Неуязвимость

Мо во всей этой обстановке чувствует себя максимально некомфортно. Он почти не выходит на улицу – кажется, что все знают о его не-принадлежности этому кругу. Да ему кажется даже, что его консьержки осуждают, что уж говорить о других. Дискомфорт. Тотальный. Вот что поселилось в его жизни. А сыну хоть бы что, для него это увлекательное приключение – такая смена обстановки, такое количество игрушек и вообще изменения в их быте. Мажор, кажется, тоже вполне доволен. Нейтрально приветствует утром и вечером, интересуется состоянием самого Мо, предлагает выйти куда-то, на что всегда получает отказ. Однако же и его терпению и нейтральности приходит конец: в один день Шань получает сообщение о том, что его ждут на нижнем уровне парковки в конкретное время. Ребенка к себе готовы забрать Цзяни. Одежда не важно. Это срочно. И действительно, когда спускается, рыжие видят две машины. Лао с криком несется в руки дяди И, а сам Мо в нерешительности замирает рядом с машиной Хэ. - Садись, - и больше ничего. Шань послушно садится и пристегивается, предварительно попрощавшись с сыном и друзьями. Его вжимает в кресло от скорости, но он молчит. Тянь тоже. Лицо альфы каменное – не выражает абсолютно ничего. Всю дорогу ехали молча. И Мо был крайне удивлен, когда увидел, что пунктом назначения стал самый дорогой торговый центр их города. Однако его удивленный взгляд был проигнорирован – ничего не остается, кроме как идти за альфой следом. А тот идет на этаж, где заранее договорился о встрече. Шань понимает, что сейчас будет красиво, круто и очень дорого. ОЧЕНЬ ДОРОГО. И ему это не нравится. Ему не нравится, что их встречают с искусственными улыбками сначала в одном месте, потом в другом, третьем, десятом… Да, Тянь провел его по всем магазинам, чтобы набрать вообще все: от нижнего белья, до зажимов на галстуки. Конечно, все бралось исключительно практичное. То же белье, например, как бы ему ни хотелось поучаствовать в выборе, он демонстративно ушел на диванчик пить кофе, сказав при это продавцам «пусть это будет сюрпризом для меня». Девушки – а именно они были консультантами – заулыбались тому, как этот альфа относится к своему омеге. Омега был рад тому, что хоть в этом чертов Хэ не участвует, поэтому взял самое удобное, что можно было найти. Он не знал, это всегда так, или ценники убрали специально из-за него. Хотя с Хэ может статься и последнее – он уже ни в чем не был уверен. И старался он, вроде, брать то, что кажется менее дорогим, но в этот момент всегда приходил альфа и складывал кучу вещей, которые Мо рассматривал, но отмел. В итоге после нескольких часов блужданий Тянь был загружен пакетами по самую макушку так, что ему пришлось вызвонить одного из людей и отправить его с покупками в машину. Тот вернулся, возвращая ключи, через какое-то время и кланяясь ушел. Мо до сих пор был от такого поведения рядом в шоке, но старался держать лицо. А в покупках было все – обувь, белье, рубашки, футболки, толстовки, штаны и джинсы. Вообще все-все, что можно было только представить это еще Шань отстоял право не идти в магазин с домашней одеждой – хватит и тех вещей, что у него есть сейчас. Однако окончательно вызверился он, когда Хэ потащил его в ювелирный. - Я не пойду туда! - Но почему? – возмущенно спросил альфа. - Нет! - … - Потому что не хочу! - Это не аргумент, - Тянь начинает терять контроль. - Ты и так набрал сегодня столько, что мне за всю жизнь не расплатиться за это! - С чего ты решил, что тебе придется платить за это? – искреннее удивление. - С того, что не бывает в этой жизни ничего за просто так! За все надо платить, за все! Всегда! – Мо вспыхивает ярко, одно наслаждение наблюдать за его чистыми эмоциями. - Кто тебе это сказал? – Хэ не отстает, ему действительно не понятно, почему одни сами стелятся за один такой визит, а этому все кладешь к ногам, а он еще и бесится. - Жизнь! – орет не сдерживаясь, да так, что венка на лбу пульсирует, а капелька пота по виску вниз, - Жизнь моя меня научила! – сдувается будто, опадает весь, ниже становится под грузом мыслей и переживаний, которые наконец озвучил впервые за эти пару недель рядом с альфой, - Жизнь, Хэ… Моя. С «подарками», которые всегда оказывались лишь затравкой перед очередным большим дерьмом. Я всегда платил за то хорошее, что у меня есть. Имуществом, деньгами, семьей, честью… Это больно. Страшно. Противно… и безысходно. Альфа не находит ничего лучше, чем просто подойти и уткнуть рыжего лбом себе в плечо, игнорируя все взгляды и внимание, которое они привлекли такой вспышкой эмоций. - Прости. Я не знал, что у тебя это все вызовет такие эмоции. Прости меня, пожалуйста. Ответом ему стал всхлип и вцепившаяся в рубашку на груди рука. - Ты есть