триадная (не)гармония

Она умирает. Вот так вот неожиданно и резко. Ба-думс, и смерть. Хосоку звонят с ее места работы, приносят извинения, словно это добавляет ясности их непонятной речи, Хосок их торопит, глупый, совсем не ведая, зачем его отвлекают от подработки, ведь владелица круглосуточного магазинчика та еще тварь, просматривает запись камеры с маниакальной дотошностью и, чур что, сразу же вычитает из мизерной зарплаты. Словно Хосок держится эти выдающиеся три месяца не на последнем издыхании. -Она умерла. — вот так вот доходчиво, когда Хосок их прерывает в четвертый раз и просит уже высказаться быстрее. Тупая голова все еще не улавливает, зачем им ему звонить, когда мама находится на смене. — Ваша мама — она умерла. — что-то на иностранном языке, наверное вымершем, ха-ха…несмешно, как и шутка звонящего. Хосок не в силах переспросить. Он лишь сжимает телефон крепче, растеряно озирается вокруг, не понимая, как оказался на работе. Почему он на работе, а его мама вообще умерла? У-мер-ла. Такое странное, безвкусное слово, еще такое бессмысленное в своей жизненной осмысленности. Хосоку безнадежно. Ему хочется хихикнуть, когда видит свое посеревшее лицо в отражении микроволновки, его тело, в отличие от сопротивляющегося разума, сдает позиции, выражая слабость дрожью и непослушным языком, который словно наждачка валяется во рту, высохший и бесполезный, не в силах дать хоть какой-то вразумительный ответ. -Ваш контакт указан как экстренный. — продолжает девушка по ту линию, наверное, понимая его разодранное состояние, но не разделяя. Она продолжает выполнять свою работу с завидным профессионализмом. — Вы должны подъехать в… -Подождите… — наконец хрипит, беря в руки карандаш. Взглядом ищет куда бы написать адрес, оседает на пол, наверное, тело ведет его к залежам тетрадей и альбомов? Но нет, тело просто сдалось под натиском непереваренной информации, которая отказывается усваиваться. Хосок не видит, а чувствует, как кто-то его приобнимает и забирает телефон из руки. Можно и его тупую боль, пожалуйста? -Это Чон Чонгук, истинный Чон Хосока. — неожиданно уверенным голосом берет на себя контроль Гук, зашедший после дополнительных занятий к своему парню. Он часто к нему забегает, иногда даже ночь напролет зависает с ним. — Он сейчас не в состоянии Вас выслушать. Девушка по ту сторону с очевидным облегчением повторяет все то, что уже говорила Хосоку до этого, но более сжато и лаконично, строго по теме проблемы. Да, смерть сотрудника от переработки для них лишь юридическая проблема. Чонгук после новостей крепче прижимает к себе Хосока и целует его в висок. Вздыхает тяжело, безотчетно оставляет рассеянные поцелуи по обескровленному лицу, желая перенять хоть капельку боли. Еще один глупенький. Хосок хихикает наконец, так и не определив, во что должно вылиться ядреное нечто, бурлящее в груди. Мозг сам решает, что карканье, напоминающее смех, — лучшее решение. -Да, мы сейчас будем. — Чонгук прерывает звонок. Он сидит неподвижно несколько мгновений, и Хосок понимает своего малолетнего истинного, которому лишь на прошлой неделе исполнилось восемнадцать: никто из них понятия не имеет, как вести взрослые дела. А смерть родительницы это из разряда «никогда не буду готов, даже в 60 лет, не говоря уже о 21». — Хен, я вызову такси и поедем, хорошо? — Чонгук хлопает его по плечу, смотрит в стеклянные глаза и не знает, что вообще должен предпринять. Хосок, вообще-то, должен был плакать сейчас. Они с мамой хорошо ладили. Каждый из них жил в своем мире, они редко делились близким и личным, но ценили и любили друг друга. Чонгук как завсегдатай в доме истинного замечал внимание его матери всякий раз: она возмещала нехватку себя различными милыми подарками и сладкими преподношениями. И это было очень ценно для Хосока. Пожалуйста, поплачь, тебе же будет легче… Чонгук вызывает такси через приложение, и перетягивает хена к себе на колени. Тот все еще