Now, the past seems so far away. Where did all this tension come from? I can't find the reason why I'm still trying for more. Tried so hard to let you go, But this can't be ignored. I still want more, I still want more. (Fred V & Grafix, Metrik feat. Kate Westall)
— Начальник, блять! Я не хочу с этим говноядом сидеть! Уберите его нахуй отсюда! Чтобы фон через пять минут чистый был, сука! Все только зачарованно наблюдали, как в самый разгар досмотра у несчастной Миу Ирумы, кажется, окончательно сдали её хвалёные нервы. Сразу же после того, как Морти под бессвязное бормотание бедной владелицы чуть ли не силком отобрал у неё найденное кольцо, организатор вцепился в странный прибор, висящий на её шее. Однако изобретательница, видимо, сочла свою жизнь гораздо дороже, мгновенно попытавшись броситься наутёк. Верёвочка, на которой и болтался так называемый «Миу-Тестер» (по-прежнему зажатый в ладони Морти), оказалась, к сожалению, ещё менее крепкой, и со звонким «треньк» устройство полетело на землю. Где едва-едва освободившаяся Ирума успела случайно раздавить собственное творение собственной же ногой, оставив лишь жалкие части металлолома, когда, сверкая пятками, гордо уносилась прочь. — Уморительное зрелище, — Морти вздохнул. — Ну, попытка не пытка. Дальше нескольких метров побег, к сожалению, так и не продвинулся — ещё на подходах к леснице отважная беглянка словила на себе метко выпущенный из чудо-перчатки заряд электричества. Рухнувшее на пол, точно мешок с картошкой, великолепное тело сковали жутковатой судорогой пробегающие по нему синеватые разряды. — Твоя миссия провалилась, бегун, — парень одарил «противницу» надменной усмешкой.***
В себя она смогла прийти лишь, уже когда всеобщий досмотр закончился. Общими силами остальных всё-таки оказавшись в зловещем лифте. Который, быть может, прямо сейчас заберёт их всех на борт в небольшое путешествие в один конец, прямо в ад. — Ч-чёрт… — Миу попыталась приподняться на всё ещё дрожащих конечностях. Её здорово мутило. Проклятие! Трусы, наверное, опять придётся менять. Сколько можно?! Теперь ей и того меньше захотелось оставаться здесь. Однако, двери уже закрылись. Она подняла взгляд своих испуганных глаз прямиком на организатора. Теперь расстановка сил была очевидной, даже несмотря на его малый рост. Сейчас Ирума это уже поняла. — Ты же… убьёшь нас всех так. И себя заодно, придурок! — гневно выплюнула она. — М? — Морти вдруг подался чуть поближе, присел около неё. — Т-ты же прекрасно сам понял, что кто-то здесь отравил это чёртово место! Кто-то здесь достал яд и, вероятно, каким-то образом сам- — Я знаю, — тоненький палец опустился прямо на её губы. Голос оказался тягучим и даже как будто немного успокаивающим. — Пускай и не во всех подробностях, но кое-что даже я понял. Однако, не стоит ничего говорить раньше времени. Оставим небольшую интригу на Суд? Я скажу лишь одно: кому-то из вас здесь явно не нравится моё, кхм, «правление»… намного, намного сильнее всех прочих. Наверное, кто-то и вовсе желает свести со мной старые счёты, даже по иным причинам. Он говорил медленно, убедительно, с чувством, с толком, с уверенностью и с расстановкой, словно бы наслаждаясь в это время самим собой. Быть может, где-нибудь, когда-нибудь, из Морти мог получиться вполне даже хороший политик. Отменный тиран. — … — Кое-кто желал высказаться мне лично? Давайте же. Время у нас ещё есть. Парень окинул помещение мрачным взглядом. Лифт медленно тронулся. Везде в нём повисла оглушающая тишина. Раздался негромкий смешок со стороны Люсиэля. — Молчите, значит. Это ничего. Внизу мы со всеми ещё хорошенечко наговоримся. А те, у кого останутся какие-либо претензии, получат драгоценное право их высказать… с глазу на глаз, так скажем, — Морти демонстративно