***
Когда он зашёл в класс, повисла тишина. Некоторым даже, возможно, стало страшно. В строгом тёмно-сером костюме, прямой походкой учитель прошёл от двери до доски и, не разворачиваясь к классу, произнёс громким дикторским голосом: — Я пришёл давать вам знания, а вы – получать эти знания. И если кто-то не согласен, я попрошу выйти его прямо сейчас. Никто не посмел даже шелохнуться. Мужчина развернулся и окинул прожигающим, но недобрым взглядом глубоко посаженных тёмно-карих глаз шестнадцать присутствующих учеников. — Меня зовут Стáнислав Макгроу. Я ваш преподаватель Естественных Наук. Пока что, — на последней реплике он сделал некоторый акцент, словно предвосхищая дальнейшие вопросы. — Что за предмет я вам буду преподавать? О чём он? — он задал этот вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно, но в то же время вопрос жаждал ответа от каждого. Макгроу тронул свою свой идеально правильной формы лысый череп и ответил сам на свой вопрос: — Этот предмет о мире, окружающем нас вокруг. Он о нас, о природе, о космосе, о механизмах, управляющих этим всем. Я подготовил для вас небольшой тест, чтобы узнать ваши начальные представления о мире. Так я смогу лучше понять, с чего нам нужно начать и в каком направлении следует двигаться. Степенной походкой Макгроу передвигался вдоль рядов, быстрыми взмахами руки выкладывая листки на парту, не останавливаясь. Он лишь слегка задержался возле стола Феникса, будто что-то вспомнив. Но затем продолжил перемещаться по классу в том же темпе, пока листки не кончились. «Надо же, — подумала Лулу, — он подготовил точное количество работ на каждого ученика класса. Простое совпадение? Или он знал, сколько нас будет?» — Пока вы будете писать, проведём перекличку. Нельзя сказать, что тест был очень сложным. Но многих моментов из раздела физики Лулу явно не понимала. Что уж говорить об остальных, которые слово-то такое встречали разве что в научных статьях. за исключением Майка, пожалуй. Кажется, ему это даже нравилось. Оборотень старательно выписывал что-то в листке, слегка высунув язык. Лулу заметила, что ему так даже идёт. Она посмотрела в работу Бофары, которая сидела рядом. Там было пусто и грустно. «Бедняжка. Может, ей как-то можно помочь?» У них были разные варианты, но небольшое расстояние вследствие того, что сидели они за одной партой, играло им на руку. Лулу взяла ручку Бофары в левую руку и обвела несколько ответов, в которых она была очень уверена, пока Макгроу сидел, уткнувшись в журнал, старательно выписывая фамилии учащихся из перечня, который вручил ему несомненно месье Лавуа. Вдруг преподаватель ни с того ни с сего поднялся с места и решительно направился прямо к их столу. — Ой, мамочки, — выдохнула Бофара. — Госпожа Хэтчер, — Макгроу вдруг улыбнулся, обнажая серые неровные зубы, хотя, казалось, его каменное лицо не способно на мимические игры, — думаю, вам следует оставить госпожу Пирожкову в покое. — О-откуда вы знаете, как нас зовут? Вы ведь ещё не провели перекличку. — Я её уже провёл, — он поднял указательный палец к височной области и приставил к голове. Улыбка сошла с его лица. Он развернулся к девочкам спиной и, указывая рукой на каждого из учеников, стал называть их фамилии: — Беглей. Хорнклауд. Крэк. Зенгидзе. Тхерли:р. Оукинг. Платт. Ещё один Платт. Бенихекет. Прекрасная-слэш-Пирожкова. Макдуф. Читерн. Элараби. Феникс Элараби, — он улыбнулся Фениксу отдельно, прожигая его взглядом. Ученики быстро стали переглядываться и шептаться. «Понятно. Очередной странный препод со странными замашками». Макгроу развернулся обратно к девочкам. Напряжённое выражение лица разгладило почти все имевшиеся на коже морщины, и он стал выглядеть лет на десять моложе. Однако это не сделало его краше. — Думаю, вам