Игра со смертью.

Поднявшись на башню Гриффиндора, пытаясь игнорировать надменные, косые взгляды малолеток, и, в том числе, Джинни, забираюсь на кровать, пока Гарри и Рон остаются в гостиной Гриффиндора, с этой самой, рыжей. И что только Гарри в ней нашёл? Ни кожи, ни рожи. Любимица придурошной мамочки, которая нарожала кучу детей, которых не в силе обеспечить и любить одинаково… Мерлин! Мне должно быть стыдно за такие мысли, и, если их кто-то бы мог прочитать, вряд ли бы стал со мной общаться. Но я правда не знаю, зачем плодиться как кошка, если не можешь уделить детям внимание. Единственным её успешным «проектом» стал Перси. Остальные дети росли как трава в поле. Да, она пыталась о них позаботиться, и даже вязала дурацкие свитерочки в канун праздников, не забывая при этом постоянно гнобить своих отпрысков за то, что пошли в отца и недостаточно умны, хороши и так далее. Не удивительно, что Фред и Джордж отбились от рук и стали главными хулиганами, читай, шутами, Хогвартса, а Рон замкнулся в себе и забил огромный болт на учёбу. Надеюсь, мамаша Уизли рассказала дочери о предохранении, иначе скоро на свет появятся еще больше отпрысков рыжеголовых Уизли. Мерлин! Так, Бэлла, успокойся. Перестань ненавидеть Джинни лишь за то, что с ней мило болтает Поттер, в конце концов, девчонка не виновата, что у него настолько дурной вкус и плохое зрение. А может, когда Поттер увидит, что я не вечно буду рядом с ним, ждать, пока, наконец, он прозреет, будет слишком поздно. Мне понравился Крам. В том смысле, что он хорош собой, юн, красив. Мир не сошёлся клином на Гарри. И я не должна вечность прождать его, умерев старой девой. *** Проспав будильник, понимаю, что на завтрак у Снейпа будут мои нервы. Быстро умывшись, ныряю в выглаженную, белоснежную рубашку, которая довольно длинная для того, что бы едва прикрыть бёдра. Надеваю коротенькую, чёрную юбку в красно-жёлтую клетку, напрочь игнорируя форму Гриффиндора и угрозы Минервы. Распускаю неоново-красные волосы, котооые достают до лопаток и крашу губы красной, матовой помадой, окунувшись в духи. На ногах — колготки в сетку и грубые берцы. В ушах — серебряные серьги, на запястье — дорогой браслет. Я не из самой обеспеченной семьи в Хогвартсе. Более того, мой отец инвалид. Но я так сильно держу марку, делая вид, что в моей жизни всё отлично, что на это успешно ведутся даже слизеринцы, прозвавшие «грязнокровкой». Однажды, мать мне сказала, что я должна всегда и во всём быть первой. Что, если природа не наградила каким-то, особенным талантом, должна стараться еще усерднее, чем другие. И эти слова, навсегда запечататлились в памяти, как и её строгий голос. Я благодарна ей за это. Если бы не её эти слова, меня бы просто растоптали в Хогвартсе. Я не дочь богатых родителей. Не гений. Не спортсменка. Но я учусь на одни пятёрки, утирая нос каждому, кто встанет у меня на пути, пропадая до полуночи в библиотеке. И зарабатываю себе на жизнь предсказаниями, гадая на игральных картах и хрустальном шаре. Взяв чёрную, лаковую сумочку, я сбегаю по крутой лестнице вниз, в подземелье, где уже готов меня растерзать недовольный Снейп. Сажусь рядом с Гермионой, конспектируя лекцию и рецепты зелья, пока он, колдуя палочкой, смешивает игридиенты. — Эй! — С задней парты, мне прилетает скомканная бумажка. Пытаясь не привлекать к себе внимания, незаметно раскрываю записку. «Ты встретишься со мной после уроков?» Обернувшись, встречаюсь взглядом с Седриком. Когда-то, мы неплохо проводили время вместе. Пока Дигори окончательно не ушёл в спорт, перестав уделять мне должного внимания. А ведь мы считались однойй из самых красивых пар Хогвартса. Я и сейчас не против общения с ним, он неплохой парень. Но не все хорошие парни автоматически становятся любимыми и не к каждому из них нужно бросаться в объятия. Кажется, моё замешательство замечает Крам, которого лишь пол часа спустя, замечаю я. Мрачный паренёк, сидящий незаметно за задней партой, совсем не походит характером на любимчика девушек. Он молчалив, неприметен. И, если бы не его яркая внешность, не его красивые, чёрные, глаза, так запомнившиеся мне вчера, я бы и сейчас на него не посмотрела. Виновато улыбаюсь ему. В ответ, Виктор испепеляет взглядом Седрика, но молчит. И, едва успевает закончиться пара, подходит ко мне, встав на пути в коридоре. — Три метлы. После пар, Хогсмид. Его голос еще более хриплый и грубый, чем успела себе представить. У Поттера он только начал ломаться, в то