7 days to remember you

- Чанёль-ши, сделайте еще две копии вот этого, пожалуйста, - Пак забирает из рук девушки увесистую папку и принимается сканировать листы с тонкой вязью безликого текста. Он не помнит ее имени, но она улыбается ему все так же вежливо. Иногда Чанёль представляет себе, какой была бы его жизнь без этих провалов в памяти. Наверное, у него были бы друзья, более престижная работа, может быть даже жена… - «Будешь со мной встречаться?» - в мыслях внезапно всплывает воспоминание о том утреннем инциденте, и Чанёль корит себя за неразумность. Он бы не решился отрицать, что юноша был красив, но ведь Чанёль не был геем. Или был?.. - «Как ты можешь предлагать такое человеку, которого совсем не знаешь?» - его голос тогда был холоднее пива, которое он по вторникам доставал из морозилки. Больше всего на свете в тот момент Чанёль не любил самонадеянных людей, а этот парень, кажется, был именно таким. С широкой улыбкой, теплым взглядом. Настойчивый и наглый, в смешном безразмерном балахоне ярко-желтого цвета, он до нелепости напоминал цыпленка. - «Ты - Пак Чанёль, работаешь в офисе недалеко от своего дома. Трудоголик. Тебя прозвали вирусом счастья, потому что ты постоянно улыбаешься. Но это все маска – на самом деле ты очень одинок и несчастен», - улыбка Бэкхёна слегка меркнет, но потом загорается с прежним запалом. Чанёлю даже думается, что в этом парне, в его глазах, есть какая-то внутренняя сила, но разум вовремя берет верх над утратившим бдительность юношей. - «И почему же я тебе нравлюсь? Картина, как мне кажется, складывается не такая уж и радужная, чтобы заинтересовать кого-то», - хмыкает он, уже продумывая варианты продолжения диалога, в которых Пак легко сможет отшить нежелательного поклонника. - «Ты полностью в моем вкусе. Мой идеал. Могу я стать твоим парнем?» - твердит он, как заведенный, словно бы и не замечая подкидываемых Чанёлем намеков. Видимо, юноша не совсем понимает, что в проигрыше в любом из возможных исходов будет именно он. Ведь в итоге страдать все равно будет он. И больно будет только ему. - «Я никогда не помнил кого-либо дольше семи дней. Ты будешь жалеть, Бён Бэкхён», - Пак решается и открывает все карты, все еще надеясь, что наивный юнец одумается. Голос все так же холоден, как крепкий «Манхэттэн» со льдом в жаркий августовский день, но юноша непоколебим – на его лице сияет счастливая белоснежная улыбка, отражающаяся в его кофейных глазах. - «Ни за что, ты же мне нравишься». По истечении каждой недели Чанёль признавал, что одинокая жизнь - такая, какой видит ее он - удручает. Но сейчас – утро понедельника, а его уже посещают подобные мысли. Офис жужжит и все время находится в состоянии подвижности: секретари принимают важные звонки, менеджеры отчитывают своих подчиненных и раздают новые указания, ребята из техподдержки снова колдуют над компьютером заместителя главы отдела, пока Чанёль спокойно сидит на месте и набивает в ворде какой-то написанный от руки документ. На этот раз ему поручили перепечатать какие-то особо важные приказы за последние несколько лет, и считалось, что монотонная работа должна отвлекать от лишних мыслей, но у них на это, увы, имелось собственное мнение. Почему этого парня угораздило влюбиться именно в Чанёля? На самом деле Пака достаточно сильно волновал сей факт. Хотя бы потому, что виделись они сегодня впервые в жизни. Нет, не впервые за очередной промежуток времени, своеобразную мини-жизнь, которых Пак на своем веку повидал уже черт знает сколько, а именно… в жизни. Ведь, если бы они были знакомы, и этот Бэкхён занимал хоть какую-то мало-мальски важную роль в существовании Чанёля, последний обязательно отметил бы это в блоге или ежедневнике. Но ни в киберпространстве, ни на бумажном носителе об этом парне не было ни строчки. Так с чего же… Второй не дающей покоя мыслью было: «Почему ты не послал его, Чанёль!?». Благотворительность была далеко не в его стиле, но… В обычное время Пак серьезно решил бы, что одержим. Одержим этим мягким внутренним светом в чужих глазах и невероятно изящными пальцами, бережно сжимающими кожаный переплет его ежедневника. Но ведь это смешно, и Чанёль даже позволяет паре смешков сорваться с губ, прежде чем снова начать вбивать в компьютер текст очередного приказа. Вот только представший