7 days to remember you

От автора: простите, что апдейта не было так долго >< у меня появилось море идей, требующих реализации, но высыхающая лужа вдохновения все портит ТоТ главой я все еще недовольна, хотя переписывалась она много раз... и у меня почему-то такое чувство, что с таким воодушевленным и многообещающим началом я окончательно испорчу конец т.т Небо затянуло фиолетовыми клочками туч, словно кусочками сладкой ваты. Пронизывающий ветер насквозь пропах непролитым дождем и отчаянием, как и квартира Пака – Бэкхёном. Его запах растворялся в легких, стоило сделать глоток воздуха, невидимым шлейфом тащился за самим Чанёлем, непрерывно напоминая об улыбчивом, солнечном юноше, которого он бросил там, в домике на берегу шумного моря с единственными собеседниками в виде крикливых чаек. Убегая, Чанёль оставлял там свои проблемы, но они оказались достаточно настойчивыми, чтобы зацепиться за бампер попутки, на которой юноша доехал до Сеула, и теперь наседали на него с двойной силой. Давили на плечи, на грудь, хватали за ноги, не давая спокойно передвигаться по квартире, и так и норовили впихнуть в руки мобильник. Пак отмахивался от них, как мог, понимая одно: виноват во всем этом не он. Не ему и извиняться. Полночи проторчав на пустом шоссе, Чанёль провалился в сон, едва голова коснулась подушки. Ему снилось фиолетовое море, сосны с розовыми иголками и пружинящие камешки, по которым прыгал Бён, заливисто смеясь. Этот смех пробирался под кожу, металлом звенел в венах и растворялся в крови, делая больно. Пак прекрасно понимал, что обидел юношу, но никак не мог взять в толк, почему больно теперь именно ему. По всем законам логики, он должен быть разочарован, зол, но никак не должен испытывать болезненное желание снова увидеть искреннюю улыбку на красивом лице. Наверное, это было его наказанием. За то, что снова позволил себе подпустить кого-то ближе, чем это было дозволено. Поэтому Пак смиренно опустился в кресло, перестав мерить шагами и без того наизусть выученную гостиную, и устало потер пальцами глаза. Остатки сна и образы никак не хотели растворяться в вечернем свете, вместе с пылинками скача по комнате перед глазами. Чанёль и рад бы от них избавиться, но воспоминаний о Бэкхёне скопилось слишком много. Холодильник и навесные шкафы пестрели разномастными стикерами с его ровным почерком – так юноша пытался запомнить, где что лежит. Клетчатая рубашка, в которой Бён рассекал по квартире в среду, висит теперь в шкафу в числе первых же вешалок - «На всякий случай», успокаивает себя Чанёль, перекрывая едва родившейся надежде кислород. Черт возьми, да даже заставка на его телефоне была изменена Бэкхёном на их совместную фотографию в том парке, а Пак заметил это только сейчас. А самое главное, что квартира неуловимо пахла его парфюмом – легким, древесным ароматом с нотками цитрусов. И сколько бы Ёль не проветривал комнату, чертов запах, казалось, въедался только сильнее. Как и его хозяин – в мысли. Когда последний бордовый лучик соскользнул с подоконника гостиной, прыгнув на этаж выше, Пак меланхолично перелистывал каналы на плазме, стараясь отвлечься. От всего, что переполнило его жизнь за последние несколько дней. Сегодня пятница, а это значит, что ему осталось только вытерпеть выходные, а уж в понедельник он вернется на работу обновленным. Эта мысль воодушевляла. Он почему-то провел ассоциацию с компьютером, которому вот так же просто можно поменять операционную систему, и он будет новеньким, чистеньким и готовым, как говорится, к труду и обороне. Это второй раз, когда он увидел в своем расстройстве плюсы, но этот плюс был абсолютно противоположен знакомству с Бёном. От него становилось привычнее, а осколки в сердце на мгновение замерли, перестав вращаться. Даже пройдя через все, что случилось за эти несколько дней, и узнав, каково это – жить по-другому, Чанёль не научился так жить. Он все еще не понимал, как это – встретиться в понедельник или сказать «я люблю тебя», это до сих пор не имело для него того же значения, что для остальных. Но надо отдать Бэкхёну должное – он приложил массу усилий, чтобы показать Паку, что за пределами его кокона существует другой мир, этого Чанёль отрицать не мог. Однако их жизни все еще вращаются в совершенно разных плоскостях, как в разных измерениях, и это тоже нельзя просто отбросить в сторону. Останавливаясь на канале с какой-то душещипательной драмой, Чанёль