время, как у Виктора, возмужал. Широкоплечий брюнет выжидающе смотрит на меня, оценивая взглядом. И одобрительная улыбка, спустя несколько секунд, всё же, пусть и едва заметная, озаняет его лицо. — Зовёшь на свидание? — Усмехаюсь, подняв взгляд на паренька. — Смело. Учитывая то, сколько у тебя поклонниц, Крам. — Так ты придёшь? — С грубым, славянским акцентом, спрашивает он. — Я подумаю. — Я буду ждать тебя, Бэлла. — Твёрдо произносит Виктор. — Кажется, твоё имя означает «красавица». Тебе оно подходит. — А Виктор — это «победитель». И передо мной чемпион. Знаменитость. Это ли не знак судьбы? Ты так силён только в Квиддиче? — Мой взгляд скользит по широким плечам и развитой грудной клетке, которую лишь подчёркивает бежевая форма Дурмстранга. — Или еще в чём-то? Парень замолкает, прожигая полным огня, взглядом, меня. Я усмехаюсь, закусив губу. И наши глаза танцуют танец страсти. Изучая лица друг друга. — Я приду. — Внезапно соглашаюсь. И, с ликующим выражением лица, слегка задев плечом наблюдающую за нами, Джинни, поднимаюсь вверх, заставив Крама обернуться вслед, любуясь моей фигурой. Красивый закат утопает в зелёных холмах, озаряя бордово-красным цветом высокие, неприступные башни Хогвартса, каждая из которых имеет свой, характерный лишь для неё, от этого и столь запоминающийся запах, свою историю. Я оборачиваюсь назад, подходя к Хогсмиду — деревушка, расположенная совсем неподалёку, где живут суровые, строгие профессора, и любят проводить время, засиживаясь в уютных кафешках, студенты, и в эти, редкие моменты, они забывают о том, с какого именно факультета, переставая соперничать. Красивые, одинокие, деревянные домики профессоров, похожие на кукольные, на зелёных аллеях, которые освещают высокие фонари, способные менять цвет. Каждый раз, попадая в Хогсмид, кажется, будто попала в сказку. Здесь царит какая-то особая атмосфера волшебства, и никто не отнимет десять очков Гриффиндору. Здесь все равны. Кафе «Три метлы», а точнее, паб, который основала Мадам Розмерта, находится на первом этаже маленькой гостиницы, где и разместились директора школ. На Хэллоуин, мы с Роном и Герминой ежегодно приходим сюда, что бы выпить сливочного пива, рецепт которого держится в строжайшем секрете. Но дома, у меня получалось повторить нечто подобное. Надо будет как-нибудь показать Гарри это место. Он не знает, от чего отказывается, когда утверждает, что крепкие напитки не для него. Зайдя в тусклосвещённое помещение, тут же замечаю Крама. Он подходит, и, победно усмехнувшись, отодвигает мне грубый, деревянный стул. Лампа на потолке, на деле из себя представляющая много маленьких свеч, не в силах озарить светом его прекрасное лицо, а оно правда прекрасное. Волевой подбородок, острые, характерные славянским народам, скулы, белая кожа с румянцем как у русских царей, чёрные, как агаты, выразительные глаза, густые, чёрные брови, нос с едва заметной горбинкой, тонкие, но спелые и румяные губы. Чёрные волосы, которые недавно были сбриты под ноль, вероятно, для соблюдения гигиены в Дурмстранге и равенства, что бы студенты ничем друг от друга не отличались, и одинаковая форма. Бежевая. Только теперь замечаю лёгкую щетину на белом лице паренька, которой у нас не могут похвастаться даже старшекурсники. — Я рад, что ты пришла, Бэлла. — Мягко улыбается парень. Я заставила его ждать меня сорок минут. И явно, он успел выругаться про себя и собирался уйти. Привыкай, Крам. Я не выхожу, пока не уложу волосы и не удостоверюсь в том, что выгляжу идеально. Вероятно, парень ждёт моих извинений, но я, закинув ногу на ногу, бесцеремонно беру в руки меню. — Буду огненное виски. — Решаю, усмехнувшись. И перевожу изучающий взгляд на него. — Завтра ведь не выходной. — Ты скучный. Спортсмен, который всегда держит себя в рамках. Оторвись хоть раз, Виктор. Уверяю тебя, от одной рюмки ничего не случится. — Скучный? — Переспрашивает он, и на губах проскальзывает ухмылка. — Твой Каркаров решит, что я тебя спаиваю и дурно влияю. — На самом деле, он не такой строгий, каким кажется. После того, как я впервые проиграл соревнование, даже напоил глинтвейном. Я не мог пережить проигрыш. — Привык во всём и всегда быть первым? — Усмехнувшись, закусываю губу, замечая, что Виктор смотрит на моё декольте. Расстёгнутая блузка достаточно закрыта для того, что бы грудь не вывалилась наружу, но недостаточно закрыта, что бы не желать рассмотреть получше её форму. Может, ты и чемпион, Крам, но эту игру проиграешь. — Я