***
Десять с половиной часов до собрания. — Орлов! — Ганс вошёл в каюту директора. Его живот всё ещё был перевязан после утренней перепалки в трактире, но гематомы почти исчезли с лица, — у меня тут проблемы возникли, я… — Как-то плевать, — Дитрих подошёл ко входу, загораживая Гансу проход в комнату. Он протянул парню прочный лист, — читай. Юноша опёрся боком на стену, пробегая глазами по тексту, написанным почерком Винды Розье. Десять часов до собрания. Начало декабря навевало мысли о приюте. Такая же сырость, всюду виднелись дождевые черви, пульсирующие своими мерзкими, склизкими тельцами. Мориц сел на корточки, и принялся, будто какой-то пятилетка, играться с телом червя. Компания слизеринцев гордо стояла поодаль от остальных учеников, ожидая прибытия Дитриха Орлова – учителя дуэльных искусств. Благо, Том был хорош в согревающих чарах, но он уже чувствовал, как холод медленно пробирает тело, а ветер задувает уши и леденит горло. Он ненавидел болеть. В приюте дети часто простужались, спя под своими тонкими одеяльцами, пока из щелей старых деревянных окон, сочился холодный воздух. Мыть голову днём и утром было нельзя: всё в приюте по расписанию. Только перед сном, поэтому Том, как бы не старался побольше укутаться тем лёгким одеялом, всё равно всегда простужался. Естественно, в магической мире было множество сывороток и зелий, облегчающих симптомы, но они не лечили такие болезни до конца, зато этого было достаточно, чтобы дотерпеть до выходных, на которых слизеринец отсыпался в одиночестве. Ганс, идущий на урок прямиком из каюты Дитриха, тоже не жаловал такую погоду. Благо, он давно привык к ней, и если сравнивать с палящим солнцем, то он выберет промозглый ветер. Наверное, всё было из-за одного случая в детстве. Немец мог вспомнить каждую минуту того дня. Светило яркое летнее солнце, обжигающее небольшие, немного худенькие не то детские, не то подростковые ручки. Кабриолет, за рулём которого был отец, медленно ехал по главной улице какого-то незнакомого магловского городка, находящегося вдали от родной Германии. Вереницу дорогих офицерских машин местные встречали со страдальческими, напуганными лицами. Ганс не понимал, чего они все так боятся. Люди умирают каждый день, так почему это не могли быть они? Старики преклоняли головы и утирали слёзы, матери старались закрыть детей своими телами, а мальчик ловил себя на мысли, будто ему жаль лишь разрушенные здания. Это же всё история, а маглы видимо совсем не умели её чтить и защищать. Да и стоят они гораздо больше человеческих жизней. Многое стоит больше их жизней. Например, искусство, архитектура и знания. Куинни, сидящая слева от Ганса, была под оборотным зельем, как отец, сам мальчик и Винда Розье. Почему-то им нужно было зайти в город под видом маглов. Ганс поднял руку к небу и прикрыл слепящее солнце ладошкой, лениво перебирая пальцами. Он бы с удовольствием почитал какую-нибудь книжку, а не смотрел на поверженных маглов. Какая разница, кто из них победит, если все в конечном итоге подчинятся его Лорду? Вскоре их машина настигла особенно красивое здание, хоть то и было весьма изувеченным. У него собрались вполне привлекательные дамы разных возрастов, одетых почему-то в халаты на столь значимое событие. Одна из них, девчушка лет семнадцати от роду, шагнула ближе к веренице машин. Но никто не счёл ту за опасность, ведь в своих объятиях она несла маленькое, совсем новорождённое дитя. Вполне здоровое и мирно посапывающее у молодой матери на тонких, немного исхудалых руках. Ганс с интересом наклонил голову, наблюдая за той, которая в этот самый момент становилась на колени прямо у их машины. Она нежно положила ребёнка на дорогу перед собой, смотря ни на отца или Винду, а на него, Ганса. Куинни только сейчас обратила внимание на гостью и уж было потянулась за палочкой, когда Лорд остановил её одним жестом руки. Девушка же в это время потянулась руками к