Игра со смертью.

POV, Бэлла. Вернувшись в общежитие, замечаю девчонок, собравшихся у зеркала. Святочные гадание, как же без них. Говорят, при правильном подходе можно даже увидеть суженного в отражении. Но, увидев, следует тут же накрыть зеркальце тёмной тканью. Девчонки уже стоят в очереди, и Гермиона, кто бы мог подумать, вместо того, что бы строгим тоном учителя отчитать их, зачитывает заговор. А ведь интересно, ничего не скажешь. Невольно улыбаюсь, заметив на столе свечи. Считается, они очищают, и дают своеобразный оберег. Джинни напевает песни на ирландском, появившиеся еще задолго до прихода в наш мир основных религий. Не было тогда единого Бога, но люди верили, что во всём есть Бог. В каждой травинке, в каждом камушке, в каждой букашке, стараясь бережно относиться к матери-природе, дабы не разгневать духов и не накликать беду. Были травницы, задолго до прихода в мир магии и волшебства. Именно от них и пошёл род ведьм. Жили они в основном в лесах и собирали листву, готовя отвары. Со всеми бедами люди шли к ним. Травница могла и зелье плодородия дать, и избавить от нежеланного ребёнка. Исцелить могла. Кельтами звался наш некогда славный народ. Живя на густых склонах гор, среди дождей и туманов, верили в своих порой жестоких Богов, вымаливая урожай. Делали щедрые подношения, и Боги отвечали на их молитвы… А потом пришли чужестранцы. Разрушили алтари наших, прежних Богов. Забрали веру у нас, забрали всё. Заставили молиться новому Богу на тогда непонятном языке. Всех, кто противился, назвали ведьмами и стали сжигать на кострах, обвиняя в колдовстве и чёрных ритуалах. Навязали нам их обычаи. Окрестили варварами. Забрали всё, что сердцу дорого было. Землю забрали. Традиции, нашу культуру. Что бы истребить, что бы заставить подчиняться от страха. Были смельчаки, кто, не сложив нож, пытался противостоять захватчикам. Были славные травницы, названные ведьмами, которые опаивали англичан отварами, насылая морок. Были те, кто в еду яд подмешивал, но все поплатились, все до одной. Если женщина красивой была — ведьма. Если некрасивая — тоже ведьма, чернушница, с нечистыми дружбу водит. Если глаза зелёные — точно колдунья, а если, помимо глаз, еще и волосы рыжие — в костёр её отправляли на потеху, на забаву. Впрочем… Думаю, я бы не слишком расстроилась, если бы Джинни отправили на костёр. Даже дровишек бы подкинула, что ли. Горела бы быстрее и ярче. Невольно усмехнувшись, я подхожу к Полумне, зашёдшей к нам погостить. Тоже интересно, кто суженый. Девушка, улыбнувшись, касается моего плеча. — Ты ведь видишь это и без того… Зачем грех брать? — Грех? — Переспрашиваю я. — Убивать, насиловать, ломать жизни… Вот он, истинный грех. А это — детская забава. И пусть этот грех будет самым большим в нашей жизни. Она мягко смотрит на меня, без тени осуждения. Странная, но такая добрая. С белоснежными волосами, отдающими серебром. И сердце у неё золотое. Отчуждённая, витающая в своём мире. Но нет на ней истинного греха. Наоборот, слишком ранимая, доверчивая, отзывчивая. Познавшая много горя… Как и я. Полумну многие сторонятся, считая сумасшедшей лишь потому, что она не похожа на других. Не погрязла в алчности, нет в ней гордыни. Лишь искреннее желание помочь всем и согреть своим теплом, теплом своего чистого сердца и души. Смелая, сильная. Не она сумасшедшая. Её окружают сумасшедшие, не умеющие понять и не ценящие её богатый, внутренний мир. Мы с ней похожи. В какой-то степени. Если бы я была чуть добрее, как она, по-просту бы сошла с ума. Не выдержала бы всего. Мне проще было закрыться. Надеть маску. Которую не снимаю, чем позволять всем видеть себя, настоящую. — Гермиона! Ну, что там?! — Спрашивает Джинни, пытаясь разглядеть в зеркале силуэт. — Накрывай! — Кричу я, пока подруга завороженно присматривается. И, оттолкнув