Турнир Четырёх Волшебников

      Кёлеры всегда были образцовой семьёй. Мать окончила Шармбатон, отец Дурмстранг, а старший сын последовал его примеру. Ни у кого не было сомнений в том, что дочь пойдёт по пути матери, даже у неё самой.       Образцовыми Кёлеры считались не только из-за чистой крови. Члены семьи искренне любили друг друга. Они были далеки от политики, Гриндевальд никогда не интересовался их семейством, да и могущественных волшебников в их роду никогда не было.       Мама унаследовала модный дом своего отца и продолжила его наследие, даря миру лучшие, как считала Рогдена, наряды всего волшебного мира. Отец также унаследовал семейное дело, но тот быстро смекнул, насколько его жена горит своим делом, и вкладывал все ресурсы в работу супруги, помогая и поднимая бизнес на совершенно новый уровень.       Но, пожалуй, больше всех членов семьи маленькая Рогдена любила своего брата. Он был настоящим примером для подражания. У них даже барсы были одинаковыми! Мамочка принадлежала брату, а её чадо сестре. Однажды Франц, на удивление матери и отца, решил стать Кригером. Это немецкий аналог Аврора. Человек, поступающий на службу в Министерство, чтобы решать различные проблемы магического мира военным путём.       Родители безусловно были против этого решения, но Франца было не отговорить, да и он весьма умело убедил семью в том, что Кригером быть почётно, и он пойдёт в безопасный отдел и не будет иметь никакого контакта с Армией Гриндевальда, а сестра его поддержала.       Это было первое, за что Рогдена винила себя.       Франц, возможно, и не был лучшим студентом, зато он был лучшим на свете братом. Они всегда контрастировали друг на фоне друга. Парень был высоким и очень сильным, часто смеялся, а Рогдена всегда рядом с ним чувствовала себя так тепло, будто она под каким-то магическим щитом, который даже Гриндевальд не способен сломить.       А она была хрупкой, маленькой. Вечно копалась в маминых тканях, решая каким будет её следующее платье. Рогдена всё детство воображала, как поступит на Этонсель — это факультет Шармбатона для тех, кто предназначен для чего-то более гуманитарного. Журналистика, изобразительное искусство, музыка или, как мама, пошив.       Но всё чаще брат рассказывал невероятные истории с работы. Как он ловил огромных магических тварей, помогал найти потерявшихся детей, доставал из завалов раненных волшебников и только ей по секрету говорил, что побеждал злых магов.       В один день Рогдена поняла, что пойдёт в Дурмстранг. Она хотела быть такой же, как брат. Сильной, волевой и героической. Такой, чтобы он смотрел на неё не как на маленького несмышлёныша, а на того, кем можно было бы гордиться.       — Дурмстранг? — переспросил Франц, запустив руку в тёмные волосы, — ну, я даже не знаю, мелкая. Девочкам там очень сложно.       — Плевать, — уверенно ступила она ножкой, — я хочу в Дурмстранг!       Брат лишь усмехнулся и достал что-то из ботинка. Он повозился со странными предметами и сделал себе укол. Девочка не спросила, что это было. Она была слишком занята выбором наряда, в котором отправится за покупками в школу.       Это было второе, за что Рогдена винила себя.       Учёба на первых курсах была настоящим адом.       — Ты бы ещё короче юбочку надела, Кёлер.       — Рогдена, вам этот предмет не нужен. Вы всё равно девушка, удачно выйдете замуж — и не придётся напрягаться по жизни, к чему вам эта пересдача?       — Держишь посох, как девчонка!       — Понятно, зачем родители отправили её в Дурмстранг, явно найти выгодную партию.       — Девушке это не понять, у вас просто другой склад ума, понимаешь?       — Рогдена, ты чего такая нервная, месячные?       — И куда ты такая нарисованная собралась? На дуэль с макияжем? Так хочется привлечь чьё-то внимание?       Девушка с грохотом села за первую попавшуюся парту, пуская из глаз молнии. Мерлин, как же она злилась.       Рядом кто-то храпел, хотя до урока была пара минут. Это был парнишка её возраста, кажется, его звали Ганс Орлов. Сын директора и по совместимостью самый отбитый на голову псих школы, ну как о нём говорили другие девочки.       Рогдена уже хотела пересесть, как вошёл преподаватель. Это был урок зельеварения и работа предстояла в парах, поэтому Рогдена потормошила парня, и тот нехотя открыл глаза.       — Слушаю?       — У нас урок, — напомнила она, — работа в парах.       — Что за предмет? — спросил он, протирая глаза.       Рогдена непонимающе похлопала глазами.       — Это у тебя юмор такой? — уточнила она, — зелья, конечно же, и мне нужно «Превосходно».       — Тогда это не ко мне, — сонно сказал парень и приготовился дальше отсыпаться.       Рогдена сама не знала, что именно на неё нашло. Видимо скопилась вся злость за неделю и она, резко схватив парня за волосы, потянула его голову на себя.       — Я не собираюсь тащить тебя на своём горбу, даже если ты сын Дитриха, — прошипела она, — думаешь, раз повезло с личиком, то каждая девчонка будет всё ради тебя делать?       