Кацу
Отец налил себе до неприличия дорогой виски из мини бара и одним глотком опустошил стакан. Как раз в тот момент, когда в кабинет зашла Кейли. – Зачем я здесь? – Строя невинный вид спрашиваю я. Кейли налила себе тот же алкоголь, но делала мелкие глотки, наслаждаясь вкусом. Я пробовал этот виски на одном благотворительном вечере. И там действительно есть чем наслаждаться. – Каким образом, приказ, с отчётливым словом «объединить», превратился в побитых Кевина с Рико, бегающих за щенком? Или мне надо у него самого спрашивать? – Нет, – холодно и быстро отвечаю я, смотря на отца. – Это была моя идея, Натаниэль просто исполнил. А теперь прошу заметить, что Кевин и Рико бегали вместе за ним. Значит, они объединились. Где мои документы на наследство? Я ещё обязательно поговорю с Натом. И если его план был не в этом, то он труп. – А я тебе говорил, что он недоразвитый, – обращается отец уже не ко мне. – Вот что из этого вышло. – Ничего страшного не произошло, – цокает на него Кейли. – Побились, пробегали. Веснински все уберет. К чему такое преувеличение? Улыбка сама с собой появляется на лице. С матерью у меня может и тяжёлые отношения. Но при отце она никогда не выступит против меня. Слишком уж не любит признавать свою неправоту в чем бы то ни было. – Надо было их изначально вместе растить, – продолжает старую песню Тетсуджи, подавно позабыв обо мне, – а не через двадцать три года «мирить» их. Или оставался бы Кевин в Ирландии. – Каким образом ты представляешь совместное детство на равных двух наследников? – Теперь обо мне забывает и она. – Они бы росли тихо ненавидя друг друга. И взрыв этой бомбы уничтожил бы весь наш труд. – Ну да, теперь они ненавидят друг друга открыто. Прекрасно, Кейли. А горе родители не рассматривали вариант растить их по отдельности и прививать любовь не к короне над головой, а к спорту? – Для этого сборы и организованы, – разводит она руки в сторону, говоря это не впервые. – Пусть привыкают делить славу. Взрослые мальчики, должны это понимать. – Да, я вижу, как они это понимают. И Веснински тоже. Ну тут он сам виноват. Главное, чтобы там сейчас все не продолжилось. Как я могу такое пропустить? Надеюсь, что хоть на видео запишут. – Я предлагала поставить Лис и Воронов в один округ, – самодовольным голосом произносит мама. – Что ты сказал? Мне не нужны лишние скандалы. Вот теперь пожинай плоды. – Скандала бы не было, если бы Кевин остался в Ирландии, – по второму кругу идёт отец. – Мой сын будет играть в Сборной под моим командованием и это не обсуждается. Я давлюсь воздухом и начинаю сильно кашлять, стуча по груди. Перепалка родителей прекращается и внимание возвращается ко мне. – Ты.. теперь тренируешь сб.. сборную? – Все ещё задыхаясь выдавливаю я. Кашель приходит снова. – Выпей ты, – нетерпеливо говорит отец наполняя стакан. Я поднимаюсь и за несколько глотков осушаю его, возвращаясь на диван. – Так что? – Да, – уверено отвечает мне мама, – через три дня подписываю контракт. Но об этом никто ещё не знает. Так что помалкивай. Кейли Дэй отказывалась тренировать сборную Америки. Предпочитая брать личные тренировки, а ещё лучше заниматься распространением экси. Даже когда о нем уже знали во всем мире. – Мои поздравления, – искренне улыбаюсь я. – Могу быть свободен? – Сел обратно, – ручкой указывает отец на встающего меня. – Ты меня услышал вообще? Вы можете драться сколько угодно.. – Тетсуджи! – Но не когда здесь игроки с других стран. Это испортит репутацию Эвермору и тебе. – Они меня любят, – поправляю его я. – И уважают. Между прочим, без ваших фамилий. Ни один мой тренер, ни один сокомандник и учитель не знал о моем происхождении. Вся слава, что у меня есть – это только моя заслуга. Плохо представляю, что будет когда все вскроется. Но это будет точно большой взрыв. И точно побольше, чем мог бы быть по версии матери при двойняшках. – Сейчас не про это, – перебивает вновь открывшего рот отца мама. – Кевин и Рико должны быть на твоей стороне, Кацу. Их поддержка гарантирует тебе более мягкий переход к новой должности в будущем. А вот их противный настрой сильно может помешать. Ты меня слышишь? – Да, мама. – Очень на это надеюсь, – выдыхает она. – Можешь идти. Я улыбаюсь и аккуратно подхожу к столу Тетсуджи, медленными шагами. – Чего ты хочешь? Уже в следующее мгновение я подхватываю едва отпитую бутылку и мигом отступаю, отвешивая шутливый поклон, ухожу. – Твоя копия, – из-за двери доносится жестокий голос отца обращающегося к матери, но ответа неслышно. Я не спеша направляюсь обратно, медленно попивая виски. В подвале на удивление тихо. Я приоткрываю дверь на кухню и в нос ударяет сильный запах табака. – Брат, ты жив, – «искренне радуясь» кричит Нат, выкидывая бычок. – Влетело? Вместо ответа я показываю ему бутылку и подмигиваю. Взгляд перемещается на равнодушного Миньярда. Так эти двое действительно общаются? Допустим. – Следующий раз – предупреди меня с более четкими подробностями, – только и говорю я. – Завтра поговорим. Он отсалютует мне двумя пальцы. Я оставляю их и ухожу к себе. До отбоя ещё есть время, но все, кроме тех на кухне, находятся в комнатах. Как и Кевин, с сидящей рядом Теей и аптечкой между ними. – Не помешал, – замедляюсь я на пороге. – Мразь, – проговаривает Дэй, скорее для долга. – Проходи. Я улыбаюсь, падая на кровать. Глаза перемещаются на ноутбук, но губы тянутся к горлышку. А мои губы никогда не ошибаются. – Тебе Тетсуджи Морияма дал виски? – Изумляется бывшая защитница Воронов, складывая бинты. – Нет, я его украл, – подмигиваю я им. – Будете? Тея не думая подходит и делает несколько больших глотков. А потом протягивает Кевину, тот скептически осматривает этикетку, но такой настрой быстро спадает. – Мама всегда держала такой дома, – отпивая говорит он. Как Кейли его воспитывала? Часто ли видела? Учила ли чему-то кроме экси? Такие мысли уже многие года не лезли в голову. Но бессонные ночи и алкоголь явно сказываются на моем сознании. План похода в душ тут же отпадет когда голова касается подушки. Завтра придется больше работать.***
Меня поставили в одну команду с Рико. Задача сыграть двадцать минут без замены. Это не проблема, а вот сработаться с Рико тяжелее. Его манера не привычна. Но я не нападающий, поэтому не обязан подстраиваться. Против меня Армен Вебер, до этого играющий в одной троице с Ноксом, где заметно опасался его. Но работая заодно, результат становиться лучше. Хоть и теряется на его фоне. К Никите наконец-то приходит осознание где он находится, и он приступает к игре против нападающей Сузу Марио. Ей это явно понравилось. Никита перехватывает мяч Рико, создавая обманный рикошет и обходит Сузу с правой стороны. Играя на ее самых главных слабостях – доверие и не видение дальше собственного носа. Мяч попадает в наши ворота с Келли на них. Счёт становится 6:6. Я подбегаю к Сузу, заставляя остановиться. – Бей его слева, – четко говорю я. – Он не поворачивается этой стороной, – торопливо отвечает Сузу. – Вот именно. Игра быстро возобновляется. Ванессе не удаётся обхитрить Рико, создавая подобие кувырка. Он перекидывает мяч мне. Я тремя шагами и одним рывком отправляю Армена к борту. А мяч забиваю в ворота Мэй рикошетом. Сирена. 7:6. Мы неспешно пожимаем друг другу руки, обмениваясь банальными фразами вежливости. Но Джереми потом нагоняет меня на пути к остальным. – Ты потрясающе играешь, – несколько раз он похлопывает по плечу с искренней улыбкой на лице. – Встретимся на Олимпиаде. – Обязательно, – подмигиваю, слегка кланяясь в знак абсолютной благодарности. Мне всегда приятно получать любые комплименты. Особенно если это касается игры. Победной игры. Но чаще всего они тонут, когда я вижу приподнятую бровь матери, как и в данный момент. И приходиться дальше уже мысленно закреплять на лице скобы, поддерживающие улыбку. Лёгкое потирание шеи и Кейли Дэй вызывает новую команду. Добавляя двух лишних полузащитник за нападающего и защитника. Что является обычной практикой. Кевин оказывается против Ната, с Миньярдом на своих воротах. Нат пользуется низким ростом, постоянно прогибаясь под остальными и избегая ударов предназначенных ему, и нанося собственные. Тея и он неплохо срабатываются, а учётом играющего в пол руки Миньярда – игра становится ещё легче. Первые десять минут. Мой взгляд очень вовремя возвращается к незадействованной в данное минуту зоне поля, чтобы увидеть ссорящихся Ната с Луи у ворот. Конфликт явно переходил границу, раз они перестали следить за игрой. – Тренер! Кейли оборачивается на мой голос, когда Луи замахивается клюшкой над Натом. Я сильно отталкиваю рядом стоящую Мэй, пробегая расстояние до двери за считанные секунды. Но это все равно слишком долго. Луи заносит руку для удара ровно в тот момент, когда Нат наносит свой ему по незащищенным рёбрам вратаря. Тот в мгновение валится на землю, крючась от сильной боли. Я подбегаю к нему, отталкивая за себя. Кейли склоняется над лежащим на паркете игроку. Остальные собираются вокруг, тихо перешёптываясь в обсуждении происходящего. Нат же не отводил от вратаря пристального взгляда. – Луи первый замахнулся! – Громче остальных говорит Тея. – Сам виноват. – И кто это видел? – Противно звонким голосом кричит Джон Ромен – полузащитник из этой же команды. – Вот именно, – поддакивает ему Жасмин Роли, выступая скорее против Теи. – Веснински, – заставила заткнуться всех Кейли, – жду твоих слов. На него обращаются все взгляды, но я не отодвигаюсь от него ни на сантиметр. Пусть только попробует его тронуть. Полетят головы. – Луи просто поинтересовался насколько я похож на своего отца, – притворно сладким голосом потягивает Нат, я только усиливаю хватку на его предплечье, – и решил подать мне мотивацию в виде вознесенной клюшки. К огромному сожалению, ножи с топорами и остальным оружием я оставил в Фукуи. Пришлось выкручиваться тем что было. Шепот с обсуждениями прекратился. На Ната смотрели со смешанным восхищением и животным страхом. Луи застонал на полу, в попытке что-то опровергнуть или послать его. – Луи, друг мой, – аккуратно обошел меня Нат с семейной улыбкой на лице, – надеюсь мы поняли друг друга. Тренер Дэй, мы можем продолжить игру с заменой вратаря? Думаю этот немного поломался. К восхищению и страху добавилось ошеломление с непониманием. Как человек, который только что чуть не убил другого на глазах у всех, хочет продолжать игру? – Моде. Я киваю и вновь хватаю Ната, уволакивая к себе в комнату под взгляды заинтересованных спортсменов. Чем дальше мы от них отходили, тем отчётливее я чувствовал его мелкую дрожь и простукивающиеся зубы. Он садится, обхватывая голову двумя руками и натягивая волосы. – Я только что защищал этого ублюдка, – испытывая отвращение к себе. – Черт, черт, черт. Я опускаюсь перед ним на колени, кладя руки на трясущиеся ноги. – Ты защищал себя, – отчётливо проговариваю я каждое слово. – И абсолютно правильно. Никто не смеет оскорблять тебя из-за фамилии. Слышишь меня? Он вроде пытается кивнуть, но только сильнее машет головой с одной стороны в другую. – Я назвал себя им! Ты слышал это? Я не хочу быть им. Несколько глубоких вдохов и выдохов, я надавливаю ему на колени, заставляя чувствовать свое присутствие и не потеряться в своем самом главном страхе. – Я свяжусь с Эми, хорошо? – Пытаюсь звучать ещё более мягко я, что не очень получается с моим голосом. Он кивает, опуская голову ниже. Эми прекрасный психотерапевт, с дополнительным контрактом обязывающим на молчание и оплатой в пять раз выше с личного счета Мориям(с моего счета). Я практически насильно затащил его к ней в восемь лет. Когда после панической атаки Нат сидел в окровавленной ванной комнате с лезвием в руках и порезанными ладонями. С тех пор он постоянно к ней ходил. Сначала молчал там, но через год стал говорить. Что, конечно, дало свои плоды спустя несколько лет. Сейчас он ходит к ней раз в месяц или два. Но в любой момент может позвонить. В данный момент это тяжелее из-за разных стран и часовых поясов. Но я достаточно ей плачу, для того чтобы она приняла звонок. Со второго раза она отвечает на вызов через Скайп, и я сразу передаю ноутбук Нату. Выходя из комнаты и прислоняюсь к двери, выдыхая. Я сделал все для того, чтобы он начал жизнь сначала. Без убийств, крови и всей этой грязи. Но искоренить воспоминания об ужасном детстве я не могу. И именно в такие моменты радуюсь, что отец решил наказать меня, послав «ответственность». Не знаю, жалеет он об этом или нет, мне абсолютно все равно, это не имеет никакого значения. Тем более их с матерью цель была достигнута, я перестал проигрывать деньги в казино и пропадать в клубах. Так что все справедливо.***
20 декабря 1995 год
Япония. Фукуи. Дом Кацу Моде.
5:27
Я уже возненавидел пришедшего. И, конечно, это оказался Антонио. Который вроде как является моим попечителем, но вижу его я только когда встреваю в крупные передряги. Что последнее время бывает очень часто. Переведя взгляд от его хмурого лица, я вижу маленького ребенка лет шести или семи. На его ярко рыжих волосах были заледеневшие капли. А тело слегка трусилось, его куртка слишком тонкая даже для японской зимы. Я отступил в сторону, и Антонио подтолкнул его вперёд. Скорее всего во мне ещё действуют вчерашние вещества. Иначе, каким образом непонятное дитя оказалось в моем доме. – Что это? – Загораживаю проход попечителю я, со стальным взглядом. – Рождественский подарок от родителей. Теперь он твой. Делай что хочешь. – В каком смысле «мой»? – Можешь сделать своим домашним питомцем, слугой, – расстёгивает пальто он, доставая синюю папку. – Можешь хоть соседям его мясо раздать. Им плевать. – Ты отвратителен, - кривлюсь я, но папку забираю. Антонио склоняет голову набок, ясно давая понять, что не закончил. Я жду несколько минут продолжения. – Но если все таки решишь воспользоваться серным веществом, - мягче говорит он уже на японском, - то имей в виду, что этот ребенок пережил, то что тебе, избалованное дитя, не снилось даже в кошмарных снах. И звонить родителям резона нет. С наступающим! Я захлопываю дверь, возвращаясь в дом. Ладно, это не вещества. На середине гостиной действительно стоит мальчик. И да, он действительно напуган, это легко читается в его голубых глазах. С куртки капала вода из-за растаявшего снега, а я продолжал осматривать «подарок» на расстоянии. Мальчик отступает на шаг, врезаясь в кресло, когда я делаю лёгкий качок вперёд. Тут он будто просыпается и без слов тянется к внутреннему карману куртки, доставая оттуда конверт. Я вырываю его и разворачиваю, где вижу аккуратные иероглифы отца: «Пора повзрослеть. Он твоя ответственность» Бумага сминается в пальцах и отправляется в горящий камин, мальчишка вздрагивает. – Как тебя зовут? – На английском обращаюсь я. Он несколько раз открывает и закрывает рот, пока не произносит: – Натаниэль Абрам Веснински, - старается звучать смелее он, что не особо хорошо получается. – Ну что же, Натаниэль Абрам Веснински, - улыбаюсь я ему, - я бы сказал, что ты теперь мой сын, но я слишком молод. Так что будешь братом-другом. Устраивает? – Я не верю в семью, - вздёргивает подбородок он, передергивая плечами. – Ты сделаешь больно. Что же такого он пережил в свои года? Этот вопрос уже плотно засел в моей голове. Ребенок точно достаточно настрадался. Ещё и Антонио его знатно напугал, сделав из меня и моей семьи монстров. Надо будет с ним очень чательно поговорить. – А я верю. И ещё кое-что, мое полное имя – Кацу Моде Морияма Дэй. Так что теперь не советую бежать, нас связывает секрет. А секреты могут очень дорого стоить, мой брато-друг.***
К разговору я не прислушиваюсь, стараясь увести мысли в другое русло. Думать об экси, Сборной, родителях, двойняшках, Барсике… О чем угодно, но не о нем. Я слышу, как коридор наполняется голосами и медленными шагами. – Кев, погуляешь в другой комнате часик, – говорю я даже не стараясь сделать предложение похожим на вопрос. – Он в отключке? Слабый смешок вырывается из груди. Рядом спортсмены замешкались у своих дверей, в желании не пропустить ничего интересного. – Просто кое с кем разговаривает, – успокаиваю его я. – Находясь там – помешаешь. – Пошли к нам, – вовремя появляется Джереми. Не сомневаюсь, что с Кевином их связывает давнее знакомство или даже дружба. Хотя СМИ любят писать, что Кевин Дэй за три года жизни в Штатах не обзавелся с кем-то крепкой дружбой. Не стану судить правда ли это. Он ещё раз смотрит на меня и удаляется с Ноксом. Боковое зрение зацепляется за остановившейся фигуру Миньярда, его взглядом, неизменно отсутствующим. Но он молча заходит в комнату за нападающими. Поняв, что представление окончено коридор стал безлюдным. Я погорячился, когда сказал в начале сборов, что не устаю, к этому добавляются ещё и схемы. Я тренировался и по четыре раза в день, но занятия длились меньше, больше времени тратилось на разминку и отработки базы. Это одна из причин, почему я не люблю тренеров, как и они меня. Тут же мы сразу переходим к делу. Основатели не тратят время на ерунду. Только поэтому я никогда не пренебрегал их критикой, советами и планами. Хотя очень сильно хотелось. Особенно после семи месяцев молчания матери, а потом трёхчасового монолога о моем неумении видеть поле глазами соперников. – Кацу, – изнутри комнаты донёсся голос, и я незамедлительно вошёл внутрь. Нат лежал на кровати крутя в руках мою бутылку виски, взятую у отца. Его взгляд был задумчивым, размышляющим и, скорее всего, загоняющим себя. А мой упал компьютер с одним из блокнотов. Два варианта. Хотя нет, три, но последний не рассматривается автоматически. – Как думаешь, в Чарльстоне найдется приличный клуб?