернильной подписи. — Магия не позволит тебе нарушить клятву. Ты будешь связана ею физически.       Она мешкала, на конце пера собралась тяжелая капля чернил. — Но я не… не умру? Если что-то случится…       Его губы скривились в гримасе отвращения. — Уже подумываешь о том, чтобы предать меня?       В ее глазах промелькнул ужас, и она выронила перо. — Я не это имела в виду, и ты это знаешь. Просто… Я не хочу подписывать клятву, если это подвергает опасности кого-то из нас.       Малфой громко рассмеялся. Гермиона ощутила резкую боль, пронзившую грудь. — Уже слишком поздно.       Она ничего не понимала. — Как ты вообще можешь так поступать? Разве это не противоречит условиям твоей клятвы?       Драко не ответил и отвернулся, выражение его лица вновь стало отрешенным. Почти минутное молчание свидетельствовало о том, что он не желает больше ничего обсуждать. Опустив взгляд, Гермиона обдумывала дальнейшие действия. Браслет все еще обхватывал ее запястье, но уже не как подарок, а как рычаг давления. На самом деле вариантов не существовало. Малфой отвергнет ее, несмотря ни на что. Даже если Грейнджер не подпишет пергамент, даже если она откажется принести клятву. Гермиона предала его.       Она собственноручно все разрушила, и теперь ей придется разбираться с последствиями.       Вновь взяв перо в руки, Гермиона постаралась держать его ровно. Каким-то образом он знал, как обойти данную им клятву. То есть Драко мог раскрыть ей информацию, но не захотел. У него были на то основания, и она верила, что они обоснованы. Возможно, вначале Грейнджер так не считала, полагая, что удовлетворение любопытства важнее всего остального, но она ошибалась. Очень сильно ошибалась.       Не позволяя эмоциям вновь захлестнуть ее, Гермиона написала свою фамилию напротив его. Магия заструилась по ее венам, распространяясь от кончиков пальцев по руке к груди. Грейнджер ощущала, как та сковывает ее нерушимой клятвой. Но ее мысли занимал только Драко: она думала об их отношениях и о том, что этот момент может означать для них завтра утром, в свете нового дня.       Что бы ей ни предстояло узнать, это станет бременем для них обоих. Гермиона планировала помочь ему справиться со всем, что тревожит его, даже если он будет против. Она намеревалась находиться рядом с ним, даже если он откажется. Грейнджер не желала отступать, даже если Малфой не захочет больше никогда ее видеть. Она не могла позволить ему продолжать что бы то ни было в одиночку. Как прежде.       Драко не откажется от нее, как бы ни злился. У него не получится. Он не сможет. Особенно после всего, что они пережили вместе, и после того, что сделали. Ведь Гермиона знала, что он испытывает к ней такие же сильные чувства, как и она к нему. Ей придется доказать их, продемонстрировать полное доверие всеми способами, которыми Малфой ее научил.       Грейнджер зажмурилась, чтобы побороть жжение в глазах, а затем сосредоточилась на мыслях и ощущениях. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Может быть, если она приложит все усилия, то сумеет поверить в слова, которые твердит себе.       Отложив перо, она отважилась посмотреть на Драко, но его глаза оказались устремленными в другой конец комнаты. Он не моргал, его челюсти сжались, а на виске пульсировала вена. Проследив за его взглядом, Гермиона поняла, что он уставился не просто вдаль, а на стену. — Что теперь? — спросила она.       Ей показалось, что Малфой не расслышал вопроса. Она шагнула к нему и помахала рукой перед его лицом. — Я знаю, что ты злишься, но ты не можешь просто игнорировать меня. Что я должна делать?       Его глаза сверкнули. Не моргая, он приподнял бровь. Но на этом его реакция и ограничилась. Грейнджер нахмурилась, ощущая напряжение, пульсирующее в висках. Малфой не обращал на нее внимания, вел себя так, словно она вообще не находилась рядом. Казалось, что он смотрит сквозь нее. Гермиона замерла, пристально глядя на него. Он стоял неподвижно, но когда она подошла еще чуть ближе к нему, его губы сжались.       А что, если… В ее голове возникла осторожная мысль. Да, Драко игнорировал ее и злился, но… Что, если дело не только в этом? Что, если он просто не мог направить ее?       Грейнджер сделала шаг назад и проследила за его взглядом. Малфой моргнул, но промолчал, сосредоточившись на невидимой точке. В его позе чувствовалось напряжение. Словно он тратил все силы на то, чтобы продолжать просто смотреть. — Стена? — спросила она, понимая, что Драко ей не ответит. — Что там? Почему ты смотришь туда?       Гермиона сделала несколько шагов к стене, сосредоточившись на пустом участке между двумя книжными шкафами. Пространство было узким, выкрашенным в белый и с темно-синим плинтусом внизу, недостаточно большим, чтобы поместить туда картину или иное произведение искусства.       В глубине ее сознания что-то екнуло, и она подошла поближе. В обставленной комнате пустое пространство странно смотрелось между двух книжных шкафов, напротив которых располагалась пара больших окон. В углу стояло небольшое кожаное кресло, в котором, как Грейнджер знала, он предпочитал читать. Малфой и раньше приводил ее в домашний кабинет, и, хотя им не удавалось долго сосредоточиться на чем-то, кроме секса, она не замечала ничего необычного в этой части комнаты.       Гермиона неуверенно зашагала по толстому ковру. Она моргнула и едва не пропустила легкое мерцание. Грейнджер замерла, прищурив глаза, но больше ничего не повторилось. Может, это была просто игра света?       Она оглянулась на Драко, и ее подозрения подтвердились. Не отводя взгляда, он смотрел на то место, к которому она направлялась.       Там что-то есть.       Она не видела, но чувствовала. Единственный возможный вариант, единственное логическое объяснение.       Еще три шага, и проблеск появился вновь. Магия. У Гермионы перехватило дыхание. Сердце забилось в тяжелом ритме, и она потянулась к стене. Вдох и выдох, вдох и выдох, — мысленно повторяла Грейнджер, словно мантру, стараясь не поддаваться эмоциям, грозящим охватить ее целиком.       Когда она дотронулась до прохладной поверхности стены, ее губы приоткрылись от вздоха удивления. Это оказалась вовсе не стена, а дверь. Древесная текстура, хотя и невидимая невооруженным глазом, отчетливо ощущалась кончиками пальцев. Поднеся вторую руку к пустому пространству, Гермиона провела по нему ладонью. Как только ее пальцы коснулись холодного металла ручки, вспыхнуло яркое сияние. Магия отступила, и взгляду Грейнджер предстала узкая резная дверь.       Невероятно виртуозные чары незаметности. Как и повсюду в квартире Драко. Она едва сдержала победную улыбку, торжествуя, что сумела пройти сквозь защитную магию. Но когда Гермиона повернулась, чтобы взглянуть на Малфоя, то ее радость мигом улетучилась. Он печально смотрел на пергамент с их клятвой и подписями. — Драко…       При звуке ее голоса он закрыл глаза и покачал головой. Ее грудь пронзила острая боль, словно сердце раскололось окончательно. Тяжело вздохнув, Грейнджер повернула ручку. Дальше она должна была действовать одна.       Гермиона мысленно досчитала до восьми, чтобы набраться смелости открыть дверь. Та отворилась тихо, без скрипа, но тем не менее она почувствовала, как по коже побежали мурашки. Перед ней предстала кромешная темнота, но не ощущалось ни сквозняка, ни даже малейшего колебания воздуха. Прежде чем сделать шаг, Грейнджер достала волшебную палочку и взмахнула ею. — Люмос.       Магия запульсировала, осветив небольшое помещение. Но как только зрение Гермиона сфокусировалось, ее глаза расширились от удивления. Ее взору открылась вовсе не комната, а просторный шкаф. Хранилище оказалось достаточно большим, чтобы вместить пару человек. Но на стеллажах располагались не коробки, не одежда или книги, а нечто более ценное.       Флаконы с воспоминаниями.       В центре помещения находился омут памяти. Драко упоминал о нем ранее, даже хвастался им. Но Грейнджер и подумать не могла, что тот станет ответом на все вопросы, которые ее мучили. Он ничего ей не сказал. Даже рта не раскрыл. Малфой нашел иной способ, практически не пошевелив пальцем.       Стоящая на черном полированном основании чаша казалась отлитой из чистого серебра, а ее боковины украшали руны и различные драгоценные камни, мерцающие в слабом свете. Гермиона никогда еще не видела такого красивого омута памяти, плавные линии которого свидетельствовали об искусном мастерстве изготовителя. Но больше всего ее поразило другое.       