Ганс осмотрел её медленным, изучающим взглядом.       — Ну ты же так думаешь про парней, — усмехнулся он и с силой потянул свои волосы назад. Рогдена поняла, что если продолжит держать, то оторвёт их и отпустила. — Ладно, я в деле.       — Отлично, — кивнула она. Мерлин, да чтоб ещё хоть раз села с этим придурком!       И что было дальше, не описать никакими словами. Парень делал всё отлично, но каждый раз зелья просто не выходили. Раз за разом она меняла их работу, следила за его действиями, но итог был один.       Это был первый раз, когда Рогдена получила «Тролль».       А вот дома всё было хорошо. Брат хоть и пропадал часто, но всегда появлялся снова. У Рогдены с Францем был один маленький секрет. Они часто прятались от родителей в особняке и смотрели какие-то магловские чёрно-белые фильмы.       На девочке было пышное розовое платье, она всегда старалась наряжаться дома. И парочка лежала, смотря в экран, пока брат не привстал. На экране танцевали забавные люди, пока девочка смотрела, как брат готовится сделать себе очередной укол.       — Ты болеешь? — обеспокоенно спросила она.       — Нет, — ответил Франц, закатывая рукав, — просто это помогает.       — Что «это»? — заинтересовано спросила Рогдена.       Франц показал ей коричневую ампулу, которую обычно вставлял в шприц.       — Чувство счастья и свободы в одном маленьком предмете, — гордо сказал он, — маглы создали.       — Маглы? — переспорила сестра, смотря, как брат проводит процедуру в левую руку.       — Хоть на что-то они годны, — зажмурился брат от боли.       Через какое-то время Франц расслабился, повеселел и травил какие-то забавные байки с работы.       — Мне нравится, когда ты такой, — сказала она, смеясь.       — Спасибо, — прошептал он и задремал, пока девочка с тёплой улыбкой укрывала его пледом.       Это было третье, за что Рогдена себя винила.       «Терпи, — говорила она себе, — просто потерпи и они уйдут.»       Группа парней прижала её недалеко от кабинета зельеварения на втором курсе, отпуская типичные пошлые шутки и грязные взгляды.       Рогдена подняла взгляд и увидела Ганса, но тот лишь окинул компанию холодным взглядом и, пройдя мимо, вошёл в класс. Отчего-то стало так обидно. Неужели для всех подобное считается нормой?       Парней в итоге отогнала учительница по зельям, но чувство угнетения никуда не пропало. Рогдена осмотрела класс, свободное место вновь было лишь рядом с Орловым. Она тихо села рядом, пытаясь не привлекать внимание. Парень кусал губы и смотрел куда-то сквозь учителя.       — Если хочешь, чтобы тебя перестали задирать, то возьми уже яйца в кулак, Кёлер, — безразлично сказал он. — Не будет принца на белом коне, который спасёт тебя.       — И что это изменит? — поинтересовалась она, — мне им глаза выцарапать?       — Необязательно, — усмехнулся он. — Ты волшебница с анцыбаловым металлическим посохом. Тут нужен творческий подход.       Рогдена в тот раз пропустила его советы мимо ушей. Ганс точно не был тем человеком, к которому стоило прислушиваться.       А вот брат был другим.       — Тут важна тактика, — объяснял он, — найди для начала лучшего ученика по дуэлям, посмотри, как он сражается. Мне трудно всё так показать, понимаешь?       Франц учил её на каникулах, пока был дома, жаль только, что пропадал он всё чаще. А ещё он немного изменился. Стал раздражительнее, а Рогдена постоянно находила в доме его ампулы и почему-то решила прятать их от родителей. Тогда ей казалось, что это их с Францем маленький общий секрет.       Но брат стал странным. Чаще пропадал, ссорился с родителями без повода. Да и внешние отличия были: кожа стала покрываться язвами, волосы редеть, круги под глазами. Франц говорил, что всё в порядке и за ним на службе наблюдают колдомедики. Сестра верила ему безоговорочно.       Ссоры с родителями у брата участились, но Рогдена всегда была на его стороне. Это же Франц. И часто злилась на родителей за то, что те лезли к брату, хотя он ведь говорил им, что с ним всё в порядке. Почему они были такими глупыми? Рогдена всегда была на стороне Франца и злилась на родителей в ответ.       Это было четвёртое, за что Рогдена винила себя.       На следующий год она первым делом подошла к Горцевой.       — Привет, — поздоровалась Рогдена, — кто у нас лучший по дуэлям в этом году?       — Орлов, — не задумываясь ответила девушка.       — Ганс? — не веря переспросила Кёлер, — мы же одногодки.       Киль лишь пожала плечами и посоветовала посмотреть.       Девушка прошла на поле для тренировок по свежим следам на свежем снегу. С неба сыпались настоящие хлопья, а на месте уже сражалась пара волшебников.       Рогдена, поправив бежевое пальто, присела на скамейку, оперившись на свой посох, когда на поле показался Ганс с каким-то старшекурсником. Орлов в такую холодрыгу додумался снять одежду и был в одних военных ботинках и штанах. Волосы подвязаны в небольшой хвостик, а взгляд на удивление холодный, как и всегда.       