Серебряные фиалки

Салон Терезы Тальен наполняли музыка, смех и звон бокалов. И несмотря на то, что вечер уже давно перешел в ночь — тесная зала была битком набита гостями. Блики свечей играли на фривольно голых плечах дам и красных щеках их кавалеров. Без стеснения поснимав сюртуки и шали, гости танцевали под звуки шальной скрипки — небрежно, нарочито раскованно. Одним словом, на манер новой моды Директории. В этом "безобразном" танце, с кавалером, имени которого уже не помнила, кружилась и Жозефина Богарне. Ее прозрачное платье воздушно струилось в такт быстрым движениям, а вплетенные в волосы фиалки от очередного лихого взмаха головы, норовили выпасть. Смеясь над очередным неуклюжим па своего кавалера, Жозефина хотела исполнить нечто не менее уморительное, как вдруг чья-то рука выдернула из ее волос гребень. И без того непослушная прическа разом рассыпалась. Ахнув, Жозефина схватилась за затылок и, оттолкнув от себя кавалера, повернулась лицом к учинившему бедлам на ее голове "разбойнику". А, точнее, разбойнице. Ей оказалась хозяйка вечера — Тереза Тальен. — Ах ты, — озорно, почти что по-детски, возмутилась Жозефина. Она протянула руку, попытавшись отнять у Терезы гребень, но та по-танцевальному грациозно отступила, игриво подняв свою добычу над головой. Будто больше раздразнивая подругу, она подмигнула ей и призывно поцокала языком. Поддавшись этой игре, Жозефина приблизилась к Терезе вплотную. Она посмотрела ей в лицо с напускной строгостью, продолжая силиться забрать гребень, правда, уже не с такой охотой. Воспользовавшись малым расстоянием между их лицами, Тереза ловко украла у подруги смелый поцелуй и, смеясь, вернула гребень в ее безвозвратно испорченную прическу. — Мадам, что за вид? — перекрикивая музыку, с театральным укором заявила Тереза. Она обняла Жозефину за шею, танцуя с ней, лишив тем самым несчастного кавалера последней надежды продолжить танец. — Самый непотребный, — фыркнула Жозефина. Несколько прядей упали ей на лицо, и она сдула их, смеясь и, танцуя в обнимку с Терезой. От активных движений гребень снова, но уже сам, выскользнул из волос. Поймав его на затылке, Жозефина ловко выпуталась из рук Терезы. Выйдя из душной, наполненной музыкой и голосами залы, она сделала вдох полной грудью. Легко покачиваясь, будто продолжая танцевать, Жозефина подошла к зеркалу. Взглянув в лицо своему отражению, она приподняла голову, тряхнув растрепанными волосами и довольно улыбнулась. Потеряв большую часть фиалок еще в зале, она выпутала из волос остатки цветов. Покачиваясь в такт музыке, приглушенно доносящейся из-за дверей залы, Жозефина провела гребнем по волосам и вдруг замерла. Ее лицо разом переменилось, а гребень со звоном выпал из пальцев. Музыка для нее будто враз затихла, а вокруг не осталось ничего кроме ее собственного отражения. Нервно, дрожащими руками, она провела по своим волосам, будто удостоверяясь в увиденном. Ей не показалось. Седой волос издевательски выделялся из копны светло-каштановых волос. В горле у Жозефины встал ком. Сама она, видя женщин начинающих седеть, испытывала по отношению к ним жалость и легкое чувство превосходства. Они будто бы были уже за чертой молодости и старели. Жозефина же не думала, что сама увидит нечто подобное так скоро. Она надеялась, что время отведет ей хотя бы еще лет десять, хотя бы до сорока. Но не в тридцать. Застыв с рукой в волосах, она смотрела на собственное отражение как на что-то отвратительное. Ее взгляд блуждал. И в глаза теперь бросались, то морщинки у края губ, то оформляющаяся грузность фигуры, позорно не скрываемая полупрозрачным платьем — но взгляд то и дело возвращался к седине. Она стареет. Это было единственной мыслью, крутящейся в голове. Она стареет с каждой секундой. И ей нет пути обратно в залу наполненную музыкой. Неожиданно ее панику прервал мужской голос: — Вы обронили. Резко отведя руку от волос, Жозефина повернулась к говорящему. Перед ней стоял худощавый молодой человек в генеральском мундире. Он протягивал ей гребень. Жозефина среагировала не сразу. Засмотревшись дольше положенного в его лицо, она все еще была охвачена мыслями только об одном. — Благодарю, — отстраненно произнесла она и, взяв гребень из его рук, принялась спешно приводить себя в порядок. Сконструировав на голове не особо аккуратную прическу с одной лишь целью — сокрыть страшный изъян, она, также запоздало вспомнив о вежливости, улыбнулась генералу. Кивнув в ответ, тот продолжил стоять, не по ситуации строго поджав губы. И не будь Жозефина занята мыслями о другом, она бы прочла в этом мимическом жесте нерешительность и даже некое смущение. Его прочла Тереза, нарушившая своим появлением затянувшуюся неловкую паузу. — Добрый вечер, генерал Бонапарт, — в своей озорной манере поздоровалась она и, не обременяя себя лишним стеснением, чмокнула Жозефину в щеку. — Ну все, красивая, красивая, пойдем, — скомандовала она, отводя руки Жозефины от волос и, утягивая ее за собой. Позволив себя увести, Жозефина, однако, волосы поправлять не перестала. Маскируя нервность жеста кокетством, она натянула улыбку. — Мадам, — снова раздалось сзади. Обернувшись, Жозефина увидела, что молодой генерал собрал с пола, выпавшие из ее волос фиалки. Он держал их аккуратно, продолжая при этом поджимать губы. Не зная, что ответить, Жозефина лишь отмахнулась с напускным озорством и снова повернулась к Терезе. — А ты ему приглянулась, — шепотом заметила Тереза, ущипнув Жозефину за бок. — Это его проблема, — отшутилась она, но напоследок все же бросила взгляд на Бонапарта, замершего с фиалками в руках.