На возвышающихся полках вдоль стен стройными рядами стояли флаконы. Каждое воспоминание было подписано от руки лично Драко. Грейнджер осторожно шагнула вперед и облегченно вздохнула, когда дверь не закрылась за ней. Стараясь не прикасаться к склянкам раньше времени, она прижала свободную руку к груди, осознавая, что осталось разгадать только одну загадку. Гермиона должна была понять, какие воспоминания ей нужно просмотреть. Их оказалось слишком много, ей придется тщательно продумать, что именно искать, иначе она проведет среди них несколько дней.       Направляя палочку на полки, Грейнджер начала изучать надписи, пытаясь расшифровать систему организации. Многие флаконы казались старыми: этикетки начали загибаться и желтеть по краям. Другие использовались чаще, чем иные, а некоторые выглядели пыльными и не тронутыми ничем, кроме времени. Кое-где имелись лишь даты и указания местоположения.       18.10.1991.       05.06.2001.       Франция.       22.08.1994.       Сосредоточившись, она начала искать закономерность в расположении флаконов. Гермиона предположила, что самые важные воспоминания хранятся ближе к омуту.       05.07.2003.       Ее сердце пропустило удар. Дата их первой встречи в Алом ордене. Все флаконы рядом располагались в хронологическом порядке с интервалом в семь дней. Вечера суббот, которые они провели вместе. Гермиона сглотнула, стараясь не поддаться искушению. Малфой не скрывал, что пересматривал их совместные вечера. Ей хотелось понаблюдать за ними с его точки зрения, но время было неподходящим.       Продолжая осмотр, Грейнджер наткнулась на множество флаконов с праздничными маркировками: среди них было несколько, датированных его днем рождения в разные годы, и немного, предположительно относящихся ко дню рождения его матери. Но отсутствовали воспоминания с 1996 по 1998.       Ей пришлось опуститься на колени, чтобы осмотреть нижние полки, и она расстроилась, не найдя подходящих тематике ее поиска флаконов. Часть из них вообще не имели дат, лишь надписи «Хогвартс» или «Лето», но четкого разграничения между тем, что оставили для потомков, и тем, что пришлось хранить по необходимости, не наблюдалось.       Вздохнув, Гермиона начала подниматься на ноги, но неожиданно ее внимание привлекли три небольших флакона без этикеток. Они стояли в самом конце полки и были почти полностью скрыты другими, более крупными пузырьками. Но в каждом из них витало перламутровое доказательство извлеченных воспоминаний.       Она медленно отодвинула в сторону мешающие флаконы и осторожно, чтобы не звякнуло стекло, поставила немаркированные ближе к краю полки.       В ее сознании забрезжила уверенность. Они явно отличались от остальных. Без надписей и опознавательных знаков. С пробками из черного воска. Их запечатали и спрятали подальше от посторонних глаз, словно хотели забыть о них раз и навсегда.       Страх пронзил ее холодной дрожью. Гермионе хотелось, чтобы Малфой стоял рядом и направлял. Но вокруг нее царила тишина. Ждал ли он или ушел? В любом случае она была одна.       Пытаясь совладать с эмоциями, Грейнджер сделала глубокий вдох. Она старалась не обращать внимания на сомнения, возникающие в глубины ее сознания, а также на желание запереть хранилище и отправиться на поиски Драко.       Гермиона должна была завершить начатое. Не стоило попусту тратить время.       Сорвав ногтем сургучную печать, она вылила содержимое первого флакона в омут и погрузилась в воспоминание, словно на дно бассейна.       Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться на происходящем: перед ней разворачивалось знакомое помещение. Кабинет Робардса. В нем она бывала много раз, обстановка казалась привычной, за исключением пары нюансов. Оглядевшись по сторонам, она заметила Драко, сидящего в кресле напротив стола в центре кабинета. Он был гораздо худее, чем в ее памяти, на его лице отчетливо виднелись следы грязи и пота. Он выглядел моложе того человека, которого она только что оставила, а стандартная форма заключенного, в которую он был облачен, говорила о времени воспоминания даже без этикетки на флаконе.       Должно быть, событие произошло почти сразу после финальной битвы, во время его пребывания в Азкабане, еще до первого суда. Гермиона сделала нерешительный шаг вперед и осторожно опустилась в кресло рядом с Драко. — Вы уверены, что хотите этого, мистер Малфой? Назад дороги не будет.       Робардс смотрел на него с неприкрытым подозрением, его лицо выражало лишь откровенную враждебность. Перед ним лежали папки и колдографии. Вытянув шею, Гермиона попыталась рассмотреть движущееся изображение. Две женщины — одна помоложе, другая постарше, — сидели за столом и разговаривали. Они не были знакомы Грейнджер. Обе выглядели немного странно, но в их действиях не наблюдалось ничего предосудительного.       Драко, казалось, ничуть не обеспокоило подозрение Робардса, равно как и колдографии. Его серый взгляд скользил по кабинету, словно он находился на дружеской встрече. Гермиона замерла, когда Драко посмотрел в ее сторону, но его взор был устремлен сквозь нее. — Назад дороги уже нет, — ответил Малфой. — Вы уверены, что мы совершенно одни? — Конечно, уверен, — хмыкнул Робардс. — Очевидно, что у меня достаточно способностей, чтобы без предварительного согласования доставить в Министерство заключенного Азкабана, так что, пожалуйста, не оскорбляйте меня, намекая, что я не знаю, как наложить чары обнаружения. — Признаюсь, я действительно засомневался в вашей способности доводить дело до конца, учитывая отсутствие ответа на мои письма и письма моего адвоката, — парировал Драко. — У меня нет привычки переписываться с преступниками, мистер Малфой. Но на основании информации, которую вы мне предоставили, — Гавейн указал на колдографии, — я пришел к выводу, что, возможно, смогу сделать исключение из своего правила. — Значит, вы мне верите?       Робардс выдержал паузу, оценивая Драко так же, как, по мнению Гермионы, поступал по отношению ко многим аврорам высшего звена в отделе. С таким же выражением лица он в первый раз общался с Гарри. Грейнджер лично видела, как многие взрослые мужчины отводили взор, разговаривая с главным аврором. Драко же выглядел так, словно не мог собраться с силами, чтобы притвориться взволнованным. — К сожалению, да, — ответил Робардс.       Драко выдохнул, что было единственным признаком его облегчения. Гермиона научилась подмечать в его поведении многое и замерла, когда он слегка подался вперед, опираясь локтями на колени. Драко посмотрел на Гавейна так, словно был человеком, наделенным властью, а не заключенным. — Никто не должен знать об этом. Мне нужно, чтобы вы дали клятву. — Вы хотите заключить непреложный обет? — удивленно спросил Робардс.       Малфой быстро и резко кивнул. — Они не могли работать в одиночку. Их должно быть больше, я присутствовал только при нескольких конкретных обсуждениях. Любой шум или повышенное внимание лишь вынудят их действовать еще активнее. Нельзя допустить, чтобы это стало достоянием общественности.       Робардс смотрел то на колдографии, то на Драко, и его челюсть ходила ходуном, пока он обдумывал услышанное.        — Вы же понимаете, что у меня нет причин доверять вам. — Понимаю, — ответил Малфой. — Я заслуживаю любого приговора, который мне вынесут. И приму его. Но мне надоело отсиживаться в сторонке и наблюдать за тем, что происходит. Надоело быть соучастником прихотей моего отца и чудовищного безумца. Я знаю, что мне следовало высказаться раньше, а не трусить, но уверен, что еще не все потеряно. Нельзя позволить, чтобы они избежали наказания, даже если мое будущее окажется под угрозой.       Сложив руки в замок перед собой, Робардс несколько мгновений обдумывал его слова. Они казались такими серьезными, такими тяжелыми, что Гермиона почувствовала, как они давят на нее. Малфой действительно искренне верил в то, что говорил. Он хотел измениться, стать лучше. Без капли сомнений.       Драко не врал ей. — Хорошо. Даю слово. Без твоей палочки и третьего лица, которое произнесет заклинание, мы не сможем дать непреложный обет, поэтому придется заключить связующий договор. Но если я пойду на это… Если мы возьмемся за это дело, то тебе придется держаться рядом, пока нам не удастся уничтожить всех, кто залег на дно.       Облегченно вздохнув, Малфой откинулся на спинку кресла и кивнул. — Спасибо, Гавейн.       