Моя Муза

Первую зарплату парню уже выплатили за картину как один день назад, но для начала надо найти хорошее место жительства. Не то что бы дорогое, он не хочет переоценивать свои силы и вместительность в кармане. Ему нужно всего лишь место чуть ближе к работе, нормальная ровная кровать, тихие соседи. Хотя бы три эти требования ставятся выше всего. Тсукури этому посвятил день, поэтому не отправился на работу. Всё равно голова забита далеко не искусством, а расчётами денежных накоплений и взрослой, скучной, материальной жизнью. Парню всегда казалось, жизнь взрослых сама по себе очень скучна и полна многочисленными обязанностями. Из-за этого мальчик не хотел расти, но делать это надо было незамедлительно, смотря на его одинокое детство. Оно прошло в сером детском доме, который был пропитан своей нелюбовью к индивидуумам. Таким как Дейдара. Он, когда его невзлюбили другие дети, не смотрел им вслед, а без угрызений совести крал чистые листы бумаги в кабинете воспитателей. Он, конечно, когда его засекали, получал, но не заканчивал это делать. То ли от вредности, то ли надо было. Ведь воспитатели не знали кто он, так что зачем им возиться с каким-то малым дитём? Тсукури хорошо знал об этом и даже в раннем возрасте не просил больше внимания как остальные дети, больше похожие на воробьёв, просящих крошки хлеба. Но зато для него отделили чердак здания. Именно там он хранил «позаимствованную» бумагу и уголь. С этого начинал молодой художник. Он сам на себя взвалил собственное самообучение. Потом воспитатели поняли, что остановить мальчика нельзя, и начали таскать на чердак учебники и тетради по разным видам наук. Современный японский, сборник задач по математике, история Японии, физика и биология, а особенно общественная адаптация. На последнее мальчик закатил глаза. Но всё равно читал эту «нужную» информацию. Тсукури было даже легче учиться отдельно. Можно досконально изучить ту или иную задачу, распространённую жизненную ситуацию, приведённую в учебнике по адаптации. На физкультуру надо было приходить всем без исключений. Конечно же, Дейдара был хорошим мальчиком, и ему было легче получать от остальной шпаны, чем от воспитателей. Площадка занимала целое поле, на котором каждый день гуляли или занимали дети всех возрастов. В ранних летах своей жизни мальчик терпел буллинг, но он с каждым днём перерастал в избиение нескольких людей на одного. Но когда парню исполнилось четырнадцать, он уже не отмалчивался, а оставшиеся годы в детском доме учился драться на только одной практике. Что ж сказать, в бой бросались сразу несколько человек, Тсукури уже давно знал их нелепые кривляния, которые почему-то он считал какой-то техникой. И вот, настал такой день, когда в детский дом привезли несколько пачек гуаши. Когда мальчик читал историю Японии, то в книге приводились сравнения старинного и современного искусства, и как раз там говорилось о такой краске. А словаря у него не было, и приходилось думать, что это какая-то штука для рисования. Мальчик тогда спустился на этаж ниже и взял одну баночку красной гуаши. Именно взял, а не украл. А то уже такое чувство, что остальным детям всё можно, а одному, единственному в своём роде человеку нельзя, как будто он не ребёнок, хоть ему было всего ничего — пятнадцать лет. Учился всем наукам до шестнадцати, а рисовал с семи лет. И во все годы у него были только листы бумаги да два карандаша с углём. Перед тем как открыть крышку красного густого вещества, он так радовался, что в жизни у него ничего такого не вызывало, кроме тех случаев, когда у него получалось свои мысли воплощать на бумаге. Он взял сразу подготовленную кисточку и сделал первый мазок, после пообещал себе бережно хранить эту краску. У него это получалось ровно неделю, примерно тогда парень уже задумывался о том, в каком направлении будет писать. Но не прошло и десяти секунд, как Дейдара врезался о стол и тем самым уронил банку. Тогда он не чувствовал сожаления, а наоборот — восхищение. Вдохновлённые глаза запечатлели взрыв. — Хм, детство, — сказал он в пустоту. Через несколько минут тщетных поисков парень всё-таки натыкается на объявление. Описание довольно подходило юноше, а визуальный отчёт подтвердил наличие хорошей двухместной постели. У него аж глаза загорелись, рассматривая нормальные по размерам, чистые помещения. С ценой, слава Богу, всё в порядке, а то будет как в те неудачные бесчисленные разы. Приехать можно хоть сейчас, так и хочет поступить