триадная (не)гармония

Обычно очень плохо себя чувствуешь, когда засыпаешь вновь — тебе тяжело, тело будто наливается свинцом, и ты еле терпишь собственное дыхание, которое кажется чересчур раздражающим. Но Хосок необычайно энергичный этим утром: тело совсем невесомое, мысли словно покинули гудящую голову, оставив за собой лишь приторно-сладкую розовую вату. Он мечется, его шныряет налево и направо, а когда нет, — сам тянется куда угодно, тихо посмеиваясь себе под нос счастливо. Да. Сейчас он искренне счастлив. Счастлив, когда его держат две крепкие пары рук — практически на весу, когда он слепо клюет кого-то из в шею, пока его самого кусают за бедро, а затем мокро и горячо зализывают место укуса. Он хнычет — громко и пошло, когда его чересчур проворные руки перехватывают, не позволяя дотронуться до всего, что ему хочется, — а ему хочется, очень сильно хочется до каждого сантиметра двух тел, которые имеют на него немалое влияние. Не просто дотронуться, а смаковать каждое движение; ведь даже сейчас находясь между двумя горячими телами своих истинных, ему перед глазами видится уже другая фантазия. Хосок уже знает, что в следующий раз будет вытворять с ними, и, о да, он будет очень и очень жестоким. Мучительно медлительным и жестоким. Ненасытным. — Пожалуйста… — извиваясь всем тело, уходя от чересчур знающих рук, хнычет, бедром вбиваясь в воздух, а хочется во что-то крепкое и надежное. — Пожалуйста… — перекатывается на бок, закатывая глаза, когда Тэхен ему лишь ухмыляется и бьет Чонгука по руке, когда тот хотел послушно обхватить его ноющий член. — Ненавижу… — сипит, находясь на грани слез. Его достаточно помучали, его тело точно не было готово к такому длинному прелюдию, но Тэхен даже близко не намерен закругляться, о нет, он упивается каждой лаской, каждым прикосновением, нет, Ким не позволит всему этому так скоро кончиться. — Что ты хочешь, хен? — Хосок откидывается назад, на грудь сжалившегося Чонгука. Тот крепко обнимает его, прижимает к себе. Его голос, глубокий и хриплый, заспанный, пускает взволнованные мурашки по шее. — М-м? — Чонгук… — Хосок впивается в его руки — уж это точно ему не запретят. — Помоги… — Чонгук, к счастью, не переспрашивает и не уточняет, а обхватывает его член — крепко и уверено. Хосока выгибает дугой. Он так долго изнывал, мучительно много терпел ради этого момента. — Так? — выворачивает кисть, принося еще больше удовольствия, и Хосок не может не застонать в голос, одну руку вплетая в его волосы и дергая на себя. — Я…вас накажу. — горячо, между выдохами, угрожает Хосок, не в силах подмахивать ленивым движениям Гука, намеренно ногтями впивается в нежную кожу, вырывая из Гука шипение, и тот в отместку перехватывает основание члена на мучительно долгие несколько секунд. — Точно накажу. — Нас? — переспрашивает Чонгук, водя рукой быстрее. — Но тут только я. — Хосок распахивает глаза, неожиданно резко кончая в кулак Чонгука. Он стонет обреченно, ужасающе громко и пошло, развратно до неприличия — хотя, мало что из произошедшего входит в разряд приличного. Но Чонгук прав — они тут одни. — Хен? — испуганно зовет его Гук, оставляя беспокойный поцелуй на шее, когда слишком долго ему не отвечает. — Я сделал тебе больно? — Конечно, нет. — Хосок, смаргивая остатки оргазма, разворачивается в его руках, понимая, что испачкал не только их одежду, но и постель Тэхена, в чьей кровати они провели ночь. — Я соблазнил тебя во сне…кажется, я свожу тебя с ума, Гуки… — Чонгук ему однобоко улыбается. — Ты будто не знал, что это так. — Хосок его целует в щеку, одной рукой залезая в боксеры. — Доброе утро… — шепчет, обхватывая член, который перевозбудился от утренних событий. — Тебе что снилось? — Чонгук зажмуривается и прикусывает губу, лбом утыкаясь в лоб своего истинного. — Ты так громко…стонал… — дышит виктимно, позволяя своему хену доставлять себе удовольствие. Чонгук очень чувственный, и Хосок этим умело пользуется. — Мы занимались сексом… — совсем растеряв стыд, признается, большим пальцев дразня уретру. Рассказывает тихо, шепотом, видя, как штырит истинного не только от его пальцев, но и слов. — Втроем… — Чонгук распахивает глаза, а зрачки расширены до максимума. Он в полной прострации, и плывет от каждой стимуляции. Хосок чувствует себя виноватым, что так давно не уделял ему внимание, что раз простая дрочка так его развезла. — Но мне хотелось немножко другого… — Че.го… — Чонгук опирается на одну локоть, резво приподнимаясь, чтоб с силой вбиваться в чужой кулак: Хосок, облизав свою ладонь, крепко обхватывает чужую член, не двигаясь, позволяя тому кончить так, как ему хочется. — Может…привязать вас к постели…? — дразнит Хосок, и получает искреннее удовольствие от того, как его фантазии влияют и на Чонгука тоже. Возбуждение того не спало, и это уже хороший знак. — У вас такие красивые тела…у обоих… Вы так хороши… И будете еще лучше для меня, когда не сможете двигаться…а я буду делать с вами все, что захочу… - Я...