её, бросаю на зеркало чёрную ткань. — Я не разглядела! — Ты просто не представляешь, насколько это опасно. — Шёпчу я. — Так и с ума можно сойти… — А ты? Ты гадать будешь? — Вмешивается Джинни. Ну, и дрянь. Хватает же смелости делать вид, будто ничего не произошло. Где, собственно, мои извинения?! Не хочет по-хорошему, по-плохому будет. Проигнорировав её вопрос, я подхожу к зеркалу, пока Гермиона читает заговор. Мне бы столько усилия на зельеварении. Я обычно просто начинаю зевать, но не здесь. Здесь правда интересно. И даже немного жутко… Людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Именно поэтому наш маленький, но гордый народ обвиняли во всех грехах, заставляя избавляться от прежних Богов. Внушая, что мы все грешники лишь потому, что верили в то же, что верили наши предки. Нас не поняли. Не поняли Полумну, начав сторониться. Не поняли меня… Комната в полумраке. Мы выгнали всех ребят из гостиной в спальни, что бы не мешали своими шутками. Лишь свечи освещают в отражении зеркала мой лик. Слегка растрёпанные, огнено-красные волосы, зелено-карие, янтарные, тёплые глаза. В отражении я кажусь себе бледнее, строже, чем есть в реальности. Я вклядываюсь в него, пытаясь разглядеть черты… Сердце бешенно колотится, готовое выпрыгнуть из груди. Ну, где же ты? Покажись, суженный. Наконец, замечаю. Где-то вдали, твёрдым, медленным шагом, идёт парень. Широкоплечий, высокий. Брюнет. Его лицо не выдаёт никаких эмоций. Я продолжаю вглядываться, и он замирает. Смотрит на меня. Прямо в глаза. С недоброй ухмылкой. По коже бегут мурашки. Он улыбается мне, слегка оголив рукав. И я замечаю татуировку на его запястье… «Виктор…» — Шёпчу я, разглядев лицо. «Бегай сколько хочешь… От себя не убежишь.» — Раздаётся голос. И я тут же накрываю зеркало тканью, вздрогнув. Несколько капель горячего воска упали на запястье, вернув к реальности. И капли эти были похожи на извивающуюся змею. — Ну, что? — Сгорая от нетерпения, спрашивает Гермиона. — Кого ты увидела?! На тебе лица нет… — Виктор. — Едва слышно отвечаю я. — Виктор?! — Джинни недовольно морщит лицо. — Он скоро уедет, пару месяцев осталось… Сдалась ты ему! Не видела ты никого! Зачем врёшь?! Спектакль тут разыграла! Ты бы еще Альбуса увидела! — Пытаешься обвинить меня во лжи?! — Усмехнувшись, спрашиваю я. А после, смотрю ей в глаза. — Представляю вашему вниманию! Самая главная лгунья Хогвартса! Что, Джинни?! Есть, что ответить?! Твоё время истекло. — Ты не посмеешь. — Шипит она. — В самом деле?! Что же меня остановит?! Совесть?! Тебя она не останавливала. Тебе вообще незнакомо, что это такое. Потому, что у тебя её нет и никогда не было. Джинни… Не надоело бегать за Гарри?! Унижаться, ползать перед ним?! Вечно пытаться привлечь его внимание, вляпавшись во что-то?! Он на тебя не посмотрит. Знаешь, почему?! — Я увлечённо наблюдаю за тем, как меняется её лицо. — Ты не в его вкусе. Решила создать себе проблемы?! Только сама не знаешь, как их решить. Теперь расхлёбывай. Вечно тебя спасают Гарри и братья. В этот раз не спасут. Видимо, твоя мать слишком мало лупила тебя. А стоило бы выбить из тебя всю дурь. — Бэлла, прекрати. — Шёпотом произносит Гермиона. — Пожалуйста. — Нет. Я не прекращу. Не прекращу, пока не добьюсь своего, а я своего добьюсь. Тебе конец, Джинни. — Говорю ей в глаза, ухмыльнувшись. — Что язык проглотила?! Еще заплачь и позови свою мамочку. Ты же только и умеешь, что жаловаться. Сама ничего не стоишь. Ни ты, ни твои слова. Жалкая, завистливая. У меня есть несколько свидетелей. Её же родные братья. Они готовы подтвердить, что эта дрянь обещала извиниться за свой поганный язык. Более того, Джордж обещал с ней поговорить. Гермиона тоже слышала наш разговор. А у тебя есть свидетели, Джинни?! Хоть один?! Ты знаешь, что я не вру. — Бэлла… — На её