не умею сдаваться. Поэтому, два огненных виски! Мне и красавице! — Даже не одарив взглядом официантку, произносит он, пытаясь смотреть мне в глаза. — Мне нравится твой акцент. Ты русский? — Я родился в Болгарии. А ты… Англичанка? — Ирландка. — Поправляя густую копну ярко-красных волос, смотрю на иностранца. В моей жизни еще не было славянских парней. Особенно — таких красивых. Не скрывая своего интереса, Крам внимательно разглядывает меня, пока я отпиваю несколько глотков виски, пытаясь не думать о том, что стёрлась помада. Крепкий напиток обжигает грудь и кажется слишком горьким, но я не подаю виду. Как и Крам, залпом выпивший рюмку. — Ирландские девушки, в таком случае, очень красивы. — Это распространяется не на всех. — Вспомнив о Джинни, напоминающую мне мышь, или, того хуже, крыску, улыбаюсь. — Я слышал, ты умеешь видеть будущее? — Крам усмехается. — Может, расскажешь, что меня ждёт? — У меня при себе нет игральных карт. Но я могу рассказать о тебе. Просто, глядя в глаза. — Интересно. — Ты на самом деле замкнут и нелюдим. — Невозмутимо произношу, поражаясь красоте юноши. И осторожно касаюсь его открытой ладони, вызвав на его лице улыбку. — С одной стороны, ты чемпион, у тебя есть слава, деньги, признание. Толпы поклонниц, готовых броситься к тебе на шею, но они так наскучили, что ты не обращаешь на них внимания. — Указав взглядом на толпу девушек, наблюдающих за нами, улыбаюсь. — Это парадоксально. Тебе завидуют. Многие бы хотели оказаться на твоём месте, и считают, что тебе слава досталась слишком легко. Это не так. Твоя жизнь состоит из тренировок, Виктор. Каждый день ты боришься с собой, что бы стать лучше, чем был вчера. И каждый свой проигрыш расцениваешь как предательство, самого себя. — Вижу одобрение в глазах парня и некий восторг. — Значит, ты и правда ведьма. Впечатляет. — Я магглорождённая. Грязнокровка, если хочешь. Крам хмурится, всё еще держа мою тоненькую, худую руку в своей большой и тёплой ладони. — Я бы никогда тебя так не назвал. — В самом деле? — Ты талантлива. И красива. — Это не делает моих родителей магглами. — Но и не делает их плохими людьми. То, что они магглы, ничего не значит. — Увы, некоторые считают, что значит. Многие думают, что нам не место в Хогвартсе. И всячески пытаются отравлять жизнь. И что я могу, Виктор? Без своей палочки, ничего. — Грустно улыбаюсь. — Эй? Не грусти. — Парень осторожно касается моих плеч. — Не стоит обращать внимание. — Трудно не обращать внимание, когда каждый день проходишь через ад. — Смотрю в его глаза и замечаю, что в моих показались слёзы. — Виктор? Проведи меня в башню Гриффиндора, ладно? — Что-то не так? — Обеспокоенно спрашивает он. — Всё так, просто… Уже поздно. — Хорошо. — Отчуждённо произносит, вероятно, решив, что я его отшила. Но нет, Крам. Всё только начинается. Ты даже не знаешь, какие у меня планы на тебя. Проводив до гостинной, он останавливается, что бы попрощаться. И я делаю шаг вперёд, что бы обнять, встав на носочки. Только так удаётся дотянуться до его шеи. И, заглягув в глаза, я мило ему улыбаюсь, проводя ладонью по лицу. Он обнимает меня, но не сразу. Лишь через несколько секунд. — Бэлла, я… — Добрых снов, Виктор. — Обжигаю его щеку поцелуем и усмехаюсь, всё еще прижимаясь к его груди на глазах у стоящих на ступеньках, гриффиндорцев. И отдаляюсь прежде, чем успевает понять, что только что произошло. — Мы… Встретимся еще, Бэлла? — Если не против, я погощу у тебя, подальше от лишних глаз в следующий раз. — Усмехнувшись, посылаю парню воздушный поцелуй, прежде чем зайти. — И что это сейчас было?! — Выделяя каждую букву, голосом строгой учительницы произносит Гермиона, и шоколадного оттенка, волосы, спадают на её побледневшее, уставшее лицо. Я замираю, поняв, что допроса от мисс Всезнайки не избежать. Прошу, пусть моя смерть будет быстрой. Потому что её пристального и осуждающего взгляда, я просто на себе не выдержу. Пока девушки смотрят на меня с завистью, Гермиона с осуждением, а Джинни… Она как маленькая крыса сидит и о чём-то шёпчется со своими подружайками, улыбаясь. Мне не причиняет удовольствие чужая боль, но больше всего хочется сейчас намотать на кулак её густые, рыжие волосы и пару раз хорошенько стукнуть Джинни об стенку, что бы в следующий раз думала, о ком сплетничает и не связывалась со мной. Жаль, что бить людей не совсем гуманно. Но она и Драко стали бы первыми, кого бы я избила, будь у меня такая возможность. — Что такое? Разве парень