Ликорис

      Август пролетел практически незаметно — жарко, душно, иногда то весело, то тоскливо. За прошедшее время Дракен уже практически полностью выздоровел, и его выпустили из больницы, дав напоследок пачку лекарств и выписав наставления по уходу за раной. Эма, вившаяся вокруг него и помогавшая по мере возможности, была вне себя от счастья: она наконец-то проводила всё время со своим возлюбленным! Вот только тот оставался всё так же холоден, что не могло не обижать девушку. И она часто жаловалась на подобное отношение Такемичи, которая просила не сдаваться и продолжать «атаковать эту неприступную крепость».       Майки стал всё чаще таскать с собой Такемичи и Баджи, а тот — Чифую. Ввиду того, что Дракен не сможет быть ездовой лошадкой ближайшие два месяца, эта роль переходила Кейске по наследству. Сам Баджи был недоволен, цедя проклятия сквозь зубы.       Но вот что было самым неприятным для Такемичи, так это отсутствие Хинаты. Отец ограничил её общение с Такемичи как только мог. Он заставил своих подчинённых отвозить и привозить Хину на дополнительные занятия, посадил под домашний арест и запрещал выходить из дома без его ведомства, а также отобрал мобильный телефон. О том, что Хината под домашним арестом, Такемичи узнала лично у её младшего брата, Наото.       — Отец и мне запретил к тебе приближаться, — признался в тот день мальчик, поджав губы и слегка нахмурив брови, — но Хина слишком просила встретиться с тобой и объясниться.       Сердце у Ханагаки заболело от такой несправедливости. Масато-сан был слишком жесток по отношению к своим детям. Но даже его Такемичи могла понять: как-никак, дети не всегда могли уловить ту опасную грань в общении с кажущимися на первый взгляд приятными людьми. Хоть сама школьница была не такой, но она вполне возможно сделала для своих детей тоже самое.       Но где он точно не мог контролировать Хинату и их общение — так это в школе. Там его власть была ограничена, благодаря чему они могли общаться по-нормальному.       Поэтому первого сентября, время начала второго семестра, Такемичи ждала как никогда. Стоило ей только заметить сменную обувь в шкафчике Тачибаны, как она тут же бросилась в класс, махая рукой в знак приветствия Ацуши, Макото, Такуе и Ямагиши, которые проходили мимо. Она с бурлящей во всём теле радостью побежала, сломя голову в свой класс. Никогда ещё походы в школу так не радовали её.       И вот, Хината оказалась прямо за своей партой. Девушка только достала учебник из нижнего ящика, как Такемичи набросилась на неё с объятиями. Казалось, прошло так много времени с тех пор, как они виделись в последний раз! Она так по ней скучала.       Эта встреча была так непохожа на ту, когда Такемичи только-только «вернулась». Тогда у Ханагаки образ Хины был стёрт долгими годами разлуки, тоска по подруге улеглась ещё много лет назад, а желание встречи не посещало её в самые неожиданные моменты. В тот день Такемичи была ведома Хинатой, шагая по старому, знакомо-незнакомому Токио и пытаясь осознать произошедшее с ней.       Сегодня же она сама бросилась с крепкими объятиями, наконец понимая, что она когда-то так много потеряла.       Тачибана была рада не меньше: улыбаясь, она проливала солёные слёзы, сжимая Ханагаки крепче и крепче, из-за чего школьная рубашка Такемичи стала мокрой и прилипла к плечу. Но это не являлось ничем таким важным, чем теплое и дрожащее тело подруги, которая также скучала по ней не меньше, чем она.       — Всё хорошо, — шёпотом заверила она подругу, не желая отпускать, несмотря на скользящие недоуменные взгляды одноклассников. Окружение было лишь шумом.       — Я так скучала, — также тихо на ухо призналась Хината, всхлипывая. — Отец был так несправедлив! Ему плевать на то, что хочу я! Ему важен он сам!       — Как раз потому, что он думает о тебе и твоём будущем, он так и поступил, — ответила ей Ханагаки, поглаживая подругу по голове и спине. — Я… Я понимаю его мотивацию. Понимаю, но не поддерживаю. Во всяком случае, до конца.       — Как это можно поддерживать?! — не согласилась Тачибана, пытаясь отстраниться, но подруга держала её сильно. Такемичи зажмурилась, потираясь щекой о мягкие волосы Тачибаны, и пояснила:       — Ну а ты представь, что у тебя есть любимая дочурка, такая красавица и отличница. Впереди у неё только светлое и безбедное будущее. И тут она попадает в плохую компанию, которая может изменить её. Например, пристрастить к алкоголю или сигаретам. Или к наркотикам, не дай бог. А ещё из-за этого она может попасть настоящую беду, как раз по вине такой неблагоприятной компании.       — Но это ведь бред! Ни ты, ни ребята из Тосвы не такие!       — Нет, не такие, — горько усмехнулась она. — Но… Мы можем измениться. В любой момент. — И прежде, чем Хина успела возразить, Такемичи строго объяснила: — В Тосве спокойно состоял Киёмаса, который устраивал бои без правил на деньги. И Майки об этом если не знал, то, как минимум, догадывался. И лишь недавно он решил это прекратить. Тосва постоянно дерётся за территории и просто так, и Дракен — один из примеров, к чему подобные драки могут привести. И это, к сожалению, не самое худшее. Да, нам повезло, что он выжил. Но не успей мы вовремя? Что было бы? Или если бы Па-чин всадил нож до конца и убил того парня из Мёбиуса? Это уже не шутки.       Они отстранились друг от друга. Такемичи держала за плечи, поглаживая время от времени их, пока упрямая подруга отказывалась смотреть на неё.       Хината молча поджимала губы, смотря в пол, а Такемичи не могла не думать о том, что стало с Тосвой в её прошлом. Часть мертва. Вторая часть превратилась в преступников. С третьей частью — неизвестно что. Не зря Масато боялся за свою дочь, ой как не зря. Но сама Хина в силу юного возраста и доброты сердечной не могла этого понять. Она винила отца, когда тот, пусть и в жестоком ключе, но поступал правильно. Он хотел оградить дочь до того, как могло что-то серьезное произойти уже с самой Хиной.       Месяц назад Дракена чуть не убили. В прошлом, на Хэллоуин убили Баджи. После Рождества и вовсе — Эму. В две тысячи семнадцатом не стало Майки. Ещё через год — самой Такемичи. И что это, если не последствия старой связи с Тосвой?       Хината уже не хмурилась, но выглядела растерянной — слишком уж по-взрослому вела себя подруга. Пятнадцатилетние девочки так не могут. И не должны.       Ханагаки и сама понимала это. Понимала, но всё равно отторгала. То ли от того, что ей было обидно за друзей, которых без суда и следствия записали в наркоманов и отпетых преступников, то ли от того, что ей было обидно за себя любимую. Так или иначе, осознавая ситуацию разумом, сердцем Такемичи противилась.       — Я докажу отцу! — внезапно пообещала Хината, подняв голову. Её глаза заблестели знакомой уверенностью, а застывшие на щеках слезы придавали образу девушки воинственности. — Я докажу ему, что и ты, и наши мальчики, хорошие люди. Что я знаю границы, как и они. Что мы можем общаться, и что ни они, ни ты, ни я не станем отбросами общества.       Такемичи и сама не сдержала подступившие от такой речи слёзы. О, сколько юношеского запала и энтузиазма было в голосе Хины! Как храбро она собиралась стоять за свои взгляды, даже несмотря на неоднозначную реакцию подруги.       Ну, чем не подростковый бунт?       Такемичи прикрыла ладонью рот, стараясь не рассмеяться. Масато всегда считал Хинату послушной девочкой. И ошибался. А вот в чем он точно не ошибся, так это в плохом влиянии Такемичи на его дочь.       — Я даже не знаю, поддержать тебя или поругать, — призналась Ханагаки, качая головой.       — Конечно подержать! — даже несколько возмутилась Хина, отпуская наконец-то подругу и вытирая руками слёзы с щёк. И в глазах её было столько чувств, столько эмоций, что Такемичи не могла не вспомнить то признание на фестивале, те слова Хины и ту поддержку, что она оказывала. Хината обещала стоять на стороне Ханагаки. Так может, и самой Такемичи стоит встать на ее сторону, не боясь «испортить» подругу?       В конце концов, Тачибана всегда была самой умной и рассудительной из них двоих. Во всяком случае, в прошлом.       — Хорошо, — согласилась девушка, и губы Хинаты расплылись в широкой улыбке. — Я тебе доверяю.       И этого было более чем достаточно.       Вскоре их объятия прервала староста класса, приказавшая всем встать: оказалось, что за время их разговора урок практически начался.       В кабинет вошёл учитель, и Такемичи сглотнула. О, это была ненавистная ей алгебра! Та самая, на которой Майки опозорил её перед каникулами!       