перед глазами образ улыбчивого юноши вовсе не спешит забываться за сухим официально-деловым стилем писанины. К вечеру голова начинает трещать из-за обилия тяжелой для понимания лексики, и юношу не спасает даже отвратный крепкий кофе, который сотрудники варят на общей кухне. Кажется, его добивает приказ о закупке офисной мебели, и Чанёль, сжав пальцами переносицу, выключает компьютер, со вздохом отодвигая от себя выполненную порцию работы. От одной мысли, что завтра его будет ждать та же каторга, становится дурно. Стрелка на циферблате наручных часов, словно издеваясь, медленно ползет к отметке 17:30. Оставшиеся до конца рабочего дня полчаса Пак комкает перепечатанные приказы и меткими бросками отправляет их в мусорное ведро. Те же, которые не долетели до цели, разбрелись по всему рабочему залу, пинаемые пробегающими мимо сотрудниками отдела. Не улучшают его настроения и начинающие струиться по офисным стеклам дождевые капли, с тихим стуком приземляющиеся на подоконник. Чанёль ненавидящим взглядом смотрит на минутную стрелку и комкает очередной лист, прицеливаясь. - Развлекаешься? – раздается сзади насмешливый голос, и кусок мятой бумаги летит совершенно не в том направлении, в котором его собирался отправить Пак. Бэкхён, привалившись спиной к стеклянной перегородке, разделяющей коридор и офисные помещения, разглядывал заваленный бумагами рабочий стол Чанёля. – Так вот, где ты работаешь… - задумчиво тянет он, осматривая бардак на столе инспектирующим взглядом. - Какого хрена? – приходит в себя Чанёль, разворачиваясь на стуле лицом к новому знакомому. В помещении повисает тяжелая тишина – как после лавины, накрывающей все и погребающей все звуки под слоем плотного снега. На какое-то мгновение ему даже кажется, что они и вовсе не знакомы – Бён выглядит несколько иначе без своего смешного желтого одеяния, сменив его на строгий деловой костюм. – Ты… Ты здесь работаешь? – мямлит Пак, уже подумывая о смене места работы, но быстро одергивает себя – ему не нужны лишние проблемы, и какой-то самоуверенный парень никак не должен стать их причиной. - Какой теплый прием, Чанёль-ши, - усмехается Бэкхён, но в словах его нет ни грамма сарказма. Скорее, легкая насмешка, которая сквозит в разговоре двух хороших друзей. Разница лишь в том, что они с Паком ими не являются. Но изменением сей досадной оплошности он и собирается заняться в ближайшую неделю. Бён достаточно долго наблюдал за Паком, прежде чем решился подойти к нему. – И нет, я здесь по делам личного характера. Но, каюсь, не удержался и решил заглянуть к тебе, - Чанёль кривится от такого панибратского отношения, но молчит. А Бэкхён проходит вперед и, чуть подвинув увесистые папки с документами, присаживается на стол, игнорируя недовольный взгляд Пака и ошарашенные – сотрудников. – Видишь? В отличие от тебя, они меня помнят, - добавляет он с улыбкой. - Я не обязан запоминать всех, кто когда-то промелькнул в пределах видимости, - ворчливо заявляет Чанёль, за руку сдергивая завравшегося юнца со своего стола и отмечая хрупкость его запястий. Такие, наверное, ломаются от любой физической нагрузки, и он невольно ослабляет пальцы, чтобы не оставить синяков на коже. Бэкхён же смеется, оббегая стул, и на мгновение прижимается грудью к спине Пака, обняв его за плечи: - Меня ты запомнишь, я обещаю, - врывается в оторопевший разум его теплый шепот, а рецепторы дурманит запах его парфюма – горьковатый, древесный – и через секунду растворяется в воздухе. Когда Чанёль разворачивается к нему лицом, Бён, как ни в чем не бывало, вышагивает по офису туда-сюда, словно ожидая чего-то. Пак снова кривится. Наглый и самоуверенный. - «Шут», - мысленно добавляет он, замечая, как Бэкхён начинает строить Чанёлю рожицы, когда ему надоедает эта тишина. Бён намеренно ведет себя глупо и вызывающе, чтобы заинтересовать Чанёля, взбудоражить его привычный мирок с примитивной рутиной, показать ему ту пропасть, что разделяет их, а потом уверить его, что ей просто необходимо исчезнуть. Даже невооруженным глазом видно, что они с Бэкхёном две противоположности, которые вряд ли смогли бы ужиться, даже не будь у Пака его амнезии. И теперь, вспоминая о том, что он опрометчиво и совершенно не думая позволил Бэкхёну попытаться, Чанёль понимает, что совершил ошибку. Вот только