достаточно большому кирпичу, без дела валяющемуся у самого тротуара. Приятный летний ветер нежно развил её русые и немного золотистые от солнца волосы. Она всё ещё не отрывала от Ганса своего странного, жуткого взгляда. У мальчика от него пробежали мурашки по коже, но Лорд рядом, а значит волноваться не о чем. Красный кирпич уже крепко улёгся в миниатюрных ладонях, когда особо сильный порыв ветра разнёс по улице вихрь песка и пыли. Ганс зажмурился, чтобы хоть немного защитить глаза. Стоило ему распахнуть их, как кирпич оказался над головой девушки, будучи всё ещё крепко сжатым. — Смерть немецким оккупантам! — взвизгнула она. Всего секунда и кирпич рухнул силой её рук на голову младенца с донельзя невзрачным звуком. На улице наступает тишина на каких-то пять секунд, но вновь обрывается в звуках повседневных разговорах на чисто-немецком. Машина, как двигалась раньше, так и не остановилась ни на долю секунды. И то маленькое тельце так и не шелохнулось, пачкая дорогу алыми струйками. Мальчику начало казаться, что он чувствует запах крови. — Это было Империо? — уточнил Ганс, придя в себя, но провожая озадаченным взглядом трупик с расплющенными по дороге останками. — Прости? — не понял Лорд. Ганс придвинулся чуточку ближе, чтобы быть между Геллертом и Виндой, сидящими на передних сидениях. — Ты использовал невербальное Империо, чтобы она не бросила кирпич в нас? Лорд усмехнулся и холодно произнёс: — Она не планировала кидать его в нас. — Что же тогда она хотела сделать? — Куинни, — герр-Гриндевальд посмотрел на девушку через стекло заднего вида, — что же она хотела сделать? Ганс с интересом посмотрел на подругу. Та выглядела так, будто ей совсем не хотелось находиться сейчас здесь. — То, что и сделала, как полагаю. Мальчик непонимающе нахмурил брови, пытаясь складывать имеющиеся факторы. Маглы занятные, раз подкинули ему такую задачку. — То есть, это был не её ребёнок? — Её, — отрезала Куинни, смотря куда-то вдаль. — Зачем тогда она убила его? Винда, закончив подкрашивать губы, повернулась к любопытному мальцу. — Дом, у которого она стояла – бордель. Магловские бойцы приходят туда… — Расслабиться? — опередила её Куинни и наконец-то взглянула на Ганса. — Он знает, откуда берутся дети. — Конечно знаю, — фыркнул мальчик, пытаясь скрыть краснеющие уши волосами, — я почти взрослый, к вашему сведению. — Он куда умнее, чем ты думаешь, Розье, — усмехнулся Лорд, мельком подарив свой взгляд сыну. Ганс почувствовал, как сердце начало стучать быстрее. Его похвалили. Нет, его похвалил он! Мальчик быстро скрыл самодовольную ухмылку и вновь взглянул на Розье. — Они приходят туда делать детей? — Видите? — вздохнула Винда, бросив взгляд на Геллерта. Нет, не так. Хватит настраивать Геллерта против Ганса! Нужно лучше думать, чтобы он похвалил ещё раз. — Он ребёнок, а не тупица, — покачал головой Лорд. У мальчика отлегло от сердца. Отлично, значит ошибка была не критической и Ганс всё ещё не разочаровал его. — В бордель они приходят расслабиться, но иногда из-за этого получаются дети, — кратко ответила Винда, — это девушка развлекала немецкого солдата, получилось чадо. — А-а, — протянул мальчик, — поэтому «смерть немецким оккупантам»? Для неё ребёнок от немца таким и считался! Но... это довольно глупо, не думаете? Ганс взглянул на отца для оценки настроения того. Правильно ли он всё сказал? Верные ли выводы сделал? Доволен ли им Лорд? — Маглы, — добавил мальчик таким тоном, будто это слово было ответом на все глупости мира. В ответ на это отец наградил его целой похвальной улыбкой! Теперь внутри мальчика стало так же солнечно и тепло, как было и на улице. Лишь Куинни странно взглянула на парнишку с какой-то грустью и озадаченностью. Гансу казалось, что он всё сказал верно. Чем же он так не угодил Куинни? Десять часов до собрания. Ганс провёл по волосам так, будто стряхнул с себя неприятные воспоминания. Он уже подошёл к полю, где