The change wind

Кровь все ещё стучала в висках, когда он отстранился от меня и медленно сел на полу, прислонившись к низенькой оттоманке. Мне казалось, что все длилось слишком долго, таким невыносимым было напряжение. Удивительно, что мне вообще хватило сил на кульминацию, потому что, как не возбуждена я была, физическое перенапряжение почти доконало меня. Плохо соображая, я перевела взгляд на него, пытаясь разглядеть в темноте его лицо. Он сидел как раз напротив окна, и в свете ущербного месяца я увидела, как он запустил дрожащие пальцы в темные в волосы. Чувствуя влажный холод в паху, я вдруг как-то особенно остро осознала свою наготу и слишком вольготную позу и ощутила не менее острое желание прикрыться. Не знаю, сколько мы просидели в молчании. Я слышала его тяжелое дыхание и безуспешно пыталась поймать его ответный взгляд. Но он только ошарашенно глядел в пустоту, иногда облизывая пересохшие губы, прикрывшись пледом. Мне пледа не досталось. - Ты когда-нибудь сможешь простить меня? - севшим безжизненным голосом спросил он. В окружающей тишине мне показалось, что слишком громко и режет слух. - Что? - не более воодушевленно переспросила я? Он перевел на меня свой жуткий отсутствующий взгляд и повторил свой вопрос: - Я интересуюсь, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за это? Нет, к такому меня жизнь определенно не готовила. Казалось, он где-то далеко сейчас, а я... Я вдруг расплакалась. - Простить? - рыдая выдала я. - Да я же сама напросилась! Вот сейчас - вот сейчас - мне нужны были его объятия и успокоения, хоть я и видеть его уже не могла. А он сидит, смотрит на меня своими пугающими глазами и ничего не делает! И где было его ничегонеделание полчаса назад, спрашивается?! Пошатываясь, я поднялась на ноги. Нужно было уходить. Прямо сейчас. Мне отчаянно был нужен свежий воздух, так что я побрела на балкон прямо в чем мать родила. Мне было плевать на последствия в этот момент, меня жгла лихорадка и нужно было как-то вернуть себе способность мыслить, ну хоть немного. Вот стеклянная дверь, я поворачиваю ручку и выхожу. Холодный апрельский ветер тут же впивается в мою кожу тысячей крохотных иголок, отрезвляя получше контрастного душа. - Ты что творишь?! - Марк неожиданно быстро появился позади меня, когда-то успев натянуть свои джинсы. - Прихожу в чувство, - мрачно простучала я зубами, обняв себя. Мне казалось, что слезы застыли у меня на лице на морозе. На самом деле, конечно, здесь от силы градуса три. - Я уж испугался, что ты сигать собралась, - с облегчением выдохнул он, укутывая меня в тонкий плед. - Не дождешься, - прошипела я сквозь клацающие зубы, пытаясь увернуться от него, на что он только недовольно поджал губы, сгреб меня в охапку и затолкал обратно в квартиру. Он включил маленькие настенные светильники и я тут же зажмурилась от света, казавшегося с непривычки слишком ярким. Марк оставил меня стоять среди комнаты, завернувшись в покрывало, а сам поставил чайник и стал хлопотать на кухне. Бирон в своем углу с опаской глядел на нас, и меня не покидало неприятное иррациональное чувство, будто все он прекрасно понимает. Мне начало казаться, что молчание затягивается. "Все-таки, лучше уйти. Вон, он даже разговаривать не хочет". Я так и стояла потупив взгляд, и слезы сами по себе текли по щекам. Я уже жалела о том, что сделала. О том, что не остановилась. Я стала прокручивать назад произошедшее, размышляя о том, в какой момент мне следовало жать в пол педаль тормоза. "Да он же первый поцеловал меня! Какого хрена я тут самобичеванием занимаюсь?" "А ты что, не могла просто сказать нет? Не заставлял же он тебя? Или заставил бы?.." Я бы ещё долго сама с собой спорила, если бы он