Средство от хандры

      Утро встретило солнечными лучами. Однако яркий свет с трудом пробивался через прозрачные занавески, будто сквозь туман. В таком же тумане сквозь сон он слышал и голоса своих женщин — жена с дочкой завтракали на кухне и о чем-то болтали. Джа’ран всегда удивлялся, как Заре удавалось переводить с детского языка на понятный. Теперь же вязкая тишина, такая же туманная, давила со всех сторон. Будто он до сих пор не проснулся.       Джа’ран вскочил от неприятной тени мысли. Ну, как — вскочил… Боль быстро вернула в реальность: он еще нездоров. От этого чувства к гложущему ощущению пустоты приплелась злость.       Он бесполезен.       Понимая, что один в доме, Джа’ран позволил себе полустон-полурык. Кое-где кожа уже заживала и невыносимо зудела, но начинала болеть под повязками при малейшем прикосновении, жидкий жар разливался по телу, что лава в его бывших владениях.       Такова цена за обращение к темной Силе.       К счастью, тело все-таки постепенно приходило в норму и с каждым днем все больше напоминало человеческое. Больше не было толстых извилистых рогов, огромных кожистых крыльев, с которыми было крайне тесно в доме, Зара регулярно спиливала когти, вычесывала шерсть и накладывала лечебные мази на раны, что оставались после “линьки”, когда плотные щитки и костяные наросты как рыбьи чешуйки отслаивались от кожи, иногда — вместе с ней.       Такова цена больше не быть Верховным таном, владыкой Бездны.       Джа’ран потянулся к прикроватной тумбе, у которой оставил свою трость. Красивая, искусно вырезанная из светлого дерева, с головой дракона на навершии, она была его третьей ногой уже несколько сезонов. Только ее стук о деревянный пол и разгонял тишину дома. Настолько нерушимую, что Джа’ран мог различить едва слышный шелест ткани шелкового халата с вышитым серебряными нитями драконом. Еще один подарок от Кои, в который он так же с трудом облачился, прежде чем выйти в гостиную.       Долго стоял на пороге, привыкая к солнечному свету. Еще немного времени ушло на то, чтобы добраться до кухни, где на столе любимая предусмотрительно оставила завтрак — глиняный горшочек с кашей, заботливо укутанный в шерстяную ткань, чтобы сохранить тепло.       За окном виднелась лужайка с кромкой леса на границе. Неаккуратная, неухоженная. Когда Джа’ран лишился сил, все внезапно свалилось на Зарины плечи: маленький ребенок, хлопоты по дому, во дворе, поездки в город, где его стараниями ее тоже обходили стороной. Только благодаря этому взбалмошному Кои, внезапному другу, удавалось не впадать в отчаяние. Такой же выбивающийся из привычного общества парень с экзотической внешностью, примкнул к их необычной семье и на удивление не боялся ни “мерзкую ведьму”, ни “исчадие Бездны” — ее мужа. Он стал проводником между их миром и тем, что раскинулся за пределами леса. Джа'рану было сложно поверить, что в щуплом изящном теле манерного парня окажется такой стержень воли. По сравнению с ним Джа’ран, прошедший немало невзгод, казался себе капризной неженкой.       Он скривился от отвращения, как будто каша оказалась пересолена или пригорела. Злость требовала выхода, а пострадал глиняный горшочек. Он со звоном разлетелся по полу, резким звуком вернув Джа’рану ясность мысли: тягучая тишина испуганно сжалась и отступила, а он словно очнулся, вынырнул из темных глубин, где не было ничего, кроме этой холодной липкой безмолвности.       Негромкая рычащая брань ударила по тишине вслед за посудой. Можно было бы списать на свою неуклюжесть, но Джа'ран не стал. Он должен хотя бы прибрать за собой. Даже если это займет уйму времени.       Справившись с элементарной, но утомительной задачей, Джа’ран, превозмогая тяжесть собственного неповоротливого тела, вернулся в гостиную к камину. Несмотря на боль, рухнул на диван и тяжело выдохнул. От чувства миллионов огненных мурашек под кожей замутило. Еще даже не полдень, а он уже устал. Устал ходить, сидеть, лежать, надоела боль, надоела злость, но злила беспомощность. Она тоже надоела. И тишина — противная, вязкая, оглушающая. Но и звуки раздражали. Ведь среди них он надеялся поскорее услышать голоса своих любимых.       Джа’ран сам не почувствовал, как немая тишь обволокла, словно хлопковыми цветами, и поглотила. Ему даже что-то приснилось. Что-то тревожное, но образы быстро разметались, как только до ушей донесся издалека звонкий колокольчик голоса Хэллы.       Он больше не был один.