отчетливо понимает, что Бэкхён, как бы ни старался, помочь ему не сможет. Но даже с этой мыслью желание еще раз увидеть его улыбку, согреть изящные руки, поцеловать… не пропадает. Осколки в сердце мягко вибрируют, словно где-то далеко Бэкхён смеется не для него, и от этого становится невыносимо. Сверля экран пустым взглядом, юноша вынужден признать, что семь дней – возможно… все-таки… наверное, не так уж мало, чтобы влюбиться. Но то, что чувствует он – не любовь, конечно же, заверяет себя Пак. Как он может влюбиться, совершенно не имея представления о том, что это такое. Бён обещал показать. Но теперь его нет рядом, поэтому Чанёль решает воспользоваться помощью своего давнего приятеля – Пак лезет в интернет. Странички поисковика сплошь усеяны ссылками на форумы, статьи, даже сайты знакомств, и Чанёль жадно просматривает сайт за сайтом, ища ответ на единственный волнующий его в данный момент вопрос: Что такое любовь? Содержание статей сухо-научное, а сайты знакомств его не интересуют, поэтому Пак быстро переходит к любительским форумам. «Любовь - это когда ты живёшь для другого человека, живешь его жизнью, ты дорожишь каждой минутой с ним», нашел Чанёль в первом же сообщении. Он пробовал жить жизнью Бэкхёна, но можно ли это считать любовью? Бесконечные вылазки в бар, рестораны, планетарий… Это тяжело для него, и делал он это явно не потому, что ему нравится Бён. - Какое-то неверное определение, - хмурится он, прокручивая страничку вниз. «Если человек кажется тебе красивым, умным, талантливым – это не обязательно любовь» - вот и доказательство! Бэкхён умен? Определенно. Талантлив? Наверное, раз уж он возглавляет крупную компанию. Красив? Да, черт побери! Но даже если Чанёль считает Бёна таковым, это еще не значит, что он влюбился. Мозаика, которую разбередил Бэкхён своим появлением в его жизни, наконец, начинала складываться в целую картинку. «Если отношения часто причиняют нам боль, у нас появляется представление, что любовь - это мучение, едва ли не болезнь. Действительно, возможно, ваши отношения больны. Только, скорее всего, правильное название их не «любовь», а «зависимость»…». - Скорее уж «собственничество», - ворчит Пак, закрывая браузер и выключая ноутбук. Все, что он хотел узнать, он узнал. Даже если у Бэкхёна длинные пальцы и сводящие с ума губы, это еще не значит, что Чанёль влюблен в него. Если в груди все еще болит, это не любовь - это последствия того, что Бён пытался сделать его своим, привязать к себе против воли. По крайней мере, так решил для себя Пак, кидая короткий взгляд на наручные часы и со вздохом отправляясь спать. Единственное, чему юноша не нашел рационального объяснения – непонятный трепет и легкая дрожь во всем теле при мыслях о разбитом и отчаявшемся Бэкхёне. Но о подобном ему не расскажут ни Гугл, ни Нейвер. Чанёль просто заболел. Бёном. *** - Спасибо, что приехал, - желтоватый свет от камина разбивается о стенки граненого стакана с виски. Бэкхён не любит виски, но у Криса нет ничего алкогольного, кроме этой огненной бодяги. Бён не собирается напиваться, нет. Просто после ухода (бегства) Пака ему необходимо занять чем-то руки, чтобы не схватить ключи с тумбочки в прихожей и не броситься за ним. И он бы бросился, но вовремя позвонивший Крис рявкнул, чтобы он не смел никуда ехать в таком состоянии, и Бэк послушался. - Ну, это, все-таки, мой дом, - хмыкает он, падая в кресло напротив, и даже чайки за окном стихают, будто чувствуют, что истинный хозяин, наконец, вернулся домой. – И мой лучший друг, - ответом ему служит благодарная улыбка, и юноша плескает себе немного виски, гремя льдом в стакане. – А теперь рассказывай, что случилось, - его голос звенит так, что Бён боится, что после того, как он все расскажет, Ву убьет либо его, либо Пака, но прежде чем он успевает окончательно увериться в своих предположениях, лицо Криса смягчается. – Помнишь, я обещал, что не буду лезть в твою личную жизнь… Я и не буду. Просто… тебе же нужно выговориться, - он как-то криво улыбается, но это придает младшему смелости. Он говорит долго, в красках рассказывая, как нервничал в первую встречу, как счастлив был, когда Пак не ответил категорическим отказом. Со смехом поведал о сделанной фотографии и «похищении» Пака с работы. Восторженные нотки плавно разливались по комнате с его тихим голосом, пока Крис внимательно слушал, изредка кивая. Он давно уже не видел Бэкхёна таким… живым. Столько