расплачиваться за нее будет Бэкхён, и от этого становится как-то паршиво. Будто он просто подставил юношу. Неужели он действительно настолько нравится ему, что Бён, даже зная о его болезни, решил попробовать?.. Тогда, утром, в его глазах было столько надежды, что Чанёль не смог просто взять и разрушить ее. Все равно, что подобрать бездомного щенка вечером, а наутро выставить его за дверь. Сейчас же во взгляде парнишки - предвкушение и азарт, приправленные щепоткой волнения, и Пак понимает, что не хотел бы делать ему больно. А это действительно случится. Утром следующего понедельника. Если только он не закончит все это сейчас… - Слушай, Бэкхён-ши, - начинает он, сжимая ручки офисного стула пальцами, и юноша весь замирает, подобравшись и застыв напротив собеседника. Он выглядит одновременно напуганным, удивленным и очень счастливым, словно Чанёль только что купил ему целый лоток шоколадного мороженого. Ему кажется, что юноша сейчас разрыдается, но тот лишь растягивает губы в мягкой, такой непривычной ему – как успел заметить Чанёль – улыбке. – Я думаю, что нам… - Ты запомнил, - тихо и как-то восторженно говорит он, и Чанёль запинается на полуслове. - Что? – его даже хватает на то, чтобы раздраженно переспросить, потому что чужой голос больше походил на шелест листьев в тихом парке. - Мое имя, - все так же тихо продолжает Бён, едва сдерживая порыв снова броситься Чанёлю на шею. Бэк, кажется, и так уже позволил себе слишком многое: признался, буквально вынудил Пака согласиться, облапал взглядом и даже обнял со спины, шепча на ухо что-то почти неприличное по смыслу, еле уняв предательскую дрожь в коленях. Находиться рядом с Чанёлем и не иметь возможности воплотить в жизнь все свои мечтания – несравнимо тяжело, но Бэкхён будет стараться. – Ты запомнил мое имя… - все еще удивленно бормочет он, и Чанёль, кажется, уже и забыл, о чем хотел поговорить с ним, потому что… Потому что этот стервец опять находится слишком близко, сжимая невообразимо тонкими пальцами плечи Пака: - Скажи… еще раз… - Бэкхён! Я же просил тебя подождать в моем кабинете, какого черта ты… Здравствуй, Чанёль, - из-за поворота выруливает высокий, смуглый мужчина в безупречно отглаженном деловом костюме. «Ким Чонин» гласит надпись на золотистом бейдже, и Чанёль вспоминает список сотрудников, который перечитал этим утром. Ким Чонин значился там главой отдела. – Вижу, ты уже подружился с моим кузеном. Бэкки, будь добр, не липни к моим сотрудникам, пока рабочий день еще не закончился, - просит Ким с ироничной улыбкой, на что Бэкхён только фыркает, отходя от Чанёля на шаг, но так и не убирая правой ладони с его плеча. - Думаешь, только тебе можно? – Бён копирует усмешку брата, но тот только хмурится, сразу переходя к теме: - Вот документы. Передай их деду, только не напутай ничего в этот раз, я тебя умоляю, - Ким поднимает глаза к потолку, за что получает удар черной папкой по плечу, и хрипловато смеется. – Кстати о птичках… Ты придешь на ужин? Мама, кажется, помирает без твоей болтовни за столом, - Чанёль, наблюдая за ними, чувствует себя лишним. Они так легко говорят о родственных отношениях и ведут себя так, как могут общаться только люди, знакомые друг с другом с детства, и это делает различие между ними и Чанёлем еще отчетливее. Это не его мир, не его жизнь. Он здесь чужой. Ему хватает всего пары предложений от брюнета, чтобы понять это и, резко крутанувшись на стуле, вернуться к скомканным в спешке листам. Тепло чужой ладони на плече быстро тает, не оставляя после себя даже призрачного следа, и от этого становится значительно легче дышать. Все верно: он не должен привязывать кого-то к себе – это было бы слишком жестоко. Бэкхён, наблюдая за привычной траекторией очередной бумажки, закусывает губу от злости. Ну кто просил этого Чонина появляться именно сейчас? Сидел бы на своем совещании подальше отсюда, а уж Бэк использовал бы это время с куда большей пользой, чем вечное препирание с дорогим родственничком. А теперь та тонюсенькая ниточка, что, казалось бы, связала их с Паком, пропала. И он должен вернуть ее, во что бы то ни стало. Одним взглядом показывая Киму, что пора бы и честь знать, он поправляет лацканы серого пиджака и неопределенно дергает плечом: - У меня другие планы. Передай тетушке, что я навещу ее