не может поеравиться девушке, Грейнджер? — Опаляя огненным взглядом, спрашиваю подружку. — Или мне нужно у тебя отпрашиваться на свидание, как у мамочки? Мм? — Мне не нравится твой тон, Бэлла. Сейчас же прекрати. — А мне не нравится, что ты лезешь в мою жизнь, Грейнджер. И что с того? — Ему скоро двадцать, а ты даже не совершеннолетняя! И вообще, ты видела время? — Бормочет она. — Время детское, нет и двеннадцати. — Пожимаю плечами. — И вообще. Моя личная жизнь тебя никак не касается. Сказав это ей в глаза, я окидываю взглядом женскую спальню, испепеляя взглядом резко замолкнувшую Джинни, что спрятала свои поросячьи, серые глазки, не выдержав зрительного контакта со мной. — Вы слышали, сборище сплетниц и серых мышей? Или повторить для особо одарённых, а, Джинни? Моя личная жизнь никого здесь не касается. И не советую лезть ко мне с нотациями. Оставьте ваши нравоучения для лучших времён. А лучше, займитесь своей жизнью. Может, и вам перепадёт кто-то из Дурмстранга. — Победно усмехаюсь, подойдя к рыжей ирландке. — Могу подарить тебе пару своих поношенных шмоток, Джинни. Конечно, макияж твоё лицо никак не спасёт, но, быть может, перестанешь носить одежду своей жирной мамаши и станешь похожа на человека, а не на крысу. Глаза девчонки на мокром месте. Гермиона замолкает, видя, в каком я состоянии, зная, что злить меня в такие моменты нельзя. Кто-то собирается открыть рот, что бы заступиться за бедную-несчастную Джинни, но, прежде, чем эта девчонка успевает что-то сказать, я отворачиваюсь к ней спиной, показывая всем видом, что слушать её не стану. И, забравшись по лестнице наверх, тушу свет, чувствуя себя такой злой, как никогда прежде. Меня сейчас не спасёт ни сливочное пиво, ни желейные конфеты, ни даже огненный, как и взгляд Крама, виски. Закусив губу до крови, пытаюсь сдержать слёзы, ударив кулачком по деревянному изголовью кровати. Мерлин! Как же больно! Теперь, на запястье образуется синяк, но куда важнее то, что от этого, глупого, удара никак не образуется моя жизнь. Джинни Уизли уже однажды встала у меня на пути, испоганив репутацию своим грязным языком. Увидев меня в библиотеке с Седриком Дигори, эта маленькая, лицемерная дрянь, вечно прикидывающаяся невинной овечкой, растрепала всем, что видела, как я с ним сплю. Мы тогда с Седриком даже не встречались. Я помогала ему с кое-чем. Она хотела добиться, что бы лучший игрок Квиддича в Хогвартсе меня бросил, но вместо этого, пытаясь спасти мою репутацию, он предложил встречаться. Мне тогда было всего четырнадцать. Я всего на год была старше Джинни. И я была невинным ребёнком, которого она пыталась затравить своими сплетнями лишь потому, что считала меня лучше себя. Она завидовала моей маске пофигизма на чужое мнение, завидовала тому, что все велись на то, что я из богатой семьи, завидовала даже нашей дружбе с Гарри и тому, что парни ко мне тянутся. А когда мы расстались с Седриком, пустила слух о том, что я ему изменяла, и, конечно, на это повёлся Малфой. Он ненавидит Джинни не меньше моего, но еще больше ненавидит «грязнокровок». И, скооперировавшись с этой дрянью, взял и прозвал меня «шлюхой». Вы всё еще считаете, что я не права, оскорбляя Джинни и травя её?! Кто кого начал травить?! Меня не сломали её попытки насолить мне. Может, Малфой и считает меня шлюхой, но трахнуть он меня бы всё равно не отказался, будь у него хоть самая малая вероятность того, что я на это соглашусь. Как и добрая половина парней Хогвартса, мозгов которых хватает не травить и не обзывать понравившуюся девушку. Меня ненавидят почти все девчонки, но, потому, что вокруг меня вьются нравящиеся им, парни, они готовы со мной дружить. А я готова делать вид, что такая вся сильная и мне плевать на сплетни. Только на деле, эта боль, она ни на секундочку не утихает в груди. Лишь с каждым прожитым днём, усиливается, а сердце черствеет. И всё же, в нём живёт любовь к Поттеру, который в упор не замечает того, как я к нему тянусь. Если я и готова подтвердить слухи, потеряв свою невинность с кем-то из школы, то это Поттер. Парень, которого я знаю с детства и который всегда был добр ко мне. Который никогда не обижал меня даже словом. «Ты силён только в Квиддиче, или еще чём-то? Тьфу, дешёвка.» «Она поцеловала его!» «Я видела, как они шли, держась за руки» Перешёптывания девушек, заставляют возненавидеть каждую из них еще сильнее, и, отвернувшись к стенке, я делаю вид, что сплю, накрыв подушкой голову. Завтра будет новый день. Выберут