Дейдара наконец-то выспался, хоть и на полу, но ему понравилось. Он и раньше мог заметить своего начальника лояльным, но точно не вчера. Красноволосого он увидел каким-то другим что ли, особенно, когда посмеивался над невнятным бубнежом.
Когда юноша поменял своё расположение сев на пол, в нём всплывали обрывки того разговора, и он сам не заметил, как на его лице появляется лучезарная улыбка. Но потом исчезает, вспоминая разговор об Утакате, и с чего он вообще начался. Как он мог проболтаться о том случае, да ещё и в таком виде?
То, что он гей не понравилось Сасори, это было сразу видно. А если он как-то узнает, что Тсукури — гей? В груди прожигала желчь, думая о таком исходе событий. Он уже привыкает к той студии, к просторной обстановке больше, чем к своей квартире. Он готов хоть сейчас жить там, выбросив прошлое к чертям мира.
Личное личным, а работа — есть работа. Парень наскоро позавтракал оставшимся рисом и уже начал собираться. Когда открыл шкаф, то опять увидел те же две пары брюк и те же рубашки, блузки мизерного количества цветов. Взял первую попавшуюся и натянул на волосы резинку.
Работа как всегда начиналась с подготовки. Закончив, парень стоял перед столом с красками и, думая с какого угла начать, завёл руки за спину. Какая дверь захлопнулась, Дейдаре было всё равно, он просто не обращал внимания на посторонние звуки. А зря, потому что он почувствовал, как руки чем-то скрепляют.
Парень повернулся и увидел тот пошлый взгляд. Хотел ударить ногой, но Утаката схватив её, только придвинулся ближе. Сделал несколько шагов назад и прижал того к стенке.
— Ммм, — промычал шатен в шею, — так и знал, у меня получиться тебя взять.
— Ни за что, — бегал он глазами.
— Оглянись. А, тебе же некуда, — Утаката прижался ещё требовательней, — я же загораживаю. Кстати, ты такой упругий, — он подбирался уже к ягодицам.
Может всё на самом деле прошло за несколько минут, но время для юноши длилось мучительно долго. Он не знал, как это остановить. Чужие пальцы пробирались медленно, язык мучительно облизывал мягкую кожу шеи, руки оттягивали светлые волосы.
— Кхм — кхм… — доносится у этой же стены, — я конечно всё понимаю, но думаю я здесь лишний.
В одно мгновение Утаката отрывается и уходит от юноши на шаг. Он в свою очередь не выдерживает и сам для себя не понимает, как упал. Он хочет, чтобы время вернулось вспять, или хотя бы спрятаться в своих волосах.
— Ты надеюсь, знаешь, что будет дальше, — не менял лёгкости в голосе начальник.
— Я останусь здесь работать, — сказал шатен самонадеянно.
— С какого перепугу?
— Меня не уволит ваш отец.
— Мальчик, если ты не в курсе, то знай, он только при одном условии бы это сделал! — Акасуна взял со стола недоделанную глиняную работу Утакаты и резко разбил её об пол перед ним же.
— Вы аморальный человек! — крикнул шатен, смотря на осколки.
— Мне плевать на твои слова. Убирайся. А уволит тебя именно мой отец.
После нескольких секунд, когда Утаката собирал свои вещи и закрыл дверь, Дейдара сидел на полу, закрывая лицо волосами.
— Вставай, — протянул красноволосый ему руку, — работать надо.
— Хорошо, — принял руку помощи Тсукури, отводя лицо.
— Посмотри мне в глаза, — требовательно попросил Сасори, — не отнекивайся.
Юноша, не хотя этого делать, всё-таки беспрекословно поднял голову. Сасори кольнула совесть, когда он увидел, что маленькие слёзки стекают из уголков глаз парня. Мужчина медленно сглотнул и подтянул его ладонь на себя. У него появилось непреодолимое желание успокоить юношу.