размял свои кулаки. — Я буду вас ждать даже, если это убьёт меня. Особенно — если. — Да кто же на тебя такого позарится, с твоими-то цацками, — тихо пробурчал себе под нос явно до сих пор разгневанный Зен. — Ведь это равносильно грёбаному самоубийству, вообще-то. Он бросил едва-едва заметный предупреждающий взгляд немного в сторону… кому-то. На что собеседник лишь демонстративно поднял вдруг перед ним свои руки — одну «облачённую» и одну «обычную»: — Что, думаешь, приятель, это нечестно? — Морти немного помолчал, прежде, чем всё же чуть наклонить голову и с усмешкой добавить: — А такова жизнь. И гаденько ухмыльнулся, когда актёр позволил себе чуть слышно выругаться. — Месть? Выяснение отношений? Но я думала, мы просто едем расследовать убийство Моники… — задумчиво сказала Саёри. Её комментарий так и остался без какого-либо ответа. — Только и всего. Проворный Рантаро, между тем, успел подобраться поближе к Ируме, вместе с Электроником уже помогая изобретательнице подняться: — Что ж, вами была предпринята, очевидно, достаточно продуманная попытка тактического отступления, — он мрачно хмыкнул. — Которая пошла крахом. Какой такой яд? Где он? Ты о чём? Может быть, объяснишься? Амами принялся активно наседать на несчастную потерпевшую, в буквальном и переносном смысле пытаясь зажать её в угол. — Может, поумеришь немного свой пыл, а, гений пикапа? Я не твоя солнечная подружка. Не стоит здесь зажиматься со мной. И если- — Разговоры, — так и не начавшуюся, увы, беседу вдруг прервал голос Морти. Достаточно недовольный голос. — Прошу, не испытывайте свою судьбу заранее. У вас ещё будет время показать, кто тут прав. Достаточно скоро. — Ага. Когда мы просто все дружно пойдём на дно с этим ёбаным кораблем, — высказалась Ирума. — Значит, такая уж у него судьба, — парировал организатор, снова оставив изобретательницу ни с чем. — Незавидная. Но что поделать. Чуть в стороне от этой дискуссии, между тем, успела развернуться ещё одна небольшая беседа. — Что это такое… с тобой? — Юри не на шутку разволновалась, увидев настолько измученную Тенко. Она единственная, кажется, сейчас заметила девушку. И то, что с ней что-то не так: мастерица нео-айкидо, казалось, едва на ногах своих держится. Она стояла в самом углу, болезненно прижимая к себе одну руку. — Что с твоими пальцами? Дай мне посмот- о, б-блин, Господи!.. Чабашира только вымученно ей улыбнулась: — Тенко очень приятно, что кому-то здесь ещё не всё равно. Она хотела бы сказать тебе больше, но она не может. Ты очень хорошая девочка… с тобой Тенко было бы намного спокойнее. Но Тенко сейчас нельзя. Что-то в последней фразе Чабаширы здорово насторожило тихоню. Буквально пробрало до мурашек. — Постой! Что это такое значит — «н-нельзя»? Что ты имеешь в виду?! Ранее, чем Юри успела бы получить долгожданный ответ, двери лифта гостеприимно распахнулись. Приехали. Перед теми, кто по-прежнему смог остаться в живых, вновь предстал Зал Суда. И если они хотели бы и дальше продолжать жить, то время для бесед не по теме закончилось.***
«Я знаю, как нам всем убраться отсюда». Эта фраза непрестанно крутится в моей голове. С того самого вечера. «Я знаю, как нам всем убраться отсюда». Она была со мной во время обсуждения плана. Была и во время той дурацкой игры, из-за которой чуть не пострадали дорогие мне люди. Она была во время расследования. Она, чёрт возьми, и сейчас прямо здесь! Вертится в моей черепной коробке, шевелится под кожей, ползает туда-сюда. «Я знаю, как нам всем убраться отсюда». Да, даже прямо сейчас. Сейчас, пока я отстранённо наблюдала, как кто-то предложил пострадавшим вдруг пройти лечение — навроде того странного, но чудесного процесса, который произошёл с Рантаро перед началом обсуждения Второго Дела. Когда у него