не стоит больше сидеть вместе. Учтите, в этот раз я не заберу у вас работу и не поставлю плохие оценки, так как это тестирование не подразумевает постановку оценки по стандартной пятибалльной шкале. Но впредь я буду аннулировать работу вам. Не госпоже Пирожковой, а вам, Хэтчер. Напоследок он посмотрел на Лулу очень и очень внимательно, будто выворачивая наизнанку все её сокровенные желания и мечты. Ундина уже встречалась с подобным взглядом. При встречах с Колином Крейвеном. И от этой мысли ей стало не по себе. — Поменяйтесь с господином Элараби местами. Не сказать, что эта просьба обрадовала Лулу. Но, в конце концов, могло и быть и хуже: её могли посадить к Фелисити или разъединить братьев Платт, что могло вообще окончиться катастрофой. Феникс игриво смахнул несуществующую слезу и послал Майку воздушный поцелуй, будто они прощались на долгие годы. Бофара поджала губы в тонкую струнку и отвернулась от Феникса, сев вполоборота, закрывая таким образом свою работу. — Детский сад, — процедил сквозь зубы Макгроу и вернулся обратно за свой стол. Через какое-то время все сдали работы, а за этим последовал нудный рассказ об атомах, потом об электронах и всё в таком духе. Даже Фелисити, неумолимо тянувшаяся к знаниям, заскучала и принялась закрашивать квадратики в своей тетрадке ручкой. Лулу и Майк играли в морской бой, и ундина выигрывала уже второй раз, как вдруг тяжелая морщинистая рука с квадратными пальцами легла на их тетрадь. — Видимо, это всё-таки была плохая идея посадить вас вместе, — пробормотал Макгроу. — Ну ничего, на следующее занятие я что-нибудь придумаю. Вы срываете мне урок, Хэтчер. Ещё одна подобная выходка и я буду вынужден пожаловаться на вас вашему классному руководителю. Майк не удержался от смешка. — Что с вами, Читерн? Вас напоили смешливым зельем? — Вы знаете, просто это была угроза в пустоту. У Лулу очень хорошие отношения с госпожой Соверейн. — Зато у вас не очень, Читерн. И, к вашему несчастью, мне это известно. И знаете, даже интересно, каково ей будет узнать, что одна из выдающихся учениц этого класса оказалась пустышкой, бездарностью. Ничем. Лулу могла перенести всё: любые оскорбления, любую моральную боль, любые выходки. Но с чем она бы никогда не смогла смириться – это с тем, что она пустое место и бездарность. Тяжело дыша, девочка немедленно встала, зажимая кулаки. — Вы скрипите зубами, но что вы можете сделать? Вы же ничего не умеете. Ундина медленно согнула руку, колеблясь в своём решении. — Лулу, не слушай его, он тебя провоцирует, — прошептал Майк. — Стоит послушать Читерна. Он не такой тупой, каким кажется. — Я не тупой! — вспыхнул мальчик. — Ещё бы сам свои идеи воплощал в жизнь, — Макгроу издал два медленных смешка. — Прошло уже две минуты Хэтчер, а вы так ничего и не сделали со мной. И кто же прав, а кто виноват? Бабушкино воспитание из вас правильной девочки? Или ваша собственная слабина в характере? Лулу выставила обе руки вперёд. Дыхание её участилось. Она больше не могла это терпеть! «Пора заткнуть старого хрыча». — Mucro! — Остановись! — Майк проорал ей это почти в ухо, подскочив к ней и дёрнув за рукав кофты вниз. Именно в этот момент Лулу развернулась на девяносто градусов и что-то невидимое резануло Майка по тыльной стороне кисти. От боли оборотень зашипел и отдёрнул руку. Пара капель крови капнула на тетрадь. Майк приложил ранку к губе, надеясь таким образом остановить кровотечение. В третьем ряду на второй парте Каролина Крэк упала в обморок, почуяв кровь. Макгроу отвлёкся на вампиршу. Майк посмотрел Лулу в глаза. Это были глаза безумца: готовые выскочить из своих орбит при суженых до маленьких точек зрачках. И ему стало страшно. — Никогда не прикасайся ко мне, кусок вонючей псины. В классе