Воспоминания

В январе 1603 года в Стамбуле вновь подняли восстание сипахи, недовольные ростом цен и введением запрета на выпивку. Мехмед пошёл им на уступки, из ближайшего окружения Сафие Султан 6 января 1603 года был казнен Газанфер ага. Сипахи лишили его жизни прямо перед глазами Султана. Но Сафие запретила сыну издавать указ о казни Хасана паши. Шейх-уль-ислам Ходжазаде Мехмед эфенди ушёл в отставку. Тогда восставшие сипахи окружили дом Джафера Мустафы Сунуллаха эфенди, вернувшегося на должность шейх-уль-ислама, и получили фетву от него. И сразу с поднятыми мечами направились к особняку великого визиря. Хасан паша бежал из своего дома под защиту янычар в их корпус. Поговорив с Асланом агой, паша приказал закрыть все столичные ворота, после чего вступившие в бой янычары изрубили бунтовщиков. Восстание было разбито, его лидеры были схвачены и 7 февраля 1603 года казнены. После подавления мятежа султан, прислушиваясь к Валиде и великому визирю, принял несколько решений. На пост шейх-уль-ислама был назначен Эбюлмеямин Мустафа эфенди, а Мустафа Сунуллах эфенди был отправлен в ссылку за то, что издал фетву против Хасана паши. Были увеличены налоговые поступления, введён новый налог на торговцев, так же паша сообщил о позитивных переговорах с Дели Хасаном. В начале марта Дели Хасан, получив обещанное ему Боснийское бейлербейство, прекратил восстание и с 10 тыс. своих бойцов переправился в Румелию, где бейлербеем был Мурад паша, так же хранитель Будина, приняв участие в войне против Австрии. Восстание Кара Языджи и Дели Хасана было прекращено, крупные отряды, возглавляемые ими, рассыпались, однако, само крестьянское восстание в Анатолии не только не затихло, но, наоборот, усилилось из-за массового разорения крестьянских хозяйств и вступило в период ещё большего подъема. Самым мощным и опасным, опаснее восстание Кара Языджи и Дели Хасана, стал мятеж, возглавленный Календер-оглу. На подавление мятежа был отправлен Юсуф паша вместе с Насухом пашой. Они потерпели поражение, однако благодаря вмешательству Валиде Султан были прощены. Насух паша вернулся в Стамбул и стал выполнять обязанности личного помощника Сафие Султан. Крепость Еди-Куле. — Смотрю, ты не спишь, брат, — Шахин Гирей сел на постель. — Зачем ты пришёл сюда? У черкесов было плохо? — Мехмед Гирей чуть поднялся. — Соскучился по тебе, а ты что же совсем нет? — Шахин… И поэтому ты постоянно куда-то пропадаешь? — Ладно, ладно, братик. Мечты ведут меня. — Хочешь отомстить нашему дяде и стать Крымским ханом? — Возможно, я тебя сделаю ханом. А у меня теперь другие мечты, совсем другие… — И какие же? С детства ты мечтал быть ханом Крыма… — Много большего, брат, намного большего. Мира… — Трон Османов… Ты с ума сошёл, Шахин! Это невозможно! — Пока нет, но ведь всё начинается с первого шага, брат. С нужного человека, которого я уже нашёл. — Шахин усмехнулся. — Замыслы делают правителя великим, брат. — О чём ты говоришь? — Спи, — Шахин хлопнул Мехмеда по ноге, поднимаясь, — узнаешь, когда придёт время. Узнаешь… Коридоры дворца Топкапы. — Дервиш ага. — Рейхан ага, поздравляю Вас с назначением. Желаю достойно заменить Газанфера агу. — Спасибо. Вы узнаёте этот акче? — Откуда он у вас? — От человека, которому вы его отдали в одной грязной корчме в знак своей преданности и полного повиновения. Дервиш сжал монетку в руке. — И что я должен сделать? — Как наставник шехзаде ты достаточно близок Повелителю… Рейхан приблизился к Дервиш и что-то зашептал на ухо, осторожно протягивая пузырёк. 3 апреля 1603 года — смерть Елизаветы Тюдор. Хандан Султан в раздражении вошла в свои покои и опустилась на диван. — Трёхдневный траур в гареме по европейской королеве… — Сафие Султан делает, что хочет, никто ей не указ, госпожа. — Ты прав, Мустафа, ты прав. Где Ахмед? — Тренируется в саду со старшим братом. — Махмуд не брат! Он — главный наследник! — У шехзаде Махмуда — доброе сердце, госпожа. Он любит своего младшего брата, как и шехзаде Ахмед искренне привязан к нему. — И ты думаешь, это заставит Халиме пощадить Ахмеда?! Как только она станет Валиде Султан, она сделает всё, чтобы её сын исполнил закон! Нужно что-то делать… — И что же мы можем, госпожа? — Следи за Халиме, Мустафа. — Сафие Султан и так следит за ней, с тех пор как она вернулась во дворец. — Да? Что ж, это хорошо. Возможно, они уничтожат друг друга, а мы им в этом поможем. Следи за Менекше, Мустафа. Стань её тенью. Халиме никому так не доверяет, как ей. — Госпожа. Прошло два месяца, в столице всё больше распространялись слухи и раздавались шептания на рынках о смещении султана и возведении на трон шехзаде Махмуда. Покои Халиме Султан. — Махмуд, ты чем-то опечален? — спросила Халиме у сына, сидя на подушках за столиком. — Я так хотел отправиться в санджак, Валиде. Так это предвкушал, я готов к этой ответственности, могу справляться с этой обязанностью, но Повелитель… — Конечно, ты можешь, мой лев. Ты — будущее этого государства, как бы твой отец не был против, люди, янычары видят это и без санджака. Все взгляды обращены на тебя. — Валиде, не говорите так о моём отце-Повелителе. — Махмуд, ты — храбрый шехзаде и прекрасный сын. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Я знаю, ты любишь отца. Однако, посмотри правде в глаза. Когда твои предки восходили на престол, у каждого из них уже были шехзаде. Чтобы все, и друзья, и враги видели от кого продолжится род. Твой отец забрал у тебя и эту возможность, запретив санджак, а значит, не представил тебя наследником. К сожалению, твой отец находится под властью своей Валиде… — Матушка, я искренне рад, что вы вернулись, но и думал, что Вы тоже рады, что наконец-то сможете жить в покое. По вашим словам не похоже, что это так. — Мой покой — это ты, сынок. Дай Аллах, настанут те дни, когда мы будем жить в покое под этой золотой крышей. — Валиде, хватит, прошу вас, давайте закроем эту тему. Она неуместна и несвоевременна здесь и сейчас. — Но время быстро пролетает, мой лев. Неизвестно, что принесёт нам завтрашний день. И ты — будущее этого государства, которое рушится, так как твоя бабушка ничто не уважает так, как собственное желание получать деньги. — Матушка… — сделав глоток щербета, Махмуд поднялся, — меня ждёт отец. — Махмуд, — остановила сына Халиме. Но тот не обернулся. — Разве ты не согласен со мной? Разве ты не видишь всего этого? — Даже если согласен, Валиде, вы не имеете права говорить так о моём отце, Вашем Повелителя, и Валиде Султан. — ответил Махмуд и вышел из покоев. Халиме вздохнула. — Махмуд слишком благороден, Менекше, — сказала Халиме, садясь на диван и открывая шкатулку. — Это прекрасное качество, но не в этом дворце. — Что это, госпожа? — спросила Менекше, указывая взглядом на свечи в шкатулке. — Мои враги. Вот это Сафие султан. Вот Ахмед, Хандан. Все они будут гореть. Будут, как свечи эти гореть. Гореть и плавиться, плавиться и исчезать. Клянусь! — Госпожа, стоит быть осторожнее, если Султан Мехмед узнает… — Ты права, Менекше, надо быть уверенной. — Матушка, — окликнула Дильруба, вышедшая из соседней комнаты. — Что? — Сестрёнка плачет. — Так успокой её, Дильруба. — Но мама… — Иди, Дильруба. — Госпожа… — Шехзаде, Менекше, мне нужен был шехзаде, но родилась снова дочь. — Халиме вздохнула. — Позови кормилицу, помоги Дильрубе, а затем отправь сообщение Якубу эфенди. Он предсказывает будущее, я хочу знать, станет ли мой сын следующим султаном, и как долго ещё будет править султан Мехмед. — Госпожа, — служанка склонилась в поклоне. — Вот и всё, госпожа, ваша сестрёнка снова сладко спит, всё хорошо, — укачивая, Менекше положила маленькую принцессу в колыбельную. — Оставь нас. — Конечно, госпожа. Сестрёнка сладко посапывала, и Дильруба, смотря на неё улыбнулась, нежно положив руку ей на спинку. — Моя маленькая сестрёнка, мы всегда будем рядом, ты никогда не останешься одна, обещаю. И я буду очень тебя любить, очень. Как папа рассказывает мне, как тётя, Хюмашах любит Фатьму, Михримах и Фахрие Султан. Выйдя в сад, шехзаде Махмуд увидел, как его брат тренируется с Дервишем, и подошёл к отцу. — Повелитель, — поклонился Махмуд, — вы хотели меня видеть. Вынув меч из ножен, Мехмед резко бросил его сыну. — Для тренировки. Взяв второй меч, Мехмед повернулся спиной к сыну. — Нужно чувствовать опасность, но не чувствовать страх — это слабость. В бою нельзя бояться, или проиграешь. Нет, умрёшь. Махмуд постепенно приближался, но слушая отца не заметил, как тот резко развернулся и с силой толкнул. От внезапности Махмуд не удержался на ногах и упал на землю, больно ударившись и едва не выронив меч. Мехмед переступил сына, блокируя возможность подняться и наклонился, уперев холодное лезвие в грудь. — Никогда не теряй внимания и не упускай противника из вида. — Отец, — Махмуд покосился на упирающееся в его грудь лезвие. Мехмед медленно отвёл меч и протянул руку, давая Махмуду подняться. — Встань напротив, смотри мне в глаза и одновременно следи за движением моих рук. Подчиняясь Махмуд сделал несколько выпадов, которые Мехмед отразил. — Хорошо, Махмуд. — Повелитель, — заговорил Махмуд, продолжая упражняться, — я знаю, вы обеспокоены национально-освободительными восстаниями