Под серебряной луной.

Конец лета был ознаменован спадом надоедливой жары, что душила все живое в свой разгар, однако он же сохранял мягкое тепло с редкими дождями и радовал жителей леса солнечными лучами. Это было мнимое затишье перед сбором урожая и переходом природы в спящий режим. Казалось, причин для беспокойства вовсе не было, но все же… Неделя выдалась, мягко говоря, скверная. Где-то в глубине души поселилась неизвестная ему ранее печаль, и давило неоправданное чувство одиночества. Чего-то не хватало, и это весомо отражалось на настроении. Усталость стала привычной, но в последнее время давала о себе знать все чаще. Биологические часы не показывали, когда пора вставать, а ночью не спалось от переполняющих эмоций. Это выводило из себя. Вдобавок ко всему, поиски того мистически необходимого и далекого не давали результатов, а парень всё не унимался. И вновь его встретило позднее утро. На улице слышались довольные возгласы детей, которые придумали новую игру. Взрослые давно приступили к работе. Казалось, только один человек сейчас мирно посапывал в своей кровати, обнимая ногой подушку, или же не совсем человек. — Чонгук. Грубый голос раздавался с первого этажа и неприятно бил по чувствительным ушам. Дом наполнился звуком тяжелых шагов, разносившимся на лестнице. Ссора с отцом неотвратимо приближалась. Парень открыл глаза и окончательно проснулся, прислушиваясь. Уже по звуку он понимал, что вожак разъярён. Чонгук даже мог догадаться почему. Он лениво потянулся и зевнул, не придавая бурчанию отца никакого значения. Настроения разговаривать не было вовсе. — Ты опять ходил туда! — выкрикнул Намджун, еще не зайдя в комнату. — Куда? — протянул Чонгук, безразлично глядя в дверной проем, и сел на край кровати. Сейчас голова отказывалась работать совершенно, потому что ночью снова не спалось. Точнее сознание рисовало образы, которые успешно забывались утром, а выматывали они круче любого физического труда. Чонгук молчал, пытаясь сфокусироваться, пустым взглядом пялился через окно на деревенскую площадь, где жизнь уже кипела, и поморщился. Парень прекрасно знал, о чем говорил вожак. Он снова проспал, именно поэтому его так легко раскрыли, или же Хосок снова приходил с отчетом и доложил, что парень вновь пересекал границу. Это не особо важно. Ему просто надоело выслушивать бесконечные упреки и нравоучения. В печенках сидело уже, а слушаться молодой альфа не намерен, хоть Намджун и вожак. — Ты меня за придурка не держи, — Ким уже рычал в гневе, — я запах города еще на входе учуял. Сколько раз можно говорить тебе… — Да, да, — лениво ответил Гук и с тихим вздохом поднялся с кровати. Успешно копируя отцовскую интонацию и уже заученные слова, он добавил, — покидать территорию нельзя. Джун видел, как юнец закатил глаза и безразлично прошел мимо, чуть ли не задевая вожака плечом. Совсем обнаглел, это уже ни в какие рамки не лезло. Чонгук же в свою очередь просто не понимал, за что на него взъелись. Многим членам стаи разрешалось покидать деревню, временно жить в городе, чтобы обучаться в университете, и парень сам вскоре собирался. Одно различие, конечно, было, и суть слов вожака заключалась в другом. Тот город, в который Гука так тянуло, находился за пределами территорий стаи. Те места были ничьи. А все, что никому не принадлежало и не исследовано, автоматически становилось небезопасным и запретным. Добавить Намджуну было нечего, а принуждать глупца силой не хотелось. Он все еще надеялся, что сын скоро одумается, и подростковые выкрутасы сойдут на нет, но куда уж там… Чонгук давно вырос. — Марш работать, — гаркнул Ким ему вслед. Вожак медленно выдохнул через нос, дабы усмирить свой пыл, невольно бегая глазами по комнате. Здесь не было ничего необычного. Большая двуспальная кровать, деревянные стены, шкаф… Хозяин не любил выделяться, предпочитал жить скромно, чтобы лишнего ничего не было. Все лежало на своих местах, и лишь кровать была в бесконечном хаосе. Ким тяжело вздохнул, правильно положил подушки у изголовья кровати и накрыл их одеялом. Привычка заботиться о сыне никуда не пропала, даже когда он переехал в отдельный дом. Почувствовал, видите ли, себя взрослым и независимым. В глубине души Ким знал, что так оно и было. Намджун давно понял, что Чон вышел из-под его контроля. Из мальчишки парень превратился в огромного мускулистого альфу. Упёртого и настойчивого, никогда не знающего отказа. Нет… не правильно. Чонгук слишком свободолюбивый парень с сильным характером. Он будто всё ещё находился в переходном возрасте, но уже чувствовал