тех, кто будет учавствовать в турнире трёх волшебников. И, конечно, среди них будет Крам. Порой, я бы предпочла не видеть будущее, не предсказывать смерть самых близких людей. И променяла бы этот дар на чистую репутацию или адекватное общество. Жизнь стала бы намного легче. Когда я попросила встретиться Крама подальше ото всех, не думала, что он поведёт меня в лес. Место, где никто не найдёт. Запретный. Оттого и столь чарующий. И, пока во дворе Хогвартста всё еще пахнет летним зноем, а листья только-только начинают желтеть, в лесу прохладно. Сыро. И прекрасно. Густой туман ложится на замёрзшую почву земли, и каждая ветка, на которую ненароком наступаешь, ломается с треском, как бы бесшумно ни пыталась идти. Озеро у которого расположилась плакучая ива и дикая яблоня, кажется заброшенным из-за упавших, пожёлтевших листьев и иголок хвойных, многовековых елей, украшающих мутную воду. Присев на упавшее дерево, вдыхаю воздух полной грудью, пытаясь не выдать своей усталости. И нашей перепалки с Драко. Я запустила камнем в его спину на глазах друзей, он обернулся и подошёл ближе, схватил меня за запястья. И сказал мне держаться от него подальше. «А то что? Натравишь на меня своего папочку?» — Я рассмеялась ему в лицо. И он отпустил меня, сказав, что бы убиралась… Это было в обед. А сейчас вечер. И Крам обеспокоенно смотрит на меня, мрачным взглядом, понимая, что нет, я не в порядке. Как бы сильно ни пыталась скрыть свою задумчивость и печаль. Гарри тоже примет участия, а это небезопасно. Чёрт возьми, он ребёнок! Он не воин, не боец, даже не спортсмен! Да, он неплохо играет в Квиддич, но Крам его размажет при первой же возможности. Он не станет жалеть его, делая скидку на возраст. Это спорт, где не жалеют никого. Где поединки за крошечный мячик идут не на жизнь, а насмерть. А учитывая то, с каким рвением Поттер постоянно находит себе проблемы на причинное место, надеяться на чудо и на то, что всё пройдёт гладко, не стоит. — Тебе здесь не нравится? — Тихо спрашивает Виктор, задумчиво глядя куда-то вдаль. — А? Что? Прости, задумалась. — Виновато опускаю взгляд. — Ты назвала меня «скучным». Парень, вечно засиживающийся допоздна в библиотеке, не позволяющий себе почти ничего…- Виктор горько усмехается. — Видимо, тебе и в самом деле скучно со мной, Бэлла. — И что я тогда, по-твоему, с тобой делаю? — Приподнимаю бровь. — Сейчас, на свидании, мм? — Я как раз хотел задать тебе этот вопрос. — Грустно улыбается парень, но агаты чёрных глаз не выдают никаких эмоций. — Ты понравился мне. — Усмехаюсь. — А еще, я бы хотела тебя получше узнать. Чем живёт чемпион мира по Квиддичу? — Ненавязчиво сажусь ближе, придвигаясь к нему и заглядываю в глаза. — И почему до сих пор у тебя нет подружки? — Быть может, потому, что на подружку нет времени? — Он ухмыляется. — Однажды, я позвал девушку к себе на каникулы в Болгарию и она ответила отказом. Ей были нужны отношения, а мой график расписан по минутам. Я улыбаюсь, понимая теперь, как Крам расценил мой прямой намёк. Решив, что мне не нужны долгосрочные отношения. А парнишка-то умён. Ничего не скажешь. Своего не упустит. Окидываю тёплым взглядом Крама, замечая, как напрягся, рядом со мной. Наши плечи соприкасаются, но он не спешит прижать меня к себе, словно продумывая каждый свой, дальнейший шаг. Боится поспешить. Но он честен. И я ценю в людях честность. И даже Малфоя уважаю больше, чем Джинни. Усмехнувшись, закидываю ногу на ногу и лишь теперь замечаю, что на колготках пошла стрелка. И взгляд Крама, скользящий от щиколотки до бедра. Мой взгляд же, скользит по его мускулистым рукам и груди, оставшись на широких плечах. И я замираю, вдыхая запах его тела. Крам не использует парфюм. Лишь дезодорант с морской свежестью, которым побрызгался так обильно, будто пытался что-то скрыть… А всё равно не сумел. Лёгкий, едва различимый запах сигарет остался на его форме. Его не в силах скрыть гель для душа или порошок. — В твоём графике расписаны перерывы на курение? — Невозмутимо смотрю ему в глаза. И Крам ухмыляется, отводя глаза. — И на поцелуи, видимо, тоже? Интересно… Для отношений времени нет, а повалить на лопатки девушку, оно находится. Я считала, в Болгарии строже с этим, чем у нас. — А ты уверена, что девушку, которую я звал погостить, болгарка? — И, тем не менее, она отказала тебе, Виктор. Не такой уж ты и победитель, как я посмотрю. — Дарю ему холодный взгляд. — И ты посчитал, что сможешь провернуть со мной нечто