Гермиона наблюдала за тем, как Робардс составлял договор, бормоча то же заклинание, которое она недавно слышала от Драко в его кабинете. А Малфой не выглядел ни нервным, ни сердитым, ни испуганным.       В его глазах лишь забрезжил огонек надежды.       Когда Грейнджер перевела взгляд с Драко на пергамент под пером Робардса и встала с кресла, чтобы подойти поближе, ее резко вытолкнуло из воспоминания.       Она судорожно хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Ее зажатая в руке палочка слабо освещала помещение. Гермиона так и не смогла привыкнуть к ощущениям при использовании омута памяти. Слишком уж это напоминало свободное падение. Вход в воспоминания был не так уж и плох, а вот высвобождение заставляло ее желудок скручиваться.       Она прошептала заклинание, создав парящую сияющую сферу, чтобы с помощью палочки собрать нити памяти обратно. Ей не хотелось терять времени на поиски источника света в хранилище. Не медля ни минуты, Гермиона влила содержимое второго флакона в омут. Она должна выяснить больше и узнать, о чем гласил договор, заключенный между Робардсом и Драко.       Грейнджер попыталась подготовиться, когда погружалась во второе воспоминание, но когда открыла глаза, ей потребовалось мгновение, чтобы осознать смену обстановки.       Малфой сидел в задней части зала заседаний Визенгамота — в почти пустующем ложе для свидетелей, — рядом с мужчиной в строгом костюме, который, предположительно, был его адвокатом.       Ее сердце пропустило удар. Драко выглядел болезненно-бледным, его светлые волосы сальными прядями ниспадали на глаза. Азкабанская форма на нем стала еще более рваной и грязной, она свободно болталась на его тощей фигуре. Подперев подбородок рукой, Малфой наблюдал за происходящим с безучастным выражением лица. Любопытно… Почему он сидел в ложе для свидетелей, но оставался одетым в форму заключенного? Узникам обычно не разрешалось выступать в качестве свидетелей на действующих процессах, даже если их привлекали для дачи показаний. Проследив за его взглядом до обвиняемого, Грейнджер еще больше озадачилась.       На скамье подсудимых сидела женщина средних лет, ее тюремное одеяние было столь же изношенным и потрепанным, как у Драко. Она впивалась взглядом в пустое место у кафедры для дачи показаний и совсем не удостаивала вниманием коллегию. — Пригласите, пожалуйста, следующего свидетеля, — произнес председатель заседания, стукнув молотком, чтобы воцарилась тишина.       В зал вошла молодая женщина, сутулясь при каждом шаге все сильнее. Она была одета в серое платье и не отрывала глаз от своих рук, пока ее вели к трибуне.       Только когда обвиняемая повернулась в профиль, Гермиона поняла, кто они такие. Обе. Женщины с колдографии на столе в кабинете Робардса.       Вживую они казались такими же невзрачными, как и на движущемся изображении. С простыми чертами лица, ни одна из них не выделялась. На их месте могли оказаться любые случайные женщины, мимо которых не замечая прошла бы на улице Гермиона. Ни кривых зубов, ни вздернутых носов, ни пятен на коже. Они обе вели себя сдержанно, и, если не считать азкабанской формы на обвиняемой, ни одна из них не выглядела слишком необычно. Однако было очевидно, что с подсудимой в тюрьме обращались лучше, чем с Драко. Ее кожа была чистой, а темные волосы, по меньшей мере, расчесаны.       Малфой заметно напрягся при появлении второй женщины. Не заметив изменений в поведении подзащитного, его адвокат опустил взгляд в документы. Гермиона насторожилась, понимая, что все, что сейчас произойдет, добром не кончится. — Представьтесь для протокола, пожалуйста. — Аделаида Берк, — отозвалась она легким, как перышко, тоном и продолжила смотреть на свои руки, ковыряя кожу на большом пальце. — Погромче, пожалуйста, — попросил один из членов коллегии.       Аделаида начала, наконец, поднимать голову. Широко расставленные карие глаза казались почти совиными. Она избегала прямого взгляда на обвиняемую, и Гермиона заметила, как напряглась ее тонкая шея, когда та сглотнула.       Чуть более громким тоном она повторила свое имя. Председатель заседания удовлетворенно кивнул. — Прошу занести в официальный протокол, что мисс Берк является сотрудником Отдела тайн и поэтому отказалась сдать волшебную палочку на проверку. Ввиду деликатного характера дела, сегодняшнее судебное разбирательство проводится в закрытом формате, а все протоколы слушания будут засекречены по распоряжению главы Отдела тайн. Мисс Берк, будьте добры, начните давать показания, касающиеся Корделии Малатеста.       В глазах Драко появилось напряжение, но адвокат по-прежнему не замечал изменений в поведении своего клиента. Грейнджер почувствовала, как в груди зарождается беспокойство. Неужели это одна из сотрудниц, уволенных Робардсом? Она недостаточно внимательно изучила документы, полученные от Беатрис, чтобы сказать наверняка, но от того, как Драко смотрел на ту, у Гермионы волосы встали дыбом. — Три года назад я была принята на работу в Отдел тайн под руководством мисс Малатеста в качестве ассистента-исследователя. Насколько я помню, меня наняли, чтобы следить за ее работой и развивать магическую науку, которую она изучала. — И что же это за магическая наука, которая изучалась? — спросила женщина из коллегии, подавшись вперед. — Я не имею права обсуждать многие инициативы отдела, — ответила Аделаида, в очередной раз тяжело сглотнув. Драко сел ровнее. — Хотя мисс Малатеста в основном занималась теоретической магией.       Другой член коллегии поднял руку. — И что вы подразумеваете под «теоретической магией»? — Мы занимались экспериментами с обычной магией и доводили известные существующие заклинания до совершенства, — без запинки ответила Аделаида. — Мы хотели понять, каковы пределы магии и что может произойти. Чтобы понять, что безопасно использовать в определенных условиях или как можно манипулировать магией от света к тьме.       В толпе поднялся ропот, но председатель Визенгамота вновь стукнул молотком, призывая к порядку. Сидящий слева от него Робардс наблюдал за происходящим с невозмутимым выражением лица. Получив разрешение продолжать, Аделаида опустила взгляд на свои руки и начала говорить. Ее поза выражала кротость, и по тому, как она кивала, Гермиона поняла, что ее ответы были отрепетированы. — Последние два года мисс Малатеста настаивала на изучении того, что называла «магией источника». Она считала, что волшебство течет через человека, и, поскольку наши палочки служат инструментом передачи энергии, ею можно управлять в любой точке процесса.       Робардс сел ровнее, посмотрев на Аделаиду с более заинтересованным выражением лица. Гермиона бросила взгляд на него, а затем на Драко, но те не обращали друг на друга внимания. — Она была убеждена, что если нам удастся определить источник нашей магии, то сможем использовать его или усилить различными способами, — смиренно продолжила Аделаида. — Мисс Малатеста утверждала, что конечная цель ее исследования — выяснить, что именно питает нашу магию, чтобы лучше ее понять и контролировать. — Не понимаю, какое это отношение имеет к предъявленному обвинению, — сказала женщина из коллегии, обратившись к председателю заседания и приподняв бровь. — Продолжайте, мисс Берк. Как исследования подсудимой связаны с ее текущими обвинениями?       Аделаида слегка прочистила горло, вновь сосредоточившись на руках, а не на ожидающих взглядах членов коллегии. Она продолжала тереть костяшки пальцев, явно нервничая, и упорно не желала смотреть на бывшую начальницу. — Мисс Малатеста предпочитала использовать беспалочковую магию, когда такое было возможно. Она очень искусная ведьма и изучает данный вопрос почти столько же, сколько я живу. Но через несколько месяцев работы я заметила, что у ее интереса есть дополнительный… аспект, который она упорно выделяла. — Какой же? — поинтересовался Робардс, прервав молчание.       Аделаида несколько раз моргнула, прежде чем поднять взгляд. — Что вообще делает нас волшебниками. Почему одни рождаются с магией, а другие — нет. По какой причине в чистокровных семьях появляются сквибы, и как возникают магглорожденные.       Все члены коллегии напряглись, и Драко повернулся к адвокату. Он наклонил голову, чтобы прошептать что-то тому на ухо, но Гермиона не уловила ничего, кроме отрывистых слогов. Адвокат кивнул, подняв руку, чтобы Малфой больше ничего не говорил. — И какие у вас основания полагать, что мисс Малатеста хотела причинить вред своими исследованиями? — спросил председатель заседания, подавшись вперед и упершись локтями в бортик трибуны.       