в наших азиатских областях, а так же вторжением персов туда. — И? — спросил Мехмед, отбивая очередной выпад. — На последнем Совете дивана вы обсуждали возможный поход. Разрешите мне возглавить армию, я буду счастлив развеять ваши опасения и принести Вам победу. В этот момент Мехмед резко выбил меч из рук сына, и тот ощутил лезвие меча у своей шеи. Мехмед молчал, при этом его взгляд стал холодным, отстранённым и даже гневным. — Отец… — Махмуд сглотнул. — Кровь. У Вас кровь. Кровь… Да, из носа. За последние два месяца она уже достала его. — Папа, — раздался сзади голос Дильрубы. Взгляд Мехмеда смягчился, но голос остался жёстким, не терпящим дальнейшего обсуждения. — Поговорим позже, займись сейчас с братом. Мехмед воткнул меч в землю, смахнул кровь и, обернувшись, несмотря на тошноту, бережно поднял дочь на руки, увидев подходящую Фахрие, которая вела за руку Мустафу. — Повелитель, — Фахрие поклонилась. — Дильруба, моя принцесса, — Мехмед прижал дочь к себе, — хочешь посидеть со мной на троне? — Конечно, папа, — ответила дочь, улыбаясь. Сев на трон, который стоял под беседкой, Мехмед посадил дочь на колени и посмотрел на сестру. Она вместе с племянником опустились на подушки рядом. — Запечённые каштаны, Мустафа, твои любимые, — Фахрие осторожно дала мальчику тёплый орех. — Как твой брак, Фахрие? — Всё хорошо, Повелитель. — Хасан паша не обижает тебя? — Нет, Повелитель. — Если что, сразу же говори мне. Не скрывай ничего. Фахрие промолчала, а Мехмед снова поднял взгляд на старших сыновей. — Ахмед. Шехзаде словно ударило холодом, и он вздрогнул. — Держи меч выше, расслабь руку. Чему Дервиш вообще учит тебя?! Под ледяным взглядом ага склонил голову. — П-П-простите, Повелитель, — пролепетал Ахмед. — Не бойся, всё хорошо, Ахмед, я рядом, — поддержал брата Махмуд. — Давай ещё раз. — Трус! — пронеслось в голове Мехмеда, — поэтому я должен доверять Махмуду, но… «Да здравствует шехзаде Махмуд! Да здравствует шехзаде Махмуд! На трон нашего храброго шехзаде! Наш смелый Шехзаде Махмуд будет прекрасным Падишахом!» — Папа, сестрёнка… Дильруба с восторгом начала рассказывать отцу о маленькой сестре, говорила и говорила, какая она красивая и как её любит, а Фахрие смотрела на брата. Он улыбался, слушал с интересом, задавал вопросы, и это был такой поразительный контраст с теми холодными взглядами, которые он моментами продолжал бросать на сыновей. Всё-таки дочь, а скорее именно Дильрубу, её брат очень любил. В этом не было никаких сомнений. — Кого из сыновей нашему Повелителю стоит назначить наследником престола? — вспоминал Мехмед недавно услышанные им слова пашей при подходе к залу Совета дивана. — Конечно, шехзаде Махмуда, — звучали одни голоса. — Нет, шехзаде Ахмеда, — звучали другие. Сыновья продолжали упражняться на мечах. — Разрешите мне возглавить армию… Нет. Я должен сам её возглавить. И вести эту кампанию против персов. А как же головокружение, боль и кровь. Периодическая тошнота. Главный лекарь против. Мехмед закрыл глаза. А я всё равно должен. — Повелитель. Мехмед открыл глаза и посмотрел на Махмуда. Сыновья закончили тренировку и тоже опустились на подушки. — Повелитель, могу я поговорить насчёт санджака? Ахмед с тревогой посмотрел на брата. — Если бы вы посчитали это уместным, то я был бы счастлив отправиться в него, чтобы продолжить своё обучение. — Когда я посчитаю это уместным, ты об этом узнаешь, Махмуд. — В моём возрасте Вы управляли Манисой. Я хочу быть достойным Вас. — Ты уже достоин, брат! Мехмед мягко улыбнулся дочери, опуская её с трона, и холодно посмотрел на Махмуда. — Сейчас мы в состоянии длительной войны с Австрией и боремся с бунтовщиками Джелали, это не время для санджаков, — с плохо скрываемым раздражением сказал Мехмед. — Возьми сестру и идите с Ахмедом в покои. Покои Валиде Султан. — Войди! — Госпожа, — вошедший Мустафа ага поклонился. Сафие вопросительно смотрела на слугу. — Госпожа. Недавно Халиме Султан отправила письмо Якубу эфенди. — И? Мустафа протянул Сафие тубус. — Мне удалось перехватить его ответ. Смею предложить Вам его прочесть. — Оставь Нас. — Госпожа. «Халиме Султан, Вы хотели знать, станет ли ваш сын следующим султаном и как долго будет править султан Мехмед Хан? Ответ: Султан Мехмед Хан умрёт в течение шести месяцев, либо смертью, либо низложением, и Ваш сын станет султаном.» Сафие резко встала, хотя немедленно рассказать всё сыну, но внезапно остановилась. Весь гнев Мехмеда падёт на Махмуда… Невиновного… Как её сынок. — Стража! Приведите ко мне Халиме Султан! На следующий день шехзаде Махмуд и шехзаде Ахмед упражнялись