***
— Альбус, давай заключим клятву крови, — предложил немец, прикрыв дверь в кабинет профессора. — В прошлый раз, когда мне такое предложили, всё закончилось геноцидом и войной, — улыбнулся Дамблдор. Он сидел в забавных очках, проверяя работы учеников. — Я хочу завязать с алкоголем, — сказал парень, запрыгнув на стол к профессору. Он стал рыться в эссе и нашёл работу Реддла, — и что же тут у нас… — Не хочу, чтобы ты в припадке разрушал мой кабинет, когда передумаешь, — усмехнулся Дамблдор и окинул парня взглядом, — хочешь помочь? — О да-а, — улыбнулся парень и взял в руки перо. — Ты надеешься найти ошибки у Тома? — с прищуром улыбнулся профессор. — Я уже нашёл, — Ганс самодовольно принялся что-то исправлять, несколько минут он вдумчиво что-то писал на полях и делал пометки, — готово. Дамблдор хмуро оглядел эссе и приподнял уголки губ. — Ты упоминаешь сложную трансфигурацию, — говорил профессор серьёзно, — это совсем не по теме, хоть и верно исправлено. — Бросьте, профессор, — обворожительно улыбается парень, — я следил за ним на стольких уроках! Он куда умнее, чем хочет показать. Не стоит делать вид, что вы не замечаете его… подождите-ка. Ганс внимательно рассмотрел мужчину. — Да? — Дамблдор разлёгся на стуле, внимательно слушая. — Это вы принесли Тому письмо? — догадался парень, — о зачислении. — Откуда ты знаешь? — Дамблдор немного удивился и приспустил очки, внимательно смотря в ответ. «Так-так-так, — Ганс прямо-таки озарился улыбкой, — вот тот самый папочка, внимание которого ты ищешь, Реддл?» — Догадался, — пожал плечами парень, — просто покажите Тому, что вы знаете всё, на что он способен. — Ты намекаешь мне придираться к нему? — серьёзно спросил профессор. — Да нет же, — парень закатил глаза и лёг на стол, вчитываясь в свои поправки на пергаменте, который держал над головой, — Реддл ограничен из-за других учеников, не поспевающих за его умом. Парню будет куда интереснее, если вы будете больше внимания уделять его слабостям. Не просто же так он взял все предметы, верно? — Ты намекаешь мне придираться к нему, — заключил профессор и попытался забрать работу Реддла, но Ганс вмиг переместил её в другую руку. — Он даже не упомянул третье правило Гольемса, — фыркнул парень, — а ведь Реддл знает его! — Ганс, работу отдай, — требовательно говорит Дамблдор и наклоняется за ней. — Профессор, а вы проверили…— влетел в класс Лео Розье и оглядел странную для него сцену. Ганс, лежавший на профессорском столе, и Дамблдор в непозволительной близости к нему, забирает что-то из рук парня. Альбус тяжело вздыхает и протирает лицо ладонью. — Нет, мистер Розье, — профессор говорит так, будто ничего не произошло, — я пока не проверил ваши эссе. Сегодня воскресенье, занятий нет. — Понял, — кивнул красный, как томат, Лео, — прошу прощение, что помешал. — Ты не… — начал Дамблдор, но Розье уже вынырнул из класса, захлопнув дверь, — помешал. Ганс начал истерично смеяться, схватившись за живот. — Неудобно вышло, — говорит он, сквозь смех. Дамблдор же шумно вздохнул и принялся левитировать парня из кабинета. Ганс попытался схватиться за стол, но ничего не вышло. — Да и вы вообще слишком стары для меня, знаете, — смеётся он, — мне в отцы годитесь и всё такое. Под смех парня, Дамблдор захлопнул перед его носом дверь, закатив глаза. Пожалуй, он закипал. А вот Ганс направился дальше, надо бы найти Анну и спросить, как у неё дела. Парень прошёл мимо компании слизеринцев и Рогдены, Лео увлечённо что-то рассказывал всем, а завидев Ганса, немного поёжился. Реддл тотчас обернулся и наградил немца презрительный