Тсукури. Зачем терять время зря, оно же на вес золота? Он уже позвонил и договорился о встрече. Юноша собрался, не торопясь переоделся, и отправился по дороге на работу по указанному адресу. Ехать пришлось не долго, но пьяные люди в метро сопровождали до последней станции. Когда блондин позвонил в звонок, то ему открыла семейная пара: — Здравствуйте, добро пожаловать, — сказала женщина приятным голосом. — Я по объявлению. — Да, проходите, пожалуйста, — она начала показывать ему дом. Всё и вправду соответствовало изначальному отчёту, так что переживать не из-за чего. Только один факт немного насторожил его: сын этой пары изначально жил здесь и не платил квартплату. Родители решили продать её как можно скорей, но пока ещё не сообщили ему самому, потому что тот наполовину живёт ещё в общежитии. Дейдара надеялся, что это решится как можно скорее и высказал своё мнение по этому поводу. Они его уверили в честности их слов, а Дейдаре ничего не оставалось, как поверить. Переехать он решил тоже сегодня, думая, как быстрее закончить с этой морокой. Вещей у него немного, от слова совсем. Так что он проделывает тот же путь туда и обратно, положив в сумку только одежду, принадлежности для рисования, и личные вещи с кое-какими мелочами. Когда он вошёл, то семейной пары уже не было, и парень вздохнул спокойно от мыслей, что все это кончилось, он съехал от туда, поменял место жительства, попрощался с бессонными ночами и маленькой горбатой одноместной кроватки. Уже почти ночь, а Тсукури делает перестановку в доме, под предлогом, что что-то здесь не так. Так он и провозился с мебелью, а ночью ему не давала спать Муза, которая приходила и так не часто, как хотелось бы. Утром этот дурацкий будильник сверлит уши своим рингтоном, но парень как всегда натягивает счастливую улыбку, смотря в наполненное светом окно. Так ему просто всегда было легче просыпаться. Вспомнить тот же чердак, там окно располагалось прямо перед восходом солнца. И будильника не надо. На работе его встретил начальник, сидящий за столом с ещё малым количеством опилок. Тот заметил его потрёпанный вид: — С добрым утром и с новыми твоими синяками. — Акасуна и не повернул голову в его сторону. — Как же ты любишь сам себя выматывать. — Что есть, то есть, — пожимает плечами блондин. — Я вот давно хочу спросить… — Не тяни. — Сасори-сама, мне интересно над чем вы работаете. Просто, вы и так видите и знаете, что я делаю, и буду делать, — он потихоньку подходил к столу. — Стойте, во-первых, я должен знать, что делает мой сотрудник, а во-вторых, я уже и сам хотел рассказать об этих шарнирах. Делаю обратку. — Какую обратку? — Потом узнаешь, — ехидно улыбнулся Сасори. — Но в любом случае ты когда-нибудь увидишь. Дейдара прикусил губу и прошёл к мольберту, но только потом он вспомнил, как из-за всей вчерашней суматохи взял только портфолио да карандаши. Он хлопнул себя по лбу, не зная, как дальше быть. Затем Тсукури бессознательно покосился на красноволосого, и его как током шибануло от прекрасной, по его взгляду идеей. Парень сел за этот же стол с противоположной стороны и вытащил из сумки портфолио, для начала «случайно» громко положив его. Этот стол сам по себе был большим, и можно легко делать всё что угодно, так, чтобы оппонент не мог чётко увидеть, чем ты занимаешься, но можно легко видеть друг друга. — Что ты делаешь? — Сасори привлёк громкий звук. — Как что? Работать. Зачем мы ещё сюда приходим? — наклонил он голову в левую сторону и сделал умный вид. — Ты не огрызайся мне тут, — погрозил ножичком красноволосый. — Нет, нет, не подумайте, — растормошил он руки, — а кстати, по поводу работы, вы же всегда в это время занимаетесь бумажными хлопотами в кабинете. — Ко мне же тоже может прийти вдохновение, не так ли? — начальник не отвлекался от необработанного кусочка дерева и наждачкой шлифовал наружную поверхность, образуя таким образом тихий шорох. — Значит, у вас его давно не было? — Было, но в те моменты, когда оно приходило, я не мог отвлечься от обязанностей директора, а когда отвлекался, то на следующий день творческий беспорядок в виде кучи из опилок, смолы и бумаг меня не очень то устраивал. — И тогда я… — Ты тогда высказал своё мнение по поводу меня, сидящего отшельником в келье. — у него было такое лицо, что не поймёшь, сарказм ли это, или серьёзные слова. — Простите за тот раз, просто вы сами рассказали на ходу красивую и правдивую речь, что на ум пришли сразу вы, — потупил он взгляд, теперь смотря