власть и силу, прекрасно владел ей и своим волком. Намджун уверен, что не ошибся в выборе преемника, но всё равно волновался. Как бы мальчишка не наделал глупостей… Чон будущий вожак, и все об этом знали. Стая его уважала, души в нём не чаяла. Чонгук внушал доверие, с ним можно почувствовать себя под защитой. Даже старейшины хвалили его за мудрость и умение руководить. Парень никогда не сомневался, решения, касающиеся его людей, принимал с холодной головой, а если чего-то не знал, то обращался за советом. Чонгук охотно брался за любую работу, для него все равны. Он, как и отец, никогда не отсиживался в стороне, показывая на своем примере, насколько важно стараться на благо стаи. Парень всегда ответственно подходил к делу, внимательно слушал и делился своими мыслями. Чон не из тех, кто будет молча стоять и подчиняться. Он ни за что не позволил бы распоряжаться своей жизнью даже отцу, который то и дело просил его одуматься, остепениться, обзавестись семьей… Сейчас это единственный недостаток Чонгука. Семья — это бремя, которое он не желал нести. Его от этой мысли даже подташнивало. Возможно, такое отторжение своей сути было связано с тяжелым детством, или боязнью не состояться, как хороший муж или отец. Чон не дурак, всё понимал, но с собой ничего поделать не мог. К вожаку он питал исключительно уважение и, чего греха таить, любовь. Однако в последнее время часто раздражался от давления, которое отец оказывал. Время бежало быстро за работой. Покончив с делами, Чонгук скрылся в своём доме, не дожидаясь ужина, который обычно омеги организовывали все вместе, чтобы накормить альф после тяжелого дня. Эти летние вечера обычно сближали и тех, кто был еще без пары, было не так одиноко. Парень посмотрел на настенные часы и торопливо закинул в спортивную сумку обувь, носки, чистую футболку и единственные джинсы, внимательно прислушиваясь к каждому шороху. Он вышел через заднюю дверь, крался, как вор, между домами и поспешил скрыться в густой листве. Такой трюк парень проворачивал больно часто в последнее время. Гук быстро снял с себя рабочую одежду и бросил в ближайшие кусты. Прошло лишь несколько секунд, а на опушке во всей своей красе стоял черный волк. Огромное животное встряхнулось так, что шерсть разлетелась в разные стороны, а затем потянулось, готовясь к продолжительному бегу. Волк просунул голову в лямку сумки и рванул вглубь леса. Теперь Чонгука не догнать. *** Город в это время прекрасен. Зажигались первые фонари, хотя на улице еще было светло. Солнце только начало закатываться за горизонт, окрашивая небо яркими красками. Там жизнь кипела по-своему. Машины сигналили в плотном потоке, а люди торопливо шли по отведенным им дорожкам. Слишком громко, слишком быстрый ритм, в котором с непривычки можно просто потеряться. Чонгук был не в восторге от города. Он всегда любил лес и никогда не променял бы его ни на что другое. Только вот всё его существо тянуло сюда… именно сюда. Чон даже объяснить не мог. Просто внутреннее волнение захлестывало с головой, сердце бешено колотилось в груди, а внутренний волк тащил вперед. Парень хоть и чувствовал себя словно на поводке, но все равно охотно поддавался этому порыву. Оборотень доверял своему чутью. Обоняние обострялось, ведь его волк искал что-то определенное среди узких улочек. Он вел за собой по переулкам, манил все дальше и дальше. Чувствуя запах свежей выпечки, Чонгук замер, и в голове промелькнуло что-то о судьбе или предрешенности собственного будущего. Такая глупость, если честно, что верилось с трудом. Вчера он тоже был здесь, только кафе уже было закрыто, а сегодня он успел прийти чуть раньше. Чонгук остановился через дорогу напротив двери и украдкой наблюдал через стекло за предметом своего влечения. Этого белокурого парня он видел впервые. Тот улыбался, протягивая последнему клиенту его кофе. Чонгук глаз с парня не сводил, не замечая ничего вокруг. Следил, как тот стер со стола кофейные пятна, снял фартук, повесив его на отведенный крючок, а затем выключил свет и вышел, держа в руках мотоциклетный шлем. Этот юноша буквально сбил Гука с толку, ведь он настолько обычным казался. Среди толпы бы ничем не выделялся. Но внутренний волк отчего-то визжал от счастья, катался на спинке и хвостом вилял, как щенок. Сердце от чего-то сильнее забилось, а во рту пересохло. Чонгук, наконец, нашел. Парень сел на железного коня и уехал, совершенно не замечая, как его провожала пара блестящих глаз. А этот приятный запах, что завлек Чонгука, смешался с потоком машин… и, кажется, этот парень человек?