Стоило горну прозвучать, как всё началось. Пожалуй, в тот момент Рогдена и поняла, почему парни так повёрнуты на дуэлях. Это правда красиво. Ганс сражался прекрасно и даже с какой-то стороны грациозно. А ещё его взгляд изменился, он был таким же, какой у папы, когда он говорил о маме. Или у Франца, когда тот рассказывал о работе. Но, наверное, больше всего его взгляд был похож на мамин, когда она что-то увлечённо рассказывала о новой коллекции.       Рогдена выдохнула горячий воздух, чтобы как-то согреть замёрзшие и покрасневшие ладошки. Движения Ганса были яростными и агрессивными, а его противник только и защищался. Не было сомнений в том, что её одногодка победит в этой дуэли. Он часто использовал физическую силу, но Рогдена такое не признавала. Что бы ей подчерпнуть из этого боя?       Жалящие заклинание поразило ногу блондина, но тот и не шелохнулся. Подошёл к противнику вплотную и наколдовал помойное ведро. Девушка еле видно хихикнула. Конечно же, Ганс победил. Он обернулся и помахал ей рукой, а девушка, посмотрев вокруг себя поняла, что она тут одна и с лёгкой улыбкой помахала в ответ.       — Молодец, — нагнал её парень, — сама догадалась понаблюдать за лучшими?       — Почти, — улыбнулась она, зарываясь глубже в шарф, — брат посоветовал.       — Да, точно, — кивнул Ганс, задумавшись, — Франц, кажется.       — Знаешь его? — с интересом спросила Рогдена. Ей всегда нравилось говорить о брате, — он Кригер.       Ганс немного помолчал.       — Вот оно как.       Ганс иногда звал её на свои тренировки, на что Рогдена всегда соглашалась. Людей на них было мало, а Орлов всегда рассказывал какие-то интересные вещи. Он иногда казался сборником того, чего не преподают в школе.       — Кстати, — вспомнил он, — с кем ты провела первый снегопад в этом году?       — С книжками, — просто ответила она.       — Плохо, — протянул парень и, завидев вопросительное лицо, продолжил:       — В Японии есть легенда. С кем встретишь первый снегопад в году, с тем его и проведёшь.       Она усмехнулась.       — Если я попрошу тебя сразиться со мной однажды, ты согласишься? — поинтересовалась она.       — Конечно, — кивнул Ганс, — но будь готова потерять волосы.       Девушка посмеялась. Пожалуй, с Орловым было приятно проводить время.       А вот с братом творилось что-то плохое. Однажды ночью он украл сервиз из чистого серебра с гербом Кёлеров, но Рогдена промолчала, и семья списала пропажу на маглорождённого волшебника, работающего в доме.       Это было пятое, за что Рогдена винила себя.       Вернувшись с зимних каникул, девушка была сама не своя. С братом были проблемы, но она не понимала в чём дело. Родители постоянно писали с просьбой поговорить с ним, но о чём? О тех ампулах? Но брат говорил, что всё в порядке!       Рогдена разрывалась на куски и Ганс, заметив её настроение, посоветовал выплёскивать все эмоции на поле боя. Девушка тогда как-то огрызнулась на него и забыла об этом совете.       Всё изменилось из-за одного пятикурсника, который посмел приставать к ней в общей гостиной. При всех. Она заметила ожидающий взгляд Орлова и вызвала пятикурсника на дуэль. Мерлин, как же она была зла. Разве они с Гансом не близки? Почему он просто не может разок заступиться?       Поведение Франца, игнорирование Ганса, просьбы родителей. Всё смешалось в одну кучу, и девушка просто ринулась в бой, стоило горну прозвучать. Злость, ярость и обида смешались с её магией, и Рогдена просто наносила удар за ударом, не обращая внимание на защиту.       Оппонент явно не ожидал такого от вечно молчащей немки. И то ли эта неожиданность сделала своё, то ли Рогдена просто была хороша. Но она победила. Чувствовала, как её грудь поднимается и опускается от учащённого дыхания, как адреналин бурлил в крови и то, как ей стало легче.       Пожалуй, на этом стоило остановиться, но смотря на пятикурсника, который посмел распустить руки, она не хотела прекращать.       «Волшебница с металлическим посохом, — вспомнила она слова Ганса.»       И вдарила своим тяжеленым артефактом по лицу, итак, лежащего парня. Ещё и ещё, пока его зубы и кровь разлетались и падали на некогда белый снег. Пожалуй, она переборщила.       Но это было неважно даже в тот момент, когда её хлыстали по голой спине в качестве наказания. Ей понравилось то испуганное лицо, что она видела под собой, тот животный страх, который заменил когда-то бушующую похоть в глазах.       — Меня стали звать «Рогдена-двинутая-сука», — рассказывала она Гансу.       — А это, — парень указал на подходящую к ним Киль, — «фригидная стерва».       — Говорит, «отбитый на голову псих», — рассмеялась Горцева, — ты молодец, Рогдена.       Девушка еле видно покраснела от похвалы и улыбнулась.       — А вон там сидит, — Ганс указал на Волхарда, и Кёлер вытянула шею, чтобы получше рассмотреть парня, — «душила ебаная».       — Так меня только ты называешь, придурок, — фыркнул парень с книжкой в руках. Он опустил учебник, и Рогдена увидела одобрительную улыбку.       Кёлер сидела и слушала увлекательные истории друзей. Ганс что-то рассказывал, отчаянно жестикулируя руками, Киль постоянно исправляла его и смеялась. Волхард пытался продолжить читать, но Ганс то и дело отвлекал его. Им было весело.       В какой-то момент Рогдена поняла, что сама уже что-то рассказывает так увлечённо, как обычно говорила с братом. Но что-то было другим. Таким будто она не смотрит какой-то интересный магловский фильм, а сама в нём. Не хватало только чёрно-белого фильтра.       Отец опять написал письмо:       «Нам становится трудно контролировать Франца. Милая, вы же так доверяете друг другу. Поинтересуйся, что с ним происходит? Он изменился.»       Рогдена отбросила письмо и погрузила голову в ладони. Она постоянно писала брату, но тот просто не отвечал. Изменился? Почему они только сейчас это заметили? Конечно, Рогдена знает, что с Францем что-то творится, но он просто увиливает от ответов и избегает её.       Как-то опять стало мерзко на душе. Рогдена собрала вещи и отправилась на утреннюю дуэль. Собрались все ученики и принялись делиться на пары. Кёлер быстро нашла взглядом Ганса и устремилась к нему. Тот немного приподнял брови, но согласился.       Бой проходил не в её пользу, но Орлов явно поддавался. Франц, Франц, Франц. Мысли роились в голове и мешали трезво мыслить. Почему Ганс поддается? Он считает её за слабачку?       Воспользовавшись поддавками парня, Рогдена приблизилась к нему вплотную и повалила на землю. Смотрела сверху вниз и видела только издёвку в лице Ганса. Девушка сама не понимала, что на неё нашло, но она со всего маху вонзила шпильку своего ботинка в промежность парня.       И только спустя мгновение поняла, что натворила. Она подняла глаза на его лицо и увидела ярость. Ей стало страшно и не только от того, что парень даже не вскрикнул, а от этого лица. Будто бы он лев, который сейчас набросится на овечку. Инстинкт самосохранения подсказал убрать ногу, но…       Ноги не было. Ганс оторвал её невербально. Боль сжала всё тело, и Рогдена рухнула на пол, в каком-то трансе наблюдая за ногами перед её глазами. Почувствовала, как волосы отрезали. Поняла, что кричит во всё горло, но боль не утихает, а сама она начинает задыхаться. Ещё несколько мгновений и её отключило.       Ганс сидел у её койки сутками, что-то рассказывая и извиняясь. Но Рогдена просто игнорировала его. Она злилась за ту боль и лысую макушку головы.       Это было шестое, за что Рогдена винила себя.       Ганс ещё неделю ходил с проклятой ногой. Это было его наказание за причинение вреда здоровью другому ученику. Колдомедик Дурмстранга быстро пришил конечность девушки обратно, и та была как новенькая. А наблюдать за Гансом на костылях было забавно. Как и за его надписью «Прости меня, Рогдена» на лбу. Она быстро простила его. Всё же девушка тоже провинилась.       Опять чёрно-белый фильм, который включил Франц. Опять ампула. Уже несколько. Подносит ещё одну, чтобы вставить в шприц.       Рогдена не выдерживает и выхватывает коричневую стеклянную ампулу у брата. Всё тело пронзило дрожью. Опять это лицо, так и говорящее, что если она сделает хоть один шаг, то умрёт.       Рогдена вовремя кидает ампулу на пол и отлетает в угол комнаты. Франц отвлекается от неё, что-то крича, делает укол, лицом выглядит, как больной старик и постоянно оскорбляет. Рогдене страшно до дрожи, она снова задыхается и плачет.       Франц приходит в себя спустя несколько минут. Извиняется и берёт её на руки. Девушка захлёбывается в собственных слезах. Как он мог на неё так смотреть, после всего, что они пережили вместе?       Чувствует, что Франц положил её на кровать и лёг рядом. Рогдена быстро проваливается в сон, стараясь забыть этот вечер. Лишь бы она проснулась и всё закончилось.       Солнечные лучи пробирались сквозь плотные шторы. Девушка нехотя поморгала и поняла, что заснула в позе эмбриона. Почему-то грустно усмехнулась. Рогдена чувствует, что рядом кто-то лежит, но не обнимает.       — Вставай, Франц, — тихо говорит она, рукой пытаясь найти тело брата, но сама не поворачивается, ей ещё слишком сонно.       Чувствует что-то мокрое и только сейчас понимает, что в комнате странно пахнет. Она останавливает руку и медленно поворачивает голову.       Франц лежит на спине, а всё его лицо и подушка в рвоте.       — Тебе плохо? — дрожащим голосом спрашивает Рогдена и трясёт тело брата, — Франц… Франц… просыпайся.       Трясёт сильнее, не понимает, что происходит.       — Ну же, — тихо шепчет она, — проснись, братик.       Никакой реакции. Почему он не отвечает?       — Прошу, встань! — кричит она, ударив его по лицу. — Да вставай же ты, Франц!       Пелена слёз накрывает глаза.       — Братик… прекрати, — умоляет Рогдена.       