вниз. — Это не ты должен извиняться, а я поблагодарить тебя. Всё равно я сидел в своей келье дольше, чем мне бы того хотелось. Не волнуйся, от бумажной работы я, к сожалению никогда не убегу, — красноволосый немного распахнул руки, в одной из которых находился ножичек, показывая жест безысходности. — Может, не будете называть кабинет кельей. — Буду. Юноша взял карандаш, он уже знал что запечатлеть на А4. Он начал с глаз: дикий вырез на двух уголках изображены ещё более привлекательно, цвет радужки нельзя было передать в монохроме, но в крапинки, контрастирующие от отблеска света можно. Длинные смоляные ресницы, устремлённые на тебя, дополняли такого же цвета зрачок. Морщинки, которые не делали старее, а наоборот привлекательней. Сасори уже понемногу оглядывался на блондина в недопонимании, но решил не зацикливаться на происходящем. Нос сам по себе был ровным, но с чуть видной детской горбинкой. Мило. А как мило при вспоминании, когда они ими касались, то румянец немного начинает окрашивать щёки. А губы… Дейдару с первой их встречи сводила с ума его пухлая, алая, будто бы девственная неприкосновенная губа. Тсукури медленно провёл языком по своим. — Что с тобой? — не выдержал красноволосый и встал с места, направляясь к оппоненту. — За окном уже вечер, — резко повернул голову к окнам Дейдара, быстро захлопнув портфолио. — Это-то я знаю, но… — он схватил портфолио. — Отдайте, прошу вас, — взмолился подчинённый. Но у него не хватило терпения смотреть, как Сасори собирается его открыть, и ловким движением перехватил его. — Ты сейчас получишь, — начальник так яростно закатывал рукава накрахмаленной рубашки, что парень не мог смотреть и встал со стула. Так боязно, и в то же время весело от предвкушения будущего Дейдаре ещё не было, в частности из-за более, принятого дикого взгляда. Красноволосый потянул руки за спину блондина, за которой он успел спрятать блокнот. Юноша уворачивался, и от нахлынувших чувств ничего не мог делать, как улыбаться. Всё это больше походило на собаку, прицепленную ко двору, которая гавкает на дразнящую её кошку. Но рано или поздно это должно было случиться: мужчина увеличил шаг и тем самым укоротил расстояния между ними почти до нуля. Не выдержав своего веса, он упал на пол, облокотившись о тело Тсукури. Раздался глухой толчок, а вместе с ним и не понятно от кого сдержанный стон. Ведь не понятно от кого, но услышали оба! Дейдара призакрыл глаза, он не хотел увидеть на себе убийственный в прямом смысле взгляд. Тело мужчины оказалось не таким уж тяжёлым, но заставляло прижаться к полу, ускорить пульс, вжаться в него, полностью обезоружить и включить в голове систему тревоги. В то время как юноша из-за всех сил терпит, Сасори опёрся локтями о пол и стал перерабатывать случившуюся ситуацию, что, кстати говоря, он совсем не делал, а заставлял делать. Мужчина разглядывал под собой привлекательное тело снизу вверх. Твёрдый корпус блондина напрягся ещё сильнее, что делало его каменным. Случайно расстёгнутая пуговка у горла, которая немного сползла вниз, открыла вид до половины груди. И мужчина не стыдясь, просто пялился на Тсукури, доходя багровыми глазами до растрёпанных блондинистых волос. Один локон уже прикрыл половину глаза и обвил горло. Красноволосый не мог сдержаться и опять обратил свой взгляд на дёргающийся кадык и ложбинку между ровными ключицами. Глядя на вид подчинённого, он не мог понять: либо тот в бреду, либо он сам. Все давным-давно забыли про никому не нужный блокнот, он тихонько лежал где-то там, далеко. По мнению красноволосово, он сам виноват в сложившейся ситуации и не может отрицать своей вины. Тридцати пятилетний человек повёлся на детскую шутку, хотя должен признать, ему было по-настоящему весело. Только он приблизился к чужому лицу, как: — Ах, — стон звучал очень натурально и привёл в себя начальника. Но сразу начальник распахнул глаза, как почувствовал собственный стояк. В мозгу ничего не оставалось, как то, чтобы блондин не заметил этого. — Извините, Дейдара-сама, — сам от себя не ожидал красноволосый, но он понял, что чувствовал тогда Дейдара. — Как вы меня назвали? — сел он на пол, оперевшись одной ногой. Боже мой, сейчас он выглядит как модель: прищуренный взгляд, сексуальная поза, растрёпанные волосы, и на фиг с ним, раскрытая грудь. — А как я тебя назвал? — пытается стоять он ровно на ногах, в то же время смотрит на это «чудо». — Сама. — Забудь об этом, — зарыл он свои пальцы в волосы. — О чём именно?