рассмеялись. Кто-то даже захлопал в ладоши. Вот тут-то Лулу и очнулась. И наконец поняла, что натворила. — Молодец, Хэтчер, такое шоу, — смеялись Робби и Бобби. Соника присвистнула, а Бофара подняла два больших пальца вверх. Макгроу всё ещё пытался привести Каролину в чувство. Лулу моментально засунула руку в карман, пытаясь нащупать фиолетовый камень и приблизилась к оборотню. — Майк… В ответ вервольф со всей ненавистью, на которую только был способен, оттолкнул от себя Лулу. Он вложил в этот удар все обиды, которые накопились в нём за два года пребывания здесь, за жизнь в приюте и в семье, где он был мальчиком для издевательств. Это был сильный толчок назад, и девочка, не удержавшись на ногах, упала на копчик, перевернув стул, увлекая его ногами вместе с собой на пол. Макгроу повернулся на грохот. В полной тишине прозвенел звонок на перерыв.***
На перерыве Лулу сидела на скамейке и кусала губы. И, возможно, кусала бы даже локти, если бы могла до них дотянуться. Периодически к ней подходил кто-то из одноклассников, хлопал по плечу и хвалил за выходку, устроенную на уроке. Девочке это не нравилось. Она переживала и за сорванный урок, и за последствия, которые за этим последуют в лице даже возможного выговора или крупного штрафа. За нарушенный душевный баланс, который она так тщательно восстанавливала после того, как он сломался ещё в обычной школе. Да, там было всё совсем не так гладко. Её первая учительница тоже говорила, что из неё ничего путного не выйдет, а Лулу запомнила это. И настолько сильно въелся ей в память этот момент, что Макгроу сумел как-то прочувствовать это её слабое место. Но как? Впрочем, не только это волновало Лулу. Её очень беспокоил Майк. Она сильно обидела друга, что, конечно, не могло остаться незамеченным им. «И это он ещё спокойно отреагировал». Неожиданно к ундине подошла Фелисити с мечтательной улыбкой на губах. — Вам надо помириться. — Мне кажется, это невозможно. Будь я на его месте, я бы никогда такое не простила. — Ну, он вообще-то тебя ударил, хотя ты девочка. Болит копчик? — Почему ты интересуешься, Фел? Неужто тебя волнует моё благополучие? Ведьма усмехнулась. — На самом деле, во мне пробудилось нечто похожее на уважение к тебе, Хэтчер. Я думала, ты безнадёжная святоша. Но в тебе тоже есть эта маленькая капелька зла. А мне это нравится. — Никогда бы не подумала… — Заткнись, а то испортишь момент. Ну так что, ты пойдёшь к Читерну мириться? — Для того, чтобы это сделать, нужно как минимум знать, где он. А Майк убежал. И, возможно, даже в лес. — Пф-ф-ф, да не в лесу он. Сидит хнычет кое-где. Пошли покажу. Лулу нехотя поплелась за колдуньей. Она не знала, что сказать оборотню. Ей казалось, что Майк не захочет даже разговаривать с ней. Ундина заметила, что они поднимаются на пятый этаж. — Ты ведёшь меня в бывшую библиотеку? — прошептала Лулу. — Верно. Как ты могла догадаться, я всё ещё часто тут бываю, потому что тут тихо и много книжек. Но ко всему прочему это ещё и излюбленное место Читерна. Они подошли к опечатанной двери. Фелисити занесла руку над полосатой лентой, и та отклеилась без повреждений. — Это очень крутое заклинание, так что будь мне благодарна, Хэтчер. — И предрекая её следующий вопрос, прошептала: — Майк проникает сюда окольными путями: через чёрные ходы или вытяжку. Она толкнула створки дверей во внутрь, впуская их в просторный бывший читательский зал. Над пустыми либо занавешенными целлофановой плёнкой шкафами поблескивала в ярких солнечных лучах, проникающих через широкие, во всё стену окна, пыль. Девочки пересекли его до конца, входя в следующий зал, затем Фелисити прошептала: — Дальше я не пойду. Меня здесь ждёт собрание сочинений Мерлина. А тебе до конца этого зала, потом через белую дверь, потом