ухмылкой. «Засунь её себе в задницу, придурок, — подумал про себя Ганс.» Настроение к анцыбалу испортилось, но Анну он нашёл достаточно быстро. Она протянула парню какие-то бумаги. — Это было в библиотеке, — тихо сказала девочка, — нет, это писала не я. Немец развернул пергаментные листы и уже хотел что-то прочесть, но Анна его остановила. — Не здесь же, — шикнула она, — когда будешь один. — Да в чём дело? — Ганс нахмурился, оглядываясь по сторонам. Рядом ходили ученики и внимательно смотрели на парочку. — То, что там написано — полнейшая чушь, — тихо рассказывала Юсупова, — но это прочитала большая часть всех первых, вторых и третьих курсов. И они фанатеют по этой… штуке, но автора найти так и не удалось. Я думала, что нашла оригинальный пергамент, но всё больше и больше людей узнают о написанном, и ты должен это остановить! Всю речь Анна говорила с запалом и сейчас стояла и смотрела на Ганса тяжело дыша, ожидая реакции. — Ладно, — он просто кивнул и пожал плечами, — прочитать, когда буду один и решить проблему. — Отлично. Они ещё немного пообщались, но Анне нужно было вернуться в библиотеку, девочка что-то забыла там, когда упала в обморок сегодня утром. А вот у Ганса было какое-то неприятное предчувствие. Странное поведение учеников, Дитриха, пропажа Нуры. Что же он упускает? Немец по привычке попытался найти посох на его прежнем месте, но в следующую секунду вспомнил, что уничтожил его. Видимо, Дитрих опять забыл обо всём, что касается Ганса, а значит нужно будет самому разобраться со своими проблемами. Парень отыскал отложенные на год деньги и прикинул путь в Болгарию. Нужно будет попросить Дамблдора или Дитриха пропуск в Лондон, а оттуда что-нибудь придумать. Ганс присел на кровать, перебирая в руках мешочек золотых монет. Он бы хотел написать Куинни или Криденсу, но своей совы, ворона или голубя у него никогда не было, а через школьных птиц писать просто небезопасно. Колени прижались к груди, а голова сама легла на них. Гансу писать никто не мог, кроме этих двоих. Конечно же, всё дело в имени. Все писали письма Гансу Орлову, но те всегда возвращались отправителям, ведь такого человека никогда не существовало. В отличии от Ганса Гриндевальда. Эту особенность парень объяснял одноклассникам, как момент воспитания отца. Якобы на самом Гансе чары, и на каникулах сыну требуется заниматься только учёбой, а не переписками с девчонками. Было совсем немного странно возвращаться в школу, когда все твои одноклассники обсуждают какие-то свои новости, дела, а Ганс будто из другого мира пришёл, не понимая, о каких новых мётлах и спортивных командах все говорят. Жаль, что Куинни не писала уже несколько месяцев. Такое происходило, когда они с Кринденсом на задании или ещё по каким-то причинам. Ганс не считал, что ребята должны ему часто писать, да и Лорд, скорее всего, не приветствовал подобного. Просто было немного одиноко. Он встал, направляясь в ванную. Захотелось немного умыться. Ганс не считал, что поступил плохо, а вот уставшее выражение лица в отражении было крайне с ним несогласно. Сегодня на ужине ученики будут бросать своё имя в Кубок Огня и меньше всего на свете Гансу хотелось участвовать в этом дерьме. Проблемы с головой, алкоголем, клятва крови, Реддл. Забот было слишком много, чтобы к ним прибавился ещё и Кубок. Следовало структурировать информацию. Для начала голоса. Их лучше оставить на потом: Ганс не горел желанием между занятиями с Дамблдором и войной со своим бывшим посещать психотерапевта. «А ещё мы полезные, — шептал на ухо Гриндевальд, — послушай ты меня этим летом, то не