сейчас... — И Чонгук кончает особенно сильно, запрокинув голову, с громким протяжным стоном. — Хе-он, — тянет обессиленно, дыша шумно. Его кадык заходится, движется вверх-вниз загнанно, и Хосок позволяет себе улыбнуться сыто. Сидя за общим столом в столовой, где во главе сидит отец Тэхена, Ким Сэчан, Хосок готов сквозь землю провалиться. Он вновь и вновь прокручивает в голове, как они с Чонгуком поспешно сняли постельное белье, пристыженно распахивали окно, чтоб запах секса ушел до того, как его почувствует Тэхен, как стырили белье из хозяйского шкафа. Ему обычно не стыдно ни перед Тэхеном, ни перед Чонгуком после таких сеансов: он одинаково любит своих истинных, но одно дело шалить на своей территории, и другое — на территории другого истинного, которого во время шалости даже рядом не было. Тэхен точно понял, чем они занимались: он вгрызся взглядом в свежие отметины на руках Чонгука, которые Хосок ногтями оставил, но ничего, само собой, не сказал. Прижал к себе Хосок, аккуратно поцеловал, чтоб не потревожить гематомы на лице, и усадил обоих за стол. Но когда к ним присоединился господин Ким… Хосок его, конечно же, глубоко уважает и любит, и именно поэтому смущается, видя с каким искренним интересом тот расспрашивает Чонгука о его работе, как старается разговорить и вывести из неловкой скованности. Чонгуку, определенно, неловко сидеть за столом с отцом другого истинного своего предназначенного, но каждое действие, каждое внимательное и доброжелательное замечание Ким Сэчана затапливает Хосока с головой, вызывая в нем неконтролируемый приступ благодарности и обожания. — Кстати, детектив Кан…кажется, его повышают скоро. — поддерживает разговор господин Ким, и Хосок удивлен, что отец Тэхена знает, кто такой этот господин Кан. Он непосредственный начальник Чонгука, и сам Хосок естественно о нем знает. Чон кидает быстрый взгляд на Тэхена, но тот пожимает плечами, мол, я тут ни при чем. — Да… к тому же, переводят в Мапо. — Далековато… А у вас кого назначат новым начальником отдела? — Пока не знаем. — искренне сетует Чонгук, после ни к чему не обязующей беседы и плотного завтрака расслабившись. — Я только начал привыкать к шефу Кану. — Насколько я слышал, ты на отлично закончил полицейскую академию… Дальше куда метишь? — Чонгук тяжело вздыхает, задумавшись. Хосок знает, что тот много размышлял об этом, как его грызло изнутри сомнение по поводу каждого шага, хотя никто не демонстрировал. И если бы Хосок знал правильное решение, то повел бы его за ручку на нужный путь. — Я думал остаться в патрульном отделении… — господин Ким впечатлено кивает головой. В его глазах восхищение, а на губах одобрительная улыбка. — Это ответственный шаг, работа там трудная и правильная… У меня есть знакомые в других отделах, если тебе захочется попробовать и другое тоже… Вдруг тебя совсем иное увлечет. — Чонгук его тихо благодарит, а Тэхен несдержанно фыркает громко. — Не фырчи мне тут, — переводит на него свой веселый взгляд Ким Сэчан. Его глаза сверкают с озорством, и его сын подбирается в плохом предчувствии. Хосок это видит и улыбается. — Лучше собери чемодан, я отправлю тебя на конференцию. — Нет. — складывает Тэхен руки на груди, слегка откидываясь, чтобы прислуга убрала посуду перед ним. — Я недавно прилетел. — Он всегда путает своего босса с отцом. — поворачивается к Хосоку господин Ким и подмигивает, мол, смотри какой глупенький у тебя истинный. — Отец! — господин Ким отмахивается от него, вставая из-за стола первым. — Мне не нужен десерт. — предупреждает прислугу. — Я уехал, ребят. Было приятно поближе познакомиться, Чонгук. — Мне тоже… — Чонгук, дождавшись, когда господин Ким выйдет из дома, тоже встает. — Я тоже ухожу… Спасибо за завтрак. — Тэхен встает вслед за ним. — Ты специально дождался, пока отец уйдет, чтобы я тебя подвез, да. — поддразнивает, но Чонгук искренне оскорбляется. Тэхен целует Хосока в шею и что-то шепчет, от чего тот еще слаще и шире улыбается. — Вовсе нет! Я подождал, потому что не хотел впрягать господина Кима! — Поэтому впрягаешь его сына, да, — все не уймется Тэхен, проходя к двери. — Сына не жалко. — огрызается Чонгук, срываясь вслед за ним. — Я вообще удивлен, что у такого хорошего мужика, как господин Ким, такой сын как ты. — Поверь мне, я тоже удивлен. — Тэхен первым выходит из дома, но Чонгук, словно придя в себя возле дверей, бегом возвращается обратно и с шумом целует Хосока, который с мягким выражением на лице наблюдал за ними. — Я выйду у ближайшего метро и поскорее верну его к тебе обратно. — обещает, заставляя Хосока смеяться в голос. - А я от десерта не откажусь. - поворачивается к прислуге, что застыл у стены в ожидании его пожеланий. Тот степенно разворачивается и исчезает за дверями, чтобы отдать приказ на кухне.