направо, налево, по коридору, ещё раз направо и на вершину лестницы, которая ведёт на крышу. Но не на саму крышу. Лулу шла по инструкции Фелисити, совсем не будучи уверенной, что ведьма не обманула её. Сердце ходило ходуном, девочка даже пару раз думала развернуться и пойти назад. Наконец она преодолела последний поворот направо и очутилась в мрачном закутке. Мрачном, потому что электрическое снабжение в нём отключили в целях экономии, а окон здесь не предусматривалось. «Хоть глаз выколи». Девочка нащупала гладкую поверхность перил. «Значит, вот она, лестница». Тут на неё что-то прыгнуло сверху, стукнув по спине. Девочка в ужасе закричала и сбросила это нечто с себя. — От тебя разит страхом за километр, — смеясь, Майк встал перед ней в полный рост. Его мерцающие в темноте серые глаза были прямо у её лица так, что становилось даже не по себе. — Это просто мягкая игрушка Эрики, — оборотень беззлобно ткнул плюшевого медведя Лулу в грудь. Девочка рефлекторно прижала его к себе. — Я думала, Эрика не играет в игрушки. — Она и не играет. Она с ними спит. Так же, как и ты. — Слушай, не так я представляла с тобой этот диалог. — А как? Что я встану в позу и скажу: «Нет, не приближайся ко мне, я не хочу тебя знать больше»? А нафига оно нужно? — но в голосе Майк сквозила обида. — Я сожалею. — И что скажешь в своё оправдание? — Что меня спровоцировал Макгроу? И эта злоба должна была быть направлена на него. Ладно… тухло звучит, понимаю. — Да, я и сам заметил. Вообще тебе стоит задуматься о том, чтобы научиться контролировать свои эмоции. Нас учат на этом на Этикете Для Оборотней. У меня уже хорошо получается, но ты меня сегодня просто выбесила. Я уже давно так не злился. И честно говоря, это круто. Я получил мощную разрядку. Майк слонялся туда-сюда по небольшому пространству, громко рассуждая и активно жестикулируя. А Лулу просто поражалась тому, как быстро оборотни отходят от плохого настроения. Вдруг вервольф стал почти серьёзным и пробормотал: — И всё же прости за толчок. Больно было? — Нет. Ну… почти. — Хех, так тебе и надо. Нужно было сильнее вдарить. Шутка. Знаешь, что я хочу в качестве извинений? — Что? Шаурму? — Лулу рассмеялась сама. — Нет, это только Колин Крейвен может достать лучшую шаурму в городе, — отмахнулся оборотень. Майк хитро улыбнулся и, понизив голос до полушёпота, произнёс: — Поцелуй меня. — Ч-что? — А-ха-ха-ха, — Майк смеялся так, что это уже переходило в некое подобие лая. —Ты бы видела своё лицо. Купилась, да? Как же легко тебя одурить, ё-моё! — Вообще не смешно. — Очень смешно. Надо было подождать, пока ты бы на меня бросилась с распростёртыми объятиями. — Этого бы не случилось. Ты доиграешься до того, что я опять тебе сделаю больно. Кстати, как рука? — Норма-ально, думаю заживёт. Ты не задела крупные сосуды или нервы. Они спускались по лестнице, и так как становилось светлее, Лулу смогла различить весьма глубокий порез. — Я могу заживить. — Не надо, — Майк внезапно стал серьёзным. — Да это несложно. — Нет. — Почему ты отказываешься? — Долг крови. — Что? — Это… я даже не знаю, как объяснить. У оборотней есть такая специфическая штука, если кто-то спасает жизнь волку или залечивает раны, то он должен отплатить этому существу тем же. Но иногда такой ситуации не представляется, и оборотень просто привязывает себя к существу. — Опасаешься за свою гордую свободу. Но всё же обработай чем-нибудь рану или хотя бы промой. А то ещё инфекцию занесёшь. Может всё плохо кончиться. Даже умереть так можно от маленькой царапинки. — Ну, умру – похоронят.***
«Какое странное у Майка отношение к смерти. Будто он её совсем не боится. Да, мы узнали с ним, что жизнь после смерти бывает. Но случай Колина – единичный. Не стоило бы так рассчитывать на это».