пришлось бы страдать ерундой из-за Реддла». — Никто ничем не страдает, — закатил глаза Ганс, — его просто пора поставить на место. «В качестве мести? — уточнил внутренний Я, — Дамблдор говорил, что Реддл может вернуть память в любой момент, что ты будешь делать, если разрушишь всё сейчас?» — Кажется, мы уже решили, что это я тут жертва, — усмехнулся Ганс, — и разве вы не должны радоваться новым приключениям? «Собачиться с бывшим — это не приключение, — тихо сказал внутренний Я». — Почему вы вообще меня отговариваете? — не понял Ганс, — вы же всегда за любой переполох, в чём сейчас-то проблема? «В том, что ты жалок, — усмехнулся Гриндевальд.» «И Томасу будет плохо, когда он вернётся, — почти виновато сказал Я». — Когда он вернётся? — задумался Ганс, — тогда надеюсь, что он будет страдать, как я. «Кто-то говорил, что никто тут не страдает, — подловил Гриндевальд.» — Да заткнись ты, — фыркнул Ганс, — оба заткнитесь и не лезьте не в своё дело. Далее, алкоголь. «Как тебе вариант — просто не бухать? — спросил Гриндевальд, — или это непосильная ноша?» — Хоть в чём-то ты прав, — согласился Ганс, — хорошо, так и поступлю. «Правда? — недоверчиво встрял Я». Ганс второго просто проигнорировал. Клятва крови. Тут на удивление проще, если он найдёт мантию. Мерлин, мантия. Ганс зажмурился, вытаскивая заканчивающиеся запасы сигарет. Еле нашёл зажигалку и закурил. Заниматься с Дамблдором, учить новое, добыть новый посох и выслуживаться перед отцом так, как никогда ранее. Реддл. Ганс поджал губы, больно прикусил их и выдохнул табачный дым. Рогдене будет неприятно, если они продолжат в том же духе. Но злость не отпускает. Кёлер не подозревает, на что способен Том. Парень поймал себя на мысли, что весь вчерашний день романтизировал Реддла, как не в себя. Анцыбалова водка. Ганс больше не пьёт. Из мыслей его привёл в себя настойчивый стук. Ганс отпрянул от раковины и медленно открыл входную дверь. Перед ним стояла знакомая женская фигура с самодовольной улыбкой. — Мерлин, я же сказал, что не хочу тебя видеть, Розье, — фыркнул парень, пытаясь закрыть перед ней дверь. — Удели мне всего одну минуточку, — говорит она своим мерзким высоким голосом. Как же от неё коробит. — Проваливай, — строго кидает парень и захлопывает дверь. Под которой тут же появляется записка. Ганс нехотя берёт её в руки и разворачивает.Я знаю, как ты провёл это лето.
Он перечитывает записку раз пять, надеясь, что у него помутнение рассудка. Зарисовывалась очередная проблема в виде Друэллы. После Винды эта девушка была, пожалуй, самой раздражающей на его памяти. Он вмиг распахнул дверь. — Какие люди, — приторно улыбнулся парень, — очень рад тебя видеть. — Взаимно, — так же отвратительно улыбнулась она в ответ и, пройдя вглубь комнаты, присела на кровать. Ганс же захлопнул дверь и повернул защёлку. — Наложи заглушающие, — холодно приказал он. Девушка вмиг выполнила приказ и положила ногу на ногу, с интересом наклоняя голову вбок. — И что ты будешь делать? — поинтересовалась она. — С чем? — Ганс закурил сигарету и вытащил из пачки вторую для Друэллы. — С Реддлом, конечно же, — белые зубы показались из-под коричневой помады. Розье поднесла палочку к сигарете и закурила. — Не имею ни малейшего понятия, что там у тебя с Томом, — глубокая затяжка, — но соучастница в твоём лице — это худшее, что можно желать в такой ситуации. — Мне уже лучше, — заверяла она, — прошлое в прошлом, понимаешь? — Нет, не понимаю, — усмехнулся Ганс, — не делай вид, что мы похожи. Пытать людей из удовольствия или ради сведений — это разные вещи. — Прости мне мои маленькие