на деревянных мечах в тайном саду. Сад уединения шехзаде Махмуда. Только в этом уголке среди холодных стен гарема вдали от посторонних глаз шехзаде забывали о своих страхах, о грустном прошлом, увиденном ещё на Башне справедливости и будущем, которое их ждёт. — Отец даст мне войско, — удар мечом, — и я разгромлю наших врагов, бунтарей джелали! — Что же ты делаешь, брат! — Ахмед потерянно сел на мраморный, неработающий фонтан. — Ты думаешь, отец убьёт меня? Именно так Ахмед и думал. И его одолевал жуткий страх. Махмуд сглотнул, не хотя верить во всё это. — Он сделает это? Ахмед посмотрел брату в глаза и ничего не ответил. Сделает. Тот, кто убил 19 своих братьев, сможет убить и своих сыновей. К тому же по всему гарему звучит шёпот, как Валиде Махмуда, Халиме Султан хочет на трон, колдует, делает амулеты ради этого. — Не нужно быть таким инициативным, брат. Даже если ты искренне хочешь блага. В этот момент Ахмед видел грусть в глазах брата. Его голова поникла. И откуда младший шехзаде мог знать, что видит брата в последний раз… — Госпожа! — остановил Сафие в коридоре гарема взволнованный Бюльбюль. — Султан Мехмед заключил шехзаде Махмуда в темницу! Когда Сафие Султан спустилась в подземелья дворца, шехзаде Махмуда в темнице избивали фалакой, и он уже потерял сознание. — Что ты делаешь, Мехмед? — Хочу узнать правду. — Мехмед протянул матери письмо. Это был ответ прорицателя. — Хватит. Остановись сейчас же. Хватит. — Сафие почти не повысила голос, но ощущаемая сила заставила Мехмеда подчиниться, он медленно, будто нехотя, сделал знак рукой. Избиение прекратилось. — Откуда это у тебя? — Мустафа ага принёс. Матушка… Вы знали? И ничего мне не сказали! Вы защищали его! — Мехмед! Сын опустил голову, как будто был сейчас ребёнком и тут же почувствовал себя виноватым. Тихий вздох. — Иди сюда, Мехмед, — неожиданно мягко и почти спокойно прозвучал в наступившей тишине голос, и Сафие осторожно провела рукой по волосам сына. — Матушка… — отчаянно-горько, трепетно в ответ. — Конечно, я бы всё тебе рассказала, но твой сын, наш внук, невиновен. Даже если есть вина, Махмуд о ней ничего не знает. Мы говорили с Халиме и не сомневаемся в этом. — Халиме я тоже допрошу, Валиде! Стража! Привести сюда Халиме Султан! Немедленно! Стражники втолкнули госпожу в подземелье, и она было тут же кинулась к сыну, но аги удержали её. — Махмуд! Сынок! — Бросьте её в соседнюю камеру! — Повелитель, я ни в чём не виновата! — А это что?! — Мехмед ткнул сжатым письмом в лицо Халиме. — Повелитель, я уже говорила Валиде Султан. Я действительно отправила письмо Якубу эфенди, но, только чтобы узнать о будущем своего сына и без какого-либо намерения причинить Вам вред. А Махмуд ни в чём не виноват. Он ничего не знал о моём поступке. Он преданный сын, и любит Вас, прошу, прошу Вас, умоляю, отпустите его! Прошу, Мехмед… — Матушка, идите за мной! — не останавливаясь, сказал Мехмед. — Госпожа, госпожа… Сафие остановилась. — Махмуд — ваш внук. Прошу, защитите его. — Вся его беда — твои амбиции, Халиме! Упав на колени, Халиме заплакала. — Что скажете, матушка? — спросил Мехмед, входя в султанские покои. — Они что-то замышляют, я уверен. — Халиме, конечно, и скорее всего. Но Махмуд не должен отвечать за неё. Твой сын невиновен, подумай об этом и не дай своему гневу, ярости снова заслонить это, Мехмед. — Они кричат его имя, мама! — Без поддержки янычар это пустые слова, так же как и этот пергамент, — взяв письмо из рук сына, Сафие бросила его в огонь камина. — Просто пепел. — А если есть вероятность, что в этих словах правда, мама? — Мы должны знать с кем Халиме говорила, пусть приведёт нас к людям, которые думают над тем, чтобы ей помочь или уже помогают, а после удалим её и всех этих людей из дворца и столицы. Нужно рассматривать любую вероятность, но принимать взвешенные решения. — Янычарам нравится Махмуд, матушка… Он популярен у них. — Когда-то и ты завоевал их сердца справедливостью, но не жестокостью. И как же должен был поступить твой отец? Ты помнишь это, Мехмед? — Что же я должен делать, мама? — Мы всё сказали. Казнь недопустима. Махмуд невиновен. Если ты спросишь, сейчас тебя не поддержат ни визири, ни шейх-уль-ислам. Но тебе решать, какой путь выбрать. Последнее решение всегда остаётся за Падишахом. И Сафие Султан вышла из покоев. — Госпожа, — ожидающий Сафие Бюльбюль поклонился. — Что Вы будете делать? — Ничего, — Сафие шла к своим покоям. — Как тебе известно, решения принимает мой сын, а не я! — Сафие остановилась. — Госпожа… — Пошли Насуха к Мустафе эфенди, никакой фетвы. И поговори с Хасаном