собрались ученики, ожидающие Дитриха и его занятие. Парень выглядел донельзя сосредоточенным и серьёзным, что порядком напоминало Тому о Гансе из воспоминаний Юсуповой. Даже одежда была чем-то похожей. Весь в чёрном, а не привычной форме Дурмстранга. — Что за шубка? — усмехнулся Орион, — женская? — Обычная чёрная шуба, — его сестра закатила глаза, — хватит так себя вести. — Как «так»? — Тишина, — Ганс прервал все разговоры на поле, — Дитриха не будет и… — И на кой Мордред мы мёрзли тут? — донеслось из толпы. — А предупредить нельзя было, что занятия не будет? Ганс, не поведя и бровью, произнёс: — А оно будет – ваш преподаватель я. Том бы хотел сказать что-то на подобии «а чему ты вообще можешь нас научить?», но такое мог спросить только тупица. Интересно уже хотя бы посмотреть, как русский ведёт урок. Староста почувствовал, как холод пробрал руки и спрятал те, немного покрасневшие, в карманы. Собачий холод. — Это, как минимум, непрофессионально со стороны твоего отца, — протянул Абраксас. — Если есть претензии, то советую предъявить их Диппету, но сразу ставлю всех в известность: это обычное занятие, и если вы его покинете, то получите обычное для прогула наказание. Вопросы длились ещё пару минут, но никто из учеников так и не покинул поля. Постепенно Ганс ответил на все и даже те, которые мельком касались Дурмстранга и следующих занятий с Дитрихом и Живко. Объяснял всё постепенно, спокойно выслушивая сарказм и шутки изо ртов Блэка и Малфоя. — Что с ним сегодня? — озадаченно поинтересовался Орион, — боится нашей ночной встречи? Вряд ли Ганс просто вставил мозги на место. Что же случилось с русским за день? На разминке некоторые немного согрелись, но явно не сам староста. Кто вообще придумал проводить занятие на таком холоде? А вот Дурмстрангу было вполне комфортно в их утеплённых чарами шубах. Все, кроме Киль Горцевой и Рогдены Кёлер, спокойно беседовали и будто не замечали Ганса. Тот поднял палочку к горлу и произнёс чары усиленного голоса. — Если вы думаете, что можно развлекаться, раз я за старшего, то крупно ошибаетесь, — ещё одно движение палочки и с той слетела молния, ударив рядом с ногами компании. Донеслись осуждающие возгласы, но вторая молния заткнула тех сию секунду. Оценив обстановку, Ганс вновь заговорил: — прелестно. Всё началось с абсолютной дурацкой разминки, похожей на зарядку в приюте. Но это было хорошо. Чем больше Ганс сейчас будет ассоциироваться с приютскими, тем злее будет Том. А значит, тем больнее будет русскому ночью. — На кой Мордред нам эта разминка? — спросил Орион, тянувшись руками к своим носкам. — Это обычная тренировка учеников Дурмстранга, — появился рядом голос Ганса. Он встал за Блэком и принялся с нажимом давить тому на спину, — вы пришли на наше занятие и думали, что для вас будет отдельный подход? — Не так уж и тяжело, — Абраксас единственный, кто дотянулся до носков, непонимающе посмотрел на своих, — что с вами? — Больно, — прошипел Орион, но Ганс не перестал давить на спину, — больно, говорю! — Так и должно быть, — спокойно отозвался русский, — Малфой, ты уже делал подобное? — Мама в детстве настаивала на балете, — тихо признался Абраксас. — Оказалось небесполезно? — Ганс усмехнулся, когда Орион не смог достать до носков и обессиленно разлёгся на земле. — Малфой в пачке, — Поттер в компании Шмидта и своих друзей только пришли. И совсем не испытывали никакого угрызения совести на этот счёт, — я бы посмотрел. А где Дитрих? — Причина опоздания? — Что? — будто не расслышал Шмидт Йордан. — Я спросил у вас причину опоздания, — не поведя бровью повторил Ганс, давя теперь на спину Вальбурги. Том очень не хотел, чтобы тот к нему прикасался и поднажал дотягиваться сквозь боль. Вскоре у него это вышло. Последовав примеру Ориона, он лёг на землю, наблюдая за перепалкой. — Да там взрыв был в девичьей раздевалке, вот мы и…— начал Поттер, но русский того перебил, вставая