были проблемы с ногой. Сейчас даже вспоминать забавно. Тогда ведь нас ещё было больше, намного больше… эх, если б только эти технологии умели воскрешать мертвецов. Я даже толком не поняла, кто же именно из нас сказал это. Но я сама точно, увы, и не подумала. Всё, всё забыла! Такой вот из меня друг получается. Сегодня, и правда, очень много людей было ранено и даже при смерти! Это Юри. Это Миу. С Тенко мне не особенно понятно, почему, но, кажется, что и она тоже. Хотя это странно. Правильно! Я же и говорю: очень, очень много людей. Как здорово, что Морти всё-таки им не отказывает. Теперь им станет хоть немножечко, но всё же получше. Рантаро, который уже занял место за своей кафедрой, рядом со мной, и приготовился к обсуждениям, чуть слышно подметил, что, кажется, наш славный организатор старается, чтобы его сегодняшний триумф воочию запечатлело как можно больше народу. Негромко хихикнул себе в кулак, чтобы уже через секунду опять стать серьёзным. Странные у него иногда шутки бывают. Колючие. Я же просто молчу. Все мои мысли снова заняты- «Я знаю, как нам всем убраться отсюда». Это те слова Моники. Она сообщила их мне, потому что между нами всё-таки установилось доверие?.. Я и в самом деле давно уже к этому шла. К тому, чтобы всё-таки найти способ! И к тому, чтобы вытащить её из своей толстой, непрошибаемой скорлупы. В конце концов, у меня же как-то получилось это сделать с Нацуки?! Ещё там, во времена Литературного Клуба. Да и даже с Юри, вроде бы. Ну, хоть немного… Теперь Моника тоже решила понемногу начать открываться мне. В своём чуть грубоватом стиле, но всё-таки. Пока я не должна передавать эти слова кому-то другому! Вдруг предатель подслушает? И постараюсь всеми силами оберегать нашу тайну. Потому что такой человек, как наша Моника, никогда не сделает ничего просто так. У неё обязательно был какой-то план! Должен был быть. И если уж она даёт знать, пусть даже не напрямую- Нет, нет. Не надо больше этих дурацких идей или слепой веры. Всё это — дело прожитых дней. Я знаю. Я хорошо знаю, что Моника, такая, какая она есть сейчас — ужаснейший человек. Токсичный манипулятор. Наверняка с манией величия. Наверное, я и ещё о ней довольно много чего не знаю. Однако, всегда есть одно «но». В моём случае, всё то, что было сказано выше — дело сугубо личное. Оно не должно никоим образом коснуться кого-нибудь третьего и будет похоронено лишь вместе с нами. Со мной и с Моникой. Потому как сейчас перед нами встаёт кое-что поважнее обычных споров. Да. Наверняка, практически все великие полководцы или политики с известным мировым именем были (и даже сейчас являются) такими себе людьми. Юри однажды сказала мне, что среди них чистеньких просто нет. По их вине часто убивают, обманывают или обворовывают многих обычных, ни в чём не повинных граждан. А иногда и попросту отправляют на верную смерть. За всем подобным обычно и стоят кровожадные стратеги — люди, подобные нашей Монике, привыкшие ради своей жалкой выгоды безнаказанно манипулировать другими и добиваться своих целей любыми возможными способами. Люди, решающие судьбы этого мира. И иногда- «Я знаю, как нам всем убраться отсюда». Как ни печально мне признавать — но иногда нашему неидеальному, давно и глубоко страдающему миру попросту нужны эти люди. Со всеми перечисленными их недостатками, со всеми пороками. К примеру, чтобы противостоять уже намного большей угрозе — общими силами, идеями и средствами. Да, вот как работает жизнь за пределами созданного нами крохотного мирка. Раньше я не задумывалась об этом. А теперь… начала понимать. Была б моя воля — наверное, я бы осталась здесь. Конечно же, без всяких там дурацких смертельных игр! А что? Тут вполне неплохо кормят, у меня есть хорошие и надёжные друзья и мне не нужно