Казалось, все присутствующие в зале суда замерли, даже магический стенограф.       Аделаида застыла, впиваясь ногтями в кожу рук, и бросила взгляд на обвиняемую. Гермиона заметила, как напряглось тело Корделии Малатеста. — Она… — Аделаида запнулась, застигнутая врасплох пристальным взором бывшей начальницы. — Она…       Прежде чем мисс Берк успела ответить, зал суда погрузился в хаос. Корделия вскочила со стула, ударив по столу с такой силой, что бумаги ее адвоката разлетелись в стороны. Она издала мучительный вопль и стала отчаянно греметь цепями, сковывающими ее запястья. — Чертова предательница! Мерзкая, лживая… — Иммобулюс! — Робардс встал и взмахнул палочкой быстрее, чем остальные ведьмы и волшебники успели среагировать.       Корделия застыла, все ее тело напряглось. — Немедленно освободите мою подзащитную! — закричал ее адвокат. — Это жестокое обращение!       Адвокат Драко резко вскочил с места, прикрывая его своим телом, пока члены коллегии спорили о том, как лучше поступить. Аделаида плакала навзрыд, вытирая слезы дрожащими покрасневшими пальцами, но продолжала стоять за кафедрой для дачи показаний. Какофонию звуков прервал стук молотка. — К порядку! К порядку! — закричал председатель заседания.       Охранники Азкабана ворвались в зал, разделившись, чтобы увести сначала Драко и его адвоката, а затем сопроводить Корделию Малатеста.       Не успел суд продолжиться, как воспоминания растворились в небытии.       Гермиона отпрянула от омута, тяжело дыша и чувствуя, как бешено колотится сердце. Напряжение в зале заседаний Визенгамота переросло в полный и абсолютный хаос. Хотя и стало очевидно, что Аделаида и Корделия — те две женщины с колдографий на столе в кабинете Робардса, Гермиона не могла с уверенностью сказать, к чему ведут воспоминания Драко.       Ни в стенах Министерства, ни за его пределами не было секретом, что Отдел тайн не подчиняется законам и правилам, принятым в остальном волшебном мире. Их единственная цель — изучать и исследовать пограничные области магии, расширять рамки дозволенного и недозволенного.       Собрав нити памяти обратно во флакон, Грейнджер поспешила вылить в омут последнее воспоминание.       Она поняла, что обет молчания Драко и его последующий приговор связаны с процессом над Корделией Малатеста и Отделом тайн. Но Гермионе не было знакомо имя женщины, оно не фигурировало в газетах. Заседание проходило в закрытом режиме, без освещения в прессе.       По спине пробежал холодок, когда детали головоломки встали на свои места. Досье Драко вызывало подозрения из-за отсутствия документов… Но что, если их изначально не существовало? Какие бы сведения Малфой ни предоставил против Корделии или Отдела тайн, они могли разрушить не только частную репутацию.       Два воспоминания были просмотрены, осталось одно. Поморщившись от нахлынувших мыслей, Гермиона обхватила край омута. Вот и все. Конец.       Она знала, что отступать поздно. Их отношения с Драко уже пострадали от ее опрометчивых действий. Грейнджер могла только лишь надеяться, что независимо от увиденного в третьем воспоминании, — что бы там ни было, — их жизни не разрушатся основательно.       Вокруг царила темнота. Такая непроглядная, что окутывала с ног до головы. Гермиона потерла глаза, а затем вытянула руки перед собой, чтобы попытаться сориентироваться. Однако через несколько мгновений зрение начало проясняться. Появились тусклые бра, но их золотистый свет почти сразу же рассеялся, не успев принести спасения от мрака.              Очень медленно помещение обрело очертания. Вместе с ними возник и запах. Сырость и затхлость вынудили Грейнджер отпрянуть. — Что… — сорвалось с губ, но она осеклась, поскольку никто не слышал и не видел ее.       Что-то сдвинулось по полу. Раздался скрежет. В помещение хлынуло больше света, когда отворилась каменная дверь. Но в тот же миг проем заслонила массивная фигура. Оглядевшись, Гермиона осознала, где находится, и ее грудь сковал ужас.       Подземелье поместья Малфоев.       В дальнем углу она увидела Драко. Он стоял спиной к лестнице и взмахивал палочкой, словно заделывая трещины в каменной стене… По его одежде и прическе Грейнджер поняла, что смотрит воспоминания школьных времен. Задолго до ареста и суда. — Мальчишка, — выплюнул Антонин Долохов, спускаясь по лестнице. — Какого хрена ты здесь делаешь?       Поза Драко стала жесткой. Когда он повернулся, то опустил палочку, но продолжил крепко сжимать ее в кулаке. — Приготовился, — поняла Гермиона. — На всякий случай. — Мне приказали убедиться, что подвал безопасен, — ровным тоном ответил Драко.       Его голос разнесся по мрачному помещению, и Гермиона вздрогнула от того, как отстраненно тот прозвучал. Как только Малфой шагнул ближе к свету, все внутри нее оборвалось.       Хотя он по-прежнему сжимал палочку, все остальное в нем казалось пустым. Выражение лица. Поза. Темные тени лежали на бледной коже под его глазами. Как она могла забыть, что он ужасно выглядел последние несколько лет в школе?       В углу за спиной Драко что-то шевельнулось, и Грейнджер ахнула, увидев маленькую фигурку на полу. Полумна. Она спала на боку, поджав ноги, ее грудь размеренно вздымалась и опускалась. Несмотря на то, что ее одежда была испачкана кровью и грязью, она не казалась раненой, насколько Гермиона могла судить. Инстинктивно Грейнджер сделала несколько шагов вперед и потянулась к Луне, чтобы прикоснуться. Чтобы помочь.       Спохватившись, она прижала руку к груди. Это всего лишь воспоминание. Это уже случилось. Если Полумна находилась здесь, в этой части подвала, значит, поблизости были и другие. В ловушке. Где-то там во мраке.       Они все нуждались в помощи, которую получат, если смогут продержаться еще немного. Грейнджер помнила, как все произошло, ведь месяцами переживала это в своих кошмарах. Однако она не могла отвлекаться и поэтому вернулась к поставленной задаче.       От Драко словно веяло холодом, его взгляд казался отрешенным — он смотрел на Долохова с пустым выражением лица. Малфой был одет в черное, из-за чего сливался с темнотой позади него, даже его платиновые волосы выглядели тусклыми, а обычно светлая кожа имела сероватый оттенок. Он едва напоминал того человека, которого Гермиона теперь знала. Мужчину, которого она…       Грейнджер сглотнула подступивший к горлу комок эмоций и отступила на шаг, когда Драко из воспоминания почти вплотную подошел к ней. — Ты что-то хотел? — обратился он к Долохову, приподняв бровь. — Потому что, насколько мне помнится, это все еще мой дом, и я не обязан отчитываться перед тобой касательно моих перемещений по нему.       Долохов проигнорировал резкое высказывание Драко, на его лице появилась ухмылка. Она получилась кривой, перекошенной набок, а его взгляд казался совершенно безумным. — Ага, — хмыкнул он. — Только что сообщили, что егеря сорвали куш. Кажется, они поймали Поттера и его шлюху. Твой выход, мальчишка. Пора принести пользу.       Драко нисколько не смутился. — Неужели эти идиоты утратили зрение? — Мы предполагаем, что девица обезобразила лицо Поттера жалящим заклинанием. Его лицо сильно распухло. Нам нужно убедиться, прежде чем звать Темного Лорда… Егеря приведут их с минуты на минуту. Не кажется ли тебе, что пришло время поднапрячься, а, малец?       Гермиона уловила краткий миг сомнения, промелькнувшего на лице Драко. Но оно исчезло раньше, чем Долохов успел заметить это изменение и задать вопрос. Глаза Малфоя сощурились, он тщательно сохранял самообладание, удерживая маску невозмутимости.       Однако все это было лишь притворство. Драко Малфой испытывал страх.       Теперь она знала его достаточно хорошо, чтобы уловить небольшие различия, незначительные детали, которые раньше не бросались ей в глаза. Напряженная линия его плеч, мимолетное изменение выражения лица… Ничего приметного, если не знать, куда смотреть. Однако Гермиона не понимала, чего он боялся. Ее тоже окутывал страх, парализуя мышцы. Но она заставила себя двигаться, когда Драко последовал за Долоховым к лестнице.       Малфой не оглянулся на Полумну, но его рука крепче сжала палочку, когда дверь в подземелья с грохотом закрылась.       