Смотрит на свои руки, покрытые рвотой. Зачинает задыхаться и кричать. На крик сбегаются родители.       — Франц разыгрывает меня, — смеется девушка, вытирая слёзы грязными руками, — ну же, сделайте так, чтобы проснулся! Пожалуйста!       Родители странно смотрят друг на друга, потом на Рогдену.       — Почему вы молчите!? — кричит она и вновь начинает рыдать, стекая по стене, ей кажется, что она не видит лиц родителей, — почему вы все молчите?       Это было последнее, за что Рогдена винила себя.       Лето проходит, как в тумане. Она смотрит чёрно-белые фильмы, лежит на их диване и встаёт только в туалет. Ларик часто приходит лечь рядом, а у Рогдены нет сил погладить его.       Колдомедики не знают, что произошло с братом, и советуют вызвать магловского врача. Говорят, что это по их части. Родители как-то договариваются с таким и приводят его в дом. Трое взрослых запираются в столовой. Рогдена с помощью какого-то заклинания попыталась прослушать разговор, но всё доходило до неё урывками.       — Фармакологической точки зрения…героин.       Она не поняла ни слова и вернулась на их диван, продолжая пялиться в чёрно-белый экран. Так и закончилось её лето.       Пожалуй, самым страшным во всём этом была неизвестность. Она ничего не понимала и не знала. Знала, что виноваты ампулы, но не знала, почему всё так обернулось. Франц говорил, что они дарят счастье, но разве во всём этом было хоть что-то счастливое?       Мама и папа просто молчали. Рогдена не заходила больше в свою комнату. Казалось, будто тот запах въелся в стены навечно. В газетах написали, что брат умер на войне, а гроб был закрыт. В школе у всех были сочувствующие голоса. Многие подходили говоря, что он умер героем. Рогдена ничего не отвечала и лишь пялилась в одну точку. Она выплакала уже всё, что могла. За Лариком наблюдают работники школы, девушка не виделась с ним уже много времени.       Бывали случаи, когда ей припоминали старые поступки и вслед говорили о брате. У Рогдены не было ни сил, ни желания что-то отвечать. Она просто смотрела сквозь этих людей. Она поняла, что она разучилась различать лица.       Но в такие моменты всегда появлялся кто-то и отправлял пыточные в сплетников. Его наказывали, но Рогдена просто проходила мимо. Кто-то пытался говорить, но она не отвечала. Кто-то пытался поднять с кровати, но она его игнорировала.       Засыпала она, всегда держа в руке знакомый шприц и полную ампулу, который нашла в диване, после смерти Франца. Она часто думала о том, что будет если она сделает как он? Она почувствует это самое счастье снова?       Счастьем всегда был Франц. Их полная семья, а теперь только мрак. Рогдена идёт по коридорам школы, пытаясь не запнуться о свои же ноги. Входит в класс, пытается найти место, но вдруг слышит:       — Героин.       Пытаясь вспомнить этот голос. Идёт на него. Ей нужны ответы. Видит группу людей, кажется парни. Среди них кто-то узнаваемый. Знакомые голубые глаза вновь смотрят на неё.       Кто-то рассказывал одногруппникам какие-то факты о маглах. Рогдена отвела его куда-то за школу. Ей нужны ответы. И он отвечает. Мир снова становится понятнее и привычнее. Рогдена узнаёт, что такое наркотики. Маглы часто используют их в армии, при лечении и не только. Узнает о героине. Плачет, но становится легче. Она хотя бы знает причину.       Снова видит лицо Ганса. Теперь не просто глаза. Он обнимает, гладит, пытается что-то сказать. Почему он вечно извиняется?       Легче стало ненадолго, но она хотя бы видит Ганса. Тот постоянно рядом, как она раньше этого не замечала? Но остальных людей пока не видит. Просто серые силуэты. Ганс говорит, что это нормально, и скоро всё придёт в норму. Рогдена верит.       Киль рассказала, что её родителей убил Гриндевальд. Стало дурно. Если бы всю семью Рогдены просто взяли и перерезали? Нужно написать родителям, спросить, как они.       Ганс постоянно рядом. Через время девушка начала видеть Волхарда и Морица. Последний видимо новенький в их компании. Он смешной. Рогдена чувствует, что первый раз с момента смерти Франца улыбнулась от какой-то абсолютно идиотской шутки Морица.       Как-то она лежала на диване в общей гостиной, слушая русские легенды. Решила встать и принести Гансу ампулу и шприц.       — Я часто думаю, — говорит она тихо, — если я попробую, то почувствую то же самое, что и Франц?       Ганс смотрит на неё сначала ошарашенно, потом его взгляд становится непонимающе яростным. Он, ничего не отвечая, берёт её за руку и куда-то ведёт. Они пробегают залы и коридоры, а Рогдена понятия не имеет, что вообще происходит. Заходят в кабинет директора.       — Мне нужна каминная сеть, — констатирует факт парень.       — Делай, что хочешь, — бросает Дитрих и награждает сына только холодным ненавистным взглядом. Разве так родители должны смотреть на своих детей? Рогдене кажется это странным.       