подобное, Крам? — Я хотел тебя узнать получше. Для начала. — В отличии от всех, ты хотя бы не лжёшь. И не пытаешься казаться тем, кем не являешься. Он улыбается едва заметно, глазами, а после, нагнувшись, срывает фиалку дивной красоты. Зажав между пальцев, протягивает мне. Радужная, разноцветная. Мне никто еще не дарил цветов. — Миленько. — Миленько? — Крам ухмыляется. — Пожалуй, оставлю себе. Как воспоминание о том, что вместе нарушили правила. Надеюсь, Каркаров тебя не побьёт посохом за то, что ты пошёл в запретный лес? — Нет. Это не в его духе. И я его лучший ученик. Ему не выгодно меня убивать. А Минерве скажешь, что это была моя идея. Я улыбаюсь, и Крам будто не в значай берёт мою руку в свою, разглядывая линию жизни. — Я не умею предсказывать будущее. Но, кажется, жить будешь долго. — И счастливо? — Красавицам всегда проще. — Немного подумав, отвечает он, но вдруг в его взгляде что-то меняется. Синяк. Точно. Я вчера так психовала, что чуть не ушибла руку о дерево! Мерлин! Крам осторожно приподнимает моё лицо, заставив посмотреть на себя. И я не могу не думать о том, насколько красивы и опасны его чёрные глаза. И насколько прекрасен сам. Хорош. Слишком хорош. Придётся тебе найти время для меня в своём графике, Крам. Уж как-нибудь постарайся. — Кто это сделал? — Ударилась о кровать. — А может, упала с лестницы? Следы такие, будто кто-то сжимал твои запястья. И я даже знаю, кто. — Кто же? — Ты сегодня о чём-то спорила с Драко. — И ты решил, что это он? — Удивлённо смотрю на парня. — Я поговорю с ним. — Поговоришь? — Он не имеет права делать тебе больно. — Он отравляет мне жизнь с 11ти лет. — Признаюсь я. — Считает шлюхой и грязнокровной. Я как-то уже привыкла. — Шлюхой? Почему? — Поверил сплетням. Эй, не нужно говорить с ним, ладно? Я сама это улажу. Я готова сказать о том, что Драко меня не трогал, как вдруг замолкаю, поняв, что совсем не против того, что бы Крам нанёс ему визит. А если будет нужно, стану очень даже «за», если еще раз подумает меня донимать. Всё еще сжимая фиалку в руках, подношу к носу Крама, заставив парня улыбнуться. — Она красивая. — Решаю вдруг. — Но не пахнет… — Хочешь, я подарю тебе розы, которые будут пахнуть? Наши взгляды снова встречаются. И я провожу ладонью по его щетине, прижавшись к плечу. — Подари. Но сделай так, что бы я это запомнила. И тогда, быть может, я подумаю, дарить тебе еще одну встречу, или нет. Прежде, чем отвечает ответить, я встаю, поправив задравшуюся вверх, юбку. И застёгиваю пуговицу блузки, распустив волосы пока Крам молча наблюдает за мной глазами, полными неутолимой жажды и огня. — И где же вы были, мисс Уолш? Окинув меня строгим взглядом, у входа в Хогвартс, спрашивает Минерва, впрочем, её лицо не выдаёт ни гнева, ни раздражения. Скорее, усталость. Сильнейшая волшебница, и женщина, ставшая примером для многих, с интересом рассматривает меня, такую жалкую, промокшую под дождём до нити. А затем смотрит на Виктора, который отдал свою рубашку мне, что бы могла прикрыть волосы и добирался в майке. Закусив губу, я без зазрения совести имела возможность полюбоваться мускулистыми руками чемпиона. Его прямой осанкой, рельефом мышц на спине и широкими плечами, повторяя про себя о том, как же хорош. Даже сейчас, когда капельки пота и воды стекают по его покрасневшему лицу, он прекрасен. И так мужественен, что хочется просто спрятаться за его, широкую спину, и, не будь бы я столь гордой, так бы и поступила. Глупо. Мои порванные колготки, растёкшаяся тушь и помада, которой почти не осталось на губах, кажется, расскажут любопытным, столпившимя зевакам, куда больше, чем моя исповедь, потому, что для себя они сделали выводы. Мы пришли вместе, из запретного леса. Среди ночи. Уставшие. Какие выводы тут еще можно сделать, глядя на нас? — Это моя вина. — Склонив голову вниз, произносит, спасая меня, Крам. — Я заблудился, а Бэлла меня спасла. И, если вы считаете, что должны её наказать, то накажите лучше меня. Я приму любое наказание. Вплоть до исключения из турнира. Что он делает?! Крам, что ты делаешь?! Он всё так же смотрит в пол, когда появляется Каркаров, и, что-то сказав на болгарском, хлопает парня по спине. — Мы ведь не станем судить детей за то, что они задержались вместе? Красивая, юная девушка и молодой парень. — Произносит мужчина. — Разве мы в их возрасте не нарушали запретов? И разве за это стоит исключать?! За любовь?! — Игорь усмехается, глядя на нас. — Уверяю вас, профессор, этого не