как-нибудь в другой раз, - ему не хочется уходить, но в компании Чонина его здесь больше ничто не держит, а Чанёль, к сожалению, не спешит его останавливать. Поэтому Бён лишь отрывисто кивает обоим, хотя Пак и вовсе не обращает на это внимания, уставившись на свои часы, будто они вдруг ожили, и скрывается в переплетении офисных коридоров. Когда спустя полчаса Чанёль подхватывает дипломат и спешит к лифтам, по окнам начинает отчетливо настукивать дождь. Не додумавшись проверить с утра прогноз погоды, юноша довольствуется мыслью о том, что его квартира находится всего в нескольких улицах от офиса. И пусть он успеет изрядно промокнуть, ущерб будет не настолько сильным, чтобы подхватить простуду. Лакированные туфли гулко стучат по мраморной лестнице, унося Пака подальше от суеты и шума, привычных остальным сотрудникам, на промокшее серое крыльцо здания. - Ай, твою ж… - чертыхается он, не успевая подкурить, потому что сигарета – последняя в пачке - тут же мокнет из-за упавшей откуда-то крупной капли. Чанёль комкает сине-белую картонную обертку и в сердцах зашвыривает ее в ближайшую урну – точное попадание. - Да ты прямо Джордан, - слышится справа тихий смешок, и, приглядевшись, Пак узнает в неясных очертаниях, скрытых в полумраке крыльца, Бён Бэкхёна. Тот опирается спиной о мокрую стену и пальцами зачесывает влажную челку назад, сверкая темными глазами. - Ты все еще здесь? – Чанёль, правда, старается спрятать раздраженные нотки в голосе за безразличием, но выходит не очень – Бэкхён снова усмехается, отрываясь от стены, и, порывшись во внутренних карманах, протягивает Паку сине-белую пачку, такую же, как та, которую только что выбросил Чан. - Пошел дождь, так что я не смог дойти до метро, - он внимательно следит за тем, как Чанёль проводит двумя пальцами по табачной палочке, словно расправляя на ней складки, зажимает фильтр губами и подкуривает. Бэкхён даже находит красивым то, как юноша слегка жмурится, делая затяжку, а потом выпускает дым небольшим колечком, словно играясь. – Тебя нервирует мое присутствие? – ему хочется, чтобы голос звучал безразлично, но это невозможно, и Пак прекрасно это понимает. - Да, - просто отвечает он, стряхивая пепел в лужу. Его действительно напрягает этот из ниоткуда взявшийся поклонник. Он ломает привычные устои, систему, которую Чанёль выстроил для собственного комфорта, и это рождает какое-то тянущее чувство в груди. Но объяснять, что это непривычно, ново, страшно и оттого раздражает, нет никакого желания. - Прости, - доносится до Чанёля легким бризом, но он не слышит ни капли раскаяния, только хмыкая в ответ. – Чанёль, - зовет он, и Пак слегка поворачивает голову, мол, я тебя слушаю, снова затягиваясь. – Если… Если я сделаю так, что в следующий понедельник ты меня вспомнишь… Ты будешь со мной встречаться? – огонек пару раз нервно дергается в длинных пальцах, после чего Пак опускает руку, чтобы собеседник этого не заметил. Этот парень… кажется, совсем потерял голову. Либо настолько упертый, что не может отступить, даже зная, что не добьется нужного результата. Что ж, почему бы не изменить сценарий одной недели из тысяч и тысяч оставшихся ради разнообразия?.. - Делай, что хочешь, - легкая, задумчивая улыбка и снова затяжка. - Ты поужинаешь со мной? – Бэкхён делает пару шагов вперед, и теперь они стоят на одной линии – Чанёль опускает взгляд вниз, и носки их ботинок, натертые воском и покрытые пузатыми дождевыми каплями, едва касаются края плиточного ряда. Бён ниже почти на голову, что обычно служило для Пака причиной не принимать людей всерьез, но выражение его лица в данный момент не позволяет ему отмахнуться от этих слов, сославшись на срочную работу или голодного кота, которого у него никогда не было. - Ты платишь, - пожимает он плечами, сканируя затопленные улицы через безликую стену дождя. Куда податься в такую непогоду? Такси до ресторана влетит в кругленькую сумму… – Утром ты был более разговорчивым, - не отстает Бэкхён, а Пак мысленно приказывает себе выйти под дождь, как только светящийся огонек достигнет фильтра. - Утром я был уверен, что ты бросишь эту затею, - последняя затяжка – и окурок, стукнувшись о металлические стенки, остается на дне урны, а Чанёль, схватив Бёна за локоть, тащит верещащего «любовничка» по усеянному лужами тротуару.