Сенсей косо посмотрел в глаза Ханагаки. Он явно подумал о том же самом, так как его брови сошлись на переносице, а голова чуть качнулась в неодобрении. Такемичи стало неловко и неуютно. Захотелось обратно в свою кроватку, там безопасно. Тем более, что на дворе такая рань! Да она за время каникул совсем отвыкла вставать раньше одиннадцати!       Староста скомандовал поклониться и поприветствовать учителя, и Такемичи, послушным хором с другими учениками, выполнила приказ. А затем также послушно села, открывая учебник на новой теме и с грустью думая о том, что каникулы пролетели слишком быстро, она даже не успела отдохнуть за это время.       Другой причиной грусти была её мать.       Завтра Момо надо было возвращаться обратно на работу, а это означало, что она уедет из Токио в соседнюю префектуру и они вновь не будут видеться неделями. Это вообще было чудом, что Момо умудрилась получить срочный отпуск прямо на следующий день после прошения, да ещё и так надолго — почти полтора месяца! Такемичи, когда работала в магазине CD-дисков, могла себе позволить только недельный отпуск, обговоренный с начальством минимум за три месяца до, а желательно — за полгода. Видимо, в две тысячи шестом условия труда для медиков были лучше, чем в две тысячи восемнадцатом. А может, это просто Момо так повезло со своей должностью, связями и правилами в больнице, где она работала. Тут уж Такемичи не разбиралась.       Ханагаки посмотрела в сторону, совершенно не обращая внимание на доску с какими-то цифрами и буквами. Хотелось выйти из душного класса на улицу, проветриться, постоять в тенёчке дерева…       Уроки тянулись особенно медленно. Алгебра, японский, классическая литература… Всё это было так долго и занудно, что лишь чудом Такемичи не заснула прямо на столе. Всё же тяжело возвращаться в учебный процесс после длительных каникул.       Наступления обеда ждали, казалось, все. Только прозвенел звонок и сенсей убрал учебник, как все достали бенто и принялись его открывать. Послышались звуки ломаемых палочек, класс наполнился звонкими голосами, в воздухе приятно запахло рисом и жаренными сосисками. У Такемичи выступили слюнки: она едва не проспала уроки, пришлось выбегать из дома, не позавтракав.       Встав и потянувшись, Ханагаки обернулась к Хине. Та достала бенто и сама поднялась с места, со счастливой улыбкой предлагая выйти куда-нибудь из класса.       По старой привычке они отправились на крышу школы, где практически никого не было. К ним присоединились Ацуши, Макото, Такуя и Ямагиши, которые принялись рассказывать про свои каникулы. В принципе, ничего интересного в их историях не было: парни просто-напросто рубились в приставку, съездили на море и пошатались туда-сюда по Токио.       Такемичи и Хината в ответ рассказали о своих приключениях, стараясь особо не вдаваться в подробности того дня, когда Дракен оказался ранен, а рука Такемичи — пробита насквозь. Однако сами парни, похоже, и без этого знали о произошедшем. Один лишь елозящий на месте Ямагиши чего стоил!       — Кстати, я слышал, что в колонии Киёмасу сделали опущенным, — нетерпеливо поделился он полушепотом.       У Такемичи холодок пробежался в животе. Киёмаса, конечно, был уродом, и может даже заслуживал такого, но…       Возможно, просто сама Ханагаки была слишком доброй душой.       — А что значит «опущенный»? — озадачено спросила Хината. Парни нервно переглянулись, явно не зная, как сказать о таком нежной девочке-отличнице. Зато потом все вместе посмотрели на Такемичи, мол, ты её подруга, ты ей это и объясняй.       Ханагаки тяжело вздохнула. Выбора у неё действительно не было.       — В тюрьме есть своя иерархия, — прикрывая глаза, чтобы вспомнить, начала она издалека. — Есть сильные, кто является главой банд и группировок в тюрьме, которые подминают под себя остальных. А есть опущенные, их полные противоположности, и подминают уже их.       — То есть, мальчик на побегушках? — поняла Хината, понимая брови и с надеждой всматриваясь в глаза подруги.       — Да, но с примесью сексуального насилия, — хмуро кивнула Такемичи.       Подруга подняла бровь, и тогда Ханагаки сложила пальца одной руки в букву «О», а затем просунула внутрь образовавшегося круга указательный палец другой руки, и так несколько раз. Хината густо покраснела. До неё, наконец, дошло.       — Ох… Но он же такой сильный!.. Как его могли… так…       — Всегда есть люди сильнее, — просто ответил Ацуши, прикрыв глаза.       — А вообще, я соглашусь с Тачибаной, — слабо подал голос Такуя. — Киёмаса не из тех, кто прогнётся под других без выгоды для себя, даже Майки был ему нужен для подпольных боёв и власти в Тосве.       — Согласен, — серьезно кивнул Макото. — Не в духе Киёмасы принимать поражение. Скорее он попытался бы предложить блатным что-нибудь взамен, чтобы прибиться хотя бы к касте мужиков или сторговаться с офицерами и стать козлом, но уж точно не становиться опущенным. И это наводит на мысль о том, что ему было нечего предложить тем ребятам.       Ямагиши на это лишь фыркнул, поправляя очки на переносице.       — Гонишь? Да что б Киёмасе — и нечего предложить? Вот уж бред. Напомню, что у него есть связи. И не простые. Ходят слухи, что он на короткой ноге с парой наркодилеров. И чтоб в колонии не было наркоманов, которые только и ищут, как добыть новую дозу? Вот уж бред! — Ямагиши аж всплеснул руками от переполнявших его эмоций. А затем резко затих, придвигаясь чуть ближе к ребятам, оглядываясь по сторонам, и шепча: — Скорее всего, его даже слушать не стали, сразу записали в опущенные. И чую я, что всё не так просто.       — Хочешь сказать, их кто-то надоумил?       — Скорее приказал. Киёмаса уже успел перебежать дорогу кому-то очень важному, — обеспокоенно проговорил тот. — Не повезло ему. Очень.       Такемичи медленно перевела взгляд на бледную Хинату. Та, кажется, наконец-то поняла, от чего её ограждали отец и подруга. Её руки дрожали, но Ханагаки сдержалась, не стала накрывать их своими в попытке успокоить. Тачибана должна сама понять, какие угрозы таит в себе мир хулиганов.       И всё же девушка признавала, что была несправедлива по отношению к подруге. Сначала сама втянула её в эту передрягу, а теперь не пытается помочь, успокоить.       «Хреновая из меня подруга», — мысленно вздохнула Такемичи, смотря в голубое небо и прикрывая глаза. Но вместе с тем она понимала, что Хината должна сама принять решение: будет ли она продолжать общаться с Ханагаки и Тосвой или же нет. Это уже не дело Масато или Такемичи, это дело самой Хины.       И вот, Тачибана, глубоко вздохнув, постаралась успокоить себя. Взяв покрепче палочки, она подцепила ими комок риса и отправила в рот, медленно разжёвывая и проглатывая.       — Что бы там не произошло с этим Киёмасой, это уже не наше дело, — размеренно и строго произнесла она. — Киёмаса сам подписал себе этот приговор. Наркотики — это не шутки. Если готов полезть в такое грязное дело, то будь готов нести ответственность, будь то полиция или… как их там?..       — Блатные, — подсказал Ацуши.       — Да, блатные, — кивнула Хината.       Такемичи искренне удивилась. Её подруга всегда была нежной и доброй девочкой, а тут вдруг говорит такие жестокие вещи. Было ли это плохое влияние Такемичи и Тосвы? Или в этом виноват сам Масато, который рассказывал своим детям о происходящем на работе, посвящал их в дела преступников и наказания, которые им давали?       Как бы то ни было, но, благодаря отцу, у Хинаты было обострённое чувство справедливости, из-за которого порой она была слишком сурова.       Единственное, что Такемичи не желала, так это, чтобы томан не сталкивался с подобными ситуациями, как с Киёмасой.       О таких тяжелых вещах никто больше не захотел думать, и парни начали обсуждать о грядущих мероприятиях в школе, а Хина, такая добрая душа, поделилась с бенто. День казался и вовсе замечательным, особенно когда Хина была у неё под боком и была готова поддержать в любой момент.       И если Тачибана могла оставаться с ней, несмотря ни на что, то она более, чем заслуживала знать правду о Такемичи.       В любом случае, после инцидента с Дракеном, следует убийство Баджи, и всё, что знала на данный момент Ханагаки, так это то, что Баджи с Майки на тот момент поссорились, Баджи ушёл в другую банду, с которой потом Тосва и дралась, а после был Кровавый Хэллоуин, на котором её друг умер. И если быть честной, Такемичи мало знала даже о нынешней ситуации с Мёбиусом, так как хоть ребята из банды приходили к ней, никто ничего не рассказывал о последствиях той массовой драки банда на банду.       Да и Такемичи больше думала, как спасти Дракена, чем о войне Тосвы с Мёбиусом. Так что она на данный момент оставалась в информационной изоляции. И девушка подозревала, что это Майки и ко ограничивали данный поток. Конечно, это обеспечивало безопасность не только самой Такемичи от некоторых дел хулиганов, но и саму Тосву от утечек информации. Однако это не давало никаких зацепок насчёт того, что тогда случилось Кейске.       