на ноги. — А, понял, — Ганс подошёл ближе к опоздавшим и вновь приложил палочку к горлу, — класс, посмотрите пожалуйста на этих пятерых молодых людей! Все устало выполнили приказ. — И запомните их лица хорошенько! Герои, из-за которых вы все бежите круг вокруг Хогвартса! — Все? — повторил Абраксас. — А мы-то тут причём? — донёсся голос Вальбурги Блэк. — Занятие не продолжится, пока вы все не выполните приказ, — усмехнулся Ганс, — и если будет бунт, то об этом узнает Орлов к следующему занятию. Поверьте, последствия вам не понравятся. — Это просто нечестно! — взвыл Абраксас, вставая. — Нечестно? — переспросил русский и направил палочку на компанию опоздавших. Розовый взрыв вылетел из неё и перед глазами, под хохот толпы, показались те же парни, но одетые в пачки и пуанты, — так лучше? Абраксас ошарашенно кивнул, когда Ганс вновь подошёл к слизеринцам, но на этот раз именно к Тому, протягивая ему руку. Нахрен Реддлу не сдалась помощь русского, но пусть пока не подозревает о настрое всего Слизерина. Том взял его руку и сразу подумал, что обжёгся. Настолько тот был тёплым в эту отвратительную погоду, Ганс же вскинул брови. Он никогда не думал, что кто-то, кроме мертвецов может быть столь холодным. — Почему не сказал, что замёрз? — благо русский спросил это тихо. Тогда, когда все ученики уже принялись гонять круг вокруг Хогвартса. От этой показушной заботы Тому захотелось очистить желудок прямо на этом месте, но он просто проигнорировал Ганса и устремился бежать. А не бегал он уже много лет и вообще ненавидел всякую физическую нагрузку. Реддл быстро подметил два типа учеников – Поттер, Орион, Вальбурга и другие сразу побежали быстрее других к финишу, перегоняя друг друга. Рогдена, Киль, Шмидт и несколько грязнокровок почти шли, но следили за дыханием. Староста последовал примеру последних и быстро понял почему. На трети дороги сердце билось, как бешенное, а дыхание всё норовило сбиться. Зато его приспешники сидели прямо на тропе, все красные и измотанные. Том вновь похвалил себя за наблюдательность, но из сил порядком выбивался. Переходил на шаг, как Киль, и вновь на бег. Мантии явно созданы не для спорта, если не считать квиддич, да и тот заключается лишь в сидении на метле. Тупое занятие для тупых качков. Ох, Ганс точно фанатеет по этому бреду. — Орлов играет в квиддич? — Том нагнал Шмидта, который наколдовал воду из посоха и пускал ту себе на голову. — Ганс-то? — качок горделиво рассмеялся, — этот оболтус с первого курса ненавидел летать. Всё доказывал нам, что встречал волшебника, летающего без метлы. Представляешь? Волшебник да без метлы! О, опять что-то невероятное, стоит упомянуть имя Орлова. Том уже не удивляется. Он хочет просто добежать до финиша и приступить к дуэлям. Настоящим, а не этому бреду для маглов. Стоит отдать Гансу должное: стало теплее, но невыносимее. Только подойдя ближе к поляне для тренировок, Том понял, что дело не только в пробежке. На том месте стояло около пятнадцати больших костров, расположенных на большом расстоянии друг от друга. Некоторое ученики стояли у огня, судорожно тря ладонями и грея их. Ганс же подбрасывал в один из костров дрова, он сбросил шубу и стоял в тонком чёрном свитере. Первыми пришли Киль, Мориц и Шмидт. С ними Ганс о чём-то беседовал, но стоило показаться другим ученикам, как компания почти полностью разошлась. Староста же просто подошёл чуточку ближе, наслаждаясь теплом, наконец-то греющим тело, но никак не показывая это внешне. — Привет, Том, — Мориц Мюллер подошёл к старосте Слизерина, неловко потирая ладошками и улыбаясь. Реддл не мог избавиться от ощущения, что тот напоминает ему ребёнка, — Ганс сказал нам тренироваться вдвоём. — С тобой? — Д-да, ты против? — Мориц видимо был из того типа людей, который боятся доставить окружающим дискомфорт. Это порядком раздражает, но он хотя бы знает своё место. — Если и против, то это не имеет значения, — Ганс