повторится. Я буду лучше следить за своим воспитанником. И сам с ним поговорю. Мы ведь не хотим испортить прекрасные отношения наших стран? В частности, его магического мира? Мерлин! Теперь все, все будут думать, что у меня с Виктором что-то было. Хотя ничего не было. А, впрочем… Если бы не он, мне бы приписали роман с любым другим парнем, а лучше со всеми сразу из Дурмстранга и Седриком, заодно. Так что терять всё равно нечего. И я усмехаюсь, гордо расправив плечи, встречаясь лишь на секунду с виноватым взглядом Виктора, пока Макгоннагал улыбается краем губ. Сухо, сдержанно, и серые, выразительные глаза женщины, не выдают никаких эмоций. — Конечно, профессор Каркаров. Мы простим детям их невежество. Вау! Да неужели?! Неужели, она не станет оставлять меня после уроков?! Неужели, даже не оспорит решение директора Дурмстранга?! Это на неё не похоже. Обычно, Минерва непоколебима в своём стремлении контролировать каждый шаг студентов, наказывая их за любую, даже самую маленькую, оплошность. Победно улыбнувшись, Игорь приобнимает по-отцовски за плечи Виктора, отводя его в сторонку, видимо, для того, что бы поговорить, а я… Я, игнорируя перешёптывания столпившихся, зевак, поднимаюсь быстрым шагом наверх. — Это… Правда? — не скрывая своего любопытства, поднимает серые, маленькие глазки Джинни. И я снова оказываюсь в центре внимания. — Что «правда»? — Переспрашиваю, горько усмехнувшись. — Что меня оттрахал Виктор Крам?! Ты это хотела спросить?! Гарри, услышав это, меняется в лице, ошарашенно глядя в мою сторону. — Да, и он был чертовски хорош! Вам же всем плевать, правда это или нет! Вы стадо, которое готово поверить всему! — Голос срывается на крик, но я тут же пытаюсь успокоиться. — Почему бы вам самим не спросить его, как всё было?! Уверена, Крам расскажет все подробности! Или кишка тонка?! У вас смелости не хватит задать ему этот вопрос, потому что он в лучшем случае вас пошлёт, а в худшем… Вы даже не услышите его акцента. Бить можно и без слов. Ну, рискни, Рон. Подойди и спроси, если так хочешь знать. Будет о чём поговорить со своей тупоголовой сестричкой. — Зачем ты так? — Обиженно произносит парень, удивлённо глядя на меня. — Ты всегда меня травишь, всегда! — Кричит сквозь боль рыжая. — И унижаешь! Что я тебе сделала?! — Слишком много всего, маленькая, лицемерная дрянь. Почему никто не видит, насколько ты лживая и прогнившая изнутри?! — Не выдерживаю я, готовая ей впиться в волосы. — Может, хватит?! Поттер отчаянно поднимает руки вверх. В глазах читается разочарование, адресованное мне, и жалость, сочувствие, по отношению к Джинни. Он обессиленно падает на диван, не замечая моего, полного боли, взгляда. — Бэлла. Тебе лучше извиниться и уйти. — Мне?! Извиниться?! За то, что эта рыжая тварь вечно лезет в мою жизнь?! — Бэлла! — Холодно произносит Рон, испепеляя меня взглядом. — Да пошёл ты, Гарри! И ты, Рон! Пошли вы все! Не кусайте себе локти потом, когда на вечернем балу, я буду танцевать и веселиться, а вы… Проведёте время в компании фальшивки. И не набивайтесь потом в друзья, как всё осознаете! Будет поздно. Не выдержав, я покидаю помещение, громко хлопнув дверью, заставив всех обернуться себе вслед. Всё пройдёт. Всё пройдёт. Всё пройдёт. Как в бреду шепчу себе, пытаясь успокоиться. Мало того, что я рассорилась с друзьями, так еще и теперь все считают, будто мы с Крамом… Мерлин! А вот и он! Ну почему, почему ты настолько хорош собой, Крам? Почему ты просто не можешь исчезнуть восвояси?! Зачем мозолишь глаза своим присутствием? Он подтягивается на турнике, и последние, тёплые лучи солнышка, румянят белую кожу брюнета, оставляя в память о себе едва заметный, загар. На заднем дворе школы, среди аллеи, усыпанной цветущими розами, которые нежатся под солнцем, склонив головы вниз, мы едва ли не единственные гости сентябрьским вечером, зашёдшие, что бы скрыться ото всех. С лёгкостью, обхватив руками поручень, поднимается вверх, и я замечаю капельки пота на коже Крама. Я не ожидала его тут увидеть, пытаясь скрыться ото всех на выходные, а он… Пришёл потренироваться, как и всегда. Выходит, утверждение о том, что график расписан по часам, не шутка? Факт. Из кармана брюк парня выглядывает пачка открытых сигарет каждый раз, когда подтягивается вверх. Невольно улыбаюсь, подняв глаза на парня, и, он, наконец увидев меня, прыгает с турника вниз, вспотевший, уставший, с трёхдневной щетиной на лице. Крам усмехается мне в знак приветствия, а я устало улыбаюсь в