Форкс, лето 2007-го.
Мелодичный перезвон ветряных «колокольчиков», висящих на старом гвозде у двери, нежно ласкал слух своей незамысловатой песней, перекликаясь с щебетанием лесных птиц, шуршанием ярко-зелёных листьев и мерным покачиванием высоко цветущих роз. Лёжа на нагретой солнышком траве, Лукас раскинул руки в стороны, впитывая в себя такой большой и неизведанный окружающий мир. В стороне, на бабушкином кресле-качалке, сидела мама. Её мягкие пшеничные пряди отдавали чем-то теплым, домашним, а худенькие пальчики, украшенные золотистыми кольцами, аккуратно перебирали разноцветную пряжу, подготавливая ее к вязанию будущего шарфа. Лукас очень гордился тем, что внешне был похож на женщину, смотрящую на него с доброй и заботливой улыбкой. От природы мальчик был щуплый, с ворохом пшеничных кудрей, маленькими серыми глазами и заметными родинками на лице и по всему телу. Хотя, как говорит мама, характером он весь пошёл в отца. Но разве это плохо? Лукас и папу безумно любил. Такой высокий и мужественный, он хлопотал с дедушкой на кухне, готовя вкуснейшую подливку для длинной-предлинной лапши, которую они собирались съесть сегодня на ужин. Красный клубок, до этого перебираемый мамой, выпал у нее из рук, прокатившись по траве прямо к лицу мальчишки. — Ох, сынок, не мог бы ты… Лукас, не дослушав, уже вскочил с земли, подхватывая клубок и с широкой улыбкой вручая его матери. — Спасибо, милый. Да, кстати, — женщина отложила цветную корзинку в сторону и медленно, как-то по заговорчески, наклонилась к сыну, — не хочешь помочь мне связать твоему папе шарф с логотипом его любимой футбольной команды? Мальчишка усиленно закивал, обрадованный предложением. Конечно же он хотел! Громкий грохот, доносившийся с кухни, сразу привлек внимание матери и сына. Послышались возмущенные крики дедушки. Кажется, именно тогда в их семье все начало медленно, но неотвратимо меняться.Форкс, зима 2016-го.
Город Форкс, штат Вашингтон, полностью оправдывал титул самого дождливого и пасмурного из всех населенных пунктов своего округа. Маленький, с населением в три с вагонеткой тысячи человек, он теснился среди высоких обрывчатых скал, прятался за извилистыми холмами и радовал глаза своими обширными и вечно зелёными лесами. Дома и магазины, раскиданные по всей территории города, широкие туманные улицы, стриженные лужайки и даже типичные розовые фламинго среди однотипных кустов стали маленькой визитной карточкой Форкса в мир тишины и спокойствия. По крайней мере, люди старались в это верить. Лукас Уайтхед, например, верил. Он правда любил этот город. Любил его предсказуемую погоду, вечную сырость и туманность, но искренне восхищался этим только тогда, когда вся эта прелесть находилась за окном его комнаты, а не грозилась унести его тощую тушку на опушку ближайшего леса. Форкс всегда был сравним с открытой книгой, где каждый сюжетный поворот — въевшееся в память клише. Но каким бы предсказуемым не казался этот город, Лукас мог перевернуть не только само понятие, но и всё, что его окружало вверх тормашками, из раза в раз вытворяя все более глупые и неожиданные поступки. Как, например, он сделал сейчас: Когда-нибудь это должно было случиться. Определенно. Парень удивлённо смотрел впереди себя, крепко сжимая руль старенького авто, купленного его дедом пару лет назад. Рано или поздно, я бы всё равно в него врезался. Неоспоримый факт. Блять. Он врезался