вновь появился рядом, он мельком потрепал друга по голове, — я сам вас распределил и возражений не принимаю. А возражения у Тома были. Почему именно Мориц, хотя он не входит даже в тройку лучших учеников? Почему Киль поставили против Ориона, а Друэллу с Вальбургой? К чему вообще это странное распределение? Ганс показал несколько простых заклинаний и способы от них обороняться. Пары повторили движения, усвоили их и принялись испытывать магию друг на друге. И тут Том понял, что недооценил Морица. Нет, тот не имел какие-то выдающиеся способности в области чар. Скорее, он был очень подкован физически. И нет, тот не подходил ближе с целью ударить, как это делал Дитрих или Ганс. Мориц был очень юрким. Заклинания вылетали с его посоха одно за другим. Они редко попадали в защиту Тома, но пролетали в опасной близости от парня. Скорости этого мальца можно было только позавидовать. — Мюллер! — раздался усиленный голос Ганса, — ты целишься в обитателей Запретного леса или в своего противника?! Лицо мальчика за секунду стало каким-то понурым, скорость спала, но он хотя бы стал попадать по защите. Том с трудом успевал обновлять ту. — Мисс Блэк, вы так и будете ползать по земле от заклятий или всё-таки сделаете что-нибудь?! — Я… не… успеваю, — заныла девушка. — Мистер Блэк, Киль не хрустальная ваза, старайтесь лучше! Меняемся. Том перешёл в нападение и сразу отметил, что Морицу намного сложнее в защите, да и заклинания выходили у старосты привычно хорошо. — Поттер, ты только в зелья горазд? — Ганс обошёл поле и встал рядом с гриффиндорцем, медленно показал движения палочки заново и продолжил наблюдать за Флимонтом, — не идеально, но уже лучше. Подошёл ещё к нескольким парам, сделал замечание пуффендуйцам, пока Том сосредоточенно пробивал брешь в защите Морица. Несколько ударов и парнишка отлетел на несколько метров назад. — Реддл, отлично, — мельком произнёс русский, проходя мимо. «Избавь меня от своей похвалы, — пронеслось в голове Тома, пока он вновь защищался от Морица.» Та же ситуация, что и на остальных уроках. Том тащит на себе слабых учеников, замедляя этим самым свой прогресс. Староста быстро подстроился под скорость Морица и отбивал атаки того уже с какой-то скукой. — Друэлла, Орион, Киль, Рогдена, Том и Вальбурга, подойдите ко мне, — шесть пар прервали тренировку, послушно подойдя к Орлову младшему, — вы будете тренироваться отдельно от остальных. Пока ребята отрабатывают старые приёмы, вы будете идти дальше. — Моя сестра ещё не готова, — попытался встрять Блэк. — Так ты всю тренировку наблюдал за Ви, вместо сражения с Горцевой? — уточнил Ганс, спокойно осматривая Киль, — так почему же ты не победила? — Пыталась подстроиться под темп соперника, — отчеканила Горцева, будто действительно принимала Ганса за профессора. Ганс глубоко вздохнул, закатив глаза. — Значит, поддавки? Ладно, я запомнил, — он переставил пары вновь, — Реддл против Друэллы. Староста глянул на девушку. Ладно, это уже хотя бы будет нескучно. — Орион против Рогдены, а Киль с Вальбургой. Пары распределились заново, стоило Гансу показать новые заклинания. Всего три, тёмное из которых одно. Защита тоже одна, не распространяется на чёрную магию, показанную Гансом. Русский вернулся к отстающим, постоянно делая тем замечания. А вот Том с Друэллой принялись сражаться друг с другом. Повадки и движения за время разлуки не изменились ни у одного из них. Зато сражение бесспорно было красивым, хоть и не захватывающим. Оба не могли попасть друг в друга, но заклинания отрабатывали отлично. — Реддл, Друэлла, — Ганс с обманчивой улыбкой подозвал двоих к себе. Девушка с издёвкой глянула на Тома, но тот её проигнорировал. К Мордреду девчонку с её попытками подружиться. — Да, профессор? — эти слова Блэк почти пропела с присущими ей усмешкой и флиртом. — По-вашему, мы тут репетируем представление? — Что, прости? — не поняла Блэк. — Мы всё сделали идеально, если