слабости, — усмехнулась она. — Мерлин, — парень закатил глаза, глубоко вздохнув, — ты и фразочки мои решила брать? Розье, ты ничего не знаешь и не можешь мне предложить. Проваливай. Стоило Гансу шагнуть к двери, как Друэлла посмотрела на свою грудь и вытащила из бюстгальтера бумажку. — Ты вчера был слишком занят, — она повернула листочек, Ганс увидел то самое фото, которое хранил в своём столе. Их с Томасом фото, — чтобы закрыть дверь своей же комнаты. Да и ещё рассказ о поцелуе с Реддлом, опрометчивое решение не заносить в список запретных тем Тома и кулон на его груди. — Советую снизить уровень пафоса, — холодно ответил Ганс, — твоя смелость не знает границ, пока в моей руке нет посоха? — Как грубо, — фыркнула она, — я тут подумала, а в курсе ли тётя о твоём летнем приключении? — Не советую мне угрожать. — Это не угроза, — девушка расплылась в улыбке, — мне просто интересно, что ты мог сделать такого, чтобы Реддл стёр тебя из своей головы? Я думала, никто не сможет переплюнуть меня, но нет, Ганс Орлов всегда на шаг впереди. — Красиво говоришь, — подозрительно нервно рассмеялся он, — и чем же тебе не угодил староста? Девушка нахмурилась и поджала губы. — Это Реддл осветил мою ситуацию в «Ежедневном Пророке», — девушка легла на кровать, — родители могли замять всё, что угодно, но не общественное порицание. — Дуешься, что он уничтожил твою репутацию? — рассмеялся Ганс, — сама виновата. Делала всё слишком очевидно. Девушка резко повернула голову к нему. — Да знаю я! — рявкнула Друэлла, — но этот сукин сын мне не доверяет! Как снова заполучить его расположение и поставить полукровку на место? — Полукровку? — уточнил Ганс. — Мы ещё не союзники, Орлов, — сверкнула глазами девушка, — я была ему самым близким человеком на протяжении нескольких лет. Никто не знает слабости Реддла так, как знаю их я. Ганс осмотрел девушку оценивающим взглядом. — Например? — Реддл обожает быть хорошим мальчиком в чужих глазах, — задумалась она. — Словно кот в масле, когда учителя ставят его в пример остальным, ученики просят совета, а Слизерин выигрывает ежегодное соревнование факультетов, благодаря ему. Пятый год подряд, к слову. — Продолжай, — Ганс закурил вторую сигарету. — Ориентация, — усмехнулась она. «Не смей, — предупредил внутренний Я». — В Лондоне он не делал вид, будто его не интересуют парни, — табачный дым вновь заполнил лёгкие, Ганс задержал тяжёлый воздух в лёгких и выдохнул через несколько секунд, — ему было плевать на мнение окружающих. — В магловском Лондоне, — сделала акцент Друэлла, — для него маглы — не люди, а их мнение не учитывается. — В отличии от чистокровных слизеринцев, — посмеялся парень, закончив мысль девушки. «Ты пожалеешь об этом, — вздохнул внутренний Я, — используй, что угодно, но не это». — В этом ты мне нравишься больше, — она обнажила зубы в притворно тёплой улыбке, — тебе плевать на мнение каких-то школьников, профессоров и даже отца. С последним Ганс был не согласен, но продолжал просто вертеть сигарету в руках, слушая девушку. — Есть ещё кое-что важное, — глазами она забегала по его лицу, — но это останется на десерт. Немец запрокинул голову к окну в потолке и задумчиво понаблюдал за пролетающими мимо птицами. — Что ты сделал с ним? — с любопытством спросила Друэлла, и их глаза вновь встретились. — Ничего такого, о чём тебе следовало бы знать, — уклончиво ответил парень. — Будоражит, — встрепенулась она и забегала глазками по его лицу, — пытки, изнасилование, унижение? Ганс просто холодно посмотрел на неё. — Ну и храни свои тайны, — обиженно фыркнула она. — Продолжай, — кивнул он, — чем больше скажешь, тем выше шанс сотрудничества. И она продолжила с таким запалом, будто поговорить о Реддле — это то, что она давно хотела сделать. Ганс же слушал её, часто посматривая в окно. Друэлла знала о слизеринце куда больше, чем немец мог себе представить. Но что-то она явно не договаривала. — До ужина! — она обворожительно улыбнулась на прощание, но Ганс просто проигнорировал её, закрыв дверь, — выродок.***