в столб. Нет, не так. Ранним утром. По мокрой дороге. Он на полной скорости въехал в старый железный столб, видавший молодость его прабабки. И хрен бы, как говорится, с ним. Но парень умудрился смять об него часть капота собственной машины, которая теперь напоминала русскую гармошку. Белую такую, с облупившейся краской. Каким образом это произошло Лукас не понимал. Как не понимал и Чарли Свон, шериф города Форкс, приехавший на вызов ошеломленных соседей. — И тебе доброе утро, Лукас, — вздохнул он, нервно почесывая пальцами свои пышные усы. Горе-водитель только глупо улыбнулся, переводя взгляд с дымящегося капота на мужчину. Они оба прекрасно понимали, что сегодня Лукас надолго попрощается с правами, поэтому, разобравшись с тем, куда отправить весь этот уже бесполезный металлолом, Чарли за шкирку увез Лукаса в полицейский участок. Маленькое одноэтажное здание, вмещающее в себя два небольших кабинета, обезьянник из двух клеток, туалет и комнату отдыха, встретило их не самым приветливым способом — новостью о очередной пропаже туристов на самой границе города. Не сказать, что подобное было чем-то необычным, скорее просто неприятным. Туристы часто терялись в лесах Форкса или набредали на диких зверей. Ничего необычного. Устало потерев лоб, Чарли повёл Лукаса в свой кабинет. Дискомфорта или страха парень, как ни странно, не испытывал. Всё таки был он тут не впервые. Пару лет назад так вообще ездил сюда как к себе домой: сидел в мягком кресле напротив стола помощника шерифа и рассматривал маленькую настольную лампу в виде ламы. Ну или его сажали в тот самый обезьянник с маленьким окошечком у самого потолка. При любом исходе он все равно оказывался в кабинете шерифа, где каждый раз мужчина не менее часа мучил его осуждающими взглядами, стойко выдерживая нескончаемый поток извинений и уговоров со стороны провинившегося. В этот раз всё было точно так же, за исключением причины нахождения, конечно же. Обычно это были драки или мелкое хулиганство, а сегодня целое ДТП, в которые парень до этого момента не попадал только чудом. Но даже так он искренне не желал терять права и оплачивать штраф за порчу городского имущества. –И как, позволь спросить, это произошло? — Чарли поставил локти на дубовый стол, сцепляя пальцы в замок и размещая на них щетинистый подбородок. При каждой такой встрече он словно старел лет на десять. — Ну, — Лукас неуверенно почесал шею, силясь понять, в какой именно момент он неудачно рассчитал скорость и машина, вместо того чтобы повернуть, с диким визгом въехала в столб, — не знаю. Я вообще не виноват. — Даже так? — Именно так. Глубоко вздохнув, шериф посмотрел парню в глаза. Опять. — Лукас, — начал Чарли, аккуратно выдвигая из столешницы наполовину заполненный бланк, — ты же понимаешь, что временным лишением прав ты не отделаешься? Это не первый раз, когда ты гоняешь на дороге, и если я продолжу закрывать на это глаза, рано или поздно кто-нибудь погибнет. И, с большой вероятностью, это будешь ты. А мы оба этого ой как не хотим, я прав? Лукас кивнул, чувствуя, как пылают уши. Перед этим человеком ему действительно было стыдно, ведь шериф Свон не раз ловил его прямо на трассе, но всё равно закрывал глаза, останавливаясь на несерьёзном предупреждении. Почему? Всё на самом деле просто: полицейский знал Лукаса со времён, когда ещё ушлый мальчуган лет десяти упал со скейта прямо перед патрульной