Пока они поднимались по лестнице на главный этаж поместья, Долохов все время что-то бубнил, но Гермиона старалась ничего не упустить. — … возможно, ты даже сможешь вернуть себе часть утраченной благосклонности.       Драко насмешливо фыркнул, но ничего не ответил. Они шли по коридорам, а Долохов продолжал болтать. Воодушевление накатывало на него осязаемыми волнами, его плечи вздымались, а руки взмывали в воздух, когда он говорил. — Это еще сыграет нам на руку, вот увидишь. — Антонин повернулся, чтобы одарить Драко еще одной кривой ухмылкой. — Это именно то, что нам нужно. Всем нам.       Малфой замешкался, его шаги слегка замедлились, но он догнал Долохова прежде, чем тот заметил. — Всем нам?       Кто-то окликнул Долохова, и тот не успел ответить, как его внимание переключилось с Драко. Не потрудившись оправдаться, Антонин сорвался с места и побежал в сторону удаляющейся фигуры в конце коридора.       Оказавшись в одиночестве, Малфой тихо выругался. Он уперся руками в стену и склонил голову, сделав несколько глубоких вдохов. Гермиона приблизилась к нему.       Из приоткрытой неподалеку двери раздались голоса. Драко выпрямился. Его взгляд вновь стал отрешенным. — Это именно то, что нам нужно, — произнесла женщина взволнованным тоном. Малфой наклонил голову, заинтересовавшись разговором. — Именно то, чего мы так долго ждали. — Слишком долго, — подтвердил хрипловатый мужской голос. — Нам необходим кто-то, способный заставить их обратить на нас внимание. Чтобы они оценили то, чем мы занимаемся. — Знаю, знаю, — согласилась женщина. — Но ты должен признать… Это превосходит все наши надежды… И даже самые смелые мечты… — Она совершенно идеально подходящий объект.       Раздался громкий смех, и Малфой подошел ближе к двери, воспользовавшись предоставленной возможностью. Он скрылся за каменным бюстом. Гермиона не отходила от Драко ни на шаг, выглядывая из-за его спины, чтобы увидеть то, что откроется его взору.       Корделия Малатеста беспокойно расхаживала по комнате. Резко остановившись, она разгладила мантию и поправила белый воротничок, а затем вновь продолжила вышагивать. Ее темные волосы были длиннее, чем в прошлом воспоминании Драко, и заплетены в элегантную косу. Казалось, она приложила немало усилий, чтобы хорошо выглядеть, словно собиралась на свидание. От нее исходила чрезмерная напыщенность.       В другом конце комнаты на диване сидел Пожиратель смерти, его маска валялась рядом. Гермиона не узнала его, следовательно, он не входил в ближний круг Волдеморта. — Боги! — Корделия рассмеялась. — Ты можешь в это поверить? Гермиона Грейнджер!       Гермиона вздрогнула, услышав свое имя. — В наших руках! — Они оба расхохотались.       Грейнджер схватилась за дверную раму, чтобы устоять на ногах, и так сильно вцепилась в нее, что ее рука задрожала.       Когда смех утих, Корделия задумалась, постукивая пальцем по щеке. — Может, сперва начнем с небольших экспериментов? А потом перейдем к масштабным?       В венах Гермионы застала кровь, а по спине пробежал холодок. — Нет, — покачал головой Пожиратель смерти. — Устроим зрелище. Преподадим им всем урок. — Но если ничего не получится… — начала Корделия, ее лицо исказилось от отвращения. — Что может быть лучше грязнокровки без магии, Малатеста? — усмехнулся Пожиратель смерти. — Мертвая грязнокровка. В любом случае результат будет благоприятным. Либо мы лишим ее магии, либо позабавимся. Так или иначе, убить ее не составит труда.       Тошнота скрутила желудок Гермионы, накатывая волнами, пока она не почувствовала, как желчь поднимается к горлу. А когда на лице Корделии появился нескрываемый интерес, ощущение усилилось.       Они хотели… Они собирались… — А если все получится, — ухмыльнулась Корделия. — Золотая девочка лишится магии. Мы лишим ее магии. Она станет ярким примером. Ее бросят в сточную канаву — туда, где подобной грязи самое место. Как жаль, что у меня не поэтический склад ума… Ох, я так долго над этим работала, Бернаби. Она идеально подходит для первого эксперимента.       Корделия вновь начала расхаживать по комнате, прижав руки к груди. — Боги, надеюсь, они поторопятся. Мне не терпится начать. Не могу дождаться, когда эта поганая грязнокровка окажется на кончике моей палочки, и я буду наблюдать, как она корчится, пока магия покидает ее. — Терпение, Корделия, — предостерег Бернаби. — Всему свое время. Наш час настанет, вот увидишь.       Корделия задумалась, и Гермиона подавила всхлип. Ей пришлось прикусить костяшки пальцев, чтобы сдержать рыдания и не позволить себе сломаться еще сильнее. На ее коже выступил холодный пот. — Если у нас есть время, было бы полезно позвать еще одного помощника. Кого-нибудь, кто разбирается в теоретической магии. Я должна…       Их голоса стали затихать и искажаться, растворяясь в небытии.       Как бы Гермиона ни старалась удержаться в воспоминании, чтобы услышать больше информации, ее вытолкнуло с такой силой, что она упала на пол возле омута памяти.       Она осознала, что ее горла вырывались рыдания, мучительные гневные всхлипы, напоминающие крик.       Они планировали забрать… Они хотели…       Грейнджер схватила валяющуюся рядом палочку, оперлась на дрожащие руки и начала медленно подниматься на ноги, прижимаясь спиной к шкафу и пытаясь осмыслить увиденное. Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять всю картину, отступить на шаг назад и увидеть, как воспоминания переплетаются с прошлым Драко.       Со всем, что он делал. Со всем, что говорил.       Все обрело смысл.       Глаза Гермионы жгло от слез, она едва сдерживала эмоции, бурлящие в ее венах. Ужас. Страх. Разочарование. Гнев. Всепоглощающая ярость.       Грейнджер злилась на Драко за то, что он так и не рассказал ей о нависшей угрозе. И на Робардса тоже. Злилась на то, что никто не сообщил ей, что она могла стать объектом эксперимента. Злилась, потому что спокойно ходила по коридорам Министерства, мечтая однажды стать главой столь престижного учреждения, и только сейчас столкнулась с отвратительной реальностью того, что скрывалось в кулуарах.       Ее разум прорвался сквозь пелену ярости и поспешил напомнить, что Малфой не мог ей рассказать. Они заключили договор.       Но Грейнджер было плевать. Она заслуживала того, чтобы знать. Драко мог обойти клятву в любой момент, если бы только захотел. Решение находилось на поверхности. Но он сознательно предпочел держать ее в неведении, думая, что так будет лучше, несмотря на все, через что они прошли. Все, через что прошла она.       Ведомая гневом, Гермиона вышла из хранилища. Малфой сидел в кресле, упираясь локтями в колени, и поднял голову при звуке ее шагов.       Он выглядел уставшим. — Как ты смеешь… — процедила она. — Как ты смеешь просить меня о доверии, когда ты утаиваешь нечто подобное? Они хотели лишить меня магии? И ты знал? Как ты мог… — Меня все еще сдерживает договор с Робардсом, — покачал головой Драко. — Это… Я не могу… Не все так просто. — Ты мог сообщить мне, прежде чем дать клятву, — произнесла Гермиона, шагнув ближе к нему. — Ты мог рассказать в любой момент. Просто не захотел. Теперь мне кажется, что ты лгал мне той ночью в клубе, раз умолчал о чем-то настолько важном.       Его губы сжались в тонкую линию, а лицо ожесточилось от гнева. — Я пытался защитить тебя. Защитить всех. — Нет, — возразила она, покачав головой. — Ты беспокоился только о себе. Если бы я была тебе небезразлична, ты бы нашел способ рассказать мне об этом раньше. И подумать только, ты стоял в моей квартире и обвинял меня во лжи…       Малфой вскочил на ноги, возвышаясь над ней и глядя в глаза. — Как ты смеешь утверждать, что безразлична мне? Последние несколько месяцев я заботился только о тебе. Думаешь, я не рассматривал этот вариант? Не размышлял о том, чтобы пойти к Робардсу и попросить его освободить меня от клятвы? Думаешь, я не спал ночами, пытаясь найти обходные пути, чтобы рассказать тебе? — И сколько времени прошло с тех пор, как ты понял, что можешь обойти клятву? Как давно ты знал, что можешь рассказать мне, но решил не делать этого? — Я просил, чтобы ты ничего не вынюхивала. Чтобы доверилась мне… — Доверилась тебе? А почему ты не доверился мне и не рассказал об угрозе моей жизни? — … и только богам известно, сколько вреда ты уже причинила. — Драко отстранился от нее и покачал головой, облизав губы. Грейнджер видела, что ему трудно говорить — он боролся с собой или клятвой. — Годы работы. Годы ожидания, а ты, скорее всего, просто взяла и все испортила. И только потому, что тебе приспичило отправиться на поиски… — Разумеется, я отправилась на поиски! — закричала она. — Они хотели лишить меня магии, Драко! А если бы у них не получилось, то они убили бы меня! Но тебе, похоже, плевать на этот факт! — Не надо, — огрызнулся он. — Не притворяйся, что ты начала рыться в прошлом только по этой причине. — И очень хорошо, что я это сделала. Если бы… — Дело касается не только тебя, — процедил Драко, его челюсти сжались, а вена на виске запульсировала.       