Шумные возгласы то и дело доносились из-за каждого стола Большого Зала. Ганс шагнул вперёд, смотря куда бы приземлиться. Он взглянул на Киль, и та взглядом показала на место рядом с собой. Но тотчас рядом прозвенел голос Поттера. — Сюда, Ганс! — радостно крикнул он. «Мантия, — почти прошипел Гриндевальд.» Немец с улыбкой подошёл к столу Гриффиндора, а на него с интересом покосилось множество глаз. — Так вот из-за кого столько шума, — улыбнулась какая-то девушка с рыжими кудрявыми волосами. Ганс что-то хотел вставить, но гриффиндорцы были неумолимы. — Я много рассказывал о тебе, — дружески улыбнулся Флимонт, — они в восторге. — В восторге? — строго переспросила высокая, худощавая девушка в очках, — из-за Поттера с нас сняли пятьдесят очков! Пятьдесят! — Да ладно тебе, МакГонагалл, — рассмеялся Флимонт, — тебя просто никто не позвал, вот ты и не прониклась. Девушка лишь фыркнула в ответ. — Юфимия, — кудрявая рыжая девушка помахала Гансу. — Приятно познакомиться, — улыбнулся парень, — почему тебя не было вчера? — Провалялась в больничном крыле, — сожалеюще вздохнула девушка. Они с Поттером явно хорошие друзья, или же парочка? — Мы с ней с детства не разлей вода, — прошептал Флимонт, — она потрясающая. — Когда-то дружили втроём, — девушка показала на стол Слизерина, — но Абраксас решил последовать примеру отца и матери. — Так вы дружили с Малфоем? — Ганс положил себе в тарелку побольше розово-голубого салата. — Я бы и сейчас дружил, — немного грустно усмехнулся Поттер, подливая себе тыквенного сока, — но тот крутится вокруг Реддла и никого больше видеть рядом не хочет. — Это как-то грустно, — нахмурился Ганс, осматривая платиновую макушку. Вокруг слизеринцев всегда такая таинственная атмосфера мрачности и закрытости? Они сидели особняком, и никто почти не смеялся. Ганс на секунду глянул на того-чьё-имя-не-хочется-называть, а карие глаза вмиг взглянули в ответ. Игра в гляделки длилась секунд двадцать, и никто не хотел другому уступать. — Я думаю, они с Малфоем спят, — прошептала Юфимия. — Не сомневаюсь, — оскалился Ганс и отсалютовал бокалом Реддлу, тот не остался в долгу и повторил жест. — Кстати, — Поттер вернул внимание к себе, — будешь бросать своё имя в Кубок? Ганс кивнул и посмотрел на гриффиндорцев. — А вы? — Тысяча галеонов лишней не бывает, — усмехнулся Флимонт, и его друзья тотчас согласились. — Отдам вам, если выиграю, — немец подмигнул парню, и тот расхохотался. — Разделим пополам, — Юфимия и Флимонт чокнулись бокалами. На возвышении по одну сторону пятого стола, лицом к ученикам, сидели преподаватели. Дамблдор о чём-то шептался с Диппетом, а второй часто кивал в такт словам профессора. Дитрих пил что-то из своей фляги и наградил Ганса строго-безразличным взглядом. Остальные пока не пришли. Парень потянулся за ватрушкой, как из тарелки выплыла чья-то полупрозрачная голова. — Добрый вечер, — улыбнулся призрак компании. Ганс замер с выпечкой в руках, не в силах ответить хоть что-то. — О, — обрадовался знакомому Флимонт, — давно не виделись, сэр Николас! Ганс обернулся на Поттера, пытаясь что-то сказать. Но губы не слушались. Юфимия взяла парня