Парень называет место и протягивает девушке порох. Спустя время оказывается рядом. Снова берёт за руку и ведёт куда-то. Они даже куда-то ехали на машине, но Рогдена не проронила ни слова, ей как-то всё равно.       Кажется, пришли. Ганс остановился. Рогдена поднимает глаза и видит маглов. Они странные, не такие, как в кино. Запах в помещении стоял смрадный, а рука Ганса куда-то пропала. Людей сложно было назвать людьми. У всех кожа в язвах, синяках и угрях, как у Франца. Все серые, немощные. Рогдена чувствует, что начинает задыхаться, оглядываясь по сторонам в поисках Ганса, но его нигде нет.       Девушка понимает, что посоха нет. Сколько уже времени она им не пользовалась? Какие-то маглы странно смотрят, но большая часть её не замечает. Повсюду эти ампулы, а люди передают шприц по порядку. Лица у них, как у Франца, в них читается какое-то мерзкое наслаждение происходящим.       Никакое это не счастье. Брат ошибался. А Рогдену начинает трясти, она не знает, как ей выбраться отсюда. Ноги ватные, в носу мерзкий запах, а глаза наполнились слезами. Ей нужно найти выход. Конечности почти не держат, а тело пробрала жалкая дрожь. Почему она такая слабая?       Холодный воздух обдал кожу. Верно, на улице март, но снег всё ещё лежит. Запах вишнёвых сигарет ударяет в нос. Это Ганс стоит у входа, закусывает губы о чём-то задумавшись. А Рогдена падает на пол у его ног. Снова плачет, ничего не понимает.       — Зачем, — спрашивает она сквозь слёзы, — зачем ты так со мной? Мы же друзья.       — Поэтому и сделал это, — просто отвечает он, наклоняясь, — подобное деморализует, верно?       — Ненавижу тебя, — плачет Рогдена, пытаясь забыть те тошнотворные лица.       — Когда я горел убийством маглов, отец привёл меня в концлагерь, — говорил он, протягивая ей тлеющую сигарету, — ты не подумай, это не было уроком с его стороны. Скорее у него были дела, а я всё равно был рядом, и ему пришлось взять меня с собой. И в тот момент, когда я увидел весь тот ад, то ко мне пришло осознание. Я не мог есть и спать неделями, пытаясь как-то свыкнуться со всеми мыслями и образами. На меня тогда это хорошо повлияло.       — Что такое концлагерь? — спросила Рогдена, опираясь на его плечо, чтобы сесть на корточки.       И он рассказал. Ганс всегда всё знал, а Рогдене стало жутко. Ей было мерзко осознавать, что такие места существуют, а худшее было то, что отец Ганса воспринимал такие места, как обыденность.       Рогдена не сразу поняла, что они на улице города. Мимо проходили маглы, не замечая подростков.       — Я вижу их лица, — посмеялась она глухо, затягиваясь сигаретой, — Мерлин, я вижу их.       Ганс ничего не ответил и лишь тепло посмотрел на неё. Спрашивать, почему он был с ней всё это время, не хотелось. Просто Рогдена желала, чтобы Ганс был рядом всегда. Нет, с ним она не была в безопасности, как под магическим щитом. Скорее, сама себе она казалась сильнее.       Дальше они отправились к ней домой. Пара стояла у могилы Франца, но Рогдена больше не плакала. Брат не был примером для подражания. Родители рассказали, что спустя год работы Кригером, Франц присоединился к Армии Гриндевальда. Как лицемерно было с его стороны смотреть с Рогденой их творения и колоть в вену их отраву. Шприц и ампулу девушка закопала рядом с его могилой.       На одной из миссий, как узнал Ганс, Франца и его команду отправили в магловские казармы. И там брат попробовал героин. Он был чистокровным волшебником и не понимал последствий, верно. Но Рогдена знала, что будь она на его месте, то не поступила бы так опрометчиво.       А ещё она рассказала родителям о детстве, что брат принимал всё при ней, что она не понимала и считала это нормальным. Рассказывая, она много винила себя и пыталась просить прощение. Но мама с папой не злились, а Ганс вообще считал глупым винить себя. Пожалуй, он был прав. Но девушке нужно было время осознать всё. Она была ребёнком, она не могла знать или помочь тому, кто не желал помощи.       Девушка больше не винила себя ни за что, а Ганс предложил винить Гриндевальда. Это казалось странным, но разумным решением. Пожалуй, Рогдена уже была сильнее брата. Для неё счастье было в родителях, победах на учёбе, в их компании, шутках Морица, рассказах Ганса, его сумасшедших выходках и поучениях Киль.       На четвёртом курсе, когда она услышала странный разговор однокурсниц, Рогдена первым делом пошла к Гансу.       — Это правда, что первый раз у девушек болезненный настолько, что оттуда появляется кровь? — поинтересовалась она.       Русский сидел в общей гостиной один, читая какую-то книжку у настольной лампы.       — Нет, — нахмурил брови парень, — это лишь значит, что их первый парень неопытный идиот.       — А ты опытный?       Парень глухо рассмеялся и наконец поднял глаза на неё.       — Типа того, — кивнул он, — ты очень смешная.       — Тогда, — она села рядом, пристально вглядываясь ему в лицо, — будешь моим первым?       Ганс ещё раз рассмеялся, но увидев непонимающий взгляд, снова стал серьёзным.       — Мерлин, да ты не шутишь, — догадался он, — почему я?       Рогдена задумалась:       — Хочу, чтобы о первом разе у меня были приятные воспоминания, а не кровь из вагины, слёзы и отвращение к себе.       — Это имеет смысл, — кивнул парень и протёр лицо руками, — ладно, если ты уверена.       Рогдена не рассчитывала на что-то особенное, но страшно ей всё же было. Они договорились сделать всё в её шестнадцатый день рождения. Ганс сказал, что ей ничего толком делать не нужно будет, и он всё возьмёт на себя, чтобы это не значило.       У Ганса была своя комната и об этом знала вся школа. Обычно ученики жили по двое, но Орлов был исключением. Рогдена глубоко вздохнула и вошла в его комнату, когда парень взял её за руку.       Всё было очень красиво. Свечи, красные лепестки роз, шампанское. Вся комнатка была уютно украшена, но Рогдена слишком сильно волновалась, чтобы как-то это прокомментировать, зато Ганс назвал себя клишированным, протягивая ей бокал. Она бы поспорила, но сердце так жутко колотилось. Девушка как-то не ожидала, что Ганс будет так сильно заморачиваться.       Он сел на кровать и протянул ей руку, Рогдена поставила бокал и медленно подходя, взялась за неё. Ганс усадил девушку на себя, и они начали целоваться. Кажется, в тот момент Рогдена поняла, почему сверстники так много обо всём этом говорили. Она целовалась несколько раз в своей жизни, но столько нежного и тёплого опыта у неё не было ещё никогда.       Ганс положил её на кровать и навис над девушкой.       — Ты уверена? — спрашивает он, — если в какой-то момент захочешь остановиться. Не важно в какой, просто скажи, и я отступлю.       Она уверено кивнула и ощутила робкие поцелуи на щеках, шее и за ней ключицах. Ганс расстегнул каждую пуговичку лёгкой блузки и нежно поцеловал грудь сквозь лифчик.       — Тебе очень идёт это бельё, — Рогдена шумно глотнула. Она как-то не ожидала такого Ганса, — ты самая красивая девушка, которую я только встречал, правда.       Он посмотрел ей в глаза, и она немного расслабилась. Ганс был настолько красивым и милым в этот момент, что у неё в груди что-то щёлкнуло, заставляя позабыть, как дышать на несколько секунд.       — Я могу продолжить? — шепчет он в грудь.       Девушка кивает и поджимает губы, когда чувствует, что Ганс приподнялся, снимая с себя белый свитер. Она уже видела его без верхней одежды, но в этот раз всё было по-другому. Как-так более интимно и смущающее.       Скинув одежду, он вновь прильнул губами к лифчику, но сейчас его горячие руки проскользнули куда-то ей за спину. Одно движение пальцев, и Рогдена почувствовала, как лифчик ослаб. Мерлин, ей придётся его снять?       — Приподнимись, пожалуйста, — просит он и немного поднимает девушку, снимает блузку и лифчик, снова укладывает на место.       Очень смущает так лежать перед чьим-то изучающим взглядом, хотелось бы прикрыться.       — Ты невероятная, — улыбается он и ей становится как-то спокойнее.       — Мне нужно что-то делать? — уточняет она, — чувствую себя бревном.       Он глухо смеётся.       — Не сегодня, — просто отвечает он.       Рогдена дёргается, чувствуя, как губы прильнули к соску. Она начинает шумно дышать и уже сама робко, но трогает его голову. Отмечает, что её волосы с момента той дуэли отросли, но длины Ганса ей не получить до выпускного.       Он немного прикусывает сосок.       — Не отвлекайся, — улыбается он.       Рогдена вздыхает и чувствует, как поцелуи начали покрывать её животик. Немного хихикает от щекотки, но Ганс лишь тепло улыбается, скользя одной ладонью по груди. Останавливается, дойдя второй рукой до пояса юбки.       Он скользит по оставшейся одежде кончиками пальцев.       — Всё в порядке? — спрашивает Ганс, — я могу продолжать?       Она уверенно кивает и смотрит, как парень сосредоточенно расстёгивает длинную клетчатую юбку, стягивает её и укладывает на стульчик у кровати. Следом снимает тонкие белые колготки и аккуратно кладёт к остальной одежде. Рогдене нравится, что с её вещами обращаются трепетно.       Ганс наклоняется и целует лобок сквозь нижнее бельё. Смотрит на Рогдену, она чувствует, что краснеет, но кивает. Ганс стягивает голубое нижнее бельё и целует кожу на животе, талии, снова лобок и ещё ниже.       Она понимает, что еле слышно простонала. Всё так необычно, но не неприятно. Сначала Ганс просто целует её, потом расставляет ноги девушки шире и проводит языком по клитору.       Рогдена постанывает, гладя его по голове. Ещё несколько движений и парень наколдовывает смазку прямо кончиками пальцев. Опять не отрываясь ласкает её языком, но теперь медленно вводит один палец. Девушке очень приятно, и она окончательно прикрывает глаза, не в силах хоть что-то выдавить из своего рта, кроме стонов. Ещё палец, Ганс усерднее работает языком и рукой, чувствуя, что девушка начинает дрожать.       