волноваться о будущем. Все дни идут, как один… один долгий-долгий день солнечного лета, где ты, исключая всякие неприятности, бываешь, ну, даже счастлив. Чего мне ещё желать? Однако мои друзья, наверное, со мной в этом не согласятся. Этими трусливыми мыслями я боюсь с ними делиться даже сильнее, чем словами Моники. Они тогда посчитают меня совсем слабой! У них у каждого снаружи есть свои дом, работа, и даже близкие люди, которые смотрят новости в нервном ожидании, и ждут, и скучают… Мои, мне почему-то так кажется, уже не волнуются. Поволновались, наверное, с пару денёчков, да позабыли уже, что когда-то была такая… я. Большая ли это потеря? Не думаю. Не особенно. Однако у других всё гораздо серьёзнее. И Моника знала, как нам убраться отсюда. Если уж жизнь чему трусливую и слабую меня научила, так это тому, что у нашего бессменного лидера, у лучшей отличницы и красавицы школы, всегда за спиной был какой-нибудь план. Чтобы ведомые, простые и недалёкие люди вроде меня всегда смогли на него положиться. Ведь в первую очередь у нас шло благополучие большинства. Хороший она или плохой человек, не будет иметь значения, если цель достигнута и все спасены, правильно? И если больше никто не умрёт или не пострадает. … … … — Стой, — спокойный и уверенный голос Рантаро вырывает меня из размышлений. Мой друг, определённо, обращается к Морти, который занял место чуть в отдалении от всеобщего круга, где-то раздобыв невысокое подобие трона. Выглядит даже мило, ну надо же! Я многое пропустила, пока думала. Моника была права тогда в школе. Надо меньше отвлекаться. Тогда не упущу всё самое важное! Мне никак нельзя — точно не сейчас, когда от этого могут зависеть жизни. Рантаро же, между тем, уверенно продолжает: — Ты предлагаешь нам вести обсуждения, как ни в чём не бывало? Организатор благосклонно кивает: — Именно. Ведите себя так, как привыкли: словно меня рядом нет. А я буду смотреть, во что всё это выльется… Здесь даже Миу (видимо, уже наученная горьким опытом) смолчала. Севен оказался единственным, кто что-то пробурчал себе под нос. Его руки по-прежнему где-то в карманах. Вид глуповато-смешной, как и всегда, но вместе с тем словно бы и… напряжённый, угрожающий? Что-то с ним было не так. Или мне только кажется? — Ах. В таком случае, позволите ли взять слово? — вежливо интересуется Рантаро, осматривая притихший вдруг Зал Суда. Мне нравится видеть его здесь в образе нашего лидера. Спокойный и сдержанный. С уверенным и приятным голосом. За словом в карман не лезет. Он также довольно надёжный друг (хоть Юри и не всегда согласна почему-то), и мне бы хотелось идти за ним вслед, почаще выслушивая его игривые наставления. В любой ситуации… — Сначала мне хотелось бы обсудить место, собственно, самого преступления. Картина, — он сделал ироничную интонацию на следующем слове, — Гибели Моники меня несколько настораживает. Здесь есть немало моментов, которые следует хорошенько обдумать. …что. Хорошо. Придётся мне всё-таки ненадолго забрать свои слова назад. Про то, что я готова беспрекословно идти следом за ним в любой ситуации. Просто потому, что- В любой ситуации, кроме этой. — Пожалуйста, помолчи немножко, Рантаро, — он, вскинув бровь, в удивлении оборачивается на меня. — Зачем разводить лишнюю философию? Извини. У меня голова сегодня болит. Мы собрались тут, чтобы искать преступника? Ну, просто… всем и без твоих долгих речей вполне ясненько, что наша Моника- У Моники всегда и на всё есть свой продуманный план. Она точь-в-точь ему следует, таковы её принципы! Каждой букве. Даже, если это потребует времени. Даже, если буквально каждое следующее мгновение кому-то здесь потребуется вырывать ради неё чуть ли не собственными зубами. Рискуя своей жизнью. Рискуя жизнями всех остальных, может быть. Чтобы выжить! Только сегодня. Потому что, даже несмотря на все свои недостатки, которых немало, она всегда была честна со мной. И она знает, как вывести всех нас отсюда. Выиграть ещё немного времени? Ох, ладно. Пусть моих скромных сил может быть недостаточно, я готова на эту ставку. Уж ради этого я хорошо постараюсь. Ибо мне совершенно очевидно — ясно, как солнечный день — что в настоящий момент всеми нами горячо любимая Моника… — Умерла. …скорее всего, может нас слышать.***