вы не заметили, — а вот Том, кажется, понял. Это попытка поставить старосту на место? Смешно. Тому уже начало казаться, что Ганс умеет разделять личное и учебный процесс, — профессор. — Идеально для тех, кто тренируется друг с другом с первого курса, — подметил Ганс всё так же спокойно, — по-вашему это даёт прогресс? Вы вызубрили друг друга, думая, что окружающие настолько тупые, что не заметят этого? — Мы не мухлевали, — процедила Друэлла. — Не сознательно, но вы сделали это, не предупредив меня, — ладно, возможно Том был с ним согласен, но кто тогда, если не Друэлла или Орион? — Больше в паре вы не тренируетесь. Это больше похоже на насмешку над окружающими. — И с кем прикажете мне тренироваться? — Том самодовольно усмехнулся. Он и Ганс отлично понимали, что староста превосходит всех остальных, верно? «Может быть выберешь себя? — добавил он в своей голове.» — Киль. — Почему Горцева, а не Кёлер или… — Или я? — закончил за Тома Ганс, — когда будешь равным моим однокурсникам, тогда и поговорим. Сейчас я тренируюсь только с Каркаровым. Отлично. Том понял правила. Победить Горцеву с Кёлер и тогда Ганс будет тренироваться с ним. Староста понимающе кивнул и удалился. А вот сам Ганс метался в своей голове. Дитрих сам отменил свою тренировку по велению Лорда, вопрос один – зачем? Зачем отцу понадобился опыт Ганса в обучении подростков? Он хочет сделать сына тренером Армии или типа того? И тут Ганс осознал одно. Он никогда не спрашивал Лорда о его планах на себя после школы, а ведь парню почти восемнадцать. Следующий год последний в обучении, что же с ним будет после? Парень принялся расхаживать вокруг учеников. Киль хорошо держалась против Реддла, но тот лишь ощупывал её повадки, запоминал мимику перед произнесением чар, уточнял что-то у девушки. Да, точно. Этой ночью Ганс приглашён в фан клуб старосты. Немец достал полупустую пачку сигарет и медленно закурил одну.***
Шесть часов до собрания. Альбус Дамблдор немного ослабил галстук на шее, сидя за профессорским столом. Он потянулся, размял затекшую шею и уж было продолжил проверять работы учеников, как дверь его кабинета медленно отворилась. — Профессор, — вошёл Ганс, немного склонив голову, — заняты? Альбус пристально осмотрел ученика, странно поглядывающего на него в ответ, и по-отечески улыбнулся. — Уже не злишься на меня? «Ненадолго тебя хватило, — хотелось добавить мужчине, но он решил об этом промолчать.» Ганс же беспардонно проигнорировал его, запечатывая дверь и накладывая на кабинет заглушающие чары. Он распустил волосы, Альбус отметил, что ему так нравится больше. Ещё ему нравилась парадная форма Дурмстранга, которая сидела на русском, как влитая. Тот подошёл ближе и кинул раздражённый взгляд на стол профессора, заваленный бумагами. Альбус озорно усмехнулся и одним движением скинул те на пол. Пара лёгких шлепков по столу и парень, будто послушная собачка, забрался на него, разместив ноги на профессорском стуле прямо между бёдер Альбуса. — Как ваш день, профессор? — Вполне сносный, — мужчина провёл рукой вверх по щиколотке парня, наблюдая, как тот расплывается в улыбке, — а твой? — Заменял отца, ходил на уроки… — Мой пропустил, — напомнил профессор, рукой сжимая колено юноши. — Сегодня собрание в клубе, ты помнишь? — Конечно, — Альбус стряхнул со своего стула разведённые ноги юноши и встал в совершенно точно не позволительную для них позу. Он медленно окунулся лицом в эти постоянно недоступные локоны и вдохнул самый родной и такой знакомый запах, — я очень долго этого ждал. Ганс лишь тихо рассмеялся, направляя голову профессора к своей шее. Всё началось с лёгких поцелуев, движений языка, но вскоре профессор понял, что этого мало. Нужно чуточку больше. И он впился зубами в эту чистую кровь, без изъянов и грязи, разрывая кожу и пробуя дурманящий металлический привкус. — Не сожри меня, — эта дрянь смела язвить! Альбус отпрянул в одно мгновение