эмоций на лице, в голосе, столько всепоглощающей любви в янтарных глазах… Ву даже немного ревновал, но понимал, что это дружеское, тем более что дома его ждет вкуснейший ужин и сладкий поцелуй на ночь с крепкими объятиями. - И все было хорошо, я думал, что он, наконец, открылся мне, привык, что я рядом, может даже, почувствовал ко мне что-то… - Бэкхён всхлипывает, но его ресницы остаются сухими. – Но… он наговорил небылиц, сорвался на мне и сбежал, - он смотрит на огонь стеклянным взглядом; стакан с нетронутым виски покоится на дубовом столике рядом с общипанной Бэкхёном же декоративной розой. – Что я сделал не так, Крис? В чем ошибся? – его голос опускается до низкого хрипа, выводя старшего из задумчивости. - Может, в том, что вообще предложил ему это? – Ву не уверен, как отреагирует на это Бён. Прямо сейчас он разбит, уничтожен морально человеком, которого любит, не прося ничего взамен. Крис не может представить, каково это – страдать, но любить, несмотря ни на что, ведь в его жизни все складывается как нельзя лучше. Так почему Бэкхён, очаровательный, солнечный мальчик, не может быть так же счастлив?.. – Может, ты просто выбрал не того человека? Может, еще не поздно… - Я не хочу другого, - нет ни слез, ни истерик, ни слепой упертости. Крис понимает, что Бэкхён не просто не хочет - он не может. Ему нужен только Пак, и это единственно верный алгоритм. Это не то, что люди называют влюбленностью, это то чувство, до которого сам Крис еще не дошел – любовь. Слепая, всепрощающая, готовая к жертвам ради любимого человека. Это требует полной самоотдачи, высасывает силы, но без нее у Бёна останется лишь пустота. – Возможно, он был прав, и я не интересовался его мнением, следуя лишь собственным желаниям. Я должен был прислушиваться к нему. Я запутался, Крис… Что мне делать? – вопрос срывается на едва различимый шепот, но Крису удается расслышать. Он бы сказал «бросай все, оно того не стоит», но понимал, что соврал бы, да и Бэкхён явно ждал от него другого… - Тогда борись. В чем смысл любить, если это чувство останется без ответа? – Крис салютует ему стаканом, и Бэкхён, слабо улыбаясь, отпивает из своего, возвращая его обратно. Ву абсолютно прав. Но как бороться, если заранее уверен в поражении? Если получать ранения настолько больно, что легче умереть? Если враг слишком силен, чтобы сдаваться так просто?.. – Когда вернешься в Сеул? – легкий стук нарушает воцарившуюся тишину – Крис поставил на столик портсигар и теперь подкуривал какой-то жутко дорогой табак, в котором Бэкхён никогда не разбирался. - Завтра. Не могу же я вести машину в таком состоянии, - он слабо улыбается, а Ву удовлетворенно кивает на его слова. Сегодня они оба переночуют здесь, а завтра он отвезет Бэкхёна в город, предварительно вызвав эвакуатор для его машины. Бэкхёну тяжело от одной мысли о возвращении. Здесь меньше всего воспоминаний о Чанёле, тогда как там буквально все пропитано им. От офиса до золотистого парка через дорогу и маленького дворика, в котором Бён впервые поцеловал его. Наверное, это первый раз, когда Бэкхён завидует Паку – жить, не помня своего прошлого, гораздо легче, чем мучиться от воспоминаний. Поленья в камине уютно потрескивают, рассылая по дому легкий запах горящего дерева и пепла, причудливо смешивающийся с табачным дымом, и Бэкхён с упоением вдыхает прокопченный воздух, так отличающийся от запаха Чанёля, к которому он так привык. Световые блики мягко освещают его волосы и обкусанные губы, кажущиеся алыми в полумраке гостиной. Ему хочется вскочить с места и бежать, бежать, чтобы ворваться в квартиру Пака, дать ему в челюсть, а потом обнимать до скончания веков, шепча на ухо сбивчивое «будь моим», но он продолжает сидеть, сгорбившись, в кресле и следить за язычками пламени. - Пойдем спать, - мягко зовет Крис и, дождавшись утвердительного кивка от Бэкхёна, тушит сигару в пепельнице, убирает виски в мини-бар и почти за шкирку поднимает задумчивого друга на ноги. На втором этаже оба расходятся по своим комнатам, а Ву еще долго не может уснуть, то и дело бегая проверить, не сбежал ли Бён. Младший заворачивается в одеяло, обнимает подушку и спит без сновидений, изнуренный тяжелым днем, но Крису от этого не легче. Он кутается в тонкую простынь и одну за другой курит дешевые сигареты, нашедшиеся в ванной, в шкафчике над раковиной, и корит себя за то, что был так слеп. Очевидно, что Бэкхён болен. Паком.