Защитить всех.       Фрагменты мгновенно сложились в единое целое.       Дело касалось не только ее.       Она стала бы ярким примером.       Гермиона должна была оказаться первой магглорожденной ведьмой в послужном списке Корделии Малатеста, а за ней последовали бы остальные неугодные. — Они… — Гермионе пришлось сглотнуть комок отвращение, подступивший к горлу, чтобы продолжить. — Они не остановились бы на мне? Пострадали бы все магглорожденные? — Неужели дошло? — съязвил Малфой. — Теперь ты понимаешь, что дело касается не только тебя? Удовлетворение твоего любопытства — ничто по сравнению с общей картиной.       Ее грудь пронзила острая ледяная боль, и Гермиона заставила себя отвернуться от Драко. — Другие Пожиратели смерти не упоминали об этом, — тихо произнесла она. Самая ценная информация, которую он мог предоставить со времен войны. Единственное, благодаря чему ему и его матери удалось бы избежать заключения. — Потому что надеялись, что кто-то останется на свободе, чтобы продолжить начатое?       Молчание Драко стало подтверждением ее догадки. Значит, именно поэтому Робардс… Грейнджер замерла, перестав дышать.       Робардс.       Новая информация внесла ясность в ее исследования. Робардс и карательный шлейф, тянущийся за ним: охота на сотрудников Министерства, которые выступали против него.       Возможно, именно поэтому он согласился выслушать Драко. Поэтому принял его на работу. Чтобы присматривать за ним. Чтобы убедиться, что Малфой не выйдет на него. Именно поэтому Робардс с готовностью согласился заключить сделку с подсудимым, чтобы удостовериться, что тот не сможет никому рассказать о том, что знает.       Робардсу удавалось скрываться, будучи у всех на виду. — Это… это Робардс, Драко, — произнесла Грейнджер. Осознание чуть не сбило ее с ног, ей пришлось ухватиться за край стола. — Он единственный, кто остался. Он один…       Робардс, насколько ей было известно, никогда не заключал сделок с теми, кто находился под следствием. Да у него и не было причин. Он спокойно мог добиться информации от Драко и оставить того гнить за решеткой. — Что? — недоверчиво спросил Малфой. — Это просто смешно. Мы с ним работаем вместе уже много лет.       Тяжело вздохнув, Гермиона строго посмотрела на него. — Именно так. Ему нужно было держать тебя рядом. Следить за тобой, чтобы убедиться, что ты не подберешься к истине. Ты можешь хотя бы сказать мне, что именно искал? Или это тоже противоречит клятве?       Теперь, когда ситуация прояснилась, все казалось до боли очевидным.       Драко покачал головой. — Дело обстоит совсем иначе. Я бы знал. — Это не ответ на мой вопрос!       Разозлившись, он сильнее сжал челюсти. — Моя работа заключается в том, чтобы… слушать. Я проверяю авроров и докладываю о своих выводах.       Расплывчатый ответ, но Гермиона все поняла. — И ты уже обнаружил что-нибудь?       Малфой молчал, плотно сомкнув губы. Грейнджер ощутила разочарование. Бессмысленно пытаться обойти клятву. — Нам нужно поговорить с Робардсом, — заявил Драко.       Она резко отпрянула от него. — Ни в коем случае! — Мы должны, Гермиона. Это единственный выход. Теперь уже слишком поздно притворяться, что ты ничего не знаешь. И если ты привлекла к себе лишнее внимание, он должен знать. Он может защитить тебя. — Я могу сама о себе позаботиться, — произнесла Грейнджер, сжимая кулаки. — Возможно, ты забыл, Драко, но я не беспомощна. И Робардс не должен ничего знать. Если он причастен к этому, то станет только хуже. — Он не причастен к этому! — Ты не можешь знать наверняка! — Вообще-то, могу! — Ты хотя бы взглянул на то, что я нашла? На информацию, которую я собрала? За Робардсом тянется разрушительный след в Министерстве, о котором никто не знает! Некоторые сотрудники уволились или попросту испарились с его легкой руки. Он избавляется от них, когда они выступают против него. Робардс проводит чистки, чтобы оставаться у власти. Такова его стратегия. Это он.       Драко закатил глаза, выражение его лица ожесточилось. — Ты никогда не думала о том, что, возможно, тебе не все известно? То, что ты провела небольшое исследование, не делает тебя самым осведомленным человеком в этом вопросе? Я живу в этой реальности уже много лет. Он никогда не был в этом замешан. Он просто хочет закончить начатое и поймать всех причастных, как и я. — Как ты смеешь намекать… — оскорбилась Гермиона, сделав несколько шагов назад. — Я ни на что не намекал, — перебил ее Малфой. Он медленно сократил расстояние между ними. — Ты поступила, как поступала всегда. Врываешься, чтобы всех спасти, бравируя навыками и знаниями. Полагаешь, что остальные — идиоты, а ты — единственный компетентный человек. Я никогда не сомневался в тебе, Гермиона. Даже когда в детстве меня переполняла навязанная ненависть. Однако ты высмеиваешь мое эго, но совершенно отказываешься замечать свое. Ты настолько ослеплена им, что не желаешь доверять никому, кроме себя. — Это… Это неправда! Неправда, и мы оба это знаем. — Разве? — Он издал тяжелый, резкий вздох. — Значит, ты притворялась, чтобы подобраться ко мне достаточно близко и разгадать тайну ради достижения собственных целей?       Гермиона не нашла что ответить, но его серый взгляд видел ее насквозь. — Если ты привлекла внимание… — продолжил Драко, покачав головой. — Если кто-то заметил, что ты ищешь информацию обо мне и Робардсе…       Он резко замолчал, разочарование наполнило черты его лица, отражая эмоции Грейнджер. — Ты хочешь, чтобы я доверилась тебе, но не говоришь ничего, кроме скудных ответов и размытых предупреждений. Ты хочешь, чтобы я пошла против всего, что знаю и чему научилась, обратившись за помощью к человеку, который, как ты не можешь гарантировать, не является тем, кого мы ищем. — Больше нет никаких мы, — заверил ее Малфой. — Ни сейчас, ни впредь.       Боль, пронзившая сердце Гермионы, оказалась настолько сильной, что ее дыхание сбилось. — Ты это не серьезно. Ты не можешь.       Несколько долгих мгновений он молчал, смотря в сторону двери. На его лице не отражалось ничего, кроме усталости. Ни грусти, ни сожаления. Только изнеможение. То ли от попыток обойти клятву, то ли из-за неудач. — Тебе лучше пойти домой и лечь спать. Уже поздно.       Гермиона смотрела на Драко, стараясь заглянуть под его маску самоконтроля. Под его защиту от внешнего мира: окклюменцию, сдержанность и элегантную одежду. Грейнджер увидела просто человека, который ее подвел, но и которого подвела она.       Они оба были виноваты. Но Гермиона не привыкла легко сдаваться или мириться с неудачей. — Мы не закончили, Драко. Я не уйду, пока нам не удастся разобраться во всем вместе. Даже если ты меня ненавидишь, даже если ты никогда не захочешь меня больше видеть после случившегося. Но уже слишком поздно для чего-либо другого. Я вовлечена в это дело и намерена довести его до конца. — Ладно, — вздохнул он. — Но хочешь ты или нет, мне придется выполнить свой долг и рассказать Робардсу. Утром я поговорю с ним, чтобы узнать, как разрушить наш связующий договор. Я не смогу рассказать ему о том, что знаешь ты, но если он потребует мои воспоминания или воспользуется легилименцией, то увидит все.       Ее охватило беспокойство, но логически она понимала, что иначе поступить нельзя. Если Грейнджер хотела работать с Драко, а не против него, они должны были иметь возможность обсуждать все, не сдерживаясь рамками его клятвы. — Хорошо, — согласилась она, надеясь, что им все-таки удастся обойтись без Робардса.       Малфой кивнул и направился к двери. — Ты можешь заночевать в моей комнате. Я займу диван, — бросил он через плечо, остановившись на пороге.       Драко не стал дожидаться ее ответа и ушел. Гермиона едва не рухнула на пол, как за ним закрылась дверь. Она ощущала лишь боль. Физическую и душевную. Несмотря на всю ее решимость, казалось, что она может развалиться на части.       