не вывел меня из забытья, поднеся кружку горячего чая прямо к моей груди. - Пей. И ложись спать. Я подняла красные и заплаканные (не сомневаюсь) глаза на него. Свои он по прежнему держал опущенными, лишь на краткий миг взглянув на меня исподлобья. Я покачала головой: - Я не буду спать здесь. Я ушла в комнату, так и оставив его стоять с этой проклятой кружкой. Пока я собирала по комнате свою разбросанную в пылу страсти одежду и натягивала ее на себя, боковым зрением я уловила, как он прислонился сзади к дверному косяку, сложив руки на груди. Отвернувшись, я натянула на себя майку и стала застегивать ремень на джинсах. Меня злило, что он стыдится настолько, что не хочет даже взглянуть на меня. "Ублюдок! Тебе хватило смелости трахнуть меня, но посмотреть мне в глаза после этого ты боишься?" - Куда ты среди ночи пойдешь? Останься хотя бы до утра. Я усмехнулась. - А потом, стало быть, могу валить на все четыре стороны? Если тебе плевать, то какая разница? - Плевать? Что дало тебе повод думать, что мне плевать? - о, ну наконец-то какие-то эмоции на этой красивой физиономии. - Ты даже не смотришь на меня! Ты холоден и равнодушен, словно я какая-то... Девочка на одну ночь, вот что дало мне повод так думать! - рявкнула я, кинув обратно на пол неизвестно зачем взятый мной в руки его пуловер. - Это не так! - и такое негодование на лице, мерзавец. - Ты что вообще несешь? Я презрительно фыркнула и продолжила метаться по комнате - лишь бы чем-то руки занять, я уже была одета. Теперь уже его прорвало: - Как... как это вообще можно вынести? Как мне... - он вдруг вздохнул и опустил руки, из него будто выпустили весь воздух. - Как мне вообще теперь смотреть тебе в глаза? - произнес он, сокрушенно покачав головой. Глаза снова предательски защипало. - Останься. Хотя бы до утра. - Он подумал еще несколько секунд и добавил: - Мы поговорим об этом утром, если хочешь.

***

Вечером я не сразу смогла решить, чего я больше хочу, уйти или остаться, но поняла, что ждать разговора до утра выше моих сил, и коли так, пусть он лучше вообще не состоится. Так что утром я проснулась в своей постели - совершенно разбитая и больная. То ли стояние голой на балконе сказалось, то ли это от нервов - я склонялась ко второму. Я чувствовала себя какой-то погрузневшей, отекшей, еле живой. При этом я ощущала какую-то смутную тошноту. Когда Женя явился по мою душу, внезапно обнаружив, что в моем окошке горит свет, я застала его во всей красе: бледная, с синяками под глазами и багровыми засосами на шее, про которые я совсем забыла и вспомнила только когда поймала его красноречивый взгляд. - Ты же вроде к отцу вчера собиралась на все выходные, - уточнил он, пока его брови продолжали неуклонно ползти вверх. Я поняла, что безбожно краснею, но, несмотря на обуявший меня ужас быть раскрытой, пробормотала: - Планы изменились. В любом случае, выходные насмарку. - В подтверждение своих слов я громогласно чихнула. - Ыыээх, вот видишь. Плохо мне. - Я закуталась плотнее в одеяло, дрожа от озноба. - Очень. - Ладно, лечись, - примирительно ответил он, сочувственно глядя на мою бедовую физиономию. Вечером Женя снова пришел навестить меня. - А то мало ли, помрешь тут. Вид у тебя неважный. А мне весь день снились кошмары, и от неумолимо растущей температуры во рту появился какой-то пластилиновый привкус. Видимо, я и впрямь выглядела невменяемой, потому что Женя таки притащил градусник, а когда забрал его назад посмотреть результаты, молча вызвал скорую. Спустя пару часов и укол жаропонижающего я слегка пришла в себя и первым делом позвонила Дашке - сказать, что помочь ей не смогу. - Думаю, меньше всего тебе сейчас нужно заболеть, - извиняющимся голосом