Бывшие мёбиусовцы могли убить его из мести за падение их банды?       Даже если она не могла напрямую получить информацию от своих друзей, а она знала, что они ей совершенно ничего не скажут, тогда она пойдет другими путями. В конце концов, спасение Дракена было лишь отправной точкой, у неё ещё много было работы, а недостаток информации — прямой путь к провалу. Как она может спасти друга, если не знает даже о нынешней ситуации между бандами?       — Ямагиши-кун, — настороженно позвала она парня, — а что случилось с Мёбиусом после той драки? И кто был тот человек, с которым дрался Майки?       Ямагиши недоуменно поднял бровь и поправил очки. А после, потирая ручки, ухмыльнулся под недовольные стоны остальных парней.       — А тебе из Тосвы ребята не сказали? — ответил вопросом на вопрос юноша, откладывая недоеденную булочку на колени. — Остаток мёбиусовцев поглощён самой Токийской свастикой, на той драке был очень сильный чувак, он дрался на равных с самим Майки! Говорят, он может быть главой Вальхаллы, поэтому, наверное, мёбиусовцы ушли к ним.       Значит, внутри Тосвы остался кто-то, кто не захотел смириться с ситуацией, а другая часть подстрекала из другой банды? Но тогда разве пятый отряд, который занимался внутренними разборками, не должен был предотвращать подобное? Что-то не сходилось.       — А сейчас по влиянию банд? Эта Вальхалла сильна?       Если это не внутренние разборки, то, скорее всего, кто-то очень сильно точил зуб на Тосву.       Ямагиши растрепал себе волосы, задевая свой хвостик на затылке и призадумался:       — Вальхалла считается одной из непростых банд: она сейчас состоит из части бывших мёбиусовцев и бывших заключённых из исправительной колонии, мало кто знает их лидера, по крайней мере, поэтому их называют безголовыми ангелами. Также по влиянию, сильнейшими считаются Чёрные драконы и Поднебесье Йокохамы. У Поднебесья все главы это бывшие заключенные, особенное ужасное поколение S-62, их всего шесть, но они правят всей Йокохамой железной рукой, так что туда не стоит нам соваться, чтобы не навлечь на неприятности всю Тосву. А Чёрные драконы… они нереально крутые сильные чуваки. Бывший восьмой глава, Изана Курокава, Черных Драконов как раз ушёл из них и основался с S-62 Поднебесье. В течении несколько поколений они правили всей Японией. Думаю, если Тосва так и будет сильной и постепенно расширяться, то может когда-нибудь сравниться с ней!       — Вот как… — медленно произнесла Ханагаки, пытаясь собрать всю информацию воедино, — я поняла, спасибо.       Она, конечно, знала, что Казуши старался быть в курсе большинства дел гопников, но не думала, что до такой степени он был осведомленным.       — Не за что, — тут же отозвался парень с улыбкой, — а зачем это тебе?       — Ребята не расскажут мне, а я так хоть буду понимать, с кем мне лучше не связываться, — моментально солгала Такемичи с неловкой улыбкой.       Все одобрительно закивали, а Хината пристально уставилась на подругу, мол, что ты задумала? Девушка же отмахнулась от подобного беспокойства. На данный момент она лишь хотела побольше узнать.       — Это точно, вам, девушкам не стоит в подобное ввязываться, это нам, парням нужны кровь и адреналин! — После этого он получил подзатыльник. — Но если вдруг что-то будет нужно по остальным гопникам, то обращайся!       — Да, обязательно, Ямагиши-кун.       Такемичи погрузилась в раздумья, откидываясь на сетчатое ограждение и смотря в небо. Значит, в будущих конфликтах с Тосвой могут быть именно эти три банды. Особенно Вальхалла, если туда перебралась часть мёбиусовцев. Девушка тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Чтобы попытаться предотвратить смерть лучших друзей, то она должна разбираться с теми, кто мог бы быть врагами Томана. А это значит, что она должна узнать больше о мире хулиганов. И её одноклассник был для неё лучшим информатором.       А пока нынешняя цель Такемичи это сближение с Маман Баджи и Чифую. Если Кейске она не сможет остановить от перехода в другую банду, то Ханагаки будет идти другими путями.       Таким образом, она написала Чифую о новой встрече.