пашой. И пусть никто не упускает Халиме даже в темнице, Мы должна знать о каждом её шаге. — Как прикажете, госпожа. Следующие два дня Султан Мехмед говорил с великим визирем Йемишчи Хасан пашой, муфтием. Шехзаде Махмуд и Халиме Султан оставались в темнице. — Хасан паша советует выпустить шехзаде, что скажете вы, Мустафа эфенди? Могу я, Повелитель, казнить шехзаде или нет? Говори, я слушаю. — Мехмед внимательно посмотрел на стоящего перед ним шейх-уль-ислама. — Даже Повелитель не может казнить своего сына без каких-либо свидетельств предательства, — спокойно высказал своё мнение шейх-уль-ислам. — И твоё юридического заключение, — вкрадчиво произнёс Мехмед приподнимаясь, сжимая в руке карандаш. — Но он может быть казнён только на том основании, что его смерть удовлетворит его отца, — шейх-уль-ислам поклонился, — а тогда Вам совершенно не нужна моя фетва. С Вашего позволения, Повелитель. И Мехмед со всей силы ударил кулаком по столу, отчего карандаш переломался надвое. Выстроившиеся в строй янычары замерли, склонив головы, держа правую руку на рукоятках ятаганов. Тишина. Секунда… Другая. И вот раздался голос. — Внимание, Султан Мехмед Хан! На чёрной лошади Падишах въехал в корпус янычар, приветствуя воинов. Обнаженные ятаган взметнулись вверх в ответ. — Да здравствует Падишах! Мехмед спешился. — Повелитель! — подошедший Аслан поклонился. — Большая честь видеть Вас у нас! Мехмед бросил взгляд на выстроившихся янычар, но стоящих у стены новобранцев. — Пусть продолжают тренировки. Я хочу посмотреть, — сказал Мехмед и направился на балкон. — Повелитель, — Аслан сделал знак воинам и пошёл вслед за Мехмедом. Облокотившись на перила, Мехмед смотрел вниз, где раздавались и раздавались удары мечей. — Повелитель, мы можем поговорить? — спросил Аслан. — Ты будешь просить за Махмуда, — сказал Мехмед, не оборачиваясь. — Отпустите его, Повелитель. Шехзаде ведь невиновен. Храбрый, верный шехзаде не может быть замешан в предательстве. Невозможно верить в это. — Я отпущу, — Мехмед резко развернулся, уберя руки за спину, — и есть ли вероятность, что он окажется под вашей защитой, а там, согласно слухам, его тайно увезут в провинцию, где он легко сможет собрать армию и сражаться за мой трон. — Такая вероятность исключена, Повелитель. В этом корпусе никто не поднимет против Вас меч. — Но ты защищаешь его. — Как и в первую нашу встречу, Повелитель, я защищаю справедливость, — спокойно и уверенно сказал Аслан. — И все эти годы, прошедшие с неё, Вы — мой Повелитель, и я верен Вам. Или за все прошедшие события у Вас были причины в этом сомневаться? Я сейчас только прошу Вас руководствоваться, принимая решение, в том числе милосердием, как и тогда, Повелитель. — А если не отпущу, если шехзаде виновен… Что тогда? — Всё в ваших руках, Повелитель, — Аслан склонил голову, — и свобода шехзаде, и его жизнь. Никто не поставит это под сомнение. Никогда. Виновный должен быть наказан, невиновный — находиться на свободе. Как Вы решите, так и будет. От себя, вспоминая прошлое, прошу Вас будьте справедливым. Мехмед ничего не ответил и, уходя, мягко похлопал янычара по шее правой рукой. Аслан поднял глаза и столкнулся с холодным взглядом тёмных глаз. Два дня спустя в саду Топкапы Халиме Султан говорила с лалой Махмуда Мустафой эфенди. — Госпожа, слава Аллаху, Повелитель выпустил нашего шехзаде. — Пока, но мой сын не выходит из покоев, я из часа в час вздрагиваю от каждого шороха и жду, как в комнату войдут палачи. Как можно верить человеку, при котором из дворца вынесли девятнадцать гробов. Это мучительное ожидание всё разрывает изнутри. — Госпожа, но сейчас у нас есть время, и нам лучше быть осторожнее. Я смогу найти безопасное место, где смогу спрятать Вас и шехзаде. — Я не могу прятаться и жить в страхе. У нас теперь только два пути: либо умрём, либо взойдем на престол. — Что Вы задумали? — Менекше, поговори с Муса пашой, нам нужны деньги и золото. А ты Мустафа отправишься к Календер-оглу. Скажи, я готова выслушать его предложения. Любые условия за его армию джелали. Лагерь джелали. — Начинай готовиться, Кара Саид, — сказал седоволосый Календер-оглу, развернув письмо, сидя у огня. — Получив шехзаде, мы двинемся на столицу. — Как прикажете, господин. — Исмаил. — Кара Саид. — Отправляйся в порт и подготовь корабль. Мы должны забрать шехзаде. — Конечно, командир, но мне очень интересно, чем же закончится это дело? — Сначала нужно заполучить шехзаде Махмуда. Потом увидишь, как все объединяться вокруг нашего господина Календер-оглу. Мы пойдем в столицу, собрав всю свою мощь. И отрубим голову султану