Он не плакал, нет, у него просто так падали слёзы, а лицо стало мраморным и ничего не замечающим. Парень смотрел в пустоту, пока не почувствовал, что его обнимают внизу лопаток. Сразу врезался приятный аромат одеколона, приятные поглаживания по спине умиротворяли, а твёрдый, хоть и тёплый корпус тела грел не только физически, но и душевно.
Сасори в свою очередь стало ещё хуже после своего жеста. Ему стало стыдно, что он вышел из кабинета так поздно, а увидев то отвратительное стечение обстоятельств, не мог сдержать внутреннюю злобу, но собрав все силы, остановил педофила.
Надо было сразу отказать отцу или переубедить его от ненужного сотрудника. В его голову даже не приходило, что он берёт человека по блату. Если человек знающий, то увидел бы изначально в его композиции чужую картину. И не просто чужую, а одну из самых прославленных два века назад. Но Акасуна не знал, какой будет исход и сделал подачку отцу в этом выборе.
И ко всему прочему, юноша приятно пах, не резко, а как-то притягательно мягко. Волосы оказались настолько шелковистыми, даже невесомыми на ощупь. По тому, как он гладил его спину, можно сказать, что он стройный и немного накаченный.
— Спасибо, — раздалось возле уха. Тсукури встал ровно и чуть-чуть улыбнулся.
— Не за что, — к Сасори опять вернулось разочарование в себе. Но самое странное — он не убирал руки. И не чувствуя неловкости, мужчина спокойно размышлял в голове об оттенке голубых глаз: «Мне точно понятно, что это голубой, но какой голубой? Средне-голубой, лазурный, стальной синий, бирюзовый, тёмно-бирюзовый, небесно-голубой, цвет воды? Боже мой, нет, это какой-то камень, — он приблизился ещё ближе к чужому лицу, что даже парень мог чувствовать его дыхание, — точно… топаз!» — он дёрнул голову, и они уже касались носами.
— Сасори-сама, мне неловко, — тихо выдавил парень, изначально держа всё в себе.
Мужчина взял себя в руки и быстро, широким шагом прошёл в кабинет, захлопнув дверь.
«О нет, он теперь подумает, что я не хуже того урода. Как теперь мне с ним разговаривать? Это же будет невозможно неловко. — Съедал себя изнутри Акасуна, и скрутился на стуле. — Так, это только ему должно быть неловко, он же так и сказал. Но я же просто хотел разобрать оттенок его глаз, он должен был это понять. Успокойся Сасори, даже ты бы в это не поверил».
Уроки нравоучения для него проходили дольше, чем он хотел бы. Ведь, такое происходило только один раз в жизни, и то, когда разрезал папин дурацкий галстук. А зачем не убирал руки, красноволосый и не понял.
***
Дейдара после «внезапного» ухода начальника сначала постоял так несколько секунд. Потом медленно повернулся в сторону двери, а его лицо бросило в краску. Он-то знает, что его начальник нормальный мужик, но что он имел в виду объятие? Парень закрыл ярко-румяное лицо ладонями и встряхнулся. И так уже волосы лохматые, хуже не сделаешь.
***
Прошло немало времени с создания картины с Сасори. Дейдара грустил непонятно из-за чего, либо потому что её ещё не продали, либо он не хочет расставаться с ней.
Он и сам удивился результатом за такое короткое время, и не рискнул бы попробовать что-то подобное сам. Парень частенько приходил в комнату для продажи экспонатов, и к нему даже приходила мысли, чтобы втихаря, пока никого нет, забрать её. Но здравый смысл говорит, что если её забрать, то просто-напросто у него не будет денег, для того, чтобы начать снимать другую квартиру.
