***
К чему Моника вспомнила эту странную сцену? Ключевым моментом здесь стало для неё Закулисье. И именно о нём она видела сны всё последнее время. Снова и снова! Каждую ночь, начиная с попадания в эту чёртову убийственную игру, бывшая Президент вдруг обнаруживала себя посреди какого-то длинного помещения без конца и начала, больше всего похожего на коридор. А вокруг — только влажный (местами) бетонный пол, запах сырости да облупившиеся тёмно-зелёные стены. Правда, от описания, данного тихоней, это место всё же отличало наличие каких-то старых ржавых труб, тянущихся по всей длине коридора. Имели ли те чисто декоративную функцию или правда для чего-то предназначались, Монике сказать было сложно. Порою ей казалось, что за всё проведённое здесь время она в полном одиночестве прошагала этими тоннелями уже десятки километров! Сами же коридоры, в свою очередь, весьма часто расходились вдруг в разные стороны, делая из одного по два, три, а то и по десять направлений, чтоб позже снова сойтись или вновь разветвиться. Разнообразия во время пути от этого, впрочем, не прибавлялось. Во время более поздних этапов своего там пребывания Моника по сколам и выбоинам на той же стене или трубах порой могла с лёгкостью определить, что уже проходила здесь ранее. Этой же ночью или одну ночь назад — сейчас не имело значения. Всё место из сновидений своей сутью до боли походило для неё на какую-нибудь сложнейшую загадку (решающуюся пока, впрочем, не особенно хорошо). Безумный лабиринт! И что тогда ждёт впереди? Минотавр? Дверь с надписью «спасибо за участие» и выход отсюда? Этого Моника сказать пока не могла. Однако каждую ночь ей казалось, разгадка всё-таки приближается. Пусть очень, очень медленно, но она неминуема. Потому как другого выбора, кроме как «идти дальше», у Моники просто нет. Если это такой ад, как порой не без усмешки проносилось у неё в голове, то она его заслужила. Более чем. К тому же, даже это на практике оказалось тысячекратно лучше и комфортнее того кричаще-мелькающего безумия, которое занимало её сны прежде, там, в старом мире, и было, похоже, каким-то программным сбоем. Так что жизнь продолжается, как часто говорила она себе. Разумеется, никому про эти выматывающие и до боли реалистичные сновидения Моника пока не рассказывала. Зачем волновать людей попусту? К тому же — вдруг и впрямь происки нездорового рассудка? Не хотелось напрягать народ своей протекающей крышей. Тем более — как минимум, одна штатная сумасшедшая на борту уже есть. И она вполне неплохо справляется без чужой помощи.***
Если что и полюбилось Монике в её новом месте обитания по сравнению с предыдущим просто мгновенно — так это, безусловно, намного большее количество здесь личного пространства у каждого. Она поняла, сколь сильно ей этого не хватает, лишь побывав в развалинах того дома. И, на поверку, ложиться и просыпаться одной, в своей комнате, по своему собственному расписанию, ей нравилось куда больше. Моника всегда вставала намного раньше всех прочих, независимо от времени и окружения. Это стало для неё чем-то вроде привычки. Идеально отработанные внутренние часы, всякий раз безукоризненно точно показывающие, когда ложиться спать, а когда пора вставать. Без этих ваших будильников. Самодисциплина, самодисциплина и ничего, кроме самодисциплины! И здесь, и во времена Литературного Клуба бывшая Президент всегда начинала свой день, как минимум, на целый час раньше других. А начинала она его обычно с зарядки. С огромного комплекса упражнений, предназначенного размять каждый мускул её безукоризненно красивого тела перед новым, изматывающим днём. В ход также шла дыхательная гимнастика и множество других упражнений из, в том числе, практик индийской йоги, призванных укрепить силу и дух хозяйки. Чтоб избежать лишних неловких вопросов и ненароком не разбудить тех из соседок, кто любит подольше поспать, Монике приходилось всякий раз на цыпочках отправляться в какую-то отдалённую комнату, и уже там продолжать свои упражнения, вдали от всех лишних глаз. Какое невероятное счастье принесло ей одно только первое утро здесь, когда делать этого было не нужно! Более того, на том самом планшете, что любезно достался ей от Морти, имелась целая подборка треков на случай разминки в начале хорошего дня, да не одна. Монике не терпелось их все опробовать! Признаться, бывали в её жизни моменты, когда бывшая Президент и сама толком не понимала, зачем она всё это делает. Какие-то бесполезные подъёмы ни свет ни заря, дурацкие физнагрузки, от которых у нормального человека потом всё тело как минимум с неделю болеть будет. Какой со всего этого толк, если ты застряла в нелепой игре с бесполезными правилами, выйти из которой нельзя?! «Ну, если покинуть игру и вправду возможности нет, то остаётся лишь победить», — всякий раз повторяла себе Моника, пока улыбка медленно, но уверенно возвращалась на её лицо. — Я смотрю, ты уже не спишь, — из-за чересчур громко играющей музыки и увлечённости самим процессом Моника поначалу не услышала как осторожного, негромкого стука в её дверь, так и последующего приветствия от зашедшей в её комнату Кан. Позади с крайне озадаченным видом виднелась Оля. Джехи застала хозяйку комнаты аккурат посреди растяжки и, смущённо поправив очки, чуть покрасневшая, тут же неловко спросила. — Я была немного не вовремя? Могу зайти позже. — Нет-нет, всё нормально, я как раз закончила, — вернувшись в обычное положение, гостеприимно улыбнулась ей Моника. — Вы можете войти. Что-то хотели? Про себя она уже поражалась спокойствию и выдержке этой женщины, с которой после инцидента с Юсоном у них вчера случился далеко не самый приятный разговор. Вернее, как «разговор»? Признание. Моника решила не таить и не увиливать, что в их ситуации со всей этой убийственной игрой могло вылиться во что-то куда как опаснее, и выложить напрямую. Да. Её руки и впрямь хорошенько испачканы чужой кровью. Винит ли она себя в этом, сожалеет ли? Немного. Но, увы и ах, сделанного уже не воротишь. Всё-таки после полноценного снятия масок, пусть и пришлось разбить пару сердец, дышать полной грудью ей стало гораздо легче. И это бы Моника едва ли на что променяла. Не разбив пары яиц, омлета не сделаешь, правильно? Сам Ким после её короткого наставления в тот вечер почти сразу же отключился и вряд ли хоть что-нибудь из последующего запомнил. Зен, который всё это время был где-то рядом? Он пока ещё ничего не сказал, но выглядел озадаченным. Монике стало жалко его, впрочем, она не спешила навязываться, всё равно актёр далеко не уйдёт, а если не захочет с ней больше общаться, тогда так и быть. Джехи же всегда казалась Монике самой скрытной и недоверчивой из этой компании. Признаться, бывшая Президент была уже готова к тому, что Кан станет избегать её, словно огня, и это ещё в лучшем случае. Случившееся же на практике… скорее, приятно удивляло. Мягко говоря. — Что-то хотели? — пришлось ещё раз повторить Монике, ибо её собеседница, отходя от недавно увиденного, похоже, о чём-то довольно сильно задумалась. — Ах… да, — сказала, наконец, Кан. — Нам было бы неплохо ещё раз провести ревизию склада с пищевыми припасами. Составить смету, организовать меню. И, самое главное, раз уж мы с вами уже на ногах… давайте накроем на стол для завтрака. Было бы очень здорово организовать хотя бы слабую видимость, что этот корабль пока не идёт ко дну. Вместе со всеми нами. Если вам нравится моё предложение, разумеется. — Я более чем его одобряю, но… — Моника перевела неуверенный взгляд на стоящую рядом Олю, понимая, что вожатая ещё много чего, вероятно, не знает. Она понизила голос. — После всего того, что вчера от меня услышали, вы в этом точно уверены? Я говорю о своей кандидатуре. — Вы создаёте впечатление крайне ответственного человека, который сильно озабочен исходом происходящего и, что самое важное… открыто говорит правду. Я не очень уверена, можно ли в текущих обстоятельствах вообще полагаться хоть на кого-то, но вы в моих глазах своим поступком уже сумели вызвать некую… осторожную симпатию, я бы сказала, — с присущей ей тактичностью завершила Джехи. — Слегка неожиданно, — чуть улыбнулась Моника, почти покорённая такой прямотой. — Тогда — вперёд и в бой же! — важно вмешалась Оля, гордо уперев руки в боки. — Нам ещё над многим предстоит поработать, чтобы всё здесь блестело. А я уже придумала, кто будет чем заниматься! Сестрёнка разрешила мне и дальше командовать, правда? Моника и Джехи озадаченно переглянулись. — Это… всё немного не так! И, ради бога, — принялась бормотать своей спутнице порядком смущённая Кан, — прошу перестать меня так называть, это здесь неуместно. — Она снова, извиняясь, оглянулась на Монику. — Тогда приглашаю в столовую! Я сообщила ещё кое-кому из ребят о наших намерениях. Они ответили мне, что, если не будут спать, охотно примут участие и помогут нам.***
— Доброе утро, мир! Как всем спалось? — В довольно просторную, залитую светом восходящего солнца столовую, лениво потягиваясь и сладко зевая, вошёл хакер. Но, хотя он упорно создавал впечатление, будто только проснулся, вид покрасневших глаз и мешки под ними активно выдавали в нём человека, проведшего целую ночь без сна. — Между прочим, негоже всю работу на женский коллектив перекладывать! — сердито проворчала вожатая, как раз едва закончившая с расстановкой посуды на четырнадцать человек. Обе её спутницы с интересом показались из соседнего помещения, где как раз сейчас активно пытались проработать подходящее всем меню. Работа шла крайне непросто. — В моём родном лагере за такое халатное отношение к негласному уставу ты бы давно уже был отправлен таскать мешки с сахаром! Вызвался приходить в срок — успевай! — Ну, так мы и не в вашем родном КОНЦ-лагере! — Словив на себе убивающий взгляд от Оли, Люсиэль хмыкнул. — Да, по части бесполезного таскания тяжестей толку от меня маловато! Зато я успел подзапариться с тем, что у нас есть, и мизинцем левой ноги набросал план меню на неделю-другую вперёд, включающий в себя достаточное количество белков, жиров и углеводов на каждого человека и даже какую-никакую вариативность для выбора в связи с их предпочтениями. Чтобы не сошли с ума на одной и той же баланде, — Севен демонстративно потряс перед зрительницами своим планшетом, что достал из одежды. — Так что дайте-ка папочке разобраться. Всё-о уже здесь! — Серьёзно? — Подлетевшая к нему во мгновение ока Джехи едва не порхала от счастья. И, кажется, даже смахнула набежавшую вдруг слезинку. — Мы собирались потратить на это полдня, как минимум! Знаешь, я б тебя расцеловала, если бы не… — Ну да, ну да, — хакер чуть заметно смутился. — Да там работы-то минут на десять. Для волшебного гения вроде меня. — «Минут на десять»? — с лёгкой иронией в голосе переспросила уже подоспевшая сюда Моника. — А выглядишь ты точь-в-точь как человек, который не смыкал глаз целую ночь. — Всё остальное время я занимался секретными делами особого назначения, говорить о которых в вашем присутствии просто нель-зя! — игриво протянул он, чуть-чуть тыкнув чересчур любопытную девушку по носу. — Много будешь знать — плохо будешь спать, миледи… — Я и так знаю много, и со сном у меня пока всё в порядке, — не преминула по-дружески ответить Моника, на всё лицо растянув самую милую свою улыбку. Она едва не сказала «со снами», но всё же сдержалась в последний момент, потому что здесь маленькая оговорка имела бы очень большое значение. — Серьёзно, Люсиэль, — вмешалась вдруг Кан. — Мы все здесь сейчас в одной лодке… — На одном корабле, если быть более точными! — Да, — устало кивнула ему Джехи. — На корабле. Так что имеет смысл поделиться своими достижениями хотя бы с частью команды. Для большей продуктивности, так сказать. Севен с огромным сомнением в глазах оглядел всех собравшихся здесь девушек, чтобы затем, немного подумав, всё же сказать: — Было бы ещё, чем делиться. Всякий раз, когда мне вроде бы удаётся напасть на след, в поле зрения возникает весьма странная ошибка кода. — Какая? — Моника с интересом обернулась к нему. — Будто ты что-то понимаешь в этом, красавица, — ласково, словно несмышлёному малышу, ответил ей хакер, прижав устройство к себе, точно любящая мать — своё чадо. — А почему бы и нет? — всерьёз удивилась подобной реакции бывшая Президент. — Я и сама ведь немного… — «программа», — хотела сказать она. — Увлекалась подобным чуть ранее. Смышлёные девушки в наше время — не редкость. — Работа Серьёзных Дядь-Хакеров — куда больше, чем одно увлечение, — назидательно ответил ей Люсиэль. — Уметь написать пару строк кода — ещё не значит… — впрочем, он отмахнулся. — Ладно, я ведь сюда из-за меню пришёл! Давайте скорее покончим с этим, да я пойду окунусь, пока водичка прохладная! Кстати, дамы… ещё аж две дорожки по-прежнему будут свободны, если вы понимаете мой намёк, а вчера никто так и не осмелился оспорить мой титул Абсолютного Пловца! Заявки всё ещё принимаются. — Пф, — Моника немного обиженно фыркнула, но больше ничего не сказала.***
Завтрак было решено начать где-то в десять утра. Весь основной народ, отоспавшись, как раз стал с вялым интересом стягиваться в столовую примерно к этому времени. Правда, сейчас на часах уже слегка перевалило за полдень, обед близился, и Нацуки, самовольно вызвавшаяся вновь помогать с готовкой (благо, Моника с её приходом кухню покинула), за эту пару часов успела повидать и поздороваться практически с каждым… с каждым, кроме единственного человека. Отсутствие одной из близких подруг — Саёри — сейчас, как никогда (?), вселяло в неё некую потаённую, глубинную тревогу. Это было, словно предвестие чего-то страшного. Кто же ещё всегда появлялся на пороге задолго до остальных в надежде на лишнюю порцию, едва дело запахнет съестным? А сейчас приём пищи давно кончился. До сих пор — ни следа. По своим странным снам, которые, Нацу теперь была готова поспорить, были не просто снами, об их старом Клубе, Саёри могла так СИЛЬНО опаздывать лишь в одном случае. И это… это… «Нет, не хочу думать об этом! Это ведь просто ужасно». От не пойми как мелькнувшего в её голове воспоминания о безжизненном теле, болтающемся в петле посреди собственной комнаты, бедняжка едва не попрощалась со своим завтраком. Нет, больше тянуть нельзя! А вдруг подругу ещё можно спасти? И кем тогда Нацуки будет, если позволит допустить ужасный исход?! Бездействие в подобной ситуации ведь зачастую ничуть не лучше, чем само преступление! Знать о приближении неминуемого, и даже не помочь в попытке предотвратить это… «Я стану такой же, как Моника!» Сначала все эти страхи и переживания ей показались беспочвенными — ведь, вопреки словам Морти о новом убийстве, в отличие от их «первой локации», здесь всё довольно мило и безопасно! Пока что, по крайней мере. И ничто не подталкивает кого-то к его депрессивным и тёмным мыслям. Однако… С каждой минутой волнения всё усиливались. Их стало не отогнать. В конце концов, Нацуки больше не могла сосредоточиться на работе. Поэтому, просто перестав бороться со своими страхами, она пробормотала пару неловких извинений Зену, который тоже здесь находился и, видимо, что-то делал, а после сказала: — Мне… надо очень срочно… сходить к Саёри! — Зачем? — сурово, как ей показалось, спросил актёр. Основываясь на собственном опыте жизни с отцом, бедняжка сжалась и внутренне приготовилась к тому, что за малейшую попытку отлынивания от важного дела тот сейчас… нет, руку, конечно, в отличие от домочадца, поднимать на неё не станет (хотя от верных друзей Моники всего можно ожидать), но вот нотацию прочитает точно. И будет прав Однако сам актёр лишь расцвёл в обворожительной, искренней улыбке: — «Зачем без завтрака?» — я хотел сказать. Возьми для нашей булочки хоть парочку тостов. Она ж там совсем голодная, прости господи! — Эм, да… да! Спасибо, — рассеянно покивала ему Нацуки, уже собирая «паёк» для неявившейся.***
И вот он — долгожданный миг истины. Сердце Нацу колотилось, словно бы бешеное, когда она, стоя с полным угощений подносом и откровенно подозревая что-то недоброе, несколько раз постучала в дверь. С той стороны не ответили. Не было слышно движения или шороха. Все звуки вокруг словно бы… умерли. Девушка нервно потёрла запястье. Страх подкрадывался ближе и ближе к горлу, замораживая всё изнутри, хватая невидимой хваткой, парализуя. От предчувствия ужасной развязки скрутило живот. — Мне… мне всё равно! Я в-вхожу! — дрожащим голосом закричала Нацу, крепко зажмурившись и пнув дверь (чего оказалось делать не обязательно, ведь та не была заперта). Но даже со всеми своими ужасными страхами и теми картинами, что ей рисовало подкормленное паникой воображение, к тому, что увидит в этой комнате, Нацуки была не готова. Даже близко нет. — А? Извини, я здесь… немного зависла, кажется, — раздался вдруг такой знакомый, приятный голос. — Закуски? Ой! А это всё мне, э-хе-хе-м-м?.. Вот спасибо! Оставь поднос там, на тумбочке~. Когда бедняжка, вся напрягшаяся, точно натянутая струна, и бледная, как привидение, всё же раскрыла глаза, её крайне удивлённому взгляду предстала Саёри, лежащая на кровати. В своей руке подруга держала какую-то старую толстую книгу, открытую почти на середине. Ещё несколько лежало не очень-то аккуратной стопкой рядом, на тумбе, а парочка даже валялась на полу. — Ты, эм, читаешь что-то? Серьёзно? — Наконец-то переборола свой ступор Нацуки. — Ни разу в жизни тебя с книгой не видела… ты даже пропустила еду! Я беспокоилась! — Совсем не уследила за временем, извини, — чуть виновато отозвалась подруга, рассеянно почесав затылок. — Но тут такой сюжет пошёл, я не смогла оторваться! Они вроде всю дорогу только чай пьют и об убийствах болтают, но едва я начинаю скучать немного, вдруг — бац! — что-то произойдёт! Не думала, что читать бывает так интересно. Даже животик я прошу подождать! Хотя он уже начинает болеть от голода. Спасибо, что заглянула. Сама бы я вряд ли сейчас куда-то дошла. — Да, эм… всегда пожалуйста, — немного смущённая, Нацу поставила поднос с завтраком на тумбочку. Она чуть-чуть покраснела, по-прежнему думая, что сказать дальше. — Значит, на всякую жуть потянуло… хе-хе… эм-м… ну-у… добро пожаловать в Клуб Юри, наверное?.. — Я теперь хорошо понимаю, что она в этих книжках находит! Хочешь, тебе парочку дам? Вот эти, которые на полу лежат, уже всё. Там одни только маленькие истории! В них, может, в паре от силы только и есть по-настоящему мерзкие сцены, вроде отрубленных голов или чего-то такого. Убийств в кадре не так много. — Да я… это… — стараясь придумать на ходу подходящее оправдание, Нацу попятилась назад, к двери. Всё её маленькое нутро сворачивалось в тугой узел от одного лишь упоминания слова на букву «у». — Была очень рада узнать, что у тебя всё в-в п-порядке! Заглядывай, если что! А мне… срочно надо… назад, на кухню! Дела не ждут.***
— Твою ж… сука… у-у-у, чтоб его, — Миу вместе с Электроником, вся в слезах и соплях, вышла из кинозала. — В душе не ебу, почему этот фильм всегда пробивает меня на такие эмоции! Особенно сраная песня в конце. Лет пять его не пересматривала, и вот опять… у тебя запасного платка не осталось? Я в кои то веки намокла не там, где обычно… — Такое кино, это… это просто взрыв мозга! — Всё не мог отойти от увиденного преисполненный счастьем Сыроежкин. — У вас ведь так говорят? Это значит, что… настолько перевернуть понимание моего мира! Да я в своём познании благодаря тебе так преисполнился! Ирума грустно улыбнулась ему, с благодарностью получая платок: — И не говори. — Нет, правда! Сделать злого зелёного великана, живущего на болоте, главным героем, да ещё и, внезапно, непонятым добряком! Переиначить всё представление о «долго и счастливо»! — Парень восторженно махал руками. — Это ведь так свежо и новаторски. Когда только успели додуматься?! А сколько ещё фильмов есть про этого… «Шрека»? Я должен посмотреть их все! — Непременно. Но немного попозже, — Миу шумно высморкалась, хотела вернуть платок обратно хозяину, но тот молча замахал руками, мол, «оставь-ка лучше себе». — Ведь теперь я тоже преисполнилась вдохновением, чтобы взяться за работу и снести эту чёртову дверь к хуям! — Ты про… тот вход в капитанскую рубку? — задумался Сыроежкин, вспоминая их вчерашний разговор. — Всё ещё думаешь, что Морти может там прятаться? — Там может быть наш прямой путь к управлению этой посудиной! — Ирума окинула окружающее их пространство широким жестом. — И вся сраная навигация — в том числе. Где мы вообще находимся? Как далеко до ближайшей суши?! Ответы на все эти вопросы, мать его, и даже больше! — Но там же дверь такая — мы с тобой видели — её с толкача одним махом не выбьешь! — Для этого умные люди вроде меня давно уже придумали взрывчатку, олух. — Ирума с гордостью хмыкнула, важно уперев руки в боки. — Я знаю, как минимум, штук десять способов её приготовления! Надо лишь осмотреться, что мы имеем. Всё просто, как два пальца в жопу! — Но… — отозвался Сыроежкин с сомнением, задумчиво почёсывая свою белобрысую голову. — Разве порча казённого имущества не будет нарушением каких-нибудь правил? Нам точно не грозит наказание? — Я осмотрела свой планшет уже вдоль и поперёк, и там ничего подобного даже близко не упоминается, все правила касаются лишь судов, расследований и нахождения тела! — Миу с сомнением пожала плечами. — Ничегошеньки нет ни про порчу местного имущества, ни про ночное\дневное время… Абсолютная свобода, как она есть! Так что при первом серьёзном проёбе перед местной администрацией всегда можно включить дурочку и сказать, мол, ой, мы же не знали! Технически, мы даже здешнему управляющему (или его представителю) можем отвесить леща, если встретим! Вспоминая старину Монохера, тот в этом плане ещё сраным ханжой был, оказывается. Конечно, Электроник не понял последнюю ремарку. Но вместо этого он с осторожностью произнёс: — Мне кажется, если мы переусердствуем с разрушением чего бы то ни было здесь, наш корабль просто пойдёт ко дну. А я вот не особенно хорошо держусь на воде, к примеру. — Тоже верно! Ладно, — Ирума махнула ему в приглашающем жесте, — пойдём уже делать взрывчатку. Время не ждёт. — Мы встретились в странный период моей жизни. Определённо, — задумчиво сказал Сыроежкин себе под нос. Вдруг Миу с уважением обернулась к нему: — А ты хорош.***
— Чувак, ты уж это… наверное, всё же прости меня за недавнее? — теперь отоспавшийся со вчерашнего похмелья и довольно смущённый, Юсон осторожно шагнул в комнату к Зену. Актёр же в тот момент лежал на кровати, и, буравя потолок невидящим взглядом, о чём-то размышляя, курил. — Почти не помню, что я там наговорил. О, ты-таки раздобыл сигареты? — Неумело попытался перевести тему Ким, аккуратно затворяя за собой дверь. — А в той старой развалине их вроде бы не было! — Тебе не передо мной стоит извиняться, чел… — загадочно пробормотал актёр, выпуская в воздух новую струйку дыма. — Я-то видел тебя в состоянии и похуже, чем некоторые. Да и ты меня, вроде бы, тоже. Спёртым, прокуренным воздухом в комнате оказалось практически невозможно дышать, и парень (который что ранее, что сейчас по-прежнему недоумевал, как можно в таких условиях обитать), мгновенно распахнул иллюминатор на полную, а после, понизив голос, немного потерянно пробормотал: — Но… эта Моника… можешь не верить мне, но она ведь и вправду, вроде как, со слов одной из подруг… Сначала Зен вытянул вперёд раскрытую пятерню, как будто бы говоря «стоп», а после немного севшим голосом произнёс: — Ага. Она вчера нам с Джехи рассказала. Пока ты был в отрубе. — Что, п-правда?.. — глаза наивного Кима стали, как два маленьких блюдца. — Ну да. Я, правда, так до конца и не разобрался, что побудило её. Джехи говорит, со слов Моники было похоже на очень сильное выгорание или вроде того. От тяжёлой жизни, от всякого. — Он сделал очередную затяжку, чуть-чуть помолчал. — Я не психолог, я в этом не разбираюсь. Но что есть, то есть. — И ты хочешь мне сказать, ты вот так просто примешь, что… что… — Юсон, не зная, как продолжить, схватился за голову. — На этом мутном корабле посреди ничего, в компании людей, о большинстве из которых мы знаем ровно столько же, где нам предлагают убить одного из товарищей по несчастью за вознаграждение, ты запросто проглотишь тот факт, что твоей новой подружкой стала дамочка с чужой кровью на руках?! — Она, по крайней мере, готова открыто это признать, — Актёр приподнялся и неопределённо повёл плечом. Затем, с небольшой хитрецой в глазах глядя на собеседника, он продолжил. — К тому же, можно подумать, что если к тебе прямо здесь подойдёт познакомиться милая девушка, ты дашь ей от ворот поворот. Ким заметно надулся, нахохлился. — Ты тоже ничего о ней не знаешь, — продолжил Зен. — Ты не понимаешь. Там у нас совсем другое! — И что же тогда? — … — Послушай, приятель, — вдруг усмехнулся актёр. — В годы моей бурной юности у меня, помимо всего прочего, было одно правило. Не стоит слишком часто поминать дурным словом человека, который в наифиговейший момент под конец вечеринки просто оказался рядом, чтобы подержать твою пустую блюющую голову над унитазом. — Ты хочешь сказать, — Ким негромко икнул, закрыв рот ладонью, но так и не закончив фразу. — Ага. Трижды. — Чёрт. Мне теперь даже немного неловко перед ней, — парень зарделся. — Будучи просто в дерьмо, я, наверное… наверное, был ужасен. — Определённо, мужик. — Знаешь, ты так себе успокаиваешь! — Ну, как видишь, у меня было время сегодня об этом перекурить. Мы все живём со своими демонами. Порой важно просто принять таковых у родственной души, и будет вам счастье. Это, блин, очевидный факт! Как то, что я чертовски красив. Чувак, — Зен, кокетливо пригладив свои волосы, со знанием дела, медленно потушил окурок и бросил тлеющий мусор в пепельницу, что стояла на тумбочке рядом. Бычок упал к горстке своих собратьев. — я вообще думаю, что теперь, когда вся эта нервотрёпка в связи сразу с двумя смертями уже окончена, а расходиться по домам пока, хех, никто вроде не планирует… почему бы нам не собраться сегодня вечерком большой, дружной, тёплой компанией и не посидеть вот так вот под гитару или типа того? Корабль, вроде, располагает. Я могу показать «на бис» пару лучших своих ролей для благородной публики! Да и народ пускай узнает друг друга поближе, вместо того, чтоб бояться и не доверять. Не такие ведь мы все и страшные? Надо как-нибудь предложить это остальным.***
Тем же вечером. — …А он им отвечает: «не, ну вы либо дольше держите, либо макайте глубже — вода мутная, не видно же нифига!», — довольный рассказанным анекдотом, Хоши уставился на старательно внимающую ему публику. Эмоции на физиономиях слушателей имелись довольно смешанные. Кажется, большинство юмора всё же не оценило. — Так ведь не смешно же! — наконец, робко высказал своё мнение Электроник, неуверенно озираясь в поисках всеобщей поддержки. — Чувак, ты, вроде как, заключённым был? — почему-то оживился актёр, с любопытством глядя на Хоши. — И мой ответ: да, — теннисист, недолго думая, вернул собеседнику сей заинтересованный взгляд. Тогда Зен пригубил своего пива и громко ответил: — Надеюсь, тебя посадили не за изнасилование старой шутки? По компании пробежалось несколько неуверенных смешков. Хоши долго-долго буравил оппонента фирменным прожигающим взором, а затем, вернув на своё лицо хитрую полуулыбку сытого кота, неторопливо ответил: — Это было неплохо. А как вам такое? Поймали как-то раз бандиты… …Посиделка проходила довольно уютно. Вопреки опасениям актёра, большинство всё же согласилось собраться, пусть, может, не все — с первого раза. Того же теннисиста, к примеру, ещё пришлось поупрашивать. Юри тоже поначалу не хотела идти, объясняя своё нежелание тем, что среди огромного количества людей ей будет весьма некомфортно. Однако со словами Нацу о том, что та в целом не против сходить (Ким уж очень сильно упрашивал) и им не помешает её компания, тихоня крайне быстро переобулась. Что удивительно, но на самом вечере она пришлась весьма кстати: уже целых две пугающих истории по просьбе слушателей рассказала! Кто не смог посетить сегодня всеобщий сбор, так это Моника и Джехи. Дамы оправдались тем, что очень сильно устали, что было не удивительно, ибо целый день они носились со всякой организационной работой. Вроде утверждения того же меню, повсеместной инвентаризации и так далее. Не пришла также Оля, чему большинство лишь обрадовалось, выдохнув с облегчением. Ведь крайне велико было желание грозной вожатой разогнать этот внеплановый митинг, наверняка полный дискуссий сомнительного толка и алкогольных напитков! Вышеупомянутые две коллеги, вероятно, до сих пор удерживали ту силой в её каюте… честь им и слава. Весьма прискорбно, но и отважная Чабашира не смогла посетить этот вечер. Вернее, не захотела! Её, примерно как и вожатую, смутило довольно внушительное количество находящегося там алкоголя… и ещё большее — коварных особей мужского пола, которые так и норовят к тебе под юбку залезть. А если не норовят, значит — будут! Дай только время. Поэтому Тенко осталась где-то внизу, «помогать работящим девочкам». И завершающим список неявившихся, как это ни печально, стал Севен. Люсиэль нехотя пояснил, что будет очень занят «суперсекретными мегаважными хакерскими делами», и вообще оказался не таким уж большим фанатом выпивки или шумных посиделок, хотя вот казалось бы. Зато он соблаговолил разрешить самым желающим посетить его, когда всё закончится… если те захватят с собой чего-нибудь вкусного, разумеется! Что же касается остальных, у них или не нашлось подходящих отговорок, или дел на ближайшее время… либо же они действительно захотели прийти. Искренне пожелали собраться здесь, под бескрайним небом этой звёздной, тихой ночью, и дружно осветить пространство яркими искрами всеобщей надежды на лучшее будущее. Сегодняшняя ночь определённо станет для них весьма тёплой, нежной и долгой. Они сидели здесь, на корме корабля. Посреди образованного из человеческих фигур круга лежал чей-то включённый планшет, из динамиков которого лилась негромкая музыка. Рядом в обилии имелись одноразовые стаканчики, напитки и закуски. Ирума со скучающим видом оглядела народ, подлила себе в стакан ещё пива из литровой бутыли с неразборчивой этикеткой, покачнулась и заговорила: — Не знаю, кому как, а мне от этих шуток уже тошно становится. Мож’, у кого-нибудь есть ещё истории при себе? Только нормальные, не унылое говно, как у той придурочной. Меня и так уже в сон клонит. — Помнится, я много раньше плавал. Только кораблик у нашей семьи был поменьше и никто нас силком на нём не запирал, — Амами мечтательно прикрыл глаза, немного вздохнул, вспоминая былые денёчки. — Забавные истории тоже случались. Особенно, когда мы были с сестрёнкой. Вот как-то раз… — Рантаро вдруг осёкся и замолчал. — Сестрёнка? А какая она? — живо подалась вперёд Саёри, едва не опрокинув свой наполовину полный стаканчик с апельсиновым соком. — Ты не рассказывал, что у тебя есть сестра! Мне очень интересно послушать. Правда! Амами ничего не ответил. Лишь угрюмо пялился в одну точку. Всю былую весёлость с лица молодого человека как рукой сняло. — Наверное, с ней что-нибудь страшное приключилось… — недолго думая, проговорил Юсон во всеуслышание, после чего получил не болезненный, но весьма ощутимый тычок в бок со стороны сидящей рядом Нацуки. Который он благополучно проигнорировал. — Как я тебя понимаю, брат! Дай обниму! Он тут же подался к Амами, сидящему аккурат напротив него, имея вполне себе серьёзные намерения воплотить в жизнь задуманное. Рантаро, правда, по-прежнему выглядел весьма отчуждённым и даже ухом в сторону собеседника не повёл. Опять ситуацию попыталась исправить Нацуки. — Сиди, блин, на месте! — Девушка потешно шмякнула своего соседа полупустой пачкой с чипсами по голове и, схватив за руку, силком усадила обратно. — Веди себя прилично. Отстань от человека! — На чём мы там остановились? — Теперь попытка вернуть беседу в приятное для всех русло осталась за Рёмой. — Любопытные истории? — Он быстро оглядел как-то разом притихшую публику. — Что, ни у кого нет? Ну, тогда я, — теннисист вновь расплылся в довольной, предвещающей что-то интересное, улыбке, — анекдо… — Нет! Вон, Сыроега ещё не рассказывал! — Миу потрясла за руку уже отходящего в сладкую алкогольную дрему приятеля. Электроник встрепенулся, рассеянно огляделся, задумчиво посмотрел на причину своего беспокойства. — Давай, удиви уже чем-нибудь! Мы все по истории выложили! Теперь — твоя очередь, дрочила. Ты уж постарайся! — А? Но я… — Он казался ещё растеряннее прежнего. Забавно почесал затылок, глядя в бескрайнее ночное небо. Пригубил чуток пива. — Как-то ведь… уж и не знаю. Это у вас всё так любопытно! Духи там всякие, умные лисицы, девочки-призраки… а у нас ничего такого, в наших русских глубинках. Стыдно немного даже. — Расскажи, ну хоть что-нибудь! — Теперь, как это ни странно, к Ируме вдруг присоединилась Саёри. — Мне тоже очень, очень любопытно послушать! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! А вот устоять под натиском сразу двух прелюбопытных дам для нашего кавалера оказалось задачей уже непосильной. Немного прокашлявшись, Электроник неуверенно начал: — Хотя, если припомнить, вот такое знаю. — Он сделал «таинственный» голос, вновь заговорил. Народ с интересом подался к нему. — В одном маленьком-маленьком городе жила маленькая-маленькая девочка… — Так, если это окажется та хуйня про гробик на колёсиках или что-то похожее, лучше сразу завязывай! И кончай сиськи мять! — поторопила Ирума. — Переходи к самым сочным подробностям! — Короче, её изувеченное тело отыскали на территории местного заброшенного завода, — отозвался, как на духу, Сыроежкин. — Судя по всему, бедняжку изнасиловали и расчленили. Поговаривают, дядя и старший брат. Ну, там вообще семья странная была, у нас во дворе каждая собака об этом знает! Если хотите, проездом будете, я вам до места происшествия экскурсию организую! Это от дома в пяти минутах. Приезжайте к нам в..! — Блять, — мелко-мелко дрожащая, Миу обняла себя обеими руками и потеснее прижалась к рассказчику. — Говорят, голову до сих пор не нашли! — Х-и-и-и-и-и!!! — Ирума закачалась, обхватив колени руками. Впрочем, не она одна выглядела до смерти испуганной. Нацу, сидящая поблизости, теперь имела вид человека, которому не терпится срочно покинуть эту проклятую вечеринку. Девушка вся напряглась, как натянутая струна. — Пиво будешь? — Вероятно, Юсон оценил внезапное движение с её стороны немного иначе. Он поднёс к лицу соседки полупустую бутылку вонючего дешёвого пойла. — Нет. — Пиво… будешь?.. — чуть медленнее проговорил он, одаривая собеседницу алкогольными ароматами не первой свежести. Из-за хмеля язык уже давно заплетался. — Нет! — Та резко оттолкнула столь внезапный подарок вместе с держащей его рукой. — Пи… — Ещё одно слово, и я тебя больно ударю, — пышущая недовольством, Нацуки резко встала и зашагала куда-то прочь. — Кажется, чьи-то планы на сегодняшний вечер дали огромную трещину, — негромко подметил Хоши. — Над своими приёмами обольщения тебе следует ещё долго работать, мой друг. — Ребята! Давайте вернёмся к основной части! Что это мы вдруг такие все кислые? — попробовал исправить ситуацию Зен. — Помнится, в самом начале нашей встречи кто-то мне обмолвился, что у него была «крайне неловкая» история про праздничный вечер? Мне думается, после всей этой жути сейчас самое время! — Это я! Я была! — Саёри радостно подняла руку, как в школе. — А… а можно? Только эта история, сразу вам скажу, она… она немножечко… необычная, — многозначительно завершила девушка, неловко сводя указательные пальцы обеих рук. — И я чуть-чуть стесняюсь её рассказывать. — Думаю, после всего, что было, нас уже сложно чем-нибудь удивить, — негромко подбодрил Рёма. — Ну, тогда так… — любезно согласилась самая наивная, прикрыв глаза и что-то припоминая. — Это случилось довольно давно, я ещё маленькая совсем была. Родители оставили мне полный холодильник разных вкусняшек и на неделю уехали в гости к друзьям под рождество! Со мной должна была сидеть бабушка. Бабуля очень милая! — Саёри неловко всем улыбнулась, забавно почёсывая голову. — А на второе утро бабушка не проснулась. Мне поначалу показалось, что это такая игра! Мы часто во что-то играли с ней. Тогда я нарядила её всякими украшениями. И так мы сидели. Пели песенки… ну, я пела. Или спала, в соседней комнате. Иногда телевизор с ней вместе смотрела! Ещё несколько дней, пока не вернулись мама и папа. На улицу-то они мне одной запретили ходить, опасно же. Телефона у меня своего тоже не было, позвонить, да и номерА я до сих пор плохо запоминаю, глупая! — Взгляд её сделался немного стеклянным. — Родители очень сильно грустили и много ругались, когда вернулись. И в комнате плохо пахло. Не очень весёлое рождество получилось. С тех пор не особенно люблю праздники. — …***
— Прости, я… я не думал, что ты взаправду уйдёшь, — виновато сказал Ким, после недолгих поисков заприметив, наконец, свою пассию и подойдя к ней. — Да ты вообще никогда не думаешь, — отстранённо произнесла Нацуки совсем тихим голосом. Опёршись на перегородку, она заворожённо глядела за горизонт, зябко обхватив свои плечи. А простирающееся вокруг них бесконечное, тёмное море вовсе не вселяло в неё каких-либо светлых эмоций. — Но я тебя не виню. Мне просто… стало нехорошо там. И ведь действительно — уже вскоре после рассказанной Саёри истории, которая едва ли хоть кого-то оставила здесь равнодушным, Юсон не без тревоги заметил, что Нацу всё не возвращается. Поначалу ему и в самом деле показалось, будто с её стороны это было что-то сродни плохой шутке. Сама пошутила, сама же вернулась. Ну, может быть, просто отойти надо было? Совсем на чуть-чуть. Всякое ведь случается. Но девушка не возвращалась слишком уж долго, и Ким начал вдруг беспокоиться. Чуть ранее… он мог сказать или сделать нечто такое, что вдруг смогло задеть её чувства? Да вроде бы нет. А если да? Ему надоело переживать и корить себя, и, извинившись перед всей остальной компанией, которая, кстати, уже отошла от той жуткой истории (в ход снова пошли бородатые анекдоты от старого знакомого, вот только теперь уже никто не был против), Ким отошёл искать свою вторую половинку. К слову, нашлась она совсем уж неподалёку: ему не пришлось даже спускаться и каюты прочёсывать. — Тебе стало плохо? Может… типа… — Юсон и сам понятия не имел, что делать в такой ситуации. — Позвать кого-то из взрослых? В медпункт сходить? — Я просто не люблю, когда страшилки рассказывают. Мне от них тошно, — потупившись, призналась Нацу. — Поэтому посиделки в подобном кругу — это всё-таки чуть-чуть не моё. Проехали. — Ага. Саёри нам такое рассказала после того, как ты ушла. Я всё ещё удивлён, как люди после подобных ситуаций нормальными остаются! Похоже, на долю секунды Ким успел поймать во взгляде Нацуки мелькнувшую искру неподдельного интереса вместе с не совсем понятной ему обидой. «Что может пережить эта истребительница печенья такого, чего я не знаю?» — казалось, молча спрашивали её глаза. — «Она ведь мира дальше своего носа не видит, да и про его тёмную сторону, наверное, до этого знала чуть меньше, чем ничего… пока вот читать недавно не начала». Сама же Нацуки, которой всё-таки удалось хлебнуть скверной жизни в свои-то годы, собралась было что-то ответить, возможно, рассказать эпизод-другой из собственного прошлого, и даже подалась вперёд… как вдруг передумала. «Я не хочу сейчас обсуждать это». Не уловив, в чём заминка, Юсон шагнул было навстречу, оказавшись почти вплотную к ней. Нацу сделала пару шагов от него, чуть-чуть оттолкнув: — Пожалуйста, стой так, как раньше. От тебя за версту несёт выпивкой! Мне этот запах с самого детства противен, — словно извиняясь, сказала она. — Ненавижу его. — А почему? — спросил изрядно удивлённый Ким. Он-то уже настроился словить причитающийся ему, как скромному (и проявляющему свою заботу!) герою вечера, поцелуй-другой. Здесь, прямо под небом, усеянным яркими звездами. На корабле, в эту тихую, тёплую ночь. Под мерный шум волн. Парень постарался не показывать своего разочарования. — Отец, — коротко бросила Нацуки, отведя свой взгляд. Юсону стало интересно послушать и продолжение, но… кажется, это всё. Больше она ничего не сказала. В голове невольно возник небольшой кусочек вчерашней беседы кое с кем. «Порою он попросту напивался в присутствии своей дочери и начинал её… впрочем, тебе пока рано такое знать». — Прости. Я… не должен был… — виновато произнёс Ким. Ему и вправду стало стыдно за своё поведение. За то, что повёл себя слишком развязно и мог сделать больно, не думая о чужих чувствах. Ответом ему послужила неловкая тишина. Молчание нарастало. Его перебивали лишь периодически доносящиеся смешки или возгласы от большой компании, прилетающие сюда словно бы из другого мира, да тихий шум волн. Тогда Юсон снова не выдержал. Неуверенно глядя на девушку, он почесал затылок и неловко произнёс: — Выходит — ты… последний человек, который захочет уйти отсюда обратно домой? — Ничего хорошего меня там не ждёт, — Нацуки печально кивнула. А после она вдруг невесело усмехнулась. — Да даже этот ублюдок Морти — или кто там за ним стоит? — проявляет о нас куда больше заботы, чем мой чёртов папаша заботился обо мне. Литературного Клуба тоже больше не существует! Едва ли я смогу простить Монику. Мне некуда бежать. Некуда, да и незачем. И остаётся только, — она закончила, будто сама не до конца веря своим же словам, — …стать жертвой. Вопрос только, где и когда. — Не нужно так говорить! — Решительный огонёк в глазах Кима изрядно удивил её и слегка ошарашил. Но не так, как внезапное продолжение этой фразы. — Мы можем сбежать с тобой! Лишь ты и я! — Взамен лишив жизни сперва кого-то одного из твоих друзей, а после и всех остальных?! — вспылила не на шутку разъярённая Нацуки. Её обычно всегда бледное лицо начало уже принимать пунцовый оттенок от гнева. — Да я тебя самого прибью за такие слова! — Нет! Нет! — Немного испугавшись, парень попятился. Он приподнял свои руки, выставив их раскрытыми ладонями вперёд в знак мирных намерений. Затем, оглядевшись на предмет отсутствия поблизости лишних ушей, Ким тихо-тихо продолжил. — Я прогуливался недавно по кораблю и обнаружил, что на нём имеется аж целая одна спасательная шлюпка! Понятия не имею, о чём организаторы думали. Быть может, они про неё и вовсе забыли! Или для себя родимых оставили, на всякий пожарный. Я даже могу тебе показать её, хоть сейчас! Нас двоих эта малышка легко выдержит. Так или иначе, если мы погрузимся в неё среди ночи, пока все спать будут, можем сказать «прости-прощай» этой ужасной игре! Никаких больше убийств и никакой Моники! Только подумай. Когда они нас хватятся, мы будем уже где-нибудь на Большой Земле! Глядя в лучащиеся каким-то уж ну слишком наивным счастьем глаза собеседника, Нацуки долго и старательно переваривала услышанное. А после, тяжело вздохнув, проговорила: — Оставить Саёри и Юри? Это довольно подло. Мы с ними, конечно, часто во мнениях расходимся, но девочки очень дороги для меня. К тому же, обе жутко несамостоятельные. Нет! Я… я не знаю, — она серьёзно задумалась. — Не могу так поступить с ними! Вряд ли они меня простят. — Я тоже Зена и ребят не особо хочу бросать! — Юсон взял её за руку и честно взглянул в глаза, невольно обдавая запахами спиртного. — Мы с ними дружим довольно давно. И крепко. Но… ты ведь понимаешь, что для нас с тобой это — лучший шанс не стать новыми жертвами? Мы с тобой здесь для любого убийцы — самая лёгкая мишень! А так у нас даже есть будущее. Что, если доберёмся до суши?! Сможем сообщить народу о том, что здесь происходит! Мы соберём команду спасения и закончим эту игру. Лично накажем организаторов, едва доплывём до берега! — Это лишь в фильмах выбравшихся из зоны бедствия персонажей на безопасной территории встречает улыбчивая команда спасения, — Нацуки с грустью ему улыбнулась. Её взгляд вдруг потеплел, правда, всего на одно мгновение. — Вооружившаяся кофе с печеньками. И то не во всех! — Девушка снова обняла себя, с тревогой глядя в сторону горизонта. — Мы ничего не знаем на чужой земле. Ни куда идти, ни к кому обращаться. А может быть, полностью незнакомым будет даже язык. Я не уверена, что хочу этого. — Чего же ты тогда желаешь? Дальше оставаться здесь? Рядом с Моникой и ей подобными? — с обидой протянул Юсон. Он ожидал, что его предложение встретят более радостно! Нацу ничего не ответила. Весьма некстати, но у неё в голове пронеслась очень и очень странная мысль: да, учитывая все свои поступки в прошлом, Моника является сволочью! Вероятно, самой последней. Но даже так, Нацуки сама же своими глазами видела, как эта вот «последняя сволочь» вместе с ещё несколькими (не такими плохими в целом) людьми искренне старалась сделать сегодня всё возможное, чтобы жизнь в плавучей тюрьме, именуемой их новым домом, для всех остальных казалась хоть немного комфортнее, чем она есть! Пыталась превратить смертельную игру в простое, безобидное путешествие, всё ещё оставаясь ужаснейшим человеком. «На Большой Земле не будет никакой Моники!» «…» «Это ведь хорошо?..» — …поэтому нам может оказаться тяжеловато на первое время! — между тем, продолжал заливаться соловьем бравый Юсон. — Но мы не станем сидеть на месте! Мы продержимся. Отыщем какую-нибудь низкооплачиваемую работу, ну, для начала, чтобы сводить концы с концами, пока я буду пытаться связаться с правильными людьми! Потом-то обязательно найдём что получше. Если вообще понадобится! Мы ведь с тобой всех спасём! А пока этого не произойдёт, ты можешь, например, устроиться официанткой в какое-нибудь не слишком дорогое придорожное… Нацуки с заметным сомнением покачала головой. — …кафе. Но почему?! — как-то вмиг помрачнел собеседник. На счастье или же нет, но от необходимости отвечать её избавил приближающийся к ним голос актёра: — Ребят, мы там заканчивать уже собираемся. Было бы крайне здорово, если б хоть кто-то ещё помог мне с уборкой! Потому что некоторые давно потихоньку свалили спать, а оставшаяся пара человек в лице Электроника и Рантаро занята тем, что пытаются оттащить пьяное тело Миу обратно в её каюту. Она напилась и буянит, так что это у них надолго. Но и порядок тоже надо поддерживать! — Показавшийся из темноты уже совсем рядом Зен смущённо почесал голову. — Надеюсь, я ни от чего вас не отвлекаю, народ?.. — Нет-нет, всё хорошо! Конечно же, я помогу! — с каким-то преувеличенным рвением и оптимизмом рванула на место недавней посиделки изрядно покрасневшая Нацуки. Парни задумчиво глядели ей вслед. — Скажи, ты ведь не сделал с этой юной дамой ничего такого, о чём будешь потом сожалеть? — негромко спросил друга Зен. Юсон продолжал, не мигая, сверлить пустым и немного нетрезвым взглядом ночную тьму, в которой исчезла девушка. Его кулаки невольно сжимались и разжимались всё чаще: — …нет.