***
— Ещё раз спасибо, что помог с тем деликатным вопросом, — пробурчал Хагрид, почёсывая лохматую макушку, — и что не сказал Дамблдору. Ганс и великан шагали в сторону Большого зала, а первый всё ещё чувствовал от себя вонь от слизи флоббер-червей, которых всё утро чистил в Запретном лесу вместе с Хагридом. У здоровяка оказалась нездоровая тяга и любовь к самым разным тварям. Он толком ни с кем не общается, а переписку ведёт только с мамой, папой и Ньютом Саламандером. О последнем Ганс знал практически всё. Какой-то помешанный магозоолог, подпортивший отцу годы жизни из-за просьб Дамблдора. С последним, к слову, сегодня очередное занятие. К анцыбалу. — Обращайся, — отреченно улыбнулся немец. — Я обычно Тома прошу о подобном, но никак не мог найти его всё утро. Вы помирились же? Верно? Пара уселась за Гриффиндорский стол, наблюдая за облепившей Тома стае девчонок. Этот мудак только популярнее стал после своей выходки! А ведь Ганс действительно мог проиграть! Но немец честно думал, что старосте не будет грозить физическое наказание. Почему Дамблдор ничего не сделал? Почему не защитил? Он ведь знает, что… Короче, он ведь знает всё. И ведь специально сказал это только на уроке, чтобы лишить Ганса дара речи! А вот слизеринец не выглядел злым, а это очень и очень плохо. Значит, точно рванёт. Ещё и этот анцыбалов круг друзей-почитателей-Реддла! Ганс безусловно прогрессирует в окклюменции, но справится ли он, если кто-то (Том), решит пробраться в голову? А там мысли об отце всплывают первым делом! — Scheiße, — устало выругался немец, стекая на стол. Он понуро лёг лицом между пустых тарелок и вдохнул противный запах лакированного дерева.[Блять]
— Будь здоров, — буркнул Хагрид. А то, что не было вопросов ещё больше настораживало. Значит, Реддл захочет выяснить всё сам. Вопрос только в том, как ему помешать. А помешать нужно, ведь если староста узнает лишнее, то… — Голову с плеч! — победно крича пронёсся мимо сэр Николас. Даже на страх перед призраком сил как-то не было. Тело болело, от волос воняло слизью, впереди ещё целый день без капельки кофе, а ведь Ганс не мог уснуть всю ночь. Как же тошно. Стоило Гансу поднести ко рту вилку с салатом, как кто-то пропихнулся и уселся рядом. Это была Анна Юсупова. В руках она держала завёрнутый пергамент. — Ты сказал, что сделаешь с этим что-то, — прошептала она, трясся бумагой перед самым лицом юноши, — а тут вот! Новый выпуск! Ганс покопался в черепной коробке и быстро вспомнил о тех плохо написанных работах неизвестного писателя. — Выбрось, если не нравится, — фыркнул он, но тут перед глазами мелькнула фигура удаляющегося Тома, который ни разу так и не посмотрел на немца за весь обед, — хотя… постой-ка, Анечка. Девочка вопросительно вскинула брови, стоило Гансу взять в руки новый пергамент. Он победно оскалился, жадно вчитываясь в текст. — У тебя есть знакомые со Слизерина? Подружки? — Слизерин? — фыркнула она, — знакомые есть, но вот друзей…***
Ганс, покусывая губу, внимательно следил за пустым коридором из-за угла. Анна следовала его примеру, нахмурив брови. Издевательская тишина повисла в воздухе, а жители портретов попрятались в тенях деревьев и под зонтами Викторианской эпохи. Никто на двоих подростков так и не обратил внимание. Да и некому было. — Ты точно уверена, что… — пытался спросить Ганс, но Анна прервала его одним крепким ударом маленького кулачка по предплечью. — Цыц! Из-за дальнего угла показалось пятеро мальчишек возраста Анны, но одеты те были в форму Слизерина. Они увлечённо беседовали о том, как прошли отборочные в команду по Квиддичу. Ганс тотчас спрятался за угол, а вот Анна, глубоко вздохнув, прикрыла глаза. — С тебя самая большая порция молочного коктейля с пончиками и тройной посыпкой «Шоко-бум-бум», — напомнила она шёпотом. Ганс уверенно кивнул в ответ, и девочка зашагала, сжимая в руках злосчастный пергамент. — Грязнокровка! — расхохотался кто-то из мальчишек, — мы же сказали тебе не появляется в это время в нашем крыле! — Это вам не учебники зубрить, — ядовито прошипел кто-то второй, — тупице сложно запомнить такую сложную информацию. По звуку Анна уже дошла до компании. — А что это ты несё-ёшь? — протянул кто-то из мальчишек. — То, что нужно отдать директору, — фыркнула Анна, — я нашла это в библиотеке и… Эй! Верни! По звуку началась какая-то возня. — И что тут у на-ас? — послышался голос второго и тотчас замолк, — твою… грязнокровка! Что это? — Мне-то по чём знать? — обиженно фыркнула Анна. — Брат говорил, что все грязнокровки извращенки, — тихо произнёс ещё один голос, — а ты сжимала эту пакость, как сокровище. — Конечно сжимала! — спорила Анна, — потому что нужно отдать директору, чтобы он разобрался и… — Диппету? Ты совсем