глазах проступают слёзы. Но она их сглатывает, пытаясь не показать. — Расскажи лучше, за что тебя ударил Фред. — За правду. За то, что я сказала ему, кем ты являешься. Но я это сказала ему в глаза, а не как ты, за спиной. И он извинился за это. В отличии от тебя. — А ты когда извинишься за то, что натравила на него Крама?! — Шипит рыжая, испепеляя меня взглядом. — Думаешь, тебе всё сойдёт с рук?! — Что?! Натравила Крама?! — Не понимает Гермиона. — О, и на тебя натравлю. Не переживай, Джинни. — Отвечаю, удаляясь в спальню. Мелкая дрянь! Ей хватает наглости в чём-либо прилюдно меня обвинять, после всего?! Она считает меня такой плохой?! Моему терпению пришёл конец. Она увидит меня, плохой. То, что я вырвала у неё клок волос покажется детским лепетом. Как только может?! Фред мой лучший друг… Я никто не стала бы… Мерлин! Теперь, сержусь на себя, что просто промолчала, не пристыдив её. Нужно было ей напомнить, как всё было еще раз. Может, дошло бы до её крошечного мозга. Ну, почему?! Почему ей просто не живётся спокойно?! Зачем ей эта вражда?! Она возненавидела меня с первых дней, будто я украла у неё нечто ценное. Сначала выпытывала секреты, прикрываясь дружбой, потом обсуждала за спиной. — Ты не виновата. — Раздаётся голос Полумны. Она садится рядом, обнимая меня за плечи. — Ты ни в чём не виновата, Бэлла… — Тихо, почти по-матерински произносит она. — Я слышу, о чём ты думаешь. Её слова не должны заставлять сомневаться в тебе. Не отвечай ей тем же… Не нужно. Однажды, она всё поймёт и ей будет очень стыдно. Джинни всего лишь завидует тебе. Тому, что ты такая яркая, не похожая на других. Что всегда в центре внимания. Ей обидно, что она не ты. — Порой, я думаю, что мне будет лучше просто уехать. — Признаюсь ей. — Оставить этот бой проигранным. Отречься от дара. Забыть всё, как страшный сон. — Но этот сон — не страшный. Вспомни, сколько хорошего было… И твой дар, он особенный. Совершенно особенный. Ты так тонко считываешь информацию. Разве это стоит того?! — А моя боль? Стоит того, что бы в ней расствориться? — Сквозь слёзы произношу я. Мои слёзы — горькие, совершенно незаслуженные, несправедливые. И они бьют по щекам плетью, как по душе. Заставляя задыхаться от обиды. — Ты можешь уйти после этого года. — Вспоминает Полумна. — Если совсем невыносимо. — Но, как же Гарри? Как же мои друзья? — Бэлла… Я знаю твою боль, как никто другой. Ты не заслуживаешь её. Ты заслуживаешь счастья. Должна думать о себе. Послушай своё сердце. Что оно подскажет? — Моё сердце глупое. — Признаюсь, слабо улыбнувшись. — И как же мои родители? Они гордятся мной. Желают мне лучшего. Я не могу разочаровать их… — Виктор. — Полумна вытирает мои слёзы. — Я тоже видела его… В твоём зеркале. И видела, как он смотрит на тебя. Так, словно в его мире нет места другим. Так, словно ты для него — нечто ценное, священное, дорогое. Как на королеву. На свою королеву. — Ты не знаешь, о чём говоришь, Полумна. У нас нет будущего… — Будущее зависит лишь от нас самих. Доверься ему. Залечит раны на сердце, они затянутся. В этом году он заканчивает Дурмстранг. Его ждут прекрасные перспективы. Амбициозный, целеустремлённый, сильный, смелый, гордый. Упрямый. Он ведь тоже нравится тебе. — Одного «нравится» недостаточно. — Признаюсь я. — Полумна… Я увидела нечто тревожное в зеркале. — Поговори с ним об этом. — Попытаюсь. Столько забот… Нужно найти Гарри и предупредить его об опасности. Он, кажется, до сих пор не знает, как ему дышать под водой. — А ты знаешь? — Полумна удивлённо смотрит на меня. — У меня есть идея… Я поинтересуюсь у Виктора. — Но… Он его соперник. — Я не скажу, что это для Гарри. Ох, и влетит, если узнает… — Смеюсь я. — Я буду молчать. Как рыба. — Смеётся Полумна. — Ты только продержись еще несколько месяцев… Вот увидишь, все наладится.