Остерегайся, будь в тени Улыбки будто так чисты В них очень много лжи: Кто овечкой казался — окажется волком! Бе-бе-бе, овечка, наделена ль душой? Нет, сэр, расскажите, что мораль такое! Джек внезапен, словно хук, Джилл — простая шлюшка, Её алиби — грязный трюк.
(Set It Off — Wolf In Sheep's Clothing (COVER BY SKG НА РУССКОМ))
Моника придирчиво осмотрела приклеенное тоненьким куском скотча на дверь мужской душевой расписание, написанное кем-то голубой ручкой. Не то, чтобы информация для неё была совсем новой, ведь на аналогичной двери женского корпуса висело точно такое же (они, кажется, даже были отпечатаны на одном принтере), но освежить память перед Судом всё же не помешает. Итак, ежевечерняя очередь на банные процедуры всегда была следующей:20:30 — 21:00 — Рёма 21:00 — 21:30 — Люсиэль 21:30 — 22:00 — Зен ____________________________ Юри и Моника: 21:00 — 22:00
В случае с девушками в их нынешнем положении очередь была немного бессмысленной, поэтому здесь всё зависело от «надзирателей». Где-нибудь в этом промежутке. А уж когда явятся — тогда и пора идти. — Н-на всякий случай… — негромко сказала вдруг Юри, уже доставая планшет, — я запишу это, хорошо? — Вообще, я хотела… — Мне нетрудно. — Как знаешь, — Моника только пожала плечами. — Время не ждёт, идём дальше, — убедившись, что вероятная улика записана, Рантаро вежливо поторопил своих спутниц. — Нам стоит ещё много чего осмотреть. Когда же они оказались внутри, в душной мужской раздевалке, Моника зябко обхватила себя за плечи, весьма настороженно осматриваясь: — На удивление, тут довольно чисто и почти не пахнет, — она крайне тревожно взглянула на дверь туалета. После недавнего туда уже успели повесить самый настоящий замок. А ещё какой-то креативный шутник налепил на дверь листок бумаги с нарисованным на нём от руки знаком биологической опасности. — Признаюсь, я ожидала худшего. — Но всё равно ощущение от того, что нам предстоит делать, — Юри нервно поёжилась, — какое-то грязное. Рантаро, скажи мне пожалуйста, нам ведь не придётся?.. Амами понял её даже на полуфразе: — Ключ от замка находится, по-моему, сейчас где-то наверху. При всём желании мы бы не смогли больше попасть в этот туалет, — он пожал плечами, едва слышно про себя добавив: — И слава богу. Обе девушки, разом выдохнув, переглянулись. — А вот в шкафчиках всё-таки нам полазать придётся! — дружелюбно улыбнулся Рантаро, игриво хихикнул. — Не переживайте: если уж придётся копаться в грязном белье, я вам, так и быть, помогу. — Не то, чтобы это приносило тебе какое-то садистское удовольствие — наблюдать, как мы здесь стараемся? — сложив руки на груди, не очень довольно полюбопытствовала тихоня. — Да ты что. Амами слегка позабавило, что в обычно тихом и даже немного дрожащем голосе Юри сейчас проступили какие-то почти командирские нотки, скорее более свойственные, конечно же, Монике. — Ну… быстрее начнём, быстрее закончим? — бывшая Президент вдохнула поглубже, прежде чем открыть первый и самый ближайший шкаф. Пустой шкафчик сиял изнутри чистотой. Он, кажется, ещё даже пах немного моющим средством. С тех самых пор, как вся компания во главе с Ольгой Дмитриевной всё здесь почистила. Это было уже будто вечность назад. Однако чистым пока оказался всего лишь один шкафчик, а нашей команде предстояло проверить их ещё где-то около тридцати. Расслабляться рано. Дабы сократить время выполнения этой нехитрой задачи, девушки, не сговариваясь, пошли между рядами и стали проверять противоположные стороны. Первые три попытки что с одной, что с другой стороны тоже не дали результата. Однако тут вдруг Юри заговорила: — Это забавно. Эм-м… кто-то собирался здесь печь хлеб или что? Тихоня с удивлением смотрела на лежащую в одном из (помимо этого) пустых шкафчиков довольно большую кучку из смятых пакетиков для хлебопекарных дрожжей. Заметная часть из них была, почему-то, уже открыта. — Довольно неожиданная находка, — задумалась Моника, глядя через плечо своей соратницы. — Я тоже ума не приложу, с чего бы им здесь-… — Так значит, Электроник был прав. Обе с удивлением уставились на Рантаро. Позволив интригующей тишине ещё чуть-чуть повисеть между ними, Амами всё-таки пояснил: — Он с самого начала нашего маленького вчерашнего… к-хм… инцидента всё не переставал говорить, что это был чей-то дурацкий розыгрыш. — Не понимаю, — задумалась Моника, переводя свой растерянный взгляд с одного на другую. — А я догадалась, — довольно-таки мрачно ответила Юри. Заметно поморщилась. — В моей старой школе мальчишки пару раз проделывали подобное. Кидаешь в учительский унитаз дрожжи — можно также агар-агар — и… — Короче, лучше просто никогда так не делайте, — Рантаро не стал ждать, пока она договорит. Он нахмурился. — Последствия мы все вчера видели. Результат чувствуется. — Я знаю у нас тут одного шутника, только он мог додуматься до подобного, — пробурчала себе под нос недовольная Моника. Продолжила она уже гораздо серьёзнее. — Но связано ли это с нынешним делом? Хм. Оставшиеся лишь пожали плечами. Кто знает? Пока рано что-либо говорить. Немного постояв в неловком молчании, команда всё же решила продолжить поиски, каждый на своём месте. Всего через какую-то пару полностью пустых шкафчиков удача опять улыбнулась Юри: она тихо (и даже немного завистливо) ахнула, оценивая несколько аккуратных и довольно солидных стопок сложенных внутри книг. Похоже, кто-то решил устроить тут свой филиал частной библиотеки? Только Юри собралась поделиться этим фактом с остальным миром, как Моника опять с грохотом рухнула в обморок, рывком утягивая взвизгнувшую напарницу вслед за собой. Между шкафчиками появился не на шутку встревоженный сим фактом Рантаро. И в эту же секунду, как по часам, раздалось уже второе за сегодня оповещение. А ведь утро едва-едва началось, если подумать…***
По прошествии нескольких бесконечно-долгих секунд после сигнала оповещения Зен всё ещё тупо пялился на парочку металлических, полурасплавившихся кругляшей на его ладони. Слова не выходили из его глотки, он не желал верить, но по щеке уже бежала слеза. Стоящий посреди гор пепла в огромной комнате, молодой человек, наконец, начинал осознавать — пока лишь немногое, но уже кое-что из ужасной правды — о состоянии его «сбежавшей» подруги. Уйти от своих друзей? Тайно покинуть корабль, не сообщив никому? Естественно, даже при самом большом желании, вся эта история с убийственной игрой не могла завершиться для не особенно подготовленной беглянки вот так вот просто! Актёр упал на колени: — Это… н-не можешь быть… ты… Достаточно понятливый Хоши уже даже не пытался расспрашивать своего товарища. Он просто стоял рядом, положив руку тому на спину и сохраняя крайне выразительную тишину. Чувствовал ли огрубевший и растерявший остатки малейших эмоций за полную лишений жизнь Рёма по этому поводу хотя бы что-то, понимая и разделяя трагедию? Или то был простой жест на автоматизме, который совершается по привычке, из обыкновенной вежливости? Ответ Зену было пока не дано узнать. Ему и не особо хотелось, если на то пошло. Хотелось только посидеть в тишине. — Чувак! Чего с твоим лицом?! — к ним сюда подоспел как всегда храбрящийся Люсиэль. Он выглядел не на шутку встревоженным, хотя и попытался это скрыть за привычными прибаутками. — Народ, вы там привидение, что ли, увидели?! Неужто, такое страшное? Нам поскорее надо в файл посмотреть! В чём ваша проблема? Я не понима- — Эти штуки у меня на ладони, — наконец, переборол себя Зен, показывая трофеи старому другу. — Разве ты их не помнишь? Нигде раньше, часом, не видел? Севен лишь поправил очки, деловито присматриваясь: — Да на первый взгляд мусор какой-то расплавившийся. Побродим ещё по округе, очень много такого найдём! Спорим?! Пошли. — Ты не понимаешь. Это ведь её пуговицы, — едва слышно отозвался Зен упавшим голосом. Постарался подавить плач. — Они были сделаны из какого-то очень прочного и жаростойкого металла. Красивенькие такие, с узорчиком. Я их узнаю даже в самом потрёпанном состоянии, потому как… мы сами помогали выбирать для неё тот костюм, чел. Ты помнишь? Точно поражённый молнией, Севен застыл. А когда его более-менее отпустило, хакер начал нервно посмеиваться, оглядываясь по сторонам и чуть-чуть разгребая ногами пепел вокруг себя. Его левое веко немного подёргивалось: — Да это всего только пуговицы от костюма, мало ли, как можно было их потерять! Сама Джехи… от нас уплыла просто! Ха-ха… такая умора. Она где угодно сейчас может быть… — Ты прав, — Зен потерянно мотнул головой, машинально зачерпывая в свободную ладонь маленькую пригоршню пепла. — Где угодно… — А я тебе о чём говорю! — как-то даже излишне жизнерадостно подтвердил Люсиэль. И опять хохотнул. — Ну, где б она сейчас ни находилась, сколь бы ни было оставшимся больно без неё, кое-что можно заявить однозначно: её точно нет в царстве живых, — тоном мрачного жнеца констатировал Рёма, демонстративно потряхивая планшетом. Ибо, в отличие от этих двоих, он не терял своего времени даром и уже изучил новый файл. — Нам лучше просто принять это как данность. С порога. Нездоровое отрицание истины только всё усложнит. — Да она уплыла! Вы же сами всё знаете. Просто больше не присутствует на этой проклятой игре, и всё… — Люсиэль… — попытался обратить внимание хакера Зен. Судя по всему, актёр уже хоть чуть-чуть успокоился. Не получилось: — Её нет здесь, мы б иначе давно нашли! Вспомни, чел! Ведь Джехи взяла лодку, и… Хоши хмуро показал ему Файл: — Тогда… ну, быть может, она утонула? Это заставило Севена замолчать.***
— Скажи, когда ты опять сможешь двигаться. Мы сразу же снова продолжим расследование, — негромко сказала Юри. Они вместе с Моникой сидели сейчас на узкой деревянной лавке (куда ту бережно усадила тихоня), не особенно удобной для задницы королевского высочества одной из них, но что поделать? Другого подходящего оборудования в эти раздевалки просто не завезли. Бывшая президент расслабленно вытянула ноги и тупо пялилась куда-то в пустоту прямо перед собой. Пару раз поспрашивав о её состоянии и не получив хоть какой-нибудь внятной реакции, Юри решила пока что проверить их новенький Файл. Признаться, у неё и с пару секунд назад не возникало предчувствия чего-то светлого и хорошего насчёт него, ведь всё-таки их стало ещё на одного человека меньше. Как знать? Возможно, кого-нибудь, очень сильно для неё дорогого, уже-… Сердце мучительно сжалось при воспоминании ещё об одной подруге по Клубу. Пока что (?) вполне живой, но незаслуженно оставленной ими с Моникой. Всё это было очень нехорошо. Но то, что тихоня увидела в Файле, смогло сбить её с толку даже сильнее, чем падающая аж дважды за утро в обморок Моника: — Рантаро, эм… — она неуверенно повернулась к товарищу. — Ты это ви-.? Реакция данного индивида заставила поразиться ещё сильнее, хотя уж, казалось бы. Вернее, это было отсутствие реакции. Насвистывая под нос весёленькую мелодию, он чинно покупал любимую колу в стоящем поблизости автомате. — Серьёзно? То есть, вот прямо сейчас?! И ты думаешь только о том, чтобы утолить свою жажду? — обычно спокойная, рассудительная и даже робкая, Юри не сумела скрыть обвинения в своём голосе. — Во-первых, я не какой-нибудь жлоб, а монет у меня предостаточно: могу и вас двоих угостить, ежели хочется, — с самым спокойным выражением на лице ответил Амами, даже не отрываясь от основного занятия. — Я думаю, мы все это заслужили. Глядите, тут бывают алкогольные и безалкогольные. Из вкусов есть арбуз, дыня, черешня, апельсин и… — Пожалуй, я откажусь, — ответила тихоня, уже примирительно. Она неловко уставилась в пол. — Ну-у… м-может быть, в другой раз. — Я тоже не буду. Спасибо за предложение, — добродушно улыбнулась Моника, которой, кажется, стало получше. — Сейчас малость не до этого. Угощайся сам. — И, во-вторых, — Рантаро терпеливо продолжил, — я всё это беру для Саёри. Она давно уже хотела попробовать, вот только денег за работу охранником у неё по-прежнему нет , а мои мне пришли совсем вот недавно. — Как мило, — Лениво потягиваясь, Моника хмыкнула. — Даже любопытно, что ты такого сделал. Рантаро многозначительно приподнял бровь. Улыбнулся. Ничего не ответил. — Только черешню ей не бери, — продолжила, в свою очередь, Моника. — Она её отчего-то очень сильно не любит. Понятия не имею. Переводя взгляд с одной на другого, Юри невольно нахмурилась. Похоже, она собиралась что-то добавить. Рантаро её перебил, добавив гораздо серьёзнее: — Не я тот человек, которому следует это говорить, но… вам стоило бы побольше внимания уделять своей третьей подруге. И Юри, и Моника немного растерянно переглянулись. Тихоня вновь потерянно уставилась в пол. Скорее, самой себе, она едва слышно проговорила: — А ведь если подумать, то с того… инцидента в женской душевой я её больше не видела. — Саёри сама к нам ни разу толком не заходила, по поводу или без, — Моника скупо пожала плечами. — Хотя у неё прямо сейчас, буквально, работа такая. Я не виню её или вроде того. Эта девочка и раньше, случалось, прогуливала урок-другой. Каждый сам вправе решать, как распоряжаться своей судьбой, своим временем. Вроде как, у Морти есть кое-какие правила, которые мы ценой жизни обязаны соблюдать, к примеру, ни за что не допускать кого-то из нас на верхние этажи, пока не случится убийство! Но есть также и… рекомендации, своего рода? Допустим, ходить на работу. Которые она предпочла не соблюдать. Это её дело. — А мне кажется, это мы её чем-то обидели… — Юри невольно опустила свою руку на грудь, там, где сердце. — А? Моника взглянула на неё так, будто ослышалась. — Если серьёзно, — Амами задумчиво потёр голову, — в последнее время мы с ней мало общаемся. И мне упорно кажется, что она о чём-то умалчивает. Не хочет или не может сказать. Будто старательно не подпускает к тяжкому грузу, что давным-давно непосильной ношей лежит у неё на душе. Начну расспрашивать — закроется ещё сильнее, тогда вообще перестанет со мной разговаривать. — А ты весьма поэтичен, Рантаро. Но, кажется, моя мать в своё время называла это подростковыми заморочками, — беспечно фыркнула бывшая Президент. — Подуется немного и успокоится. Надо лишь подождать! Всё пройдёт. Ей ведь тоже сейчас нелегко. Она к тебе вернётся, как всегда возвращается. С кучей новых историй про то, что-… — Ты очень жестокая, Моника, — Юри сердито одёрнула свою подругу. — Вспоминая то, какой она была в нашу последнюю встречу, мне верится в это всё меньше. В то, что она вернётся. Такой же, как прежде. Или что вообще вернётся, если ты будешь с ней так… — Я провёл свои детство и почти все годы юности в одном особняке с двенадцатью сестрами, — внезапно заговорил Амами. — Все они были разного возраста. Мы с некоторыми из них взрослели бок о бок. Поверьте, мне хорошо видно, когда это действительно «закидоны золотой молодёжи», а когда происходит что-то серьёзное. Сначала с одной из моих обожаемых сестричек тоже случилась похожая история: никто не воспринимал это дело всерьёз, даже когда из дома начали пропадать вещи. Так было, пока она не появилась на одном званом вечере под… достаточно сильными препаратами, гм. Бедняжку едва откачали. А сколько криков стояло! Стоит лишь вспомнить лицо моего милого папаши, которому о-очень был дорог этот чёртов контракт… — Амами негромко хихикнул. — Ты так спокойно вспоминаешь об этом, — тревожно заметила Юри. Рантаро ослепительно улыбнулся, немного склонив набок голову: — Ну, сейчас да. — И всё-таки, при всём моём к ней уважении, я даже отдалённо не в силах представить, чтобы с Саёри произошло что-то подобное, — спокойно заговорила Моника. — Это же наша беспечная глупышка! Ты бы ещё сказал, что она ввяжется в войны уличных банд. Или начнёт придумывать какое-то очень запутанное убийство, учитывая нашу ситуацию. Вот кто угодно другой, только не эта неуклюжая девушка! Она же до сих пор на полном серьёзе считает, что кинологи — это те, кто изучают кино! Сколько бы мне ни приходилось поправлять её с этим. Я ещё не говорю про застревание в стиральной машине, которое тоже происходит частенько. При том, что она даже не собиралась стирать. Единственное, чего я, правда, в её случае здорово опасаюсь — Саёри может стать очень лёгкой добычей. Кто-нибудь попросту постучит в дверь посреди ночи… — бывшая Президент здорово осеклась, запнувшись на полуслове, — и… Вспомнив о чём-то, Моника внезапно прервала свой монолог. Сложно сказать насчёт стоящего рядом Амами, также с интересом уставившегося через её плечо, но вот Юри определённо заметила и даже немного почувствовала, как дрожали руки по-прежнему прикованной к ней заклятой подруги, когда та в небывалой спешке включала свой собственный планшет, больше всего на свете опасаясь увидеть одно-единственное имя в заголовке нового Файла. «Долго же до тебя доходило». Однако, прочитанные «свежие новости» одновременно и успокаивали, и выбивали из колеи. Давно же порядком опешившая Моника не бывала на подобных эмоциональных качелях: — Что… это вообще… как??? Мы же тогда всё обыскивали! Рантаро пожал плечами, стараясь не выдавать своей настоящей реакции: — Суд обещает быть интересным. — Я тоже уже устала удивляться сегодня, — потерянно проговорила Юри, взглянув на него и чуть-чуть улыбнувшись. — Хочется поскорее убраться отсюда и всё-таки наконец-то увидеть Саёри. Я здорово скучаю по ней. Если бы ещё-… …договорить она не успела, осёкшись на полуслове: девушку бросило в холодный пот. Ноздри снова защекотал этот едва-едва ощутимый, почти не распознаваемый, и всё же до боли знакомый запах гниющей крови.***
— Тенко сделает вид, что ей правда не наплевать. И всё же здесь очень скучно, — Чабашира глубоко вздохнула, откинувшись спиной к стене. Затем взглядом, полным презрения, окинула сидящего в другом конце комнаты Электроника. — Мне стало скучно и грустно! Поэтому задам вопрос всего один раз, а ты только попробуй на него не ответить, дегенерат. Сыроежкин с интересом поднял голову на собеседницу. — Может, хоть что-нибудь в тебе не испорчено и ты хотя бы музыку нормальную слушаешь? Я имею в виду, японскую. Не то, чтобы мне было дело… Парень чисто на автопилоте растерянно мотнул головой: вот уж чего нет, того нет. Его музыкальные вкусы всегда были довольно скудны и специфичны, он с радостью заслушивался лишь несколькими исполнителями родной страны (и в целом больше был не по музыке, поэтому около половины названий тех групп даже точно не помнил). Однажды он попробовал подсадить на свои предпочтения Миу, но та хмуро ответила: «что это за дерьмо?», и больше попыток поставить ей Аллу Пугачёву не предпринималось. О том, чтобы знать какие-либо иностранные, тем более, японские группы — тут не было даже и речи. Как вдруг Электроник осёкся: но так ли это на самом деле? Он кое-что вспомнил. Точнее даже, кое-кого. — Ну, — парень растерянно почесал голову. — Пока я бывал в лагере, мне разве что удавалось послушать пару песенок этой, как её… Харуно? Хаято? В общем, Мику . — То есть, ты даже имени Великой, Священной и Благородной Хатсуне не в силах запомнить?! — не на шутку вспылила Тенко, потряхивая кулаком в воздухе. — Жалкие уши настолько никудышного лжеца не достойны никогда в жизни слушать ангельских ритмов этой богини, потому что они всё равно не распозна- — Ну, достойны или нет, но она всем нам тогда играла, — ответил, как отрезал, Электроник с самым что ни на есть преспокойным лицом. — Как минимум, на концертах прощания с лагерем. Это последний официальный вечер смены. — Да ладно заливать-то, — растерянно ответила девушка, своим тоном сейчас как-то даже больше напоминая Миу. — В-врун жалкий… если бы её можно было вызвать так просто, Тенко не стояла бы денно и нощно в очередях за билетами, тратя все свои оставшиеся карманные на номера в дешёвых мотелях и еду! — Ну-у, я не знаю, что на это тебе ответить, — всерьёз растерялся парень, задумчиво почёсывая голову. — Ни одной её забавной песенки даже толком не помню. Всё проходит как-то мимо нас с Шурой: мы всегда больше по технической части. Она постоянно приходила в наш Клуб и уламывала помогать с оборудованием для выступлений, с самого начала смены эта головная боль, каждый раз. Нет, не пойми неправильно, Тенко! Она очень милая. Просто слушать все её истории подчас утомляет. — С-л-у-ш-а-т-ь, — лицо Чабаширы вытянулось в некоем подобии бледной посмертной маски, — и-с-т-о-р-и-и.? — Это ещё что! Ты попробуй в этом лагере, заставь хоть что-то работать, как полагается! Почти всё оборудование там старше моих родителей! Но раз Ольга Дмитриевна приказывает, как тут попробуешь отвертеться… Собеседница проигнорировала: — К-когда стоящая у сцены Тенко всего один разик попробовала задать Великой Мику маленький, скромный вопросик, горилла-дегенерат из группы охранников мгновенно оттолкнул Тенко в сторону. Она разбила ему нос и оказалась увезена в отделение… и, кажется, на всех концертах Великой я теперь в чёрных списках… Сначала Чабашира не особенно желала верить в россказни глупого Электроника, который мог врать всё, что захочет, лишь бы понравиться, но она быстро вспомнила обрывки разговоров с Ольгой Дмитриевной, где та несколько раз вскользь упоминала некую японскую девочку с очень похожими на Абсолютную Звезду Всей Японии именем и описанием внешности. Сначала Тенко не задумывалась: мало ли в российской глуши обитает похожих японских школьниц? Наверное, очень много. Но с каждым новым словом этого бесхребетного ей почему-то всё больше хотелось верить в счастливое совпадение… — Ну, Мику почему-то приезжает к нам без охраны и всего такого. Как обычный турист! Она вообще у нас отдыхает чуть ли не каждое лето! Примерно как я. Всегда сидит у себя там одна и скучает… — добавил Сыроежкин с заметной грустью в своём голосе. — Дорогу в Музыкальный Клуб давно уже занесло вековой пылью. — Я! Я! Тенко хочет попасть туда и самолично избавить Богиню от бесконечного уныния! — Чабашира сделалась решительной, как никогда. Сжала свои кулаки. — Что для этого необходимо?! Тенко сделает всё! — Обычно это решают через Клуб Кибернетиков! Приезжай в «Совёнок», вступай смело к нам, записывайся, на занятия походи, мы одобрим- — Не настолько «всё». Последнее со стороны Сыроежкина было ложью, при том очень наглой, но попробовать стоило. Он угрюмо вздохнул. Затем Электроник вдруг вспомнил, что его Клуб без второго самого важного участника теперь опустеет, да и жизнь в лагере без лучшей вожатой прежней точно не будет, даже если он туда и вернётся. Сыроежкин погрустнел. Очень сильно погрустнел. — Тенко сейчас включит тебе несколько песен Великой и Великолепной, простолюдин. Чтобы лучше понимать мои чувства, ты, мужлан, обязан послушать! И протащить меня к себе в лагерь — тоже. — Здорова, лохи! Чем вы тут занимаетесь? — внезапную почти идиллию нарушила появившаяся в дверном проёме Ирума, о которой разговорившаяся парочка уже почти позабыла. На самом деле, Миу выглядела довольно растерянной. Она негромко и уже на порядок серьёзнее вдруг добавила. — Мне нужно кое-что проверить, и очень быстро! Сыроега, если твои постоянные сеансы ночного рукоблудия к чему привели, то мне нужны эти мускулы, сию же секунду. Решается вопрос жизни и смерти. — Эм-м… — порядочно растерянный, но всё-таки немного довольный даже таким приглашением (как и признанием своей важности), Электроник быстро направился следом за Миу. — Но Тенко ещё не закончила! Я не забуду про это, слышишь меня? А в наказание ты прослушаешь все её плейлисты, абсолютно все!.. — Даже человеку, с которым накануне у меня был самый горячий в моей жизни секс, я б не доверила потаённые уголки своих аудиозаписей, — Ирума задумалась. — Так чё там у вас такого произошло?.. — Да это, про лагерь разговорились, — Сыроежкин, покраснев, отмахнулся. — Лучше расскажи: а куда мы идём? — В комнату Саёри, ну куда же ещё? — Миу гордо хмыкнула. А вот парень вздрогнул. Что ж, значит, самые страшные подозрения Сыроежкина оправдались. Ему не хотелось сейчас подходить к этой девушке даже на милю, даже под страхом смерти. Потому что от неё веяло чем-то страшным. Не ощутимым, но… — Ты не ссы, пионеришко! Её там не будет. Как только мы разделились, я сразу пошла туда, чтоб допросить засранку. Больно уж она подозрительная. На первый же мой вопрос эта сучка нихуя не ответила и просто вышла, наградив Миу Ируму суровым взглядом и оставив одну-одинёшеньку. В её комнате. В окружении всяких вещичек. — И… ты что-то отыскала? — Сыроежкин задумался. — Потому что если мы собираемся обнести её жильё, пока хозяйки нет, это нехорошо. К этому моменту парочка как раз зашла внутрь. Никто, ожидаемо, ни по пути, ни в самом пункте назначения им больше не мешал. Саёри попросту махнула на всё рукой и оставила своё помещение открытым для следствия. Ибо расследовать тут было что. Самой хозяйки каюты сейчас нигде не было видно. Сыроежкин огляделся, и сразу же из всего ничем не примечательного беспорядка выделил одно огромное нечто, призывно торчащее из-под кровати девушки. Оно поначалу сильнее всего напомнило Электронику сложенный брезент. В котором, возможно, — как знать? — что-то лежало? «Но ведь… не станет же эта милая девушка… прятать здесь трупы?» От сильного хлопка по спине со стороны напарницы Сыроежкин едва не подпрыгнул. — Не спать! Сейчас ты поможешь мне вытащить на свет эту хуйню. Моих силёнок с ней маловато! Минут десять билась. Я, бля, умру, но не успокоюсь, пока не узнаю, что это такое. Электроник подчинился, ведь делать нечего. Вспоминая приснопамятную сказку про репку, он вместе с отважной Миу Ирумой начал вытягивать из-под кровати странное нечто. На ощупь оно оказалось резиновым. Их вспотевшие ладони постоянно соскальзывали. Загадочная находка упрятана была на совесть и покидать своё лежбище без боя отнюдь не спешила. …Но всё-таки поддалась. Двое сидели на задницах аккурат на полу, переводя дух и осматривая их новый трофей. Радость от победы в неравной схватке стремительно уступала бегущим по коже мурашкам от узнавания одной старой, казалось, безвозвратно утерянной вещи. — Я думал, что Джехи уплыла… — Электронник растерянно почесал голову. Миу устало взглянула на него, но ничего не ответила. И снова посмотрела на поднимающий целую кучу новых, переворачивающих сознание вопросов предмет. Прямо перед ними двумя на полу сейчас лежала довольно хорошо узнаваемая спасательная надувная шлюпка, имевшаяся на корабле в единственном экземпляре. Сомнений тут быть не может. Только теперь она была в сдутом виде. На этой вот самой лодочке сначала совершали свой провальный побег к мечте Нацуки вместе с Юсоном. Буквально парой дней позже на ней же уплыла и Джехи. Только теперь безвозвратно. …тогда что эта необычная находка делает прямо здесь, в комнате тихой и доброй Саёри?..***
— Запах, да?.. — как только Юри рассказала, наконец, о своих опасениях, Моника тревожно потянула носом спёртый воздух мужской раздевалки. Едва-едва различимый, тончайший, почти что неуловимый, но отдающий металлом, гнилостный аромат чьей-то смерти-таки витал в помещении. — Почти не ощущаю его. Перебивается другими, более сильными. Но если хорошенько принюхаться… я, кажется, могла почувствовать его даже раньше, на всём этаже. Время от времени. Так пахнет что-то на корабле! Возможно, само судно. Ведь мы понятия не имеем, скольких убили здесь ранее. Наша игра же — как знать? — может быть, даже не первая. Оно пропиталось зловониями погибших. — Нет-нет, — тихоня задумалась, старательно прокручивая и вытягивая в своей голове ниточку воспоминания, которая со временем медленно, но уверенно приводила её прямо к… — Этого не было вплоть до дня Генеральной Уборки, я готова поклясться. Тогда же, на палубе, я впервые ощутила и нечто подобное. По-моему, так могла пахнуть…- Непрошенный Амами вдруг прервал их дискуссию, почёсывая затылок: — Вы вправду обе что-то учуяли? Мне кажется, ничем таким здесь и близко не пахнет. — Это очень тонкий запах. Да что я говорю, — вдруг обиделась Моника. — Вы, парни, дальше собственных, — она сделала воздушные кавычки, нарочно растягивая следующие слова, — «мужских ароматов» ничего и не чувствуете! Чего стоит одно только амбре от трёхдневных носков. Поэтому не ощутите даже приближение верной погибели, пока она не укусит вас за нос, — весьма мрачно закончила девушка. — И что за странная дискриминация? К тому же, это был удар ниже пояса, — Рантаро покачал головой. — Прости её, — Юри извинилась вдруг за свою подругу. И продолжила, обречённо вздохнув. — Только… я всё равно ничего не понимаю. — Теоретически, запах мог бы быть от нового тела, но оно за несколькими стенами от нас, и пока, вроде, свежее, — Моника призадумалась. — Да и при живой Ольге он уже, получается, был. Что-то не сходится. — Продолжаем думать… — тихо пробормотал Амами. — Так могло бы пахнуть уже старое тело? Юри тут же возразила ему: — Но Джехи мы нигде не нашли. А мы очень искали. И даже если кто-то всё-таки хорошо её где-то спрятал, спустя столько времени запах стал бы сильнее. Намного. Гнилостный смрад разложения распространился бы уже по всему кораблю. Уже все бы заметили. — Только она ведь взяла лодку и уплыла? Шлюпки-то нигде не было видно, — вдруг вспомнил Рантаро. — Но что тогда пахнет? — вновь ответила Моника. — Может, стоит всё-таки сначала подумать не над причиной, а над местом нахождения источника запаха? — Амами недобро хмыкнул. — Едва мы до него доберёмся, ответы сами найдут нас, готов спорить… — Но как источник этой странной вони может не находиться ни в одном из ранее изученных нами мест на этаже, — Юри, задумавшись, поднесла к губам палец, — …но при этом чувствоваться практически отовсюду? — Будто кто-то стоит рядом с ним и специально гоняет воздух… — Моника фыркнула. — Гоняет воздух? — Амами аж пальцами щёлкнул. — Эврика! Я знаю ответ. — Это же вентиляция, да? — Юри слегка неуверенно перевела взгляд сначала с Рантаро на Монику… …а после все трое разом подняли свои взоры почти под потолок, где красовалась манящей чёрной дырой настолько же интересная им теперь, сколь и отталкивающая, великая и ужасная шахта систем вентиляции. Прямо над торговым автоматом, глядите-ка! Всего две проблемы! Первая — вход туда перекрыт довольно прочной металлической решетчатой крышкой (что, возможно, и к лучшему). Но даже она меркнет по сравнению с… — Нам надо туда забраться… в любом случае… — потерянно произнесла Юри. — Не знаю, сколько времени есть до завершения расследования, но мне почему-то кажется: другого шанса у нас в этой жизни больше не будет, — закончила она тоном, не терпящим возражений. — Если не сделаем сейчас… там может быть нечто важное. Жизненно важное. Они попробовали связаться с Морти, дабы спросить совета. Тот отчего-то не спешил отвечать. Или здесь, действительно, из рук вон плохая связь… или он игнорирует их принципиально, из своей вредности. Все три попытки завершились в итоге отсутствием результата. Тогда делать нечего. — Ты у нас тут — главная по запахам, — игриво хмыкнула Моника. — Твоя идея. Вот ты и полезай! — Ты помнишь? — Тихоня демонстративно приподняла кулак. Цепь, связывающая их, ответила негромким звоном. — Мы связаны. — Проклятие! Правда. Забыла… — досадливо ответила ей бывшая Президент, ещё разок чертыхнувшись себе под нос. — Дамы, дамы! Может, отложим эту спешку? В вашем, гм, положении, — Рантаро задумчиво потёр голову, — нам не хватало только лазать по вентиляциям. Я могу залезть туда и попробовать всё разведать, а вы пока отдохните! Юри невероятно быстро схватила его за запястье. И сжала: — Это давно уже меня мучает. И потому я сама хочу всё увидеть. Прости меня. — Плюс, — терпеливо добавила Моника. — Если наша цель, действительно, скрыта где-то в тоннелях, один ты на пути к ней со своим никудышным обонянием быстрее только заблудишься. Доверься нашей ищейке. Тихоня после этих слов чуть-чуть улыбнулась. — Но вы же ведь в курсе, да?.. — Амами поглядел на обеих девушек, как на душевнобольных. Он чуть наклонил голову и, кивая на наручники, улыбнулся им. Немножечко садистской улыбкой под названием «вы-все-вот-вот-признаете-кто-же-был-прав». — Залезть на самый верх в таком состоянии? Это не будет прос- Моника вытянутой вперёд рукой оборвала парня на полуфразе, а после серьёзно ответила: — Я всё понимаю. Но и ты тоже нас пойми — осталось не так много времени для пререканий, поэтому важна каждая секунда. А теперь на колени. Спину прямо. — Чего?.. По задумке Моники, чтобы в её состоянии попасть прямиком на торговый автомат, она должна была использовать Рантаро в качестве живой ступеньки. Затем, сразу после того, как тот подтолкнёт её, девушка одним ловким рывком цепляется за край крыши и подтягивает себя. В это же время Юри подсаживается на плечи Амами. Тот выпрямляется. Теперь они на одном уровне. Тихоня не без помощи заклятой подруги оказывается здесь же, на крыше, и тогда они обе, заполучив твёрдую опору под ногами, возможно, помогут Рантаро забраться туда же. Если он будет хорошо себя с ними вести. На практике же нечто похожее на положительный результат (пускай и отдалённо) получилось лишь на третьей попытке. — Юри, давай слезай, — всё не переставала повторять уже стоящая на крыше Моника, согнувшись и протягивая той руку. Она продолжила эту фразу с самым каменным своим лицом из возможных (обратно лететь тоже ой как не хотелось). — Он больше тебя не уронит. Доверься мне. — Я н-не могу, м-мне так стра-ашно… — Тихоня покраснела и вся дрожала. Быть может, даже не столько от страха очередного падения, сколько от… — Пожалуйста, не дыши мне туда! Перестань. Хватит! Хватит!.. — с жаром повторяла она, почти шёпотом, сжимая кулаки до побелевших костяшек и лишь сильнее обвивая свои на удивление сильные ноги вокруг плеч жертвы. Амами стоически всё это вытерпел. Когда с самым сложным в их жизнях подъёмом было, наконец-то, кончено… — Вопрос покажется очень глупым, н-но, с-случайно… сигаретки ни у кого не найдётся? Двое во все глаза глядели на Юри, зябко обхватившую себя за плечи. — Глядите-ка… вот это уже интересно, — теперь у Моники, наконец, появилось время внимательнее осмотреть тесную металлическую поверхность под их ногами. Она заметила свой трофей сразу: — Отвёртка, — И тут же подняла небольшой жёлтый инструмент с земли. — Думаешь, кто-нибудь потерял её? — вновь задумалась Юри. — Или использовал в своих целях, — ответила бывшая Президент, опять же, гораздо мрачнее. Между девочками повисла неловкая тишина. А вот Амами, как выяснилось, зря времени не терял. Парень показал всем открытый диалог в своём планшете и многообещающе улыбнулся: — Я внёс новый предмет в список улик, и Электроник СРАЗУ ЖЕ прокомментировал, что несколько дней назад терял где-то точь-в-точь такой же свой инструмент. Ну, помните? Ещё когда он стояк осматривал. — Порою ты омерзителен. — Я это знаю, — Рантаро гадко хихикнул. — Закончите свои любовные распри чуть позже, — Моника, вооружившись отвёрткой, уже потянулась к железной решётке. Для этого ей пришлось чуть-чуть вытянуться: цель оказалась как раз на уровне её роста или даже чуть выше. — Сейчас нам необходимо разобраться с более актуальной проблемой. К её удивлению, работа прошла куда легче, чем думалось — сдерживающие болты явно были расшатаны и почти ничего не держали. Решетчатая крышка люка поддалась очень быстро. Открывшаяся по ту сторону темнота отчётливо дыхнула на своих будущих гостей пылью, сыростью… и запахом смерти. Глядя на своих верных спутниц, Амами невольно поёжился — даже его вдруг пронял замогильный холодок предвкушения: — Если у вас были при себе какие-нибудь остроумные замечания, парочка шуток или даже, быть может, хорошее настроение… я категорически советую оставить всё это на входе в сие прекрасное место, — он опять улыбнулся. — Внутри оно нам не понадобится.***
Ирума и Электроник брели в комнату покойницы уже без былых разговоров. Касаемо самой Миу, она осмотрела всё, что считала нужным, и теперь могла гадать только, куда себя деть. Расследование вот-вот закончится. Работать придётся лишь с тем, что имеется. Хочется ей того или нет, осталось совсем немного. Что же до Электроника — в коем то веке в голове у него крутилось так много будоражащих душу вопросов, что узнавать на них ответы как-то и не особо хотелось, если подумать… Главной тайной, естественно, здесь была сопричастность Саёри. По делу с исчезновением Джехи и так ничего непонятно! Ясно только, что она уплыла. Но тогда почему же здесь лодка? Найти единственное возможное орудие предполагаемого побега одной из новых жертв в чьей-либо комнате — это всё равно, что встретить того человека с руками, ещё перепачканными в тёплой крови. Возле свежего-свежего тела. Мог ли светлый, извечно переживающий за всех, добродушный человечек вроде Саёри наложить на кого-нибудь руки? Электроник не думал так, но даже ему давно стало понятно: в последние дни с девушкой определённо творилось что-то не то. Это стало заметнее, конечно, уже здесь и сейчас, но… изменения были. Она уже не здоровалась с ним так, как раньше, каждое утро в столовой. Перестала реагировать на его шутки. Вообще на всё перестала реагировать. «Тогда могла ли?..» — Из головы всё не идёт предыдущее дело, — очень тихо сказала Ирума, будто прочитав его мысли. — Сейчас вообще любая хуйня может произойти… — … …но, кстати, об этом. На входе в комнату покойницы их уже ожидала Тенко. И вид у Чабаширы оказался крайне взволнованный, перепуганный даже. Словно Ольга Дмитриевна только что, аккурат перед ней, встала и пошла заниматься своими дневными делами. Ведь надо помогать ребятам с расследованием… — Кое-что… кх-м… произошло, — очень уклончиво произнесла Тенко, нерешительно соединяя указательные пальцы обеих рук. Её обычно зычный голос делался всё тише и тише… — Ну? — Ирума никогда не любила долгих прелюдий. — … — Чего случилось-то? — теперь подключился уже ничего не понимающий Сыроежкин. — Только, Миу, ты, это… ругаться н-не будешь? Двое переглянулись, синхронно пожимая плечами. Сейчас Чабашира сильнее всего на свете казалась похожей на очень нашкодившего ребёнка. Она чему-то смутилась, покраснела и опустила глаза. Тогда Ирума протяжно выдохнула. Она сделала пару шагов ближе и, чуть наклонившись, упёрла руки в колени. Её тронутое лёгкой улыбкой лицо оказалось аккурат напротив лица собеседницы. Изобретательница осторожно убрала упавший Тенко на глаза локон чуть в сторону и очень-очень приторно заговорила: — Что тут произошло? Ты можешь рассказать тёте Миу всё. — Ну-у, в о-общем, — решилась, наконец, Чабашира. — К-когда вы ушли, Тенко дальше сидела. Она не уснула и не задремала, нет. Просто прикрыла глаза надолго… Молчание. — А дальше? — добрая, понимающая, крокодилья улыбка на губах Миу разрасталась всё шире и шире. Теперь стали видны острые-острые зубы. — Зачем ты остановилась? Продолжай, солнце. — О, я вспомнил дело одно, — очень быстро проговорил Электроник, — минут на… а сколько вам надо? Вы тут занимайтесь пока… Он семимильными шагами направился в обратную сторону раньше, чем хоть кто-то из девушек успел ответить. — В обще-ем, — опять же продолжила Чабашира. — когда я открыла глаза, из комнаты уже выходила Саёри. Я сразу спросила её: «что тебе тут надо?». Она мне ответила: «ничего». И ушла. Не будет же Тенко, в самом деле, бежать и преследовать человека, которому ничего не было нужно? Тем более, такую добрую и хорошую девочку. Ирума явно подавилась очередным комментарием. Её добродушная улыбка перестала расти, когда на свет вышло ёмкое: — …допустим. — Н-но это не вся история! — Тенко заговорила смелее. — Когда Саёри ушла, то я вспомнила: она обеими руками прижимала к груди что-то вроде какой-то книжки. Лицо было очень заплаканное. Тенко сначала подумала, что она просто носит книжку с собой, как хорошие девочки, и гуляет из комнаты в комнату! А потом вдруг заметила, что кровать Ольги Дмитриевны теперь чуть перерыта. Должно быть, Саёри забрала эту книжку из-под матраса или вроде того… — … — Ну и к-как, Миу? — очень тихо и неуверенно. — Ведь история-то была… п-полезной? Она помогла? Ты ж не будешь кричать, там, или… — А НАХУЯ?!***
В тоннели вентиляции горе-исследователи забирались таким же способом, что и чуть ранее, только на этот раз у них всё вышло с первого раза. Падать, всё же, отсюда повыше — рисковать и вести себя неосторожно никому не хотелось. На этот раз первой шла Юри, как самая чувствительная к различным запахам. За ней забиралась Моника. Когда Рантаро во время этого крайне трепетного процесса весьма неосторожно качнулся чуть в сторону, напрягшаяся экс-Президент сильнее сдавила шею бедолаги между своими ногами: — Больше не делай так. Иначе сломаю. — … Когда с кропотливым процессом, наконец, оказалось покончено (без потерь!), троица смогла продолжить свой путь. Дышать здесь оказалось непросто и из-за вековой пыли, и из-за растущего по мере медленного приближения запаха разложения, который неспешно, но крайне уверенно уже успел перейти от стадии едва различимого к вполне ощутимому. Теперь-то для всей троицы. Вдыхать приходилось лишь через одежду. Гулкое эхо раздавалось, похоже, от каждого перемещения. Это лишь в фильмах герои двигаются по вентиляции совсем уж беззвучно. И в них же остаются после этого чистыми. Моника непрестанно материлась сквозь зубы. Что-то о своих волосах. Юри, между тем, безмолвно освещала (при помощи фонарика, встроенного в планшет) своды металлической длиной кишки. Которая, кажется, даже не собиралась заканчиваться. Компания осторожно продвигалась вперёд, вперёд и только вперёд. Ползти приходилось весьма аккуратно, на ощупь проверяя едва ли не каждый шаг, ещё и по той причине, что местами из тоннеля выглядывали своими острыми кончиками болты, шурупы или что-нибудь вроде того (очевидно, на местах стыков труб). Как минимум для себя Амами уже отметил, что в паре мест-таки успел порвать свою одежду. Как бы не пришлось потом выкинуть. Стирать всё равно придётся (как здорово, когда в шкафу всегда есть запасная, точно такая же!). И, тем ни менее, тоннель вполне спокойно смог вместить взрослого человека, если тот двигается ползком или даже на четвереньках. — Поводов для сомнений нет: в конце этого пути нас ожидает очень страшный секрет… — негромко поделился Рантаро. — Не нагнетай, — проворчала Моника. Её голос отдавался весьма гулким эхом. — Мне интересно, как эта штука ещё не рухнула под нашим-то общим весом… — Видно же, что на века делали. По старым заветам добрых западных фильмов! Тех, с кучей стрельбы и насилия. — Никогда не нравилось такое кино… — девушка поёжилась и чихнула. Вокруг всё ещё слишком уж много пыли, чтобы дышать полной грудью и разговаривать. — Держу пари, ты просто не видела хоро-, — внезапно вся процессия остановилась. Амами едва не уткнулся носом в самое аппетитное место Моники. — Что случилось? — Здесь будет развилка, — задумчиво ответила Юри. Она помолчала ещё немного, старательно втягивая носом несвежий воздух и размышляя. — Похоже, что наш запах идёт из левого крайнего ответвления. Туда. Тоннель начал немного уходить на подъём. — В душ… только закончить всё это — и сразу в душ… — чуть слышно бормотала про себя Моника. — Я чувствую себя как никогда осквернённой. — Если бы не запах и вся наша ситуация, — судя по голосу, Юри чуть улыбнулась. — Мне здесь почти нравится. Люблю тёмные труднодоступные места. Помогают расслабиться, отвлечься от суеты… — Ненормальная. Рантаро задумался, глядя перед собой: — Не сказал бы, что здесь прямо курорт, но я бывал и в более глубокой заднице. А в следующее мгновение нога ползущей впереди Моники стремительно рассекла воздух над головой молодого человека. Это он удачно пригнулся! — Эй! Ты что делаешь? — Я чувствую, как ты пялишься. — А куда мне ещё смотреть-то?.. — Едва скрывая улыбку, Рантаро фыркнул. — Убью. — Просто выше голову и продолжаем идти вперёд, девочки! Помните: мы делаем это ради Саёри! Она сейчас в беде и ждёт нашей помощи! — … Оставшуюся часть дороги путники преодолевали молча. Возросший почти до невообразимого гнилой запах отбивал всякое желание побеседовать или перекинуться парой фраз. Это означало, что они близко к цели. Чем бы та ни была. В какой-то момент Юри снова застыла. С её стороны послышался сдавленный вдох, полный ужаса, и затем, едва различимое: — …нашла. — Ч-что? Что там такое?! — Застывшая вслед за ней Моника даже не попыталась скрывать панику в своём голосе. Идущий последним Амами тоже заметно напрягся. Закончилось время для шуточек. Только ответа вот долго не было. — Э-это… н-нет, — Юри пыталась, боролась с собой, но так и не смогла что-то произнести. — Я… просто проползу вперёд, к-как-то. Тут уже выход недалеко. Вы… лучше сами взгляните. У вас тоже есть эти фонарики. Я… нет. Не могу даже представить, что… боже мой. И девушка, казалось бы, готовая ко всяким ужасам даже сильней остальных двух товарищей, дрожащая, как осиновый лист, больше ничего не сказала. — Что там, что?! Ещё один труп? — Ответа не последовало. Тогда Моника тоже замолчала. Собрав остатки своей могучей воли в кулак, она подползла максимально близко к искомому, достала и включила фонарь, и… — Ч-что з-за… к-как?!.. Судя по мерзким звукам, её едва не стошнило. — Я вижу, что начало очень хорошее, — буркнул Рантаро. Но делать нечего. Надо вдохнуть поглубже. Дальше его черёд… Увиденное невольно заставило вздрогнуть даже парня, уже повидавшего не один десяток смертей не на одной убийственной игре. Нет, тут больше не было трупов. И даже остатков тел. Только найденное откровение стало не многим лучше! Потому что здесь, в непроглядной темноте, в глубине вентиляционной шахты, отравляющая вокруг себя воздух, давным-давно насквозь пропахшая тленом и смертью, задубевшая от невероятного количества крови, некогда попавшего на неё, а потом впитавшегося и засохшего… … … … …лежала, брошенная здесь навсегда и навеки забытая, уже почти полностью поменявшая свой цвет на бледно-бурый, но всё-таки очень хорошо узнаваемая школьная форма Саёри. У всей, ещё совсем недавно отчаянно спешащей на помощь, троицы невольно зародился один и тот же безумный вопрос: является ли она всё ещё той самой, неловкой, добродушной и немного печальной девочкой, которая попала в беду?..***
Должно быть, уже не стоило удивляться тому, что вентиляция вывела своих горе-странников в комнату самой Саёри. Хозяйки не оказалось нигде вокруг, что даже неплохо, ибо новоприбывшим следовало банально перевести дыхание, ещё разок переварив факт странной находки. К такому не подготовишься иной раз даже с десятой попытки. А здесь ещё и сдутая лодка нашлась… всё складывалось мрачнее некуда. Им сказочно повезло, что здесь проход в вентиляцию находился практически на уровне пола, поэтому вылезти удалось без проблем. Страшно оказалось представить, пусть даже и на секунду, что бы компания делала, вновь оказавшись где-то под потолком. Вылезать и прыгать поодиночке, учитывая положение девочек, казалось не самой привлекательной идеей в любом случае. Тем более, плетущийся за ними следом Амами при всём желании теперь уже не сможет подстраховать. Наверное, пришлось бы звать кого-нибудь из тех, кто бродит на этаже, на подмогу, и снова вместе что-то придумывать? Потому что ползти обратно ребята отказались бы даже под страхом смерти… В любом случае, обошлось. Хорошенько отряхнувшись и прочихавшись, порядком потрёпанная троица вышла из комнаты. — Раз убийство уже произошло, то, по идее, правило о запрете находиться здесь для нас теперь не работает… — едва слышно пробормотала себе под нос Юри. — Наверное, мы можем вновь передвигаться по этому этажу, не таясь. — Я даже немного скучала по этому вот… всему, — призналась Моника, печально вздохнув и осматриваясь по сторонам. Подруга понимающе кивнула ей. Рантаро задумчиво хмыкнул: хоть он был здесь ещё вчера вечером, даже для него эти ночка и утро успели выдаться весьма долгими. Каким же стало их удивление, когда только-только вышедшие в коридор наткнулись на бредущего по направлении своей комнаты, засунув руки в карманы, словно ни в чём ни бывало, Люсиэля! — Вид у вашей троицы, будто вы пережили тот ещё адок, скажу я вам честно, — мгновенно отметил острый на язык хакер, заметив новых гостей. — И он пока не закончился, — печально добавила Юри. — Гораздо важнее, — продолжил уже Рантаро, сверля приятеля крайне подозрительным взглядом. — Как ты здесь очутился? Севен даже поправил очки от подобной наглости: — Вообще-то, вы тоже явились сюда, сладенькие мои. Так что странный вопрос. — Мы прошли через вентиляцию, если по нам не видно, — сердито буркнула Моника, оглядывая свой по-прежнему грязный, украшенный теперь паутиной, а местами и вовсе порванный, наряд. — Потому что по тебе — нет. — Лол, — хакер фыркнул, подобно собеседнице оглядывая свою, напротив, совершенно чистую одежду. — Вообще-то, с пару минут назад с нами связался Морти. И он сказал, что лифт разблокирован! А также добавил о том, что, пока дожидаемся опоздавших, у нас есть минут десять, чтоб принять ванну, ещё разок навестить свои комнаты или что-нибудь вроде того. И что суд уже вот-вот начнётся. Поторопитесь, если желаете почистить пёрышки! Люсиэль сказал это и быстренько удалился, не дожидаясь ответной реакции. Троица разом переглянулась. Да, вышло крайне неловко… мягко говоря. Стоил ли их результат поисков? Как сказать. Почему пропустили оповещение? Ну, у них так звенели натянутые нервы, у всех троих, да и гулкая труба поспособствовала… они бы, возможно, как знать, сейчас даже взрыв ядерной бомбы под своими ногами могли не услышать. Было банально не до того. — Кстати, пока мы не ушли далеко… — сейчас у Амами был вид, словно он что-то вспомнил. Рантаро задумчиво почёсывал голову. — Ой, что это там? Он указал куда-то в сторону и девушки туда посмотрели. В это самое мгновение раздался тихий щелчок. Ещё одна секунда — наручники со звоном шлёпнулись на кафель пола. Девушки, потирая освобождённые запястья, округлившимися глазами смотрели на своего товарища. В районе чьего кармана только что сверкнул и окончательно исчез один очень знакомый ключик. И Юри, и Моника сами бы точно сейчас не сказали, чего было больше в их взглядах — признательности за избавление друг от дружки… или желания убивать. — Работа в команде и всё такое, — фыркнул Рантаро тоном человека, которому ничего более не оставалось. Он приподнял руки, показывая раскрытые ладони в знак мирных намерений. — Это было лишь в воспитательных целях, запомните мои слова. — Ублюдок, — едва слышно прошипела Моника. — Но… разве ключ всё это время не был… у Миу? — мгновенно задумалась Юри. — И как же ты его тогда?.. фу-у. Тихоня поморщилась. — Понятия не имею, о чём ты. Она разве вам не сказала? Ирума отдала его мне ещё в первый вечер вашего наказания, сказала, могу делать с ним, что захочу, — Амами пожал плечами. — Ещё добавила, что не имеет ни малейшего желания даже на километр приближаться к этим, — он сделал воздушные кавычки, — «семейным разборкам». Вы, мол, там сами решайте. Саёри не могла надолго оставлять вас в таком положении, её очень сильно мучила совесть. Но я-то понимал: в этом случае все усилия пойдут насмарку. Если отпустить вас сразу, то вы ничему не научитесь, не придёте ни к какому, пусть даже самому шаткому, соглашению и снова передерётесь. Тогда я сказал, что сам обо всём позабочусь, и взял с неё обещание не задавать лишних вопросов. Вот так всё и было. Не знаю, что там говорила или не говорила вам Миу: она любит над всеми подшучивать. — Убью тебя… — Я т-тоже. Но сначала её. Два весьма недовольных, пронзающих насквозь взгляда оказались направлены аккурат на Рантаро. — Вот видите, дамы? Работает же! — Он на всякий случай попятился. Повисла неловкая, удушающая тишина. — И всё-таки, — потерянно опустив глаза в пол, Юри всхлипнула. Затем быстро прошептала. — Мне очень страшно потерять сейчас ещё и её… простите. Моника крепко сжала руку подруги. Смущённо отвернула свой взгляд, точно упорно стараясь отыскать на стене написанные там и подходящие к моменту слова: — На самом деле, ты ни в чём не была виновата. Нацуки бы всё равно умерла. Рано или поздно. Она была… слишком слабой. И обстоятельства сложились явно не в её сторону. По коридору разнёсся хлёсткий звук от удара. Неспешно собирающийся около двери лифта народ даже стал оборачиваться. Уже в следующее мгновение ошарашенная экс-Президент схватилась за пылающую щёку и невольно отступила, не верящими глазами глядя на собеседницу. — Ты можешь продолжать звать её как угодно, но только не… слабой, — в голосе Юри отчётливо звякнули металлические нотки. — Дамы, дамы. Может, нам стоит пока что остудить го- — Молчи! — резкое и одновременное, стало ему ответом. Рантаро всё же понял, что лучше бы ему сейчас впрямь последовать такому нехитрому совету и просто чуть-чуть подождать. — Может… — Юри набрала в грудь побольше воздуха, точно старательно готовясь признать очевидный, давным-давно мучающий её факт. — Может быть, в чём-то ты и права. Немного, — заговорила она теперь гораздо спокойнее. Однако спокойствие очень быстро пропало: — Вот только говорила я сейчас о Саёри! Она давно уже хотела, но не могла нам чего-то сказать! Ты не видишь?! Да и я не лучше. Она была так добра ко мне. Не давала поддаваться отчаянию. Тогда, после смерти моего любимого человека, я действительно готова была сделать что-нибудь… страшное! Из всех только Саёри было не наплевать. Она видела это. Это даже при том, что… при том, как я с ней поступила совсем недавно, на том страшном суде. Она хотела быть услышанной, а мы её лишь игнорировали! Хотела открыться кому-то из тех, кого давно знает… нам было плевать. Мы были собой заняты! И теперь она… — ещё один всхлип, — сделала что-то страшное… потому что никто её не отговорил. — Паршивые мы друзья, я не спорю, — Моника невесело хмыкнула. И в это же мгновение температура во всём помещении словно разом опустилась вдруг на несколько градусов. От ближней лестницы прямо в их сторону, прижав к груди какую-то смутно знакомую книжку так, словно это было последнее самое дорогое, что у неё осталось, медленно шла Саёри. Она с полнейшим безразличием ловила на себе многочисленные косые взгляды, никак те даже не комментируя. И брела в самую гущу толпы, словно уже совсем другой человек. А ведь за это тоже было кому сказать отдельное, ласковое «спасибо». Ещё сидя там, в вентиляции, возле своей ужасной находки, Рантаро и компания провели пару мучительно долгих минут в тяжких раздумьях. Улику утаивать никак нельзя было, особенно — настолько кричащую, особенно — всем троим. Это может перевернуть ход всего Дела. Подвести к неверному результату. И тогда все погибнут! Они — тоже. В противном же случае… Каждый из находящейся здесь троицы ощущал себя самым настоящим предателем. «Давай же, заложи свою подругу, если желаешь жить!». Но кому-то всё же следовало нанести и финальный удар. То есть, придать эту тайну гласности, вынести на всеобщее обозрение. Вырвать сердце. Лишить малейшего пристрастия. Суд должен быть честным и справедливым. Только тогда удастся правильно разобраться, чей сейчас черёд умирать. Они молчали достаточно долгое время. — Эх, давайте тогда я это сделаю, — произнесла, в конце концов, Моника, доставая планшет. Тон экс-Президента казался обманчиво-пренебрежительным. — В её глазах мне всё равно падать уж ниже некуда, готова поспорить. Одним предательством больше, одним меньше… велика разница. Никто не осмелился возразить. И вот, сейчас Саёри понуро брела как раз мимо них. — Ну, эм-м… как твои дела?! — Амами протянул руку своей близкой подруге, наивно улыбаясь и прекрасно понимая, каким дураком сейчас выглядит. А ещё ненавидя себя за это. Что за убогий театр около виселицы, если все всё про всех уже и так знают?! Саёри сжала протянутую ладонь. Сжала крепко. Рантаро пришлось приложить заметные усилия, чтоб не поморщиться. Девушка долго сверлила его лишённым эмоций взглядом, а после очень тихо ответила: — Спасибо. Нормально. — Скоро будет суд… — зачем-то добавила Юри, смущённо уставившись в пол и так и не решаясь продолжить. — Тебе страшно? — отстранённо поинтересовалась Моника. Не было ясно наверняка, к кому именно она обращается, потому что она ни на кого не смотрела. — Нет, — всё же отозвалась Саёри, спокойно глядя на своих собеседников и пожимая плечами. — Мне уже всё равно.