машиной, оставив на асфальте два зуба и клубок потрепанных нервов двух хранителей правопорядка. Просто великолепное знакомство, задавшее отношениям шерифа и подростка крайне странное направление. Спустя час мозготрепки Чарли по доброте душевной разрешил Лукасу оплатить только часть положенного штрафа, отдав все свои накопленные за полгода деньги в городской кошелек. А вот по поводу прав на вождения автомобиля шериф был строг как никогда. Он самолично забрал пластиковую карточку, пряча её в один из своих ящиков. Хорошо хоть на фотку не посмотрел. Парень всей душой ненавидел свою фотографию, мелькавшую на одной из сторон его водительских прав. Там, где яркими цветами красовался тогда ещё семнадцатилетний, угрюмый и нескладный подросток с большим прыщом на носу и фингалом под глазом. Лукас на этом фото с такой злобой таращился в камеру, желая разодрать криворукого фотографа, что смотреть страшно. Не сказать, что за два года Уайтхед сильно изменился, но сейчас он явно будет пофотогеничнее. И не таким злым. Наверное. В любом случае, это просто премерзкое фото, на котором даже его квадратное лицо казалось больше и хуже, чем в фотографии на паспорте. А там тот ещё страх и ужас. Всё-таки один плюс в этой ситуации был. Лукас целых полгода не будет видеть эту фотку. Шериф, надеялся он, тоже. Чуть позже, выходя из участка, Лукасу пришлось звонить своему деду, чтобы тот забрал его и отвез до дома. Старик, чего и следовало ожидать, отказался. Пробубнил в трубку, мол, сам, Свинтус, виноват, вот теперь ходи, тренируйся, и отключил звонок. Обиделся. Просто к слову, идти от дома Уайтхедов до школы по времени занимало около сорока минут. По словам деда, именно их он и должен пережить завтра утром, идя в школу под проливным дождём. — Вот ведь старый пердун! Когда Лукас добрался до дома, на пороге его уже ждала разъяренная мать. Такая маленькая, по сравнению с двухэтажным гигантом, сооружённым все той же прабабкой красным кирпичом и когда-то белым деревом. Эшли презрительно взирала на уставшего сына, кое-как волочившего ноги по старым деревянным ступенькам. Парень помнил, как в детстве пулей забегал по ним в дом, постоянно спотыкаясь о доску, торчащую в прихожей. Сейчас он шел по ним медленно, почти тащился, и когда, наконец, встал перед матерью, наткнулся на все тот же презрительный взгляд. Раздражает. Они долгое время молча смотрели друг на друга, ожидая, кто первым сдастся. — Ну что ты хочешь от меня услышать? — Не выдержал Лукас, разводя руки в стороны, — Прости? Эшли этот ответ явно не устроил. Сквозь сжатые зубы, она змеёй прошипела: — В дом. Живо. Парень и представить себе не мог, как долго она будет его отчитывать. Потому что она этого не сделала. Та фраза была последней, которую он услышал от своей матери в тот вечер. В гадалки, что ли, податься? Как Лукас и пророчил, путь на следующий день лежал прямо через все это безобразие, где промозглые порывы ветра так и норовили скинуть капюшон толстовки, заставляя морщиться от холодных капель воды и постоянно поправлять изрядно промокшую ткань. «Эх, сейчас бы машину» — думал он, вновь запахивая разлетевшиеся в разные стороны концы джинсовой куртки.Чат «Молоды и охуенны»
Мелвин и бурундуки 8:27 Лукас, где тебя носит? Мистер Варнер рвет и мечет 8:28 Почему я должен сидеть тут и терпеть подобное поведение в одиночку? 8:29 Ты должен быть рядом и защищать меня!Лука-морье
8:29
Ты охуел?