Ещё несколько мгновений и она чувствует будто умерла и родилась заново, как бы глупо это не звучало. Оргазм накрывает с головой, и она начинает странно хихикать, что было удивительно даже для неё. Ганс отпрянул и лёг рядом, приобняв.       Девушка отдышалась и вопросительно посмотрела на парня.       — Это всё?       — Тебе мало? — смеётся он.       — Не в этом смысле, — оправдывается Рогдена, — просто я ожидала…       — Члена внутри? — заканчивает за неё парень, — для первого раза тебе этого достаточно.       Ганс встал и открыл какой-то зачарованный шкафчик. Что-то достал и протянул ей.       Перед Рогденой появился маленький белый тортик с красной надписью «Прощай, девственность». Она начинается смеяться в голос и Ганс довольно смотрит на неё в ответ.       Пара быстро съела угощение, и Рогдена легла на плечо парня, осматривая комнату.       — Было вкусно, — говорит она.       — У меня второй есть, — просто говорит парень и возвращается к шкафчику.       В груди у Рогдены что-то неприятно щёлкнуло. Он всем девушкам такие тортики готовит? Стало как-то дурно. Но парень подошёл и протянул ей идентичный, но с другой надписью.       «Ничего страшного? — читает она, с вопросительным взглядом.»       — Это было бы на тот случай, если бы ты попросила меня остановиться, — рассказывает парень, сквозь смех, — это жутко?       — Немного, — соглашается она, смеясь, — это не то, что я бы хотела получить после неудачного первого секса.       У Рогдены не было и шанса не влюбиться в Ганса.       Ей казалось, что они созданы друг для друга. Но когда она поделилась своими чувствами с Киль, та спокойно ответила:       — Он просто такой человек, — пыталась объяснить Горцева, — и если быть абсолютно честной, то он со всеми, кого защищает такой.       — Защищает? — переспросила Рогдена.       — Ганс говорит, что никого не любит.       — Но как же ты или Дитрих? — нахмурилась Кёлер.       — Он чувствует привязанность, но не любовь, — спокойно объясняла девушка, расставляя книжки, — не знаю, что это значит. А ещё он всегда рассказывает легенды, интересные факты, но никогда не говорит о себе, не обращала внимания?       Кажется, Киль была права. Стоило подруге обратить на это внимание, как Рогдена начала понимать, что Ганс всегда отшучивается от расспросов, ловко избегает странных тем, но никогда не отвечает на вопросы о себе. А ещё злился, если на него кто-то давил.       Но чувствам Рогдены это не помешало. Они часто занимались сексом, проводили вместе время, и он даже делал ей подарки. Но она начала вести себя влюблённо и Ганс быстро понял, что к чему.       Рогдена потянулась его поцеловать.       — Хватит, пожалуйста, — просит он, уворачиваясь.       — В чём проблема? — не понимает она, — нам хорошо вместе.       — В твоих чувствах ко мне, — объясняет парень и не смотрит в глаза, нервно кусает губы и трогает свою шею.       — Чем они мешают? — не понимает Рогдена.       Ганс лишь вернул свой взгляд на неё и тихо произнёс:       — Прости.       Она не знала, что ответить, а он просто ушёл. На этом всё и закончилось. Разве мог так себя вести человек, который никого не любит?       Рогдена отпустила его, но чувства никуда не делись. Она часто думала о том, какой человек нужен Гансу. С кем бы он был абсолютно честен? Какой Ганс настоящий: тот, который, не моргнув и глазом оторвал ей ногу или тот, с которым у неё был первый раз?       Они общались, как знакомые. Зато с Киль они стали настоящими подругами. Горцева всегда знала, что сказать и сделать. Пожалуй, Рогдена полюбила и её за эти годы.       Немку взяли на Турнир. Рогдена сама не знала, зачем поехала. Наверное, ей казалось, что год в Дурмстранге был бы совсем скучным без Киль, Ганса и остальных. Зато там она познакомилась с компашкой слизеринцев.       Атмосфера была другой. Не так много шуточек и большая часть из них абсолютные интроверты. Но с ними было о чём поговорить. Том Реддл, староста факультета и школы, хоть и был на год младше её, но с ним было безумно интересно.       А ещё он красиво флиртовал. Рогдена не сказала бы, что влюбилась или что-то на подобии того, но с ним было комфортно. Ей не нужны были какие-то причины, чтобы целовать Тома. Просто всё казалось само собой разумеющимся. Он ей нравился, она ему тоже, почему же нет?       А вот Ганс вёл себя странно с момента приезда. Он плохо контролировал свои порывы — итак, но что-то становилось хуже. Рогдена хотела бы помочь, но тот не позволял приблизиться к чему-то сокровенному даже Киль. Ганс стал энергичнее и злее, что с ним происходит?       Рогдена невольно вспомнила то письмо от родителей.       «Нам становится трудно контролировать Франца. Милая, вы же так доверяете друг другу. Поинтересуйся, что с ним происходит? Он изменился.»       Она опять не знала причины, ей опять нечем было помочь тому, кто не нуждался в её помощи. Рогдена замечала странные взгляды Киль. Та тоже не понимала в чём дело.       Ганс, почему ты выбираешь справляться со всем в одиночку?