Он, если честно, сегодня закончил картину с мегаполисом, но не говорит об этом Акасуне. Она выполнена сразу в холодных и тёплых оттенках. Блондину очень понравился результат, запечатлённый за всё время изменений ракурса. Солнце меняло своё расположение и отсвечивало блики в течение дня по-разному, изменяя цвет. Утро: ещё сиреневое ясное небо. День: голубо-синеватое, разбавленное белыми пушистыми облаками небо. Вечер: персиковый закат между высоток. Ночь: чёрное, тихое, размеренное время. Да, ночь, свободный график делает чудеса.
Тсукури закрывает дверь комнаты и проходит в студию. Там его ожидал красноволосый, рассматривающий красочный холст. Парень улыбнулся, вспоминая похожий кадр тогда в галерее. Но только сейчас у него нервишки шалят сильнее, так как от него теперь зависит, будет ли продаваться картина, и выйдет она вообще на рынок. Мужчина боковым зрением заметил блондина и щёлкнул пальцами, прося подойти, не меняя своего положения.
— Хватит, как столб стоять, — сказал он монотонно, Дейдаре даже хуже стало от безразличного тона. — Почему не сказал, что картина закончена?
— Я не…
— Значит, беспокоился, — отгадал он полную правду, — а зря.
— Вы правда так считаете? — вытянул из себя юноша.
— Я знаю, — твёрдо отдёрнул красноволосый, — Тсукури, ты хотя бы понимаешь, что её не просто купят, её копии будут раскупать на тематических выставках. Конечно же, при твоём согласии. — он подождал несколько секунд, — и ещё, причина почему я пришёл: твой первый холст со мной, — смолчал, — забрали.
— Как забрали? — Тсукури распахнул глаза.
— Ещё не до конца, но скоро заберут. Ей, ты ведь радоваться должен, — сузил начальник глаза.
— Должен, но вот только… во мне появилась какая-то дыра.
— Так заполни её.
— Чем?
— Новой работой, — блеснул он багровым, — я знаю у тебя получиться. Ты свыкнешься с тем, что твои работы будут забирать, раскупать их копии. Ты не первый и не ты последний это переживаешь, каждый художник это пережил по пути по карьерной лестнице. У кого-то не получалось, верно, но такие люди не открывали для себя реальный мир искусства, не прикладывали достаточно усилий, не меняли ничего в жизни, отворачиваясь от реальности, сидя как отшельники в кельях.
— Тогда почему Вы так не делаете? — просто мысли вслух.
— В каком смысле?
— Вы… — подбирал он тщательно слова, — когда заканчиваете бумажную работу, всегда как из вашего же сравнения сидите в кабинете и делаете что-то из дерева. Я сам видел ваших кукол и хочу увидеть ещё, как вы мои картины. Я знаю, вы хотите.
Сасори сначала обдумывал, что сказать в своё оправдание, но в голове ничего не осталось. Этот парень разгадывает его что ли? Но он не сможет этого сделать. Пока.
— Я не скажу причину, но обращу внимание на первые высказанные слова.
— Что?
— За работу, — вырвав с корнем тему разговора, хлопнул в ладоши красноволосый.
***
Проходит несколько дней с того разговора как он и вправду сделал шаг навстречу к своим словам. Акасуна теперь, когда заканчивает работу директора компании, занимается деревом в студии.
В первый раз это вызвало полное недоумение у Дейдары. Особенно когда директор открыл нараспашку дверь между студией и кабинетом, но не зашёл. Оказывается, он переносил инструменты для вырезания из дерева на тот самый стол, за которым изначально работал Утаката. Всё равно этот стол — собственность компании, значит, не развалится.
Тогда Дейдара даже рисовать маленький образец новой картины перестал и открыто отвлекался, смотря, как мужчина скоро будет напрямую следить за ним. Не только слышать выстрелы, но и видеть. Не только обмениваться приветствиями, но и разговорами. Первый день то он выжил, но что будет с остальными? Пользоваться свободным графиком часто, для Тсукури означало завалить на работу и карьеру в целом.
Всё ведёт к тому, что они будут намного больше видится.