не хочешь? А то столько времени уже ходим… - Тянь растерян. «Болван, и как я сразу не понял, что это страх и беспокойство в нем кипят?» Мо кивает. Пытается скрыть слезы непрошенные и удивляется своим эмоциям сам. А еще он пахнет. Пахнет так, что крышу сносит лично Тяню, но альфа чувствует и то, как на рыжего заинтересованно смотрят и другие. Кафе выбирают попроще – Тянь дает это сделать самому Мо, чтобы тот не смущался ресторанами дорогими. Сидят тихо. Смотрят на ночной город за стеклом. И это так уютно. - Спасибо, - бурчит себе под нос омега, но собеседник все равно это слышит и улыбается. - За что? Я не сделал ничего того, за что меня можно было бы благодарить – только расстроил тебя сильно и все. - Нет, на самом деле я вижу и подмечаю все, но из-за того, что было раньше, я не могу спокойно принимать это. Всегда кажется какой-то подвох. - А какой подвох может быть между истинными? - Ты все еще в это веришь? - Как видишь, - альфа так легко пожимает плечами отвечая, что не остается сомнений – действительно верит, - Хотя знаешь, даже если мы не истинные, это не значит, что мы не можем попробовать быть вместе. Да, есть метка, мы живем под одной крышей, узнаем друг друга лучше. Мы можем стать парой, я всегда готов – знай. Все только в твоем решении. - Но почему, - Шань удивлен, - Почему ты так относишься ко мне? Что во мне такого, что ты готов разбрасываться деньгами и ждать? - Деньги – просто средство достижения желаемого. И нет, я тут не про тебя. Они – лишь инструмент в моих руках, чтобы сделать жизнь приятнее и комфортнее. У моей семьи в целом и меня в частности их много, поэтому я не считаю, что разбрасываюсь, - Хэ откладывает все приборы, опирается на спинку кресла и пристально смотрит, - А в тебе такого? Ну… просто потому что это ты, - и молчит, разглядывая. - Не понял. - Потому что ты – это ты. Яркий, безудержный, эмоциональный, прямой. Говоришь, что думаешь. Не стелешься перед чьим-то положением. Открыто шлешь на хуй, если считаешь это нужным… - опять молчит, - Просто ты настоящий. Живой и настоящий, Мо. Такой, какой надо. - Кому надо? - Мне, - совсем тихо. Тянь отворачивается, закусывая губу и вновь смотрит на Мо только через пару минут молчания, - Я устал жить во лжи. Плясать под чужую дудку. Делать то, что нужно в высшем, мать его, обществе. Я хочу жить по-настоящему. И с тобой я эту жизнь ощущаю. Неподдельную. Искристую. С ее удачами и поражениями. С ее взлетами и падениями. Я понимаю, что мы разные очень, с разной жизнью, интересами и изначальными данными. Но это не мешает нам узнать друг друга лучше. И я действительно этого хочу. Как и того, чтобы ты поверил мне со временем. Не сейчас, нет. Но когда-нибудь. Я не говорю про вселенскую любовь пока, но… - Я понял, - Шань серьезен как никогда. Все время, что Шань жил у Тяня в квартире, Чен сдерживал всяческие СМИ, чтобы не говорили ерунды. Позволял пройти только статьям без особых эмоциональных окрасок. Еще он занимался делами отца и, как ни странно, баром: персонал распустил целиком и полностью, с Мао побеседовал так, что тот заикался какое-то время, начал реконструкцию здания. В последнее время у него было слишком много работы, Би и эмоциональных потрясений. Хотя Хуа Би – сам по себе одно большое потрясение, блять. Чен не высыпался от слова совсем, временами голова от этого не соображала. Хреново? Конечно. С отцом после того разговора не пересекались, но старший из отпрысков знал, что за ним ведется тотальное наблюдение. - Слушай, ну чего ты такой хмурый? Все же хорошо: мелкие ладят, вроде, бар новым сделаешь, основные сделки закрыты прекрасно. - Не отпускает чувство, что на самом деле не все так гладко и грядет. - Что грядет? – Би разминает Чену плечи, зная, как омега это любит. - Пиздец. - А? - Пиздец, говорю, грядет. Мы что-то упускаем либо сами, либо в делах наших. Я не могу понять только, что… - Не накручивай себя. - Ага-ага. Все легко и просто. Однако на самом деле я не знаю, что может выкинуть отец. - Неужели ты и за меня переживаешь? – Би подначивает, ухмыляясь. - С чего ты взял? - Ну, отец ведь удивлен и твоим решением, и решением Тяня. Представь, что с ним будет, когда каждый из вас придет говорить ему о будущих внуках! – ржет. - Че? Ты охуел такое предполагать? - А что такого? - Да ничего, блять! Тебя не смущает, что мне уже хорошо за тридцать и я совершено случайно лег под альфу, отменив теперь таблетки? Какой ребенок в моем возрасте и с моими исходными данными по здоровью? - А что, если залетишь, неужели аборт сделаешь? – вот тут Цю серьезен. - Да какое «залетишь» с моим организмом-то? Не будет такого просто! Чен искренне думал так из-за стольких лет жизни под препаратами. Он еще никогда так сильно не ошибался.