поехавшая? — Чтобы кто-то думал, что слизеринцы способны на подобное? — Нужно Слизнорту! — Отдайте, — фыркнула Анна громче. Опять началась возня, — ай! Ганс шагнул из-за угла, спрятав руки в карманы. Шестёрка замерла. Анна крепко схватилась за пергамент вместе с каким-то мальцом чем-то кажущимся Гансу очень и очень знакомым. Чёрные, как смоль волосы, кудрявый, мрачные черты лица, серые глаза. «Явно Блэк, — подметил Я.» «Нет, что-то ещё, — Ганс наклонил голову, осматривая мальчику. Он взял того за подбородок, поворачивая испуганное лицо то в одну сторону, то в другую.» «Мы видели его пять лет назад, — напомнил Гриндевальд, — не удивительно, что он кажется нам смутно знакомым.» «Да нет же, тут что-то другое, — Ганс перевёл взгляд на пергамент, который с одного угла сжимала Анна, а с другого юный Блэк. Они оба выпрямились по струнке и спрятали бумагу за спинами, встав близко друг к дружке. Ганс нахмурился, переводя взгляд то на Анну, то на мальчишку. — Оу, — немец подавил смешок, — так значит, Блэк, Анна? — Это просто домашка, — неловко улыбнулся парнишка, — там ничего такого… — Тебя искал Дамблдор, — Ганс проигнорировал мальца, смотря на Анну. Та послушно кивнула и торопливо направилась вслед за немцем. — Неплохо, — похвалила она себя, — но что ты имел ввиду, когда говорил про Альфарда? — Лишь то, что я иду по верному пути.***
Вечер рыцари посвятили обсуждению того дня, когда Ганс посетит их клуб. — Киль быть не должно, — подметил Абраксас. — Никого, кроме русского не будет, — усмехнулся Том, посматривая на гигантского, медлительного кальмара, проплывающего за окнами. Настроение немного улучшилось после новости о ссоре Дамблдора и Орлова. — Мы можем использовать Империо, — предложил Орион. Какой же идиот. — За полгода подросток под ним сойдёт с ума, — отметил Долохов, — нам не нужны неприятности. Том встал и, подойдя к стене, легонько ударил по одному кирпичику несколько раз. Тот медленно вылез, и из среднего отверстия староста достал знакомую всей их компании запасную палочку. Он открыл футляр, достал инструмент и протянул его Ориону. — Будешь на подхвате, — объяснил Лорд, — если что-то пойдёт не так, то используй её. Блэк, довольно усмехнувшись, взял палочку в руки и спрятал ту в карман мантии, пока Том обдумывал тот самый день. Переманить кого-то со стороны Дамблдора или Гриндевальда сложно, но вряд ли невозможно. Первый как раз поссорился с русским, а вот отношения со вторым – загадка. Пока рыцари собирались разойтись, Том подозвал Абраксаса Малфоя к себе. — На каникулах найди мне все статьи, в которых упоминался Гриндевальд до этого дня, — приказал Том, задумавшись. — Вы не поедете со мной в мэнор? — Думаю остаться в Хогвартсе, — скучающе произнёс староста, — комната. Она нужна мне. — А вот Вальбурга едет к русским, — усмехнулся Малфой. А вот это интересно, нужно проверить Дитриха на парселтанг. Если не он наследник Слизерина, тогда мать Ганса. — будет знакомиться с новыми родственниками. — Как мило, — саркастично отозвался староста, и они с Абраксасом обменялись саркастичными взглядами, — можешь идти, спокойной ночи. Малфой кивнул, и староста наконец-то смог разобраться со сверлящим его лицо взглядом, откуда-то из темноты приоткрытой спальни первого курса. — Не спится, Альфард? Младший брат Ориона виновато подошёл ближе, сжимая что-то в руках. — Отобрал у Юсуповой, она несла это старику Диппету, — Альфард протянул пергамент Тому и уж было хотел удалиться, но староста одним движением усадил мальца на диван у камина. Слишком уж тот нервничал. Староста разложил помятый лист, который освещался одним тусклым светом камина и принялся вчитываться в каждую строчку. В каждую мерзкую, гнилую строку этой убогой писанины. То, что кто-то надрачивал на мысль о сексе двух парней было не столь важно, хотя и жалко. Имело значение другое: Том был снизу. Он молил, ублажал и принимал. А Ганс, который ему и в подмётки по факту не годился, выставлялся тем, кто контролирует ситуацию. Игра в жертву имела и обратную сторону, судя по всему. Том усмехнулся, кидая текст в камин. — Я спросил у девчонок с Когтеврана, — подал голос Альфард, сверля спину старосты, — оказывается многие уже прочли. Весь Гриффиндор и… Том повернулся, по ощущениям холодно смотря на мальчишку. — Ты злишься на меня? — с дрожью в голосе спросил мальчик. — С чего ты взял? Альфард замолчал, подбирая слова, но почему-то был не в силах отвести испуганные оленьи зрачки от лица старшего. — У тебя глаза алые, Том, — еле слышно прошептал Блэк. Староста посмотрел на своё отражение в стекле. Давно он не видел себя настолько собой. И вправду алые. Даже кровавые. Полностью. — Это лишь свет от камина, — улыбнулся он и наклонился ближе к Блэку, — а теперь спать. Живо.