Мехмеду. — А Халиме Султан? Кара Саид усмехнулся. — Она думает, мы будем довольны Анкарой, а нам нужен шехзаде. — Понял, командир. Некоторое время спустя. Сад. — Госпожа. — Надеюсь, ты пришел с хорошими новостями, Мустафа. — Как вы хотели, я пошел к Календер-оглу, сказал, что принимаем все его условия для помощи. — И каков результат? — За провинцию Анкара Календер-оглу готов с 20 тысячами воинов устроить бунт. Он пообещал свергнуть с престола Султана Мехмеда и посадить на трон Шехзаде Махмуда. Корабль и человек Календер-оглу будет ожидать Вас и шехзаде в порту. — Готовься, Мустафа. Предупреди бостанжи Ферхата агу, Муса паша передал нам золото. Мы уедем при первой же возможности, возможно, даже сегодня ночью. Чем скорее тем лучше. — Госпожа, простите, но вы уверены, что джелали действительно можно доверять… — А есть другой выбор? Янычары любят моего сына, но верны Падишаху, а нас ждёт кровавая война. Но ты прав. Сначала я одна схожу на этот корабль, затем Менекше приведёт Махмуда. — Шехзаде ведь ничего не знает, госпожа… — У меня нет другого выбора, Мустафа эфенди, нет… Ночь. Корабль. — Госпожа, шехзаде с Вами? — А вы одни? — спускаясь с палубы, Халиме посмотрела корабль. — Моя служанка, Менекше, приведёт его. — Мы не можем долго ждать, госпожа. Я должен отвести Вас к господину. Зря Вы не доверяете нам, мы на одной стороне. — Но я нужна Вам. Менекше скоро будет здесь. — Госпожа, госпожа, — прорезал тишину взволнованный голос через некоторое время. — Менекше, — обхватила Халиме ворвавшуюся служанку, — в чём дело?! Где Махмуд?! — Госпожа… Они… Они… Я не смогла, не нашла шехзаде… — Что?! Исмаил, вытащив клинок, устремился вперёд, и в этот момент раздался звук погружения меча в тело, а затем сдавленный стон. Халиме обернулась. Исмаил выронил меч, ноги его подкосились. А сзади него, выходя из темноты и выдёргивая окровавленный меч, показался султан Мехмед. И не дожидаясь, пока мертвое тело упадёт на деревянный пол, вытащил кинжал из-за пояса и метнул его в показавшуюся на лестнице, за спиной Менекше, тень. Кровь, хлынула из горла. Мужчина упал на мокрые доски и затих навсегда. В наступившей тишине раздались шаги, несколько бостанджи спустились в каюту и тут же поставили Халиме и Менекше на колени. — Палуба зачищена, Повелитель, здесь больше никого нет. — Мехмед, — Халиме потянулась было к руке Падишаха. Но тот приложил палец к губам. — Тсс, — Мехмед был обманчиво спокоен, даже очень, — осторожнее надо быть в таких делах. Не доверять капитанам кораблей. — Мехмед… Прошу, Махмуд… — Махмуд, Махмуд… — Мехмед опустился перед Халиме на колено, смотря ей в глаза, в которых стояли слёзы. — Махмуд… Все говорили мне отпустить его, я отпустил. И это твоя благодарность?! — схватив Халиме за подбородок и, встряхнув, прокричал Мехмед. — Договоры с разбойниками! — Вся вина на мне, — прохрипела Халиме, — на мне… Махмуд ничего не знает, не виноват… — Сейчас ты просишь, умоляешь, а если бы всё получилось… Умолять бы был должен я?! — Мехмед поднялся, продолжая держать Халиме за лицо. — Матушка была права, когда сказала не верить тебе, и что ты сама приведёшь нас к своим людям. Лала Махмуда и глава стражи будут казнены… — Мехмед смотрел и смотрел в глаза Халиме, в который не было ничего, кроме безмолвного отчаяния и мольбы. — Прошу… Умоляю… Он твой сын. Твой невиновный сын… Не заставляй его отвечать за меня… Мехмед усмехнулся и приблизился к уху Халиме. — Когда-то я казнил своего брата… Так что не думай, что подобное действует на меня! — и резко отстранился, подходя к столику, где стоял графин, наливая стакан воды. — Нет! — раздался наполненный отчаянием голос Халиме. — Нет! — мать было дёрнулась к Мехмеду, но стража крепко держала её. — Но Махмуд ещё жив, можешь не волноваться, — и Мехмед спокойно сделал глоток, не оборачиваясь к Халиме. — Ты лжёшь? — срывающимся голосом спросила Халиме. — Нет, я говорю правду. Слёзы облегчения невольно полились из глаз Халиме. — Вы пощадите его, Повелитель? Я умоляю Вас, пощадите! — Отправьте её в Старый дворец вместе со служанкой! — холодно приказал Мехмед. — Как прикажете, Повелитель, — ответила стража, поднимая Халиме и Менекше на ноги. — Где Махмуд?! Скажи мне?! Что с ним?! Мехмед обернулся. И Халиме встретил спокойный холодный взгляд. — Ты узнаешь это со всеми, Халиме. — Нет… Нет… Нет! Корпус янычар. — Внимание, Султан Мехмед Хан Хазретлери! Шехзаде Махмуд Хазретлери! Янычары выстроились в строй, Аслан, подойдя поклонился. — Повелитель, шехзаде, рады видеть Вас! — Подготовьте площадку. — Мехмед обернулся на Махмуда. — Мы устроим