ответ. — Бэлла. Как ты? — Взволнованно, парень убирает волосы с моего лица, и говорит тихо — так, словно нас могут услышать. — Не считая того, что теперь благодаря Каркарову все решили, что у нас что-то было, отлично. — Это недоразумение. Хотя, я бы не отказался от романтической встречи с тобой. Хотя бы за тем, что бы наглядно показать, в чём силён еще… Если позволишь. — Крам подходит вплотную, и я с вызовом смотрю брюнету в глаза. Осторожно, провожу пальцами по густой щетине болгарина, глядя в эти колдовские, чёрные глаза, которыми может сжечь, стоит лишь ему захотеть, любую, дотла, без остатка. — Серьёзно? Ты так уверен в себе, Виктор? — Я уверен в том, что останешься довольна. — А я уверена в том, что ты сейчас получишь пощечину. — Усмехаюсь. — Если не замолчишь. — Пощечина? — Ага. А потом будут говорить, что чемпиона мира побила женщина. Да где там?! Девчонка, которой на днях исполнилось шестнадцать. Крам улыбается краем губ, продолжая с интересом изучать моё лицо. — Угрозы вместо благодарности? А мне говорили не связываться с вашими женщинами. Между прочим, я уладил твою проблему с Драко. — Ты все проблемы решаешь кулаками? — Вновь усмехаюсь, пристально глядя на иностранца. — Ты этим лишь доказал, что у нас с тобой что-то было. Хотя у нас, если ты помнишь, ничего не было! Назови хоть одну причину, по которой я должна тебя простить, кроме того, что ты Виктор Крам. Вместо ответа, он указывает взглядом на букет свежих, английских роз, лежащих сверху его рюкзака. — Хотел подарить тебе после тренировки. Фиалки же не пахнут, помнишь? Может, тебя и не впечатлить цветами… Уверен, их тебе дарят тоннами. Но я старался. И заслуживаю, как минимум, улыбки. Не находишь? И снова этот, славянский, грубый, хрипящий акцент. Крам говорит, выделяя каждую букву, и вместо английского, мягкого «r», произносит русское, глухое, хриплое «р», как и твёрдое «х» вместо «h». Я замечаю ухмылку во взгляде парня, и отвечаю такой же ухмылкой. Мне дарил только отец цветы. Ни Седрик, связавшийся с Чжоу, ни друзья, не баловали розами. Но рассказать Краму об этом, всё равно, что разрушить свою репутацию, такой сильной, целеустремлённой, стервы, которая получает чего хочет. Всегда. Как и он. Опустившись на корточки, Крам поднимает цветы и протягивает мне розы, о шипы которых я тут же успеваю уколоть пальцы. Мерлин! Несколько капель багровой крови падает на песок. Виктор осторожно разжимает мою ладонь, осматривая, и, поднеся к своим губам пальцы, оставляет на коже едва ощутимый поцелуй, всё так же, глядя в глаза. — Лучше? — Лучше. И больше никаких драк с Малфоем, Крам. — Я подумаю. — Что?! — Подумаю, но ничего не обещаю. — Жгучий брюнет усмехается. Я вытаскиваю пачку открытых сигарет из кармана его брюк. — Твой персональный наркотик? Ай-ай-ай, курить вредно… — Пойдёшь сдашь меня Каркарову? Так он в курсе. Да, не одобряет, но смирился. — Как и смирился с толпами твоих поклонниц? — Минерва ведь свыклась с кучей ухажёров? — Он снова улыбается. — Только не говори, что поверил сплетням, Крам. Правда хуже. — В самом деле? — Приподнимает бровь. — Намного. Спроси Джинни. Она тебе подтвердит. — Как-то неинтересно. Я думаю, им просто завидно. — Может, и так. Считаешь меня не такой уж и плохой? — Я слишком мало времени знаю тебя. Но, думаю, мы нравимся друг другу. Самая красивая девушка Хогвартса и чемпион мира по Квиддичу. Может, не так уж и не прав был Каркаров? — Может. Но по его вине меня считают легкомысленной. И по твоей вине, тоже. — У меня есть идея, как это исправить. — Интересненько. — Я могу предложить тебе встречаться. Что бы не выглядел последней скотиной в твоих глазах. И в глазах наших друзей. — Крам смотрит мне в глаза. — Нам всё равно учиться вместе до весны. Так что, согласна? Я не худший вариант. — Холодный расчёт? Или нечто большее? — Я улыбаюсь. — Ты красивая. И, если твоё предложение всё еще в силе, то мне бы хотелось с тобой познакомиться поближе, Бэлла. — Берёшь цветы и провожаешь до башни Гриффиндора. — Требую я. — Завтра приходишь ко мне в гости. — Идёт. Крам берёт в руки розы, и, взяв меня за руку, уверенно, шагает в сторону замка, пока я пытаюсь выдумать причину, по которой он меня позвал. Покрасоваться перед друзьями? Вполне возможно. Потешить своё эго? Очевидно. Поцеловать меня и позволить себе нечто большее? А не этого ли я добивалась с первой нашей встречи? Почему тогда так испугалась? Почему так не хочу спешить, если наши отношения выгодны для обоих?!