Мелвин и бурундуки 8:30 Я не охуел, а охуенный А ты так и не ответил, где тебя носитЛука-морье 8:30 В Праге
Пиво пью
Джон-НИ-Депп 8:30 Мелвин, по-моему, ты некорректно поставил вопрос. Нужно было вот так: Лукас Уайтхед, почему ты бегаешь по школьной парковке и пинаешь чужие машины?Лука-морье 8:30
Ты что, сталкеришь за мной? (ノ｀Д´)ノ彡┻━┻
Джон-НИ-Депп 8:33 Второй этаж, третий кабинет слева. Окна прямо на парковку. 8:34 Не смей показывать мне средние пальцы. БетНеМэн 8:35 Он свою разбил Машину в смысле Вот и злитсяЛука-морье 8:35
ДА ОТКУДА ВЫ ВСЁ ЗНАЕТЕ
Лукас опаздывал на добрых полчаса. Была б его воля — вообще не пришёл. Тем более на тригонометрию. Добравшись до кабинета, он было облегчённо вздохнул, но, наткнувшись на пару перепуганных карих глаз перед собой, поперхнулся. Перед ним совершенно точно стояла девушка. Да ты гений, Лукас. Она была невысокой, бледной, с копной каштановых волос и безумной схожестью с самым известным человеком в этом захолустье — Чарли, как уже раньше говорилось, шерифом этого города. Изабелла Свон, ну или как ее прозвали жители города — блудная дочь, переехала из большого и жаркого Финикса сюда, в маленький и дождливый Форкс, несколько дней назад. Учитывая, что слухи здесь распространяются быстрее ветра, на сегодняшний день известность уже обогнала незадачливую девчонку и весь город с замиранием сердца смотрел за каждым её шагом. В какой-то мере Лукасу было её немного жаль. Совсем чуть-чуть. Пока Свон отдавала учителю формуляр на подписку, парень хотел аккуратненько прошмыгнуть мимо, оставаясь незамеченным, но не тут-то было. Мистер Варнер, недовольно сверкая очками-половинками, дал ему в руки мел и заставил показывать труды своей домашней работы. В такие моменты Лукас вспоминал цитату из любимого мультфильма младшей сестры: «Вы когда-нибудь задумывались о том, что у человека в голове?». Вот что в голове у учителя, когда он пятую минуту подряд молча пилит взглядом то недовольного ситуацией ученика, то пустую доску? — Скажите честно, мистер Уайтхед, вы хотя бы пытались решить этот пример дома? Нет конечно. Пойди разбери эти египетские каракули. — Ну, я честно открыл учебник и… — И сразу его закрыли, я понял. Мужчина снял очки и устало потёр глаза. Сейчас он был похож на самого обычного человека, который за двадцать лет работы учителем познал всю тяжесть мира людского и это, определенно, скоро доведет его до ручки. Хотя нет, уже довело. — Вы, Лукас, на мой взгляд крайне ленивый и несобранный молодой человек, что, если честно, поражает меня до глубины души. Ваша мать не раз приходила сюда… Сука. –… и просила за вас прощения… Ну давай не надо, а? Лукас неосознанно сжал кулаки, чувствуя, как внутри пёстрым бутоном расцветает раздражение. –… Вас же, как я вижу, волнует только собственное веселье… Заткнись. –…А о своей семье вы думаете в последнюю очередь… Глотая оскорбления, которые так и хотелось вывалить на седую голову, Лукас старался подавить нарастающий гнев. Если он поддастся, у него опять будут проблемы, а сейчас они ему ой как не нужны. Парень отвел взгляд в сторону, смотря куда угодно, но не на мистера Варнера. Вон, в самом углу кабинета, сидит Свон, похожая на испуганную лань. Впереди нее, безучастно листая тетрадь, расположилась Анжела, а рядом, черт бы ее побрал, вездесущая Луиза. Ещё ближе, прямо на первых партах, сидели Элис, с как всегда улетевшими в небо мыслями, и Джаспер, взглянув в глаза которого, Лукас ощутил невероятное спокойствие. Хотя нет. Правильнее будет: Сверхъестественное и неожиданное, словно снег на голову, умиротворение. Будто один взгляд этого ненормального вытеснил из Уайтхеда не только гнев и раздражение, но и весь тот негатив, что наполнял его с самого выхода из дома. Лукас покачал головой, отворачиваясь. Показалось. — Можете садиться на место, мистер Уайтхед, — пропыхтел