и наградил юношу крепким и болезненным ударом по лицу. Ганс лишь разразился хохотом, почти задыхаясь. — Говорил не бить по лицу, а сам постоянно этим развлекаешься. Ганс уже разлёгся на столе в совершенно открытой позе. Профессор придвинул его ближе, так чтобы ощущать тепло мальчишки везде. Каждой частичкой этого мерзкого тела. — Стал слабым, — прошептал Ганс, стоило губам профессора оказаться у его приоткрытого рта, — и кто из нас выиграл? Альбус накрыл его губы своими, затыкая это убожество и наполняя обоих разливающимся в венах возбуждением. Несколько движений языком и шлюха под профессором готова на стену лезть от желания. Он ненавидел это чувство столько же сильно, сколько боготворил. Стоило моргнуть лишь раз, как Ганс лежал под ним совершенно голый. С этими хитрыми, настолько светлыми глазами, что порой казались слепыми. Альбусу совсем не хотелось разрабатывать тело под собой. Зачем? Гансу понравится и так. Кого вообще волнует, что нравится этой немецкой шлюхе? Мужчина лишь немного приспустил брюки, за ним бельё и вытащил член, к которому абсолютно точно не хотелось прикасаться. — Я сделаю всё, что угодно, только войди, — заскулил Ганс и профессора выдернуло из собственных мыслей. Он направил член между ягодиц парня и вошёл в того одним сильным толчком под приятный всхлип изо рта немца. Точно. Зеркало. За Гансом стояло длинное и широкое зеркало. — Смотри в него, лисица, — приказал Дамблдор, — я хочу, чтобы ты смотрел на себя. На своё лицо. Альбус принялся двигаться, снова погружаясь в этот знакомый транс, где никто из них толком не ощущал ничего, кроме удовольствия и блаженства. Ганс стонал и подчинялся так, как это и требовалось от него. Так, как нравится Альбусу. Лисица не сводила взгляд от зеркала, мужчина же решил последовать его примеру. Алые глаза пожирали его оттуда, осуждали и ненавидели. С каждым толчком по телу разливалась режущая боль. Альбусу хотелось остановиться, но он не мог: будто он сам уже запустил этот необратимый процесс. Голова пульсировала, своё же тело убивало его. Перед глазами плясали капли крови и чего-то чёрного. Альбус осмотрел себя в зеркале. Его же отражение хотело убить своего хозяина. Оно не говорило, но Дамблдор знал это сам. Изо рта сочилась мерзкая субстанция из своей же слюны и крови. — Томас, — шептал Ганс на ухо, как какой-то заклинатель, приковывая к себе всё внимание, — Томас…Томас…Томас… Он твердил это без устали и невпопад будто сейчас ничего не происходило. Нужно как-то это закончить. Убить эту падаль. Он мешает, всё портит, исчезает, когда нужен. Зачем этому выблядку вообще жить, если от него никакой пользы?***
Миртл Элизабет Уоррен, шарахаясь вошла в библиотеку. Она осторожно глянула на стол, за которым обычно сидел работник, но там никого не оказалось. Девочка тихо подошла к книжной полке, когда услышала рядом громкие всхлипы. — Кто тут? — девочка аккуратно обошла несколько столов, глазами ища источник звука. Она крохотными шажками подходила ближе и заприметила раскинутое по полу мантию. Ещё шаг и ещё один, — староста! Том Реддл лежал на полу и трясся в припадке, его руки крепко вцепились в горло, пережимая то до белых пятен на коже владельца. Его веки были приоткрыты, но из-под них виднелось лишь белое глазное яблоко. Он дышал порывисто и постоянно стонал, задыхаясь. Неуверенно перебирая ногами по полу, Миртл Уоррен подошла к телу. Её глаза налились слезами, а губы затряслись, пока девочка пыталась прийти в себя. Она принялась судорожно трясти старосту и пытаться убрать его руки от шеи. — Том! — девочка вернула себе дар речи, но помогало это мало, — да что с тобой такое?! Когда она поняла, что староста всего Слизерина перестал шевелиться, Миртл Элизабет Уоррен принялась делать то, что она умела лучше всего в жизни – вопить и звать на помощь. И чтобы не случилось далее, Том Реддл точно будет спасён, ведь в слезах и криках этой девочке не было равных.