осоловело озирается, и ему так жаль его. Никто не готов к смерти близкого человека, не говоря уже о единственно-близком. Чонгук вынужден мыслями отправится в неотложку, куда отвезли маму Хосока. Оттуда, куда они должны отправиться? Что сделать? За какими справками, документами? Согласится ли Хосок на вскрытие и как его вообще спросить о таком? У Чонгука язык не повернется. Нервно пожевав губы некоторое время, Чонгук не позволяет себе отмахнуться от осенившей его мысли. Ким Тэхен. Чертов уголовник, строящий самого взрослого из них троих. Чонгук поспешно его набирает, не думая о своих действиях. Сейчас он должен поступать правильно, а не как ему хочется. Хосок все равно хотел бы, чтобы этот мудак был с ними в этот непростой час. -Хен, такси подъехало. — Чонгук хватает подмышки хена и тянет наверх, и Хосок послушно следует за ним на почти не заплетающихся ногах. Он идет понуро, обеими руками хватаясь за талию Чонгука, совсем не оглядываясь, почти засыпает на ходу. Организм решил сложить свои полномочия, и Чонгук понимает, что это правильное решение. Они в молчании садятся в машину, пока Гук по третьему кругу слушает гудки в телефоне. Интересно, этот ублюдок намеренно не отвечает на его звонок или реально чем-то занят? Может, ну его? Он хотя бы попытался. -Заебал. — слышится наконец чужое загнанное дыхание, и будь ситуация не настолько трагической, Чонгук реально бы заебал его за этот тон. — Рожай быстрее, ты меня отвлекаешь. -Больница при университете Хансан. — говорит он аккуратно, не прекращая обнимать крупно вздрогнувшего Хосока. Сказать вслух «мама хена умерла» он физически не в состоянии. -Где Хосок? — резко спрашивает Тэхен, правильно уловив, что иначе Чонгук не позвонил бы ему. -Мы с ним сейчас туда едем. — Гук глубоко вздыхает и судорожно выдыхает. Сказать это сейчас при Хосоке, значит признать, что уже все, но…это правда все. — На опознание. -О нет, — сокрушенно стонет Тэхен в самую трубку, шумно дыша. — Ох, нет, черт возьми, нет, блядь! — Тэхен молчит долго время, слишком долго, а Чонгук не решается сбросить вызов. Он чувствует себя растерянно прямо сейчас, и ему иррационально хочется переложить всю ответственность на Тэхена за неимением нужных знаний и умений. Все ради любимого хена. -Вы заперли магазин? — неожиданно спрашивает Тэхен по ту сторону, заставляя Чонгука растерянно замереть. -…Нет? Я даже не додумался… — Черт, Хосоку сейчас будет не до разбирательств с начальницей, и, о боже, что если последует судебный иск?! Только не это! -Черт возьми, малыш, надо было сразу мне звонить. -Ты не брал трубку. — возмущенно шипит Чонгук, уязвленный снисходительным «малышом». Этот уголовник его не первый раз зовет, и всякий раз словно пощечина. Но сомнительно, что Тэхен его услышал — тот уже бросил трубку. Оставшись наедине с новой проблемой, он нервно жует губы пару минут, не зная, стоит ли поворачивать обратно. Будить и грузить Хосока ему совсем не хочется, надо самому вс.е решать, но не успевает он хоть что-то придумать, как на телефон приходит сообщение от Кима. А внутри чей-то контакт по имени Ю Джесок. «Меня сейчас нет в городе, поэтому старший адвокат нашей компании вас встретит. Набери его, когда подъедете к больнице, он там вас будет ожидать». -Ох… — выдыхает Чонгук, впутывая пальцы в волосы Хосока. Тот посапывал слабенько, хмурясь во сне. Чонгук надеется, что это сон, а не обморок от истощения. Следом приходит очередное сообщение с незнакомым телефонным номером. «Ха Сомин, главный врач больницы, набери ее тоже, она разберется со всем». Связи решают, пусть это и связи преступного мафиози.

«Что на счет магазина? У хена будут проблемы из-за меня?»

«Нет» — приходит самоуверенный ответ, и Чонгуку больше нравится довериться ему, чем терзаться сомнениями. Он облегченно выдыхает и целует макушку хена, впервые испытывая что-то вроде смирения по поводу непоколебимого существования второго истинного Хосока. Докатился.