Грейнджер наивно полагала, что война закончилась, но Драко Малфой продолжал сражаться, выполняя свой долг. Он никому не жаловался и не просил помощи, молча взвалив на себя груз, который не должен был нести в одиночку.       И Гавейн Робардс позаботился о том, чтобы никто не узнал об этом. Он вел карательную политику, используя навыки Драко в окклюменции в своих корыстных целях.       Гермиона вышла из кабинета и направилась в спальню, не прекращая размышлять. Она обдумывала все способы, которыми Робардс мог воспользоваться, благодаря своему положению, чтобы скрыться от посторонних глаз во время войны или судебных разбирательств. Множество вопросов возникли в сознании Грейнджер, когда она с тихим щелчком закрыла за собой дверь спальни, положила волшебную палочку на комод, а затем начала рыться в ящиках, чтобы найти одну из футболок Драко для квиддича.       Неужели никто не догадывался, что Робардс поддерживает Волдеморта и Пожирателей смерти? Такое не могло остаться незамеченным.       Ее голова гудела: сказывались накал эмоций во время ссоры и интенсивность рыданий, а также просмотр нескольких воспоминаний за один раз. Гермиона тяжело вздохнула, надевая футболку Драко. Он был бы недоволен тем, что она взяла его одежду. Но Грейнджер все еще злилась, все еще пребывала в печали, а запах Драко успокаивал ее.       Она не могла понять, кого ненавидит больше. Себя или его. Нет. Больше всего Гермиона презирала Корделию Малатеста. В этом не было сомнений.       Забравшись в постель и устроившись поудобнее, она вцепилась дрожащими пальцами в пуховое одеяло и подтянула его к подбородку. Грейнджер пыталась усмирить сумбурные мысли, перебирая в памяти все, что узнала за последние несколько часов. Все, что успела наговорить. Все, что удалось услышать. Но как бы она ни старалась успокоиться, сердце все равно сжималось от боли при воспоминании о выражении лица Драко, когда он увидел доказательства ее предательства.       Перевернувшись на спину, Гермиона плотнее прижала к груди одну из его подушек и попыталась расслабиться вновь. Она сосредоточилась на ощущении воздуха в легких и мягкой поверхности матраса.       Вдох через нос, выдох через рот.       Ничего не помогало. В оглушительной тишине квартиры она слышала лишь биение собственного сердца и звуки размеренного дыхания, с помощью которого стремилась погрузиться в более расслабленное состояние. Ее веки припухли от слез и слипались, но сон по-прежнему не приходил.       Гермиона ворочалась несколько часов, ее разум отказывался отключаться, снова и снова прокручивая события вечера, а затем и более давние. Алый орден. Первая встреча. Темнота повязки. Головокружительные ласки. Потрясенный голос Драко. — Грейнджер?       Каждое воспоминание разрывало ее душу. Она поджимала ноги и крепко обнимала подушку, сильнее погружаясь в аромат одеколона и геля для душа Драко.       Гермиона решила сосредоточиться на хороших моментах. На том, что его руки и губы дарили ей ощущение спокойствия. На том, как Малфой шептал обещания, которые она не осознала до конца.       Эмоции вновь захлестнули ее, только немного более приятные. Сладкая горечь. Грейнджер ухватилась за нее обеими руками, прижимая к себе так крепко, как только могла. Она решила, что будет держаться за его обещания и сделает все, чтобы не упустить их. Все возможное.       Только лишь в предрассветные часы ее тело сдалось под тяжестью усталости. Гермиона погрузилась в сон, но в ее голове все еще роились мысли о Драко. Робардс. Министерство. Пожиратели смерти и магия, которую они изучали, анализировали и отбирали.       Ее сновидения превратились в смутную череду личных и просмотренных воспоминаний. Гермиона видела Драко, сидящего на скамье во время судебного разбирательства: он улыбался и подмигивал ей, пока Робардс объявлял приговор. Виновен. Виновен. Виновен.       Затем сон сменился: она лежала на кровати, а Малфой нежно ласкал ее. Но мягкие простыни превратились в жесткий и грязный ворс ковра. Боль затмила удовольствие. Нож вонзился в ее предплечье, а волшебная палочка уперлась в шею.       Картинка вновь изменилась: ее взору предстала куча документов, разрастающаяся с каждой секундой. Колдографии падали на пол из папок, а потом взмывали вверх. Они окружали Гермиону, двигаясь на скорости, словно кадры маггловского кинофильма. На них смеялась Корделия Малатеста, ее темные волосы окутывали ее, подобно растекающемуся чернильному пятну, а Аделаида Берк стояла возле трибуны свидетелей и плакала, вытирая слезы красными костяшками пальцев…       Гермиона резко проснулась и села. Ее сердце бешено колотилось. Она прокручивала в сознании сцену из сна вновь и вновь, акцентируя внимание на том, что упустила накануне.       Аделаида Берк и ее кровоточащие костяшки пальцев. Она ковыряла и терла их так, что они постоянно воспалялись и не заживали. Как и Беатрис.       Они были связаны. Так или иначе. Наверняка.       Сердце Гермионы забилось еще быстрее, когда она отбросила простыню и встала с кровати. Она направилась в гостиную, намереваясь рассказать обо всем Драко, чтобы он помог ей восстановить полную картину. — Драко! — воскликнула Грейнджер.       Судя по солнечным лучам, проникающим через широкие окна, рассвет наступил не так давно. Но гостиная оказалась пуста. На диване валялись помятая подушка и покрывало. — Драко?       Ее голос эхом разносился по квартире. Она не нашла его на кухне. Значит, он в одной из ванных комнат?       Продолжая поиски, Гермиона размышляла о потенциальной связи между имеющимися у нее сведениями.       Беатрис охотно согласилась помогать ей. Она предоставила информацию о Робардсе и его прошлом. Действовала с готовностью и не задавала вопросов. Беатрис странно отреагировала, когда застала Гермиону в кабинете с Драко. Грейнджер стала сомневаться в сделанных ранее выводах. Она вышла на Робардса, основываясь на фактах, или Беатрис намеренно подтолкнула ее? Являлось ли все это огромным совпадением, или дело кроется в чем-то большем?       В гостевой ванной Драко тоже не было. Гермиона не стала проверять гостевую спальню на втором этаже, понимая, что та окажется пустой. Малфой признался ей во время первой экскурсии, что никогда не думал о том, чтобы принимать гостей, поэтому не стал обставлять комнату мебелью. В твоей квартире я чувствую себя как дома. Я осознал, чего мне не хватало. Его слова, сказанные накануне вечером в ее постели, разбередили душевную рану. Как столько событий могло произойти за такой короткий срок?       Грейнджер застыла, прислушиваясь к царящей тишине. Слишком тихо. Ни звуков бегущей воды, ни шагов, ни даже легкой музыки. Неужели Драко ушел без нее? Она поспешила вернуться в гостиную, чтобы взглянуть на настенные часы.       Почти семь утра. Весьма вероятно, что он назначил встречу с Робардсом до начала рабочего дня.       Обдумывая новую теорию, Гермиона направилась в спальню, чтобы переодеться. Она потратила несколько минут на то, чтобы трансфигурировать маггловские джинсы и футболку, надетые накануне вечером, в более подходящие брюки и простую блузку, а затем направилась в ванную, чтобы уложить локоны.       Чем дольше Грейнджер размышляла, тем сильнее крепло подозрение. Слишком уж много совпадений. Особенно тот факт, что и у Аделаиды, и у Беатрис имелась привычка ковырять костяшки пальцев. А также пятна от этих ран находились в одинаковых местах. Гермиона вспомнила, как заметила, что раздражение исчезло, предположив, что Беатрис использовала рекомендованную ей мазь, а потом оно вновь появилось, когда она увидела ее в следующий раз.       Оборотное зелье.       Руки Гермионы замерли. Опомнившись через мгновение, она закончила заплетать волосы и завязала их, а затем ухватилась за край мраморной раковины и слегка наклонилась вперед.       Ириска, предложенная в архиве. То, как... Беатрис с отвращением смотрела не на конфету, а на Гермиону. Из-за того, что она была магглорожденной. Грейнджер уже видела подобное выражение лица, когда в детстве кое-кто первый раз выплюнул в ее сторону небезызвестное слово.       Ледяной ужас пронзил ее тело, холодя кожу и замедляя движение времени.       Как она не поняла раньше?       Фраза из воспоминания Драко всплыла в ее сознании. — Если у нас есть время, было бы полезно позвать еще одного помощника. Кого-нибудь, кто разбирается в теоретической магии. Я должна…       Корделия Малатеста хотела позвать Аделаиду Берк.       Пробелы мгновенно начали заполняться.       