поединок! Выйдя на арену, заполненную песком, Мехмед воткнул меч в землю, Махмуд, смотря на отца, последовал следом, взяв меч, несколько раз взмахнул им, а затем посмотрел вокруг и на небо. Весь день было пасмурно, и сейчас лил достаточно сильный дождь, и шум барабанивших по крышам капель нарушал воцарившиеся безмолвие и тишину, кругом блестели лужи, в которых отражались отблески зажжённых факелов, и мокрый, тяжёлый песок не добавлял шехзаде настроения, как и происходящее с ним в последнее время. На душе было тяжело. Вздохнув, шехзаде подошёл к отцу. Мехмед, взяв меч, отошёл на два шага от сына и встал в стойку. Махмуд ощутил, как его сердце ускорило ритм. Мехмед замахивается первым и ударяет мечом наискось. Ловко уклонившись, Махмуд делает шаг назад, и тоже наносит удар. Лезвие проносится в опасной близости от лица Падишаха, но Мехмед парирует атаку, и мечи шехзаде и Падишаха скрещиваются. Вокруг нарастает азартный гул наблюдающих за поединком янычар. Махмуд ощущает силу удара отца, которая волной проходит по его телу. — Неплохо, наши тренировки не проходят даром, — произносит Мехмед, отбрасывая сына от себя и продолжая атаковать. Серия быстрых ударов, которые шехзаде с трудом отражает, удерживая отца на расстоянии шага. В этот миг Махмуд замечает, что отец уже выглядит уставшим, даже измотанным этим коротким поединком, тяжёло дышит, лоб покрыт маленькими капельками пота. Странно, ещё месяц назад они тренировались интенсивнее, что к концу он не мог поднять меч от усталости, и отец это выдерживал, а что происходит сейчас… Махмуд отпрыгнул, отвечая на выпад отца, продолжая удерживать Мехмеда на расстоянии клинка. Сделав шаг, Махмуд наносит нисходящий удар. Мехмед закрывается мечом и, тяжело дыша, опускается на колено. — Отец! — Было кинулся Махмуд к Мехмеду. — Нет! Нападай! — Раздался грозный голос. Выравнивая дыхания, Мехмед тяжело поднялся. — Но… — в нерешительности и неуверенности замер Махмуд. — Я сказал, нападай! Но Махмуд так и не поднял меч, и тогда атаковал Мехмед, но взмах меча получился недостаточно уверенным, резким движением Махмуд отвёл угрозу, и Мехмед почувствовал боль, клинок сына задел плечо. — Отец… — Тихо произнёс Махмуд. — Продолжаем! Резкий выпад, и Махмуда спасает реакция. Он отскочил, но клинок Падишаха легко задевает бедро. Скривившись от боли, Махмуд выставляет меч, защищаясь. Почувствовав замешательство противника, Мехмед усилил атаку, идя в наступление. Махмуд искусно защищался. Рубящие удары сменялись колющими, и то и дело мокрый песок вылетал из-под ног противников. Движение… Удар, ещё удар, и в охватившем азарте атакует уже Махмуд. А Мехмед отражает все попытки коснуться его. — Основы боя ты постиг, — Мехмед ухмыльнулся, — но порой ты ещё слишком эмоционален и открыт… Движение. Мехмед обезоруживает сына безжалостно и быстро. Выбитый из рук меч глухо падает на мокрый песок. Как и Махмуд, попавшийся на подсечке. — Вот и всё, — острие меча упирается в шею шехзаде. — Всё… Мехмед, тяжело дыша, посмотрел вокруг. Стоящая тишина, наконец прерывается взметнувшимися вверх ятаганами. — Да здравствует наш Падишах! Ура, Великому Падишаху! Усмехнувшись, Мехмед отвёл меч и подал руку сыну, поднимая его. — Великолепный бой, Повелитель! — подходя к уходящему с арены Мехмеду, сказал Аслан. — Вы и шехзаде подарили нам радость. — Замени меня, — сказал Мехмед, тяжело опускаясь на трон, который принесли слуги. — Простите, Повелитель? — Хочу посмотреть, как теперь сражаешься ты с кем-нибудь из своих воспитанников. Например… — Мехмед обвёл взглядом стоящих янычар, — кажется, Зюльфикяр, да? — Да, да, Повелитель, — ответил Аслан, бросив взгляд на поражённого воспитанника. — Я помню много лет назад у него был первый поход… — Мехмед бросил взгляд на левый висок Зюльфикяра и усмехнулся, — свой шрам он уже заработал, теперь я хочу посмотреть, чему он научился за прошедшие годы. — Конечно, Повелитель. Аслан и Зюльфикяр вышли в яму. — Не волнуйся, это такая же тренировка, — сказал Аслан, — максимум до первой крови. — До смерти! — раздался ледяной голос Мехмеда. В оглушающей тишине, стоящий за троном Махмуд поражённо посмотрел на отца, хотя что-то сказать, но тут же осёкся под его взглядом. — Повелитель… — сказал Аслан. — Простите, но… — Или один из вас останется в живых, или я убью вас обоих, — Мехмед сделал знак рукой, и на балконе показались несколько десятков бостанджи с натянутыми луками. — Начинайте бой! Мехмед внимательно наблюдал. Когда-то новобранец начал поединок первым. Аслан легко отразил несколько его ударов, но сам наступать не торопился. В таком русле всё продолжалось ещё некоторое время, пока одним резким движением Зюльфикяр не бросился вперёд, не выбил из руки Аслана оружие. Рассекая воздух, меч отлетел в сторону. Мужчина встал на колени, Зюльфикяр подошёл и неуверенно представил ятаган к сердцу наставника. Толпа в напряжении замолчала. — Повелитель… — прося, прошептал Зюльфикяр, бросив взгляд в сторону Падишаха. Жест рукой, и словно звенящую тишину прорезает звук натянутой тетивы. В беспомощном отчаянии Зюльфикяр посмотрел на Аслана. Совершенно спокойный и уверенный взгляд смотрел на него. — Повелитель, я… Я… — рука с мечом дрожала, а звук натянутой тетивы стал сильнее. — Я… — Брось, брось меч! — неожиданно раздалось из толпы, два рослых янычара держали молодого, не давая ему вырваться. Мехмед бросил туда взгляд и наконец встал, и опустился в яму, подходя к Зюльфикяру со спины. — Страшно… Руки дрожат, — взяв руки Зюльфикяра в свои, Мехмед стал медленно водить ими, не убирая меч от сердца Аслана. — Умереть или убить… Таки умереть. — Повелитель, — заговорил Аслан, — отпустите его. Если я провинился, и вы хотите забрать мою жизнь, так заберите, она и так принадлежит Вам. Я готов умереть, только, прошу, исполните мою просьбу, скажите мне за что? — А ты сам этого не знаешь? — Догадываюсь, но не хочу этому верить. Вы были моим Падишахом с того самого дня… Вы были справедливым. — А сейчас всё так изменилось, да? — забрав меч из рук Зюльфикяра, Мехмед подошёл к Аслану и приложил оружие к его шеи. Однако, сам Зюльфикяр оставался под прицелом лучников. Видя, как больше не вырывающийся Юсуф рядом с Османом и Али положил руку на ятаган, Аслан прямо посмотрел на него и покачал головой. — Может быть, но Вы по-прежнему мой Падишах. — А знаешь, ты спрашивал, в чём виноват… — Мехмед сжал плечо и наклонился к уху Аслана. — Ни в чём, ты прав, как человек, но я — Падишах! Я только так принимаю решения! В этот же миг Мехмед отвёл клинок от шеи и ударил в сердце. Когда он вынул оружие, на одежде Аслана начало наливаться алое пятно, которое всё больше темнело. Юсуф дёрнулся, но Осман и Али только усилили хватку. Мехмед вернулся к Зюльфикяру и медленно вложил окровавленный меч ему в ножны. — Ты победил, значит, будешь командиром. Такова моя воля! — Мехмед сжал плечо ошарашенного Зюльфикяра и тихо-тихо прошептал. — Он тебе поддался. Похороните его, как воина, — сказал Мехмед уже громко, направляясь к выходу из корпуса. Лучники тут же направились следом, как и ошарашенный Махмуд. Все в корпусе словно замерли и не двигались с места. И Зюльфикяр продолжал стоять в оцепенении, пока внезапный жёсткий удар в лицо, разбив нос, не сбил его с ног. — Ты… Ты! Ты должен был бросить меч! Бросить! Почему ты этого не сделал?! Лучше умереть чем… А, может, он этого и ждал… — кричал Юсуф в ярости. — Аслан защищал нас! Защищал! — Юноша схватил Зюльфикяра за грудки, сжав свой кулак. — Я… Я… Падишах приказал… Я… Не… — Юсуф, хватит, — приказал Осман. — Мне очень жаль, но хватит. Не надо. Отпусти. Смотря на лежащего у его ног под дождём, но мокром песке Зюльфикяра, Юсуф презрительно сплюнул. — Трус! Ты и близко не заслужил это кольцо, хотя, не сомневаюсь, будешь носить его и даже гордиться! Убедишь себя, что прав! Падишах вознаградил тебя! Я подчиняюсь! Юсуф сник и словно сжался, подходя к Аслану и опускаясь на колени перед ним, стараясь скрыть слёзы и охватившее его душу горе. Али подошёл к юноше, осторожно беря его за плечо в поддержке. — Мне жаль, очень жаль… Седьмое июня 1603 года. В ту ночь тоска обрушилась на 13-летнего шехзаде Ахмеда, словно злой дух. В этом мраке он почувствовал дыхание Азраила. Поднявшись из-за стола и приоткрыв дверь, шехзаде посмотрел в коридор. Слугами ангела смерти были четыре палача. — Брат! — Шехзаде выбежал из покоев, побежав по коридору, и в следующий миг оказался в руках палача, видя как за спиной последнего три других казнят его мужественного брата по приказу его отца… После того, как приказ был выполнен, Мехмед вошёл в комнату, убеждаясь, что Махмуд мёртв. Выйдя из покоев, султан посмотрел на сжавшегося в руках палача сына. — Уведите его, — раздался ледяной голос. — И не попадайся мне на глаза! Покои Валиде Султан. — Госпожа, — подошёл Бюльбюль к стоящей у окна Сафие. — Простите… — Говори. — Только что шехзаде Махмуд был казнён. Сафие закрыла глаза. — Мне жаль, госпожа. — Последнее решение остаётся за Падишахом, что Мы могли сделать, Бюльбюль? Мехмед не хотел слушать Нас и поступил по-своему, от этого Мы не могли спасти даже своего сына. — Госпожа… — с сочувствием произнёс Бюльбюль. — Иди, оставь меня.