за подбородок и прикрыла ему рот. — Как там «Всемирный конкурс жутчайших приведений мира»? — улыбнулась девушка призраку. Сэр Николас полностью взмыл в воздух и гордо поднял подбородок. — Кровавый Барон опять занял первое место, — с горечью в голосе произнёс призрак и немного шмыгнул носом, — в тридцатый раз подряд. — Нам так жаль, — тихо сказала Юфимия, — не расстраивайтесь, сэр Николас. Призрак кивнул ей, и голова его медленно съехала набок. Он одним движением поправил её и куда-то устремился, пока Ганс не мог заставить себя дышать. — Что это? — тихо сказал он, когда Ник удалился. — Это? — обижено фыркнула Минерва, — у «этого» есть имя, вообще-то. — Да, Ганс, — согласился Флимонт, — это грубо. Почти-безголовый-Ник очень даже ничего. Немец поднял руку, и та мерзко затряслась. Кажется, Ганс боится привидений. Он поднял взгляд и увидел Реддла с интересом, рассматривающим второго в ответ. — Хватит пялиться, — одними губами приказал немец. — Трусишка, — так же без слов ответил Том. Рядом с ним показалось ещё более жуткое приведение с выпученными пустыми глазами, костлявым лицом и одеждах, измазанных в крови. Реддл что-то шепнул призраку, и тот грозно посмотрел на Ганса. Немец опустил глаза, пытаясь не задохнуться. «Ну что за отстой, — расхохотался внутренний Гриндевальд, — мы боимся призраков!» — Мёртвые должны быть в земле, — прошептал Ганс. «Второй прав, — согласился Я, — это полный отстой». — Пивз вот опять учудил, — вернулся в разговор с гриффиндорцами Ник, — как вернулись, он обрызгал первогодок Когтеврана супом, представляете? Целый ковш супа с фрикадельками и лапшой! — Почему они просто не использовали очищающее? — поинтересовалась Минерва. — Они-то использовали и даже высохли, — протянул Ник, а Ганс схватился за бокал, пытаясь унять дрожь в руках. А что, если все люди, которых он убил, станут призраками и придут по его душу? — а вот их приборы и книги нет. Бедные детки рыдали так громко! Так громко! Ганс отодвинул тарелку и прилёг на стол, пытаясь просто ни о чём не думать. Ни о призраке за спиной, ни о Реддле перед ним, пристально всматривавшегося в дрожащего Ганса, ни о Диппете, который никак не может начать речь. Тут к нему подлетел тот самый призрак, который стоял рядом с Реддлом, и что-то прошептал Нику. Последний встрепенулся и наклонился к Гансу. — Ох, мне так жаль, молодой человек, — сожалеюще сказал он, — прошу прощения за свою невнимательность. И он упорхнул вместе со вторым призраком. Ганс немного приподнял голову на Реддла, а тот сидел, как ни в чём ни бывало. Он наградил Ганса лёгкой ухмылкой и продолжил болтать с Рогденой. Наконец, за профессорским столом началось движение. Директор Диппет поднялся, приветственно раскрыв руки. — Добрый вечер, леди, джентльмены и приведения, но особенно — наши гости, — покрытый глубокими старческими морщинами директор широко улыбнулся. Интересно, когда его сменит кто-то в должности? Кто станет новым директором? Вилкост или же Дамблдор? — с величайшим удовольствием вновь приветствую вас сегодня. Уверен, вы хорошо проведёте у нас этот год. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить свободолюбие некоторых наших учеников. Он нашёл глазами Ганса и проникновенно посмотрел на него. Пара столов хихикнула. — Нам с Друэллой назначали наказание, — объяснил шёпотом Поттер, — у меня спина будет болеть ещё неделю. — Причём тут Розье? — шёпотом спросил Ганс. Флимонт внимательно посмотрел на него. — Вчера с нами была Друэлла под оборотным, я сам только сегодня утром узнал. «Вот же сучка, — Ганс кинул взгляд на девушку, и та лучезарно улыбнулась, помахав ручкой.» Дамблдор пока спустился вниз и наколдовал пьедестал, а Стюарт поставил на него большую деревянную коробку. Альбус сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный кубок. Он казался бы абсолютно заурядным и непримечательным, если бы не был до краёв заполнен синими, высокими и пляшущими языками пламени. Дамблдор осторожно достал его и аккуратно поставил на крышку короба. — Желающие участвовать в испытании на звание Чемпиона, должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента. Перед каждым учеником тотчас появилось по листочку. — Отпустите его в кубок, и ровно через два дня мы огласим участников, — улыбнулся Диппет, — бросить своё имя в Кубок вы можете только следующие двадцать четыре часа. Артефакт будет выставлен в холле. Избраны будут достойнейшие из достойнейших. Участвовать же будут только те, кто достиг шестнадцатилетнего возраста. Зал взвыл в негодовании. — Они опять изменили правила? — спросил полненький мальчик с Пуффендуя. — Разве не с четырнадцати можно было? — вставил Когтевранец. Дамблдор один раз прокашлялся, и зал вновь затих. — Желающие участвовать, — заговорил теперь Альбус, а директор присел обратно на своё место, — примите к сведению, что обратного пути, для тех, кого выбрал Кубок, не будет. Чемпион обязан пройти турнир до конца. — Говорят, используется особая техника неудач, — прошептала Минерва, — целый год отказавшегося будут преследовать небывалые конфузы. — Бросив имя в кубок, — продолжал профессор, — вы заключаете магический контракт, который нарушать нельзя. Поэтому хорошенько подумайте, действительно ли вы ходите участвовать в Турнире? Ганс не хотел, но выбора как-то не было. — А теперь, кажется, самое время приступать, верно? Немец бегло написал своё имя и подошёл к Кубку в компании с Флимонтом и Юфимией. Гриффиндорцы бросили свои имена и принялись ждать Ганса, а тот засмотрелся на пляшущий огонь. Немного поморгав, немец пришёл в себя и поднял бумажку у Кубка. В тот момент, когда указательный и большой пальцы разжались, отпуская пергамент, Ганс обратил внимание на Дитриха, который в эту самую секунду имел самое самодовольное лицо за все семнадцать лет, что немец знал его. Когда Кубок сжёг пергамент, Ганс осторожно обернулся на учеников Дурмстранга. Все, как один, сидели не шевелясь. «Твою мать, — прошипел внутренний Гриндевальд.» Ганс же быстро направился к столу и стряхнул кофту с рукава Рогдены и нескольких одноклассников. Все левые руки были окутаны золотыми нитями. — Непреложный обет? — спокойно спросил парень, смотря на извиняющиеся лица, — каждый из вас дал непреложный? — Если я скажу, что у нас не было выбора, ты поверишь? — тихо спросила Рогдена. Ганс развернулся к Морицу: — Где Нура? — В моей комнате, — тихо ответил мальчик, убрав глаза в пол, — ты не должен был узнать до того момента, как твоё имя не попадёт в Кубок, иначе… Немец не дослушал и просто вышел из Большого Зала.***
— Не злись на них, — прошипела Нура, — я слышала разговор с Дитрихом. Это был шантаж. Ганс вздохнул, собирая рюкзак. — Я в этом не сомневаюсь, — спокойно ответил он, проверяя вещи. — Куда мы? — Сначала на поезд в Лондон, — Ганс накинул на себя дублёнку и надел на спину тряпичный рюкзак, — оттуда в Болгарию за посохом. Наверное, куплю палочку для удобства в какой-нибудь лавке на Косом переулке. До оглашения результатов было два дня, и уже понятно, что Ганса Кубок выберет за неимением конкурентов из Дурмстранга. В любом случае, он потратит на поездку не больше пяти или десяти часов. Анцыбал, он ещё никогда так сильно не ошибался.