— Всем и без твоих долгих речей вполне ясненько, что наша Моника умерла. Иначе для чего был бы весь этот Суд, правильно? Идём дальше.~ Амами с искренним удивлением обернулся на девушку. Медленно вскинул бровь. Вот уж откуда подвоха не ожидал, как говорится. Саёри и сама не смогла бы припомнить, как часто видела его таким озадаченным. — На твоём месте я говорил бы куда как увереннее, найди мы с тобой сразу тело, — Рантаро выглядел немного рассерженным. Похоже, что подобный номер со стороны самой близкой союзницы всё-таки задел его драгоценную гордость за живое. Пусть даже и самую капельку. Амами быстро сдул упавшую на его глаза прядь и упёр руки в боки, усердно стараясь не показывать собственной уязвлённости. Просто желая продолжить суд. — И что? — это оказалось не очень-то просто. Надо же! Саёри и сама за словом в карман не полезла, как выяснилось. — Знаю, что, эм-м-м, не мне про это говорить, но ведь все мы помним дело Джехи. И отсутствие тела ещё н-ничего не о-означает!.. — закончила она немного дрогнувшим голосом. — Плюс, на этот раз тело всё-таки видели, — вдруг решился вмешаться Зен. — Я, наш дорогой Севен и Электроник! При последних его словах оба выше названных парня почти одновременно кивнули. — Да-а, — заговорил теперь уже Сыроежкин. — С этим поспорить достаточно сложно! Все мы услышали чёртов выстрел, со всего корабля! Он точно был. А потом ребята позвали меня! Я увидел и кровь, и тело, и отметину от пули во лбу! Всё — своими глазами! Хотя, это было довольно ужасно, — вдруг поправился он. — Да. Но знаете, меня здесь напрягает один момент. Мы можем верить только вашим, ребята, словам, — Рантаро прищурился. — Ничему более. Тогда что насчёт фактов? — Я в душе не ебу насчёт других двоих, но вот Сыроега бы не стал о подобном пиздеть, — ответила Ирума с достаточно скучающим видом. — Он просто не умеет! А если и делает, я всегда увижу этого засранца насквозь. Обычно это что-нибудь безобидное. Типа, там, кто последнюю конфету сожрал. Нас всего-то, блять, в комнате двое было! — Спасибо тебе, Миу… н-наверное. — Не за что. Обращайся. Рантаро утомлённо приложил свою руку ко лбу: — О, то есть у нас здесь отыскались целых три свидетеля, ни один из которых не может или не хочет поведать всему остальному классу, куда подевалось тело из запертой комнаты? Потрясающе. Сыщик явно начинал заводиться. Саёри же, сама такого от себя не ожидая, легонечко дёрнула своего друга за руку: — Ну-у, н-наверняка это лишь часть какого-то хитрого плана убийцы! Который утащил тело, спрятал его, а теперь находится где-нибудь вместе с нами. Что мы тут можем поделать? В-ведь… — заговорила она вдруг гораздо серьёзнее, при этом почему-то ненадолго обернувшись в сторону Морти. — Другой исход стал бы слишком хорошим, н-не правда ли?! А так у нас на этой игре никогда н-не бывало! Если никто не погиб, тогда и наказания никакого не следует, правильно же?.. Последнее она вдруг проговорила чуть ли не с мольбой в голосе. Лицо девушки на мгновения залилось предательской краской. Организатор ничего не ответил. — Ладно, — Рантаро медленно выдохнул. — Придётся нам пройтись по тому, что мы все уже знаем. Показания Электроника. Амами удовлетворённо кивнул на еле слышное: «давай, бомби» от Ирумы. — А что с ними не так, а?! Я за свