Вопреки ожиданиям публики

Публика предвкушала грандиозный финал. Выбывшие олимпийские команды ставили ставки. Между собой обсуждая то, что неизвестно простым зрителям. Но все, без исключения, думали о том, что же им покажут покажут главные противники этого года. У каждого были свои надежды. Ванесса Делор, дала себе последний день, чтобы отыскать в самовлюбленном эгоисте своего прежнего друга. Луи Пото озирался вокруг, желая отыскать старого «друга», который однажды чуть не лишил его карьеры. Только что опустившиеся на свои места Лисы надеялись на то, что хотя бы сегодняшняя игра пройдет без происшествий. И никто не хотел озвучивать вслух то, что это невозможно. Ну а шоу они любят. Никита Говш, приветствовавший знакомых через несколько рядом, хотел провести этот вечер без борьбы и в абсолютно дружеской обстановке. И даже не задумывается о том, чью сторону выберет в случае конфликта. Ведь весь этот год ему удавалось этого избегать. Где–то там, внизу, тренера приветствуют друг друга. Прекрасно понимая, что без разницы кто победит, этот день все равно будут встречать под громким словом: «Трагедия» Йоко проходит к месту, рядом с которым скоро соберётся ее команда. Команда, которая должна победить. Иначе она не первый в мире вратарь, иначе она не первая подопечная основателей. Она понимает, что это игра будет самой сложной в ее карьере, но победа возможна. И только после этого она позволит себе проронить слезу по последнему другу, ушедшему в иной мир. Напротив нее, через все поля, стоит Витер, нервно постукивавший ногой по земле. Это будет не его победа. Это будет победа Кейли. И ни один человек не узнает, что на самом деле в папке, после аварии данной ему бывшим тренером, недоставало последнего листа. Никто не узнает, что этот финал был создан силой сыновей экси. Никто не узнает, все будет верить, что это еще одна победа основательницы. Все будут верить и в то, что она конечно же все это видит. Где–то там, за тысячи километров и даже в соседних домах, люди затаились перед экранами всей семьёй. Они отодвинули все дела, позволяя себе в этот вечер полностью отдаться экрану и полю. Наверху комментаторы уже получили финальные слова. И только обменявшись между собой скорбными взглядами с молчаливыми обещаниями сделать эту игра по–истине красивой на словах, приступили к работе: – Встречайте, команды финалистов. Сборная Америки: капитан – Джереми Нокс, нападающий; нападающий Рико Морияма; нападающий Кевин Дэй; защитник Теодора Мулдани… Публика рукоплескала не переставая. Люди поднимали плакаты с фамилиями любимых игроков. Американцы держали над головой флаг. Пока все остальные отбивали ритм ногами. Ещё в раздевалке им задали победный настрой, а сейчас в их головах продолжает крутиться главная фраза: «Это наше поле, наши люди, наше золото». Каждый из них шел к этому очень долго. Через травмы, боль и нежелание. Но сейчас они здесь. И не остаётся ни у кого в голове сомнений: они достойны. Непроницаемая маска Кевина Дэя рушиться, и на лице появляется счастливая улыбка. Голова сама собой поднимается наверх, туда, где должны сидеть приглашенные тренера. И его отец. Конечно, сейчас он не видит его, но знает, что тот гордится. Как и мама, в честь которой он сыграет. Рико Морияма замечает глупую улыбку старого врага, но отказывается это как–либо комментировать. Они слишком долго шли к этому. Слишком много было против. Нет, они обязательно исполнят свои обещания и все таки выяснят: кто лучше, но это будет потом. Джереми Нокс, укрывающий плечи флагом, идёт к судье на середине поля, куда вскоре подойдёт и его противник. Но сейчас он позволяет себе на минуту задуматься о том, что до главной цели осталось всего два часа. Два часа и официальное признание всего мира, и прежде всего его самого. – Веснински, сделай хотя бы вид, что ты болеешь за нас, – яростно зашипел Джек, поворачивая голову в сторону едва хлопающего защитника. Натаниэль обращает на него издевательский взгляд и принципиально задиристо кричит: – Ууууу, Америка вперёд! Но его хватает лишь на эту фразу, а дальше только громкой смех, который, каким–то образом, слышит Луи, наконец–то отыскавший того, кого так долго искал. Сам же он тоже его замечает и задает громкий вопрос: – Давно не виделись. Как твои ребра? Ты даже не представляешь, как меня мучает чувство вины. Натаниэль успевает заметить его презрительно скривившееся лицо до того, как звучит ожидаемая фраза от Миньярда: – Ты неисправим. – А что мне в себе менять? Комментаторы не долго ждут когда публика успокоится и только тогда приступают к объявлению следующих, заранее понимая, что между капитаном и следующим участником – нельзя делать большой паузы: – Сборная Японии: капитан – Кацу Моде, полузащитник; Мей Сито вратарь… За этот длинный год публика уже давно привыкла к новому выражению лица, и возненавидеть, их прежнего фаворита. Они уже даже не пытаются вспомнить, когда последний раз видели его обворожительную улыбку. Но сейчас они видят и измененный цвет волос, сильно добавляющий строгости, на пару с черными бинтами. Мей Сито оборачивается вокруг себя несколько раз, восторгаясь всем вокруг. Она счастлива оказаться здесь, счастлива войти в финал, но она готова отказаться от этого, если ее любимый человек вернётся. Утром в ней опять зажглась эта надежда, с такой же яркостью, как и улыбка. Но она и погасла вместе с ней, когда он вернулся в привычное в этом году состояние, если не хуже. Она обязательно с этим разберётся, она пообещала. Но вначале победа. Капитаны становится на линию, уверенно делая вид, что слушают одинаковую из игры в игру речь судью. Пока Арису вновь повторяет, что Кацу очень на кого–то похож. В этот раз ее же мысль продолжает и Ванесса, говорящая об этот сидящим рядом. Но их обеих одергивают, говоря про и так напряжённый момент. Монетка подлетает наверх, а через мгновение и победный кивок тренера Йоко, и отсутствие на происходящее реакции тренера Витера. Командирам велят отдать флаги. Джереми, с лёгкой улыбкой, целует его, в дань уважения, прежде чем передать. Моде же продолжает стоять. Прежде его противник думал, что тот смотрит на него, но сильно ошибался. Моде не видел никого. Просто доверился своему телу, которое приняло решение продолжать бороться. Публика продолжала шуметь, когда он наконец–то снимает флаг. Публика становится намного тише, когда кто–то вслух зачитывает его фамилию на форме. Публика, сама в то не веря, передает увиденное, и уже через минуту каждый взгляд был устремлён на него. – Его шутки уже переходят границу! – Не веря в увиденное произносит Шина, разворачиваясь в сторону. – Веснински! Эта фамилия была произнесена достаточно громко, и все, кто хоть немного его знал, обернулись на голос. – Что за ерунда?! – Возмущённо кричит кто–то из фанатов позади. – Его пора дисквалифицировать. Эту мысль поддержали и понесли между рядами, пока не образовалась достаточно громкая компания, сканирующая этот лозунг. – Это не шутки, – хлопает в ладоши Нат, поднимаясь на ноги, дабы это не понеслось дальше, – он их сын. Родной, биологический, называйте как хотите, но это правда. – Точно, – поддерживает его восхищённая Ванесса, точно так же, как и где–то там внизу Арису, – он же вылитый Тетсуджи Морияма. Сами посмотрите. Это предложение понеслось между рядами ещё быстрее, чем предыдущая. И уже каждый находящийся на стадионе знал, что Кацу Моде – сын основателей экси, старший принц. Только там внизу было не до новостей. Они переглядывались между собой, пытаясь узнать хоть что–то. – Очередная провокация? – Серьезно обращается к капитану Нокс. И только это приводит его в сознание. Заставляет вернуться в реальность. В реальность, в которой его приветствуют, как нового наследника, как сына легенд этого спорта. Но как только игра закончится, его вновь возненавидят, и он это понимает лучше всех. Или просто хочет в это верить. – Нет, – настоящим голосом своего отца, который Нокс, конечно, узнает, говорит Кацу, – я их сын. – К чему тогда был весь этот спектакль? – Я же вроде уже говорил вам, подумайте о том, почему двойняшки стали так близки. Джереми отводит глаза, вспоминая тот ужин, где все обратили внимание только на странное обращение. Тот ужин вспоминают и сами двойняшки, которых продолжает тянуть тренер, пытаясь достучаться. – Вы что издеваетесь? О наличии родного брата ничего не знали? – Ничего. Не. Знали. – Еле сдерживается от крика Рико, для которого этот стадион резко стал очень тесным. – Кевин! – Толкает своего парня Тея. – Даже если он вдруг и Морияма Дэй, то почему надел форму только сегодня? – Я ничего не знаю, – нервно повторяет Дэй, – ничего. Но это точно простая провокация. – Нет, – пытается изображать победный настрой Джереми, – не знаю как Кейли, но он точно сын Тетсуджи. Кевин зарывает пальцы себе в волосы. Сейчас ему хочется, чтобы это оказалось сном. Не может же быть человек, которого он искренне ненавидит – родным его братом. Но тут же в голове появляются воспоминания с чертовых международных сборов: уход в кабинет после проступка Веснински; бутылка подаренного виски; ключи от машины; та адская тренировка; почерк материнских схем; тактика. Те же картинки проскальзывают и в голове Рико. Вместе с откровением в Восточной Башне, гласившее, что родители Моде скопировали тренировочные схемы наследных принцев. Ими же это было расценено, как приказ уничтожить самозванца. Особенно после произошедшего следующей ночью. Дэй и Морияма смотрят друг другу в глаза, одновременно добавляя к общей картине еще и провокацию Веснински в игровой и слова в ресторане вместе со словами за весь год в интервью. – Мы уничтожим его, – произносит Кевин. – А потом поговорим, – продолжает Рико, – как одна семья. Публика не переставала обсуждать происходящее. Тут же строились и нереальные теории с мировым заговором. Но среди них был легче. Намного легче, чем сейчас среди команд. Которым даже судьи не могут не позволить взять дополнительное время. – Я убью тебя, – шипит подошедшему «ребенку» Йоко, – своими собственными руками. Что это значит? – Просто не мешайте мне, – игнорирует ярость своей команды Кацу, – я делаю то, что должен. Победа будет моя. И только моя. Вам надо просто не мешать. – Что значит «не мешать»? – Пытается перекричать трибуны Мей. – Мы одна команда. – Команда, – соглашается Кацу и его взгляд устремляется к тренеру. – Но сегодняшняя игра про другое, она будет прощанием. Челюсть Йоко плотно сжимается, в сознании того, что он слышал «переговоры». – Мы обсудим это позже. Делай то, что считаешь нужным. Йоко и раньше считала Кацу своим ассистентом, несмотря даже на этот год, но сейчас она полностью переделала управление над финалом в его руки. Что из этого выйдет? Она не знала. Сейчас тренер присоединяется к публике, которая больше не знает, чего ожидать дальше. Им остаётся только наблюдать. По другому наблюдают на самом верху. Там где ругается КРЭ, пытаясь понять происходящее, где они пытаются дозвониться до тренеров, где они связываются с юристами и ассистентами, где пытаются составить цельную картину. – Кто последний разговаривал с Мориямой? – Требует ответ помощница главы, крича на всю зону, но так и не отрывая глаз от поля, где наконец–то все начало близиться к старту. – Кто из нас вообще с ним разговаривал? – Я говорил, – в том же тоне отвечает ей глава, пытаясь отыскать хоть что–то в личном деле «Моде». – Морияма вел себя как обычно. Разве что… Эта пауза не понравилась никому, поэтому все отрывались от своих дел, обращая все свое внимание к главе. – Я упомянул тот ужин в ресторане, перед аварией, мы разговорились про это, – мужчина подорвался с кресла, подходя намного ближе к панорамному окну. – Тетсуджи упомянул ту идею про международную команду. И сказал, что это было бы неплохо развить. И что за это вполне может отвечать и сам инициатор. Я поспорил, но Морияма очень твердо стоял на своем. Да и мне идея тоже понравилась больше, чем услышав изначально. Конечно, глава даже сейчас не понимал, что им умело манипулировали. Что Тетсуджи ещё до разговора решил, что данная команда будет существовать. И что ей будет управлять его сын. – Когда это было? – Вчера, хотя нет, уже сегодня. Около часу ночи. И сейчас здесь наверху КРЭ стоят перед выбором. Перед решением. Они ещё не знает, что от их слов практически ничего не зависит. Не знают, что команда Вороны уже пол года как перешла в полностью коммерческую. Не знают, что Морияма переписал и все контракты спортсменов, так что в любом момент команда будет переформирована, под любое желание, его или наследника. Это не знает и наследник, ставший на линию старта. В его мыслях только желание победы. Впервые он понимает значение слов: «Экси в крови». Победа сейчас для него – это нечто более, чем кубок или очищение репутации. В его мыслях это как единственная возможность выжить, только если он покажет совершенный результат – железные прутья, пришедшие на смену удавке, спадут. Только тогда он сможет стоять и дышать по своей собственной воле. И сейчас в его мыслях только цель – совершенство. В мыслях публики этого нет. Они по прежнему хотят грандиозный финал. Хотят фееричное шоу. И сейчас для этого есть все основания. Первичные эмоции уже улеглись, остались только самые красочные. Именно в таком настроение они будут наблюдать происходящее сегодня. Настроение сменилось у Веснински, наконец–то пришедшего в себя. Вчера он связался с Тетсуджи Мориямой, поведав ему планы сына. Предательство? Пусть будет так, но это лучше, чем то, что планировал его друг. Но помогло ли? В этом Натаниэль уже сомневается. Нет, конечно, он обрадовался увидев настоящего Морияму Дэй, но лишь сейчас в голове всплывают слова: «Я стану принцем только после смерти обоих родителей» Мяч подлетает наверх и сразу оказывается перехваченным Кацу. Сегодня экси не будет командной игрой, сегодня это семейная игра. Рико с Кевином не собираются уходить в замену, как было спланировано ранее. Нет, сегодня они играют от начала до конца. Играют на полную. Играют сплочённо. Даже не подозревая, что именно это от них хотели увидеть все это время. Японская Сборная теряется в первую же минуту, когда понимают, что их капитан не собирается играть в команде. Он пользуется всеми возможными приемами, чтобы держать мяч только при себе. – Тренер, его надо остановить! – Пытается достучаться Горо. – Он же нарушит рано или поздно. Нас дисквалифицируют! Вы это видите? – Вижу, Горо, – не отрывая пристального взгляда от поля, говорит Йоко, – никто его не оставит. Не посмеет. И не сможет… С такой же мыслью поворачивается и Витер к своей команде, восторженно наблюдающей на происходящим: – Есть идеи? Принимаются любые. – Не вмешиваться, – свистит Лейла на очередной рикошет, – все равно не переплюнем. – Согласен с ней, – твердо говорит Джереми, – это финал наследников. – Да черт с вами… – Вот же Дьявол! – Кричит Рико, оказавшись едва не припечатанным к борту. Ему что–то приказывает Тея, то ли отходить, то ли защищаться, но сегодня у него только один вариант: нападение. И оно будет максимально в его манере, с долей дисциплины брата. Кевин редко играет агрессивно. Предпочитая делать из этого видимое отличие его самого от сводного брата. Но сегодня они должны быть эталонной связкой. И если Рико не может играть дисциплинированно, то Кевин станет играть агрессивно. Такая перемена вызывает у Кацу только внутреннее ликование. Но он не отдаст им чемпионский титул из–за дружбы. У них было достаточно времени. Сегодня день его отца. День матери. Его игра единоличная, когда–то в детстве мама рассказала, что изначально экси планировалась, как игра на балы одного человека. И она голосовала именно за такой вариант. И сегодня это его игра. Для него нет Сборной рядом, только он, братья и ворота. – Веснински, – вновь зовёт знакомого Ванесса, – скажи ка нам на милость, что это? – Только не говорите, что вам не нравится? – Скорее для вида, чтобы никто не догадался, что все это не просто так и произошло что–то страшное, говорит Натаниэль. – Вот он «Дьявол», за которым ты так скучала. – Хочешь сказать, что он все время мог так играть? – Подаёт голос один из немецкой Сборной. – Мог. Правда мог, но не видел смысла. А вот вопрос, что же заставило его так играть, крутится только в голове лучшего друга наследника и только он медленно начинает понимать, что ещё один день в календаре будет выделен: трагедией А пока публика наблюдает бой. Да, именно бой, потому что это давно не игра. Американская Сборная тоже отошла в сторону, давая больше места. Так же, как и Японская Сборная ещё спустя десять минут тайма. До конца которого сейчас остались считанные минуты. И гудок оказывается спасением для тренеров, которым остро необходимо время для перевода дыхания, и для публики, которая ни капли не устала подрываться на ноги при каждом красивом жесте. Для них это финал объединения культур. Где нет Японии и Америки, есть только сыновья экси. Для которых перерыв оказывается сущей пыткой. – Вам нужен отдых? – Витер все же кладет руки на плечи Кевина и Рико, которые только успели упасть на скамейку, смотря в никуда. – Мы не уйдем ни на минуту. И тренер сдается. Пусть будет, что будет. Победу все равно никто не будет отмечать ни одна из сторон. – Боги, Кацу, – ходит туда сюда по комнате Мей, – ты должен объяснить. Что значит «Морияма Дэй». Какого же ты тогда так относился к ним? Почему основатели никогда про тебя не заявляли? – Только попробуй сказать, что это провокация, тогда мы тебя убьем, – продолжает Горо, – обещаю. – Закрыли свои рты! – Хлопает дверью раздевалки Йоко. – Со всем этим дерьмом мы разберемся через час. Сейчас же все отошли от капитана. Разговоры будут потом! Но для капитана это был белый шум. Он пропускает эти слова мимо себя. Пусть кричат, что хотят. Он поговорит с ними. Наверное. Сейчас ему всё равно. Впереди только поле, с тысячами фанатов. Которые, он уверен, ненавидят его. Но он не слышит, как даже в перерыве, споры не прекращаются. И с каждого ряда доносятся слова признания нового «Принца». Йоко об этом уже рассказали по телефону, но к нему она не подойдёт. Не сегодня. С ним она обязательно поговорит, как только трагедия будет пережита. А сейчас за ней просто выходит команда в свою зону. Команда, которую встречают громкими овациями, которые, кажется, не утихают с самого сброса флага. Публика он устает создавать шум. Публика слишком любит зрелищное шоу. Сегодняшний день публика точно назовёт самым впечатляющим из всех. Но на это по прежнему не реагирует ни один из принцев. Рико и Кевин не говорили и молча согласились с общим планом смены тактики. Они будут хитрее, но по–прежнему не станут позволять Сборной вмешиваться. Но они даже не подозревают, что каждый их шаг давно прописан. Только Кацу этого не помнит. Не помнит, как несколько недель назад посчитал, на тот момент, фантастический финал, где их будет только трое, где он сам станет стараться на полную. А сейчас он делает всё сразу. И просчитывает, и играет. Удар за ударом отгоняя от себя прошлогодний образ, который обязательно будут вспоминать в репортажах. По–прежнему, где–то там, на самом верху, сидят и НАССА с пришедшими представителями КРЭ. Их мысли никак не придут к общему выводу. Что делать после? – Было главным вопросом этого вечера. За игрой они смотрели в полу глаза, но постоянные гудки говорили сами за себя. – Ты принесла что–то стоящее? – Не поднимая головы от бумаг, обращается к помощнице глава КРЭ. – Я принесла, – со строгой улыбкой заходит Луиза на тонкой шпильке, звук соприкасающейся ее с полом разносится по помещению, где каждый человек затаил дыхание. Луиза давно знала, что делать, когда ее босс умрет. Знала четкий план. И ни на минуту не растерялась после горького сообщения. Она обязательно выскажет соболезнования, но только после того, как его воля будет выполнена. Именно поэтому в руках глав двух организаций и их ближайших помощников оказывается плотная папка, со всеми доказательствами истинного лица Кацу Моде, как и со стороны Дэй, так и со стороны Мориямы. В их руках оказывается вся его жизнь. Вместе с копией завещания отца, которое никто не посмеет оспорить. Как и письмо Кейли написанное как только её сын стал совершеннолетним и мог вступить во владение частью имущества. Они скрывают истинные эмоции, бурлящие в крови. Точно так же, как и Натаниэль Веснински, пробирающийся на свое место после длительного опоздания на второй тайм. – Где ты был? – Доедая пятую пачку попкорна, спрашивает Ники Хэммик. – Облегчал себе ближайшее будущее. Ники кивнул, абсолютно не понимаю про что говорит симпатичный никто его кузена, и вернулся наблюдать за полем. Пока тот самый никто делал это с большей осторожностью, пытаясь игнорировать пристальный взгляд Миньярд, ясно говорящий о том, что его обмануть не получится. Теряют надежду на спасение и вратари, оказавшиеся под самым большим ударом. Мячи летят каждую минуту. И уже не остаётся сомнений, что для принцев ворота пусты, а стоявший человек там просто жалкая букашка на пути. Минута за минутой приближалось время финального гудка, а ворота продолжали все время загораться красным. Но принцы продолжали бить, даже не поднимая головы наверх. Не было и команд с ругательствами. Они бы только забрали силы, которые и так были на исходе. Но они этого не замечали. Шоковый эффект пройдет гораздо позже. Сейчас у них ещё есть желание. Минула ещё минута, принесшая осознание Рико о том, что он впервые не слышит толпы, что он впервые играет не для них и не для дяди с отцом. Только для удовлетворения. Минула ещё минута, принесшая осознание Кевину о том, что это первая игра в которой ему плевать на технику своей команды, точно так же, как и ему и плевать на саму команду. Публика не уставала. Но все подходило уже к завершению. Только вот счёт все не разрывался. И вот последняя, и весь стадион поднимается на ноги, скрепившись за руки, чтобы отсчитать секунды. За руки скрепились и обе сборные на своих сторонах, находясь за стеклом. Они ничего не говорили, от них ничего не зависело. Как и от НАССА с КРЭ сейчас, уже составив бланк и отправив судьям сообщение, они лишь наблюдали. Пошли последние секунды, словно окатившие Кацу, мяч был у него и время с линией позволили забить победный гол. И вот удар. Гудок. А мяч у ног. И света красного… Увы. И стадион в молчание. Все, как один, на счёт смотрели.

129:129

Сборные быстро вышли на поле, подходя к вратарям, дабы в чувства привести. А снятие шлемов принцев послужило щелчком для публики. И аплодисментов этот шум точно в историю войдёт. Через минуту рукоплескали и сами команды, со всем судейством и тренерами. Только они продолжали стоять, смотря на счёт, а не друг друга. Дополнительное время – должен потребовать кто–то из них, но судейством уже было получено сообщение об окончании игры, без прибавления, в случае любого исхода. Поэтому они просто смотрели, каждый повторяя себе о том, что это все. И что надо посмотреть на брата. Первым решился Кевин, повернувший голову к Рико. Тот, будто почувствовав это, перевел взгляд на Кацу, когда тот наконец–то смотрел на них, с лёгкой, но главное искренней, улыбкой. Даже если бы они хотели что–то сказать, то это было бы не услышано. Точно так же, как и не слышны слова Веснински, быстрее проходящего к выходу с трибун. Принцы молча смотрят, а в их уши наконец–то начинают прорезаться звуки происходящего вокруг. Но не успевают они оглянуться, как это перекрывает оповестительная сирена. Заставляющая многих заткнуть уши, и всех замолчать, обращая внимание к говорящему. И только понимающие причины закрывают глаза, а Йоко быстро подходит к капитану, передавая заранее подготовленные им солнцезащитные очки в ее кармане, и отходит обратно. Сирена звучит не только на поле, но и по всему стадиону. Призывая к вниманию. Как персонал, так и зрителей у экранов. – Прискорбно сообщаем, – звучит голос здесь и на всех спортивных каналах, – что сегодня, двенадцатого августа, умер Тетсуджи Морияма, основатель экси и тренер команды «Вороны». И тишина перестала быть от непонимания, она стремительно стала перерастать в покойную. Люди переглядывались между собой, перепроверяю правильность понимания сказанного. Где–то там, на самом верху, главы пили за его упокой. Пока знакомые с прошлого года спортсмены закрывали руками лица. А тренера лишь понимающе между собой оглядывались. Только в Вороньем Гнезде разбилось несколько бокалов с посудой после услышанных новостей: «Их мастер мертв». Сборные же тоже были шокированы, и уже хотели подбежать к своим спортсменам впереди. Но были остановлены жёсткими взглядами тренеров, не позволившими сделать и шагу. Кацу сжимал в руке переданные вещи, прекрасно понимая, что от его движение зависит настроение всех вокруг. Что, как только он начнет, всё придёт в действие. Минута тишины, а за ней ещё одна. А потом практически бегом Кацу к Кевину, быстро надевая на его лицо очки, и пока тот не понимает, что происходит, тащит его за руку в сторону Рико, проделывая тоже самое и с ним. Публика приходит в сознание, начиная переговариваться между собой о происходящем внизу. – Что они делают? – Озирается вокруг Ванесса. – Вспышки, – догадываясь, поясняет Никита. И оказывается абсолютно прав, потому что принцы не успевают подойти к неприкрытым дверям, как там уже находятся десятки камер с прессой. – Пригнули головы, двойняшки, – велит Кацу, делая тоже самое, вынужденно отпуская братьев, чтобы очистить дорогу. Рико очень сильно хочет заявить о желании его убить, но необходимость убраться отсюда оказывается ещё сильнее. Он следует за Кацу, которому абсолютно плевать на причиненный вред журналистам из–за его резких движений. И даже попадание в закрытую зону не означает для них – безопасность. Надо пойти туда, где их смогут найти только нужные люди. Они не разговаривают между собой, бегом передвигаясь по огромному стадиону, сворачивая по людным коридорам. Там где никого не было Моде все же срывает хлипкий замок с закрытой двери, заталкивая внутрь помещения, с запасами алкоголя и еды, братьев. Шум с толпой остались сзади. Сейчас их только трое. Меньше чем два часа назад они очень многое хотели высказаться друг другу. Хотели убить. Но за эти таймы они пережили маленькую жизнь. За которую успели выпустить и гнев, и злость, и негодование. Вопросов все ещё оставалось много, и они обязательно их обсудят, но сейчас остаётся главный: – Почему не забил? – Опускается у одного из ящиков Кевин, склонив голову набок и устремив внимательный взгляд на новообретённого брата. – Просто вспомнил о том, кто я, – серьезно говорит Кацу. – И мне не надо Олимпийское золото, чтобы помнить об этом. Кевин и Рико всё таки опять смотрят друг на друга, соревнуясь в том, кто же первый ударит их братца. – Я старше вас на пять лет, – опускаясь вниз по двери начинает рассказ Кацу, Рико тоже сдается под гнетом усталости садясь на грязный пол. – Мама практически сразу вернулась к работе, отец с нее не уходил. Лет до трёх они ещё пытались прийти к общей методики воспитания, но единственное на чем их мнения сходились, было экси. Поэтому они и решили взять перерыв и отправится работать в Америку. А потом появились и вы. Отец хотел взять меня в Эвермор на воспитание, но получил отказ от матери. Вроде того, что ребенку вредно находится в замкнутом пространстве. Она же хотела, чтобы я путешествовал с ней и Кевином по миру. Но тут получила: «Нет», от отца. Вот так они и решили подождать пока я подрасту и смогу решить сам. Ну я и решил, в восемь лет прогнав их прочь. Все остальные года мы иногда общались и только про экси. Даже новогодний подарок в пятнадцать, в виде ребенка Веснински, они подарили молча. Так вот, в прошлом году отец позвал меня к себе в кабинет и велел до дня рождения найти способ объединить вас. Это у меня изначально не получилось, но появился план: рассказать вам про родителей Моде, укравших тренировочный план, а потом весь год говорить о моем превосходстве. Первую часть сделала мама сразу. Но кто же знал, чем закончится тот вечер… В общем, я понимал, что вы теперь вряд ли разойдётесь, но решил окончательно закрепить. Как именно, я думаю вы сами понимаете. Кевин сидел с открытым ртом, медленно моргая. Пока его сводный брат щипал себя, чтобы проснуться. Они, конечно, знали, что у их тренеров и родителей есть общие тайны, но чтобы такие. Они не верили в то, что их вражда заставила провернуть целую схему. Но в правдивости слов уже не сомневались. – Значит, все то что ты говорил весь год – было для нас? – Скорее для закрепления спрашивает Рико. – Если не вдаваться в мои личные подробности, то да. – А про Тетсуджи… – Узнал до начала игры и сменил форму, ее отец подарил днём. Я же уже говорил, что о том, кто мои родители мир узнает после их смерти. Рико встряхивает головой, доставая из запечатанного ящика бутылку. – И что теперь? – Не унимается Кевин, в голове которого острая необходимость в подробной информации. Кацу плотно сжимает челюсть. Как бы уверенно он не говорил, его все ещё сжимают. Ему надо просто передать этих двоих в нужные и руки и уйти. Хватит. В его спину резко ударило дерево, заставляя подняться на ватных ногах. Когда в помещении оказываются Веснински, укравший во время перерыва пропуск с навигационной картой, и Луиза, шедшая за ним с тремя чехлами, которые сейчас у Натаниэля. – Кто–то сомневался, что вы окажетесь там где есть выпить? – Открыто смеётся он. – Закрой рот, – шипит на него Кевин, – мы с тобой ещё разберемся. – Ой как страшно. Ты та оружие в руках сможешь держать? – Хватит, – голосом отца(уже своим) говорит Кацу. Остальные переглядываются между собой, единогласно решая, не переходить ему хотя бы сегодня дорогу. – Есть новости, господин Морияма Дэй, – прокашливается Луиза, протягивая вперёд копию завещания. – С ним вы уже ознакомлены. Но есть ещё кое–что… – Как долго, – зевает Натаниэль, откидывая чехлы в сторону, и кладя руки на плечи друга. – Мы с тобой обязательно выпьем за этот финал, за твоё скотское поведение и смерть основателей. Но сейчас пришло время восхождения. Пусть этот день будет не только трагедией. А вы, господа наследные двойняшки, наконец–то окажитесь полезными. Луиза хоть и устало прикрыла глаза, но была полностью согласно со своим неожиданным спасителем. А сам «спаситель» ни за что не услышит – нет. – Что это мы ещё должны вдруг делать? – Прорезался голос у чуть пьяного Рико. – А не из–за вас ли Кацу вдруг потерял всю репутацию? – Присаживается на корточки он. – Нат… – Из–за вас. И сегодня вы отдадите долг. А после этого попробуете стать одной семьёй. Вам понятно? Рико, в надежде на поддержку, посмотрел на Кевина. Но тот был уже согласен на все, только бы побыстрее все это закончилось. – А может меня кто–то спросит? – Повышает голос Кацу. – Я вообще ухожу из экси. И это я уже говорил. – Да, – все в той же интонации продолжает Натаниэль, – говорил. Все Сборы в прошлом годы ты мне говорил о желании возглавить дело отца. Для этого ты все это творил. Потом, конечно, и для матери. Но это потом. Сейчас для меня имеют вес только слова сказанные тем Кацу, который всегда выбирал победу, а не поражение. И я сейчас не про незабитый сто тридцатый. Его улыбка не спала ни на минуту. На какое–то мгновение Кацу показалось, что она принадлежит ему самому несколько лет назад. – Он прав, господин Морияма Дэй, – приближается Луиза с ещё двумя бумагами. – Вы это сделаете, как хотели ваши родители. Прочтите это. – Ага, – подмигивает всем принцам Веснински, – а с твоим нежеланием жить, мы очень быстро разберемся. Как мне говорил очень важный человек: «Нет в этом мире лекарства лучше экси и отрыва». Не припоминаешь такого, брат? Кацу дослушал его, конечно, вспомнив время, когда он ему это говорил. Но сейчас его куда больше интересовали бумаги. Одна была намного старше, и ее содержимое было строже. Аккуратный почерк матери выводил слова, подтверждающие, что Кацу Моде, приходящийся, как Кацу Моде Морияма Дэй, ее родной сын. Так же она говорит, что занималась моими тренировками с самого рождения, и что мои навыки отвечают эталонным стандартам «сына экси». Было это написанного одиннадцать лет назад, тогда, когда мама после каждой игры говорила ему о незаслуженной славе, о том, что с такой игрой он не смеет называть себя ее фамилией. Кацу чувствует, как уже свёрнутую пополам бумагу вытягивает Кевин, чтобы прочитать с братом, но, конечно, позволяет это сделать. Второе письмо было свежее, намного, и написанное уже не таким идеальным почерком отца. И именно оно заставляет понять, что от него хотят. Он смотрят на Ната, переставая контролировать маску, и тот это замечает, по настоящему улыбаясь. И испытывая невероятное облегчение: это заставит его жить.

***

Публика не расходилась, им передали настоятельную просьбу подождать. И они ждали. Не поднимая шума, совсем тихо обсуждая такой длинный вечер. Где–то там, на самом верху, КРЭ и НАССА уже отпустили ситуацию, предпочитая говорить о прошлом. О прошлом где все казалось намного проще. Где–то там, в средней зоне, были тренера и Сборной тоже, и просто бывшие ученики основателей. Они говорили про юность, про тренировки и воспоминания. Говорили с теплотой и ностальгией. Где–то там, на трибунах, были выбывшие Сборные, они с грустными улыбками рассказывали истории родителей про времена, когда экси был ещё новаторской и никому неизвестной идеей. Смотря на этот стадион, ставшим сплочённым за последние часы, это казалось шуткой. Где–то там, внизу, стояли сборные Японии и Америки, успевшие уже и поругаться, и стать лучшими друзьями. И за тысячи километров, и в соседних домах, люди смотрели телевизор. В ожидании продолжения. И ждали они все вместе, пока из выхода с охраной не появились три принца в черных костюмах, шедших рядом, шедших в шаг. Их лица были серьезными, а руки сжимали микрофоны. Публика не приветствовала их аплодисментами, но все восторгались их выдержкой. И эта же выдержка приводила их в негодование. Но все продолжали ждать, пока они не закрыли за собой створку дверей, оставшись в стеклянном поле лишь втроём. На трибунах были слышны тихие перешёптывания, но их было достаточно много, чтобы создать гул. Люди продолжали следить за полем, и сразу увидели поднятую руку, стоявшего посередине, Кацу. Потребовалось меньше минуты, чтобы не осталось ни звука. – Я Рико Морияма, – поднес микрофон ко рту он сам, оглядывая каждую зону трибун, – бывший капитан Воронов; стартовый игрок Американской Сборной; первый номер рейтингового списка нападающих всего мира. И племянник основателя экси Тетсуджи Мориямы, его протеже. Никаких аплодисментов, так и должно быть, полная тишина. Сейчас должен звучать только голос принцев. – Я Кевин Дэй, – делает шаг вперёд он, – бывший Медведь и Лис; стартовый игрок Американской Сборной; первый номер рейтингового списка нападающих всего мира. И сын, приемник, Кейли Дэй, основательницы экси, с Дэйвидом Ваймаком. Его рука оказалось приподнята в воздухе вместе со удивлёнными вздохами всех находящихся впереди. Кевин обязательно извинится перед отцом за это, но сейчас так правильно. Если бы он не сказал об этом сейчас, то уже не сказал бы никогда. – Я Кацу Моде Морияма Дэй, – твердо говорит последний, что приводит всех в режим полного слушания, – бывший игрок Кошек; капитан Японской Сборной; номер один среди полузащитников всего мира. Я сын Кейли Дэй и Тетсуджи Мориямы, их наследник. С этого момента я вступаю в абсолютное владение стадионами, переданных мне по воле основателей экси. И становлюсь тренером новой Международной Сборной на базе университета Эдгара Аллана. Тишина. Нет, больше не скорбная и не шоковая. Скорее, абсолютная. Когда даже в мыслях нет нужной зацепки, чтобы заговорить. НАССА с КРЭ теперь уже пытались сопоставить родство Кевина с Ваймаком. Пока их ближайшие коллеги ниже решили просто дождаться конца. А все собравшиеся спортсмены находились в предвкушении продолжения. Это же не может быть конец? – Двадцать четыре года, – начинает Кевин, – меня и Рико считали «сыновьями экси». Мы и сами себя такими считаем. Но все это время мы не знали о брате. И сегодня для нас это оказалось такой же новость, как и для всех вас. – Не нам осуждать Кейли с Тетсуджи, – подхватывает Рико, – и мы скорее сами умрем, чем поймём их мысли. – Практически все из вас никогда не узнают причины, что я творил весь этот год, – заступается за себя сам Кацу, рискнувший немного отделиться от образа отца и вспомнив про маму. – Но они были. Так что тут ваши ставки могут продолжаться, оправдываться не буду. И признавать поражение тоже. Но этот финал был все же последней игрой в моей игровой карьере. Дальше я займусь тем, что обещал родителям: тренировкой будущих чемпионов этого и всех других полей. Совсем тихий шепот кого–то на трибунах был подхвачен и понесен дальше, и через минуту стадион, далеко не хором, скандировал: «Король» Японская Сборная аплодировала, навсегда отпуская своего капитана. Через многое они прошли, и ненависть, и злость, но сейчас в их сердцах была лишь благодарность. Веснински, так и не вернувшийся на место, но стоявший рядом с Миньярдом, с облегчением смотрел на брата, понимая, что его ещё можно спасти. КРЭ и НАССА вновь вернулись к будущему в котором их опять ожидают приказы Мориямы и Дэй, но уже в лице их смешанной крови. Кевин Дэй и Рико Морияма же не примут так быстро брата. Ни за что. А что сейчас? Сейчас они лишь помогают. Но не примут. Нет. Вначале отомстят. А потом? Потом обязательно примут. С громким звуком, который слышит лишь сам он, падают прутья к ногам, оставляя глубокие раны. Но Кацу сможет дышать. Он обязательно научиться опять дышать. Ему вновь есть ради чего. Ради команды, Эвермора, КРЭ, НАССА, Ната. И, конечно, братьев, которые до последнего будут делать вид, что их ничего не связывает, но совсем скоро они сами позвонят. Он вновь может отдавать. Отдавать свои знания и силу. Может учить и побеждать. И он обязательно научиться жить так. А публика продолжала аплодировать. Этот вечер получился совсем не таким, какими были его ожидания. Он будет для всех и трагедией, и праздником, и открытием. И именно поэтому его будут вспоминать даже через многие года публика на трибунах, во время скучного финала. – Это, конечно, все хорошо, – громко говорит Кевин без микрофона братьям, – но почему мы «двойняшки»?