тем временем учитель, — но запомните, что в следующий раз я обязательно вызову вас к доске, так что будьте добры подготовиться. А сейчас, мистер Ньютон, настал ваш звездный час, прошу. Майкл, чертыхнувшись себе под нос, опасливо поднялся и встал на место, где до этого стоял Лукас. Одного взгляда на Ньютона хватило, чтобы понять: этот задержится тут надолго. Убедившись, что опасная участь в виде неуда Уайтхеду не грозит, он пулей направился в самый конец класса. Туда, где была его любимая парта, а за соседним стулом сидел его лучший друг. Дождавшись, когда мистер Варнер полностью отвлечется на Майкла, Мелвин Брукс подвинулся к Лукасу поближе и тихо, обеспокоенно спросил: — Ты в порядке? Лукас успел лишь устало вздохнуть, как на улице громогласно загрохотало. За окнами, быстро набирая темп, забарабанил дождь, пуще прежнего заливая округу. Брукс, глядя на это, поморщился, напоминая Уайтхеду сморщенную сливу. Смуглую такую, с угловатым лицом, большим носом и немного раскосыми, но яркими карими глазами. Про смольное гнездо на голове, в котором чайки по весне определенно сносят яйца, он вообще молчал. Когда этот фрукт дёрнулся и зачем-то обернулся назад, на ушах его сверкнули стальные серьги. Металл в ушах был неотъемлемым атрибутом этого парня, без него Мелвин был бы не Мелвином. — Ладно, — вздохнул он, возвращаясь в нормальное положение, — лучше скажи мне, что там с твоей машиной? Вспомнив всю свою печаль по этому поводу, Лукас в красках описал другу произошедшее. — В итоге я позвонил старшему Блэку, а он мне такой: «такую «красотку» только на металлолом, Лукас». Ну или, цитирую, «в гараж, как памятник культуры, посвященный тупым подросткам». — Можем сегодня-завтра его сыну за небольшую сумму впарить, — предложил Мелвин, — Джейкоб ее быстро на запчасти разберёт. Лукас на это возмущённо насупился, сверля друга недовольным взглядом и совершенно не замечая, насколько сильно тот сжал рукой уголок парты. — Дай мне её хотя бы оплакать, нелюдь. Она была мне как дочь родная! Глядя на него, Мелвин странно улыбнулся, в притворном жесте стирая с лица несуществующие слезинки, за что сразу получил тычок под рёбра. Зашипев, он пробубнил что-то про «всё равно ж не ездит», но Лукас его проигнорировал. Рано его малышке на покой, как бы странно это не звучало. С другого конца кабинета послышалось настырное покашливание и недовольный голос мистера Варнера: — Господа на последней парте, будьте добры не отвлекать нашего математического гения от разбора столь сложной задачи. Иначе следующими пойдете вы. Снова. До обеденного перерыва парни сидели как мыши. — Это и есть та самая Свон, о которой город судачит вторую неделю? — Поинтересовался Джон, медленно потягивая горячий чай. Лукас, Мелвин и Бетани присоединились к нему в столовой, занимая любимый столик у колонны. Дождь на улице закончился, и теперь через открытое рядом с ними окно веял холодный январский ветер, прогоняя послеурочную сонливость. –Она самая, — кивнула Бет. — Какая-то запуганная, — качнувшись на стуле, Мелвин вальяжно закинул руку Джону на плечо, привлекая его внимание, — в отличие от некоторых. Эллиас невозмутимо смахнул чужую конечность в сторону. И действительно, когда Джон только-только переехал в Форкс, лицо его, в отличие от Свон, выражало целое ничего. Он и сейчас выглядит как эдакий кирпич, который обмотали человеческой кожей, приклеили маленькие серенькие глазки и нацепили охапку светло-русых волос, доходивших до самых лопаток. Да и ростом Эллиас был невысок, метр шестьдесят, не больше. Рядом с двухметровым Лукасом и точно таким же Мелвином — так вообще камушек у моря. Зато Бетани на фоне своих друзей выглядела вполне себе гармонично. Чуть выше Джона, с бордово-красными волосами, еле достающими до ушей, и часто со снисходительной улыбкой на лице, дарующей девушке небольшие ямочки