Будь что будет

— Что, теряешь хватку, Лерой?! — объявил Мелеагант, смахивая прилипшие волосы со лба. Пот струился по шее, а в горле пересохло. Стояла обеденная жара, и только эти двое дураков скакали, как сайгаки, не замечая, что даже заядлые труженики побросали свои дела, дабы не спечься. Лерой облизнул сухие губы, улыбаясь в ответ. Голубые глаза азартно поблескивали на солнце. Едва ли их можно было назвать соперниками! Обгоняя на поворотах, они баловались, толкались и подначивали друг друга, словно дети. Как бы там ни гневался отец Мелеаганта, сына мало заботило то, что парень его статуса не должен позволять себе такие вольности. Когда вам нет и третьего десятка — последнее, чего просит душа — это следовать правилам и прислушиваться к нотациям. Тем более, что с тех пор, как закончился последний поход, прошло уже много времени. Чем ещё он мог себя занять? Было б дело… Да и отец-Король не спешил ввязываться в политические игры. В отличие от Логресса, где Утер расширял территории обманным путём, королевство Горр предпочитало сотрудничать с альянсами, налаживать торговые пути, вкладываться в ремесленничество. И как бы Мелеагант ни любил отца, всё же страсти Утеровских войн прельщали его куда больше. Его страстной натуре не хватало хлеба и зрелищ. Молодой принц не принимал полумер, да и учитывая его образ жизни, это было как нельзя кстати. Возможно, из-за своего чрезмерного упорства наряду с самолюбием, он и стал всеобщим объектом для зависти. То, что он с ранних лет был бельмом на глазу, было ясно каждому. Даже зевакам, не больно сующим нос в дела королевской семьи. Да и самого Мелеаганта это больше забавило, чем смущало. Всё же, его задача, как будущего наследника, быть на виду. Кто упрекнёт его в том, что остальных за ним просто не видно? Какая уж тут его вина, что недотёпы даже не пытаются соревноваться? Отец его, человек по своей натуре скромный, а всё-таки поощрял такой подход. Как никак, и Багдемагус уйдёт на покой, завещая свои владения Мелеаганту, и лучше уж ему закрыть глаза, зная, что его сын будет тем, кто не побоится ни людской злобы ни глупости. Потому как каждый болтун и стервятник — его подданный, его ответственность. Один день толпа носит тебя на руках, другой — этими же руками сажает на кол, а на третий по утру в ноги кланяется, извиняясь. В этом, говорил Багдемагус, есть мудрость правителя: слушать других, но прислушиваться к себе. — Людское мнение, как ветер, переменчиво, — говорил Багдемагус, смотря на облака, а затем повернулся к сыну, — А ты не дурак, чтоб нос по ветру держать, понимаешь? Мелеагант, конечно же, на словах соглашался. Только вот в глубине души он считал, что на каждого болтуна и стервятника нужно найти управу: словесные баталии али крепкий кулак, а там уж как пойдёт. Можно и сослать, если авторитет для глупца пустой звук. Лерой поддерживал его в этом. Скажем, у Мелеаганта с такой репутацией почти не было шансов найти себе кого-то в товарищи, но с этим парнем они спелись. Они удивительным образом дополняли друг друга, не давая место ни ревности ни зависти. Тренировались, обедали, охотились, разъезжали по соседним деревням — всё вместе. Поговаривали, что Лерой никак набивается к нему в боевые товарищи не просто так, ведь водить дружбу с будущим наследником означает некоторые привилегии. Но он был прост, как правда. Мальчишки, что с них взять? Годы погодя, когда Мелеаганту исполнилось девятнадцать, а Лерою за двадцать, их уже нельзя было назвать бесхитростными детьми. Те немногие походы и поездки за моря сделали из них то, что Багдемагус называл «взрослением». И, конечно, как птица не может без крыльев, так и возмужавший Принц не мог обойтись без дамы сердца. Желающих стать будущей Королевой было много: с обаянием хитреца было сложно тягаться. Прельщались от мала до велика. Даже дальние родственницы. Багдемагус, по-началу радовавшийся такой популярности сына в народе, вскоре понял, что безбрачие влечёт за собой кучу соблазнов. — Мы можем ходить по земле, пока сыновья совершают ошибки своих отцов. Долго это продолжаться не может, сын, ты же знаешь. — Ну, почему…? Я не объездил весь свет. Разве можешь ты брать в жёны любую, что пришлась тебе по сердцу? Вдруг она дура? — Где ты только понабрался таких слов! — скорчился Король, — По сердцу, да-а, знаю я, где ты их находишь, — язвил Король, размахивая руками, — Пойми же, — подошёл он, надавив указательным пальцем с перстнем наперевес на лоб сына, — Перебираясь со всякими, ты не становишься избирательным. Ты оскверняешься! А я не допущу, слышишь?! Не допущу, чтобы кровь моей семьи была смешана с кем попало! — Да, отец, — парень качнул головой, потупив взгляд. — Мне из всех щелей доносят, что ты, пьянчуга, ошиваешься в самых злачных местах, как вернулся! Позорник! Я выстраиваю тебе сытое будущее, выбиваю, — отец нервно постучал кулаком о ладонь, — приглашения на балы к самым именитым семьям! Для чего? Чтобы молва вперед каравана бежала, что Принц — не Принц, а блудодей?! Багдемагус сердито глянул на сына, скривив губу. — Не смей со мной так разговаривать, — тихо, но настойчиво ответил сын. Король в недоумении раскрыл глаза. — Что ты сказал? — Не смей так со мной разговаривать, — Мелеагант поднял голову с немым сопротивлением, но вместе с тем и решимостью дать отпор. — Толпа — собаки, только гавкать и умеют. Да, я отдыхал и не один, а с приятелями. Но если ты веришь болтунам больше, чем родному сыну… Уверенность в его голосе была смешана со злостью и даже некоторой обидой: они не виделись полгода, и сын порядком заскучал по дому, даже планировал провести весь следующий месяц во дворце, занимаясь скопившимися делами, но всё, что он услышал от отца по приезде, только вопросы о ближайшей женитьбе, следующем походе и планах на жизнь. Казалось, отец переживал за его судьбу больше, чем он. И репутация сына касаемо его связей, по какой-то причине, беспокоила отца особенно сильно. — …может, мне вообще не стоило возвращаться. Утер давно мне предлагает место в его войсках, — закончил Мелеагант, едва не сплюнув, и тяжелым шагом удалился из комнаты. Отец бранил его, пытаясь остановить, но затем, понемногу замедляя шаг, устало упёрся головой о дверь. В руках у него был свёрток — приглашение от его старого приятеля Леодогана, владельца Кармелида. Завтра праздновали восемнадцатилетие юной Леди Гвиневры.