Вспышка ярости Корделии из-за показаний Аделаиды. Обвинение в предательстве.       Аделаида принимала во всем непосредственное участие. Возможно, она не руководила процессом, но оказалась достаточно близко, чтобы приложить к нему руку. Руку, которую в подходящий момент отдернула, чтобы не вызвать подозрений.       Малатеста была ее наставником.       Колдографии на столе Робардса весьма красноречиво заявляли, что они работали вместе, а значит, разделяли взгляды касательно магглорожденных.       Неужели Беатрис на самом деле Аделаида Берк? Неужели осталась именно она?       Факты слишком легко складывались в единое целое, чтобы быть простым совпадением. Драко и Робардс знали, что в Министерстве, скорее всего, остались сторонники Корделии, и решили незаметно устранить их. Вероятно, они догадывались, что Корделия не могла работать в одиночку, но для чего кто-то предпочел уйти в тень после того, как ее поймали? Почему Аделаида решила замаскироваться под безобидную старушку и спрятаться в архивах Министерства? Разве не разумнее было бы бежать? Начать новую жизнь вдали от места, где ее могут поймать?       Схватив палочку и обувь, Гермиона поняла, что ей нужно как можно скорее догнать Драко. Если он действительно пошел на встречу с Робардсом,то может быть уже слишком поздно. Они должны знать… Она обязана обо всем рассказать Драко, чтобы он применил легилименцию или извлек воспоминания из ее разума в качестве доказательства того, что Беатрис и Аделаида Берк — один человек.       Когда Грейнджер подошла к камину и протянула руку к вазочке с летучим порохом, то инстинктивно оглядела помещение. Она всегда так поступала перед уходом из квартиры, чтобы убедиться, что ничего не забыла и установила защитные чары.       Гермиона заметила, что входная дверь не заперта.       Странно.       Она никогда не обращала внимания на главный вход в его квартире, ведь они всегда пользовались только каминной сетью. По правде говоря, в ее квартире парадная дверь открывалась лишь для приема маггловских посылок.       Возможно, Драко вышел проверить что-то и просто забыл закрыть дверь? Но Гермиона не могла назвать ни одного случая, когда бы ему понадобилось воспользоваться главным входом. Возможно, он решил проветриться, ведь прошедший вечер прошел в тумане эмоций и воспоминаний? — Драко? — произнесла она напоследок, успокоившись, когда ответа не последовало.       Должно быть, он поспешно ушел, не заметив, что дверь открыта.       Быстро взмахнув палочкой, Грейнджер защелкнула замки и схватила горсть летучего пороха. — Министерство магии! — выкрикнула она, и зеленое пламя унесло ее.       Гермиона прошла через вход для служащих в безлюдный атриум. Сотрудники начнут прибывать только через час, но несколько человек, пришедших пораньше, направлялись в отделы или останавливались у лотка, где продавали кофе и выпечку.       Улыбнувшись нескольким знакомым ведьмам и волшебникам, Грейнджер поспешила к лифтам. Она вошла в один из быстро прибывших и нажала на кнопку, чтобы двери закрылись до того, как к ней присоединится кто-нибудь еще.       К счастью, они плавно затворились, не позволив посторонним нарушить ее одиночество. Адреналин зашкаливал. Ее руки сжались в кулаки, палочка тяжким грузом лежала в кармане брюк. Чувство срочности бурлило по венам. Гермиона вздрогнула от неожиданности, когда лифт резко дернулся в сторону, а затем взлетел вверх.       Она начала сожалеть, что не послушала Драко. Он оказался прав: Робардс не был причастен к тому, что творилось в Отделе тайн. Накануне вечером ей даже не пришла в голову мысль, что рано или поздно кто-нибудь заметил бы приверженность Робардса к чистоте крови. Его воспоминания передали бы в Визенгамот, а палочку регулярно проверяли бы на использование темной магии. — Ну же, ну же… — бормотала Грейнджер, желая, чтобы лифт ехал хоть немного быстрее.       Она нетерпеливо постукивала носком ботинка, наблюдая, как маленький циферблат индикатора над дверью отсчитывал этажи. Начиная поиски информации, Гермиона руководствовалась лишь предубеждением, что Драко замышляет недоброе, поэтому закрывала глаза на факты, указывающие на других людей. Просто игнорировала все, что не поддавалось логическому объяснению.       Робардс был ее начальником, ради Мерлина. Он отличался невероятной щепетильностью во всех делах. Всегда следил за тем, чтобы досудебные разбирательства велись безукоризненно, и руководил отделом, придерживаясь самых честных и справедливых норм магического права. И если он сотрудничал с Драко, чтобы избавиться от единомышленников Корделии, то, разумеется, след проглядывался. Но среди пострадавших не оказалось бедных, ни в чем не повинных сотрудников Министерства, как ее убеждала Беатрис.       Нет. Гермиона осеклась. Аделаида. Та заняла весьма выгодную позицию. Притворившись безобидной старушкой, она пришла на помощь в самый подходящий момент. Пользуясь всем известной склонностью Грейнджер помогать страждущим… Гермиона рассмеялась бы над собственной глупостью, если бы ей не было так больно.       Ее обвели вокруг пальца, и она в очередной раз не сделала то, что обещала. Не доверилась Драко. Терпела неудачу вновь и вновь.       Лифт остановился, и Гермиона выскочила раньше, чем двери полностью раскрылись. Торопливым шагом она направилась к кабинету Робардса, замедляясь лишь для того, чтобы внимательно оглядеться по сторонам. Не привлекая внимания, она бегло осмотрела пустующие рабочие места младших авроров, а также коридор, ведущий к кабинетам и конференц-залам. Ничего подозрительно. Но слишком тихо. И поэтому немного тревожно.       Грейнджер подошла к закрытой двери кабинета Робардса, ее переполняла нервная энергия. Даже стук по деревянному полотну прозвучал торопливо и беспорядочно.       Время шло, ее пульс учащался. Тишина нарастала. Ничего. Она постучала еще раз, но немного сильнее. — Робардс? — произнесла она, надеясь, что тот просто занят разговором с Драко.       Ответа не последовало. — Привет, Гермиона. Что-то ты рано. — Бодрый голос раздался позади нее, заставив отпрянуть от двери, словно обжегшись. Сэм стоял с бумажным стаканчиком в руке, из которого шел пар. — Пришла помучиться вместе с остальными в раннюю смену? — Привет, Сэм, — ответила она, непринужденно улыбнувшись. — Ты не видел Робардса этим утром? Или Драко?       Кивнув, он указал за спину. — За Робардса не скажу, но Малфоя видел совсем недавно.       Гермиона перестала дышать. — Правда? — выдохнула она. — Да, может быть, около часа назад. Или полтора. Честно говоря, я не ожидал увидеть его сегодня, поэтому обратил на него внимание. — Где он? — Ее голос стал более жестким и резким. — Ты видел, куда он направлялся?       Лицо Сэма омрачилось беспокойством. — Да, я встретил его в атриуме. Он зашел в лифт с женщиной…       Гермиону охватила паника, но Сэм ничего не заметил и продолжал: — … из архива. Преклонных лет. — Беатрис, — прошептала она, испытывая шок и тревогу. — Это Беатрис.       Грейнджер не знала, говорит сама с собой или отвечает Сэму, но он все равно отозвался: — Да, с ней. Но мне показалось странным, что они не спустились в архив, а направились на верхние уровни. Даже стало интересно куда.       Отдел тайн.       Во рту у нее пересохло, руки онемели. Страх сковал ее тело.       Она опоздала. — Все в порядке? — поинтересовался Сэм.       Гермионе пришлось моргнуть, чтобы сфокусировать зрение и взглянуть на него. — Нет, — ответила она, сглотнув, и вытащила палочку. — Отправь патронус Робардсу, сейчас же. Скажи ему…       Ее язык напрягся, что-то сдавливало губы и челюсть, пока они полностью не сомкнулись, скрежеща от силы обязывающей молчать магии. В наступившей тишине Сэм встревожился еще больше. — Что происходит? Ты в порядке?       Она лишь покачала головой, пытаясь найти слова, которые могла произнести. Он единственный, кто может помочь. Единственный, кто знает, с чем мы столкнулись. Человек, которого Гермиона по ошибке обвинила, теперь был тем, кому она должна была довериться. — Скажи Робардсу, — процедила сквозь зубы Грейнджер, отступая к лифтам. Она не могла больше терять время. — У нас чрезвычайная ситуация. Отправь его в Отдел тайн. Он поймет. И Гарри позови. Немедленно!       Последнее, что Гермиона увидела перед тем, как повернуться, было шокированное выражение лица Сэма, но больше она ничего не могла ему сказать. Грейнджер сжала губы и бросилась бежать.