на щеках и морщинки, собранные в уголках ярко-зелёных глаз. — Ну ты у нас явно не пуганный, — Харт недовольно сверкнула глазами, при этом «незаметно» перекладывая курицу в тарелку друга. Мелвин пропустил колкость мимо ушей. — Стенли она явно понравилась. Лукас перевел взгляд туда, куда смотрел Брукс: большой круглый стол, стоящий в другом конце столовой, за которым собралась компания разномастных ребят, облепивших Свон со всех сторон. Активнее всех вела себя, конечно же, Джессика. Ну, тут и дураку будет понятно, что именно привлекло Стенли в Белле. Слухи. Чертова сплетница, бесившая Лукаса до черных точек перед глазами. Она постоянно лезла не в свои дела, готовая голову в чужие штаны засунуть, лишь бы распиздеть на всю известную интимные подробности чужой личной жизни. Например, несколько лет назад её жертвой стал Мелвин, рассказавший этой компании о неудачно упавшем с мотоцикла брате. Через пару дней он узнал, что его брат, оказывается, пьяный, укуренный и с какой-то шалавой уезжал от полиции, но, увы, красиво уехать был не в состоянии. Вот какой нормальный человек в это поверит? Никакой. Как вывод: в этой школе учатся ненормальные. А Стенли не оторвали голову только благодаря титаническому спокойствию Джона и Бетани, успевших перехватить друзей на полпути. Бетани махнула на них рукой, мол, плевать. — Так, ладно, хватит о грустном. Хочу веселья! Мелвин вскочил из-за стола, ронняя стул. — Вставай, братва, сейчас мы идём к Анджеле Вебер, записываться в школьные волонтёры! — Мелвин, нет. — Попытался возразить Джон, но толстокожий Брукс лишь шире улыбнулся. — Мелвин, да! — Мелвин, нет. — А здесь уже подключилась Бетани. — Ничего не знаю, ничего не слышу. Быстро встали и вперёд! Лукас только хотел возразить, как этот гиперактивный попрыгунчик уже стартанул в другой конец столовой к тому самому столу, где спокойно расположилась Анджела. А ещё Стенли. Чёрт. Мелвин! — Давно они в Форксе? — донеслось до Лукаса, когда он с ребятами подошёл к чужому столу. — Нет, переехали два года назад с Аляски. Стенли открыла рот, собираясь сказать что-то ещё, но резко его закрыла, увидев подошедших. Мелвин смерил её презрительным взглядом, поворачиваясь в сторону Свон. — Приятно познакомиться, Белла, я Мелвин Брукс. Можно просто Мел, — он протянул девушке руку и та, хоть и скованно, но все же её пожала. — Рада знакомству. — А, кстати, эти кислые лимоны за моей спиной — мои друзья, — он неприлично тыкнул в ребят пальцем, — Лукас Уайтхед, Бетани Харт и Джон Эллиас. Не обращай внимания на то, что такие угрюмые, в душе они добрые. Правда. «В душе они добрые» ощутимо пнули его в ноги. — Эй, — воскликнул он, недовольно потирая попавшую под удар конечность, — а, в общем, мы чё пришли то… Он отвернулся от Беллы, обращаясь уже к Анджеле, молча следящей за разворачивающейся картиной: — Запиши нас в волонтёры. — Всех? — удивленно спросила она, рассматривая явно недовольные лица позади Мелвина. — Да. Она замешкалась, ожидая, когда Лукас, Бет и Джон подтвердят слова друга. Уайтхеду эта девчонка определенно импонировала — явно неглупая и понимающая. Ну и Мела она знала не первый год. — Вписывай, — вздохнула Харт, сдаваясь, — всё равно от нас не отцепится. Вебер кивнула, доставая из сумки планшет с уже прикрепленными к нему листами. В небольшой список, состоящий из примерно десяти человек, вписались ещё четыре фамилии, которые девушка попросила подкрепить подписью. Великолепно. Теперь мы действительно волонтёры. Краем глаза Уайтхед заметил, как из-за столика у самых окон встаёт та самая странная семейка, переехавшая пару лет назад в Форкс, грациозно выпархивая из столовой. С каких пор наше захолустье так популярно на приезжих? В тот момент Лукас на стопроцентно был уверен, что заметил ухмылку на губах самого младшего из Калленов. Не знал, что он умеет давить лыбу.