оправдывалась я, надеясь, что мой голос звучит достаточно простуженно, чтобы она не решила, что я тупо динамлю ее. - Да, наверное, - грустно ответила Дашка. "Не поверила." На душе стало совсем гадко. С Дашей меня связывали довольно противоречивые чувства, но все же, сейчас я ощущала себя просто куском дерьма. Но был в этом один плюс - не придется завтра видеться с Марком. Назвать его отцом теперь язык не поворачивался. "Хотя плюсом это стало только сегодня", - с грустью подумала я. Какое-то время я ещё сидела в своей избушке, прокручивая события вчерашнего вечера, при этом попеременно то краснея, то бледнея, то чувствуя, как внизу живота шевелится горячий змеиный клубок. Пожалуй, мне бы сейчас не помешала компания кого-нибудь нормального. "Пойду к Женьке". Войдя в его дом, я первым делом ощутила знакомый запах лавандового масла - он его почему-то обожал, и каждый день зажигал аромалампу. В отличие от меня, он любил чистоту и порядок (я их тоже любила, но только когда не я их навожу), так что пройдя по чистому тканому паласу в прихожей в маленькую кухоньку, я в очередной раз подумала, как же здесь хорошо. Из гостиной донеслось шуршание книжных страниц. Я поскреблась по дверному косяку в проходе, ведущем в комнату, обращая на себя внимание хозяина дома. Женя, до этого увлеченно читавший огромную книгу в зеленой обложке, на которой резвились холеные сверкающие на солнце лошади и значилось "Заболевания опорно-двигательного аппарата лошадей", перевел на меня удивленный взгляд. - Ты почему не в постели? Ещё грохнешься мне тут в обморок. Он ухмылялся, но мне было не до смеха. Мне нужно было с кем-то поговорить, и в то же время, категорически нельзя было этого делать. Я вдруг почувствовала, как глаза наливаются слезами. - Эй, ты чего? - Женя, похоже, не ожидал от меня такой реакции. Я помотала головой, и попросту расплакалась, спрятав лицо в ладони. Женя вскочил со своего места, и, взяв меня за плечи, усадил на низенький диван, присев рядом на корточки. - Что случилось, рассказывай. В его красивом голосе было столько участия. А я ничего не могла рассказать. Мне оставалось только загадочно всхлипывать. - Ну ладно тебе. Расскажи. "Ладно. Попробуй соврать что-нибудь близкое по духу. Насколько, конечно, такое вообще возможно". - Ну... Просто... Знаешь... - Долгая неловкая пауза и снова всхлип. - Я все испортила... - Я снова ощутила тугой ком в горле, мешавший мне говорить. - У меня были чудесные отношения с неплохим вроде человеком, а потом мы... - Женя вроде бы был мне вполне себе другом, но я все же не была уверена, что с ним стоит об этом говорить. - Переспали? - подсказал он, кивая на мою покрытую синяками шею. - Да. - сокрушенно выдохнула я. - Я даже не знаю... зачем. Я подняла на Женю заплаканные глаза. Тот с каким-то невозмутимым сочувствием глядел мне в лицо. - Секс это простая и понятная форма, в которую можно воплотить напряжение, которое всегда есть между людьми, которые каким-либо образом любят друг друга - по-дружески, или не очень. Такое случается. - Он покачал головой, а потом, нахмурившись, спросил: - Почему тебя это так расстроило? Это настолько испортило ваши отношения? - Да. "Это ещё мягко сказано". - Немного странно. Обычно взрослые люди в состоянии это пережить. - Не все можно пережить, - прошептала я. - Не выдумывай. Все наладится, рано или поздно, сгладится в памяти. - Сейчас он выглядел снисходительно. Что ж, он ведь не знает, что произошло на самом деле. Для него это просто... просто невинный дружеский секс. Я сделала самый тяжелый взгляд, на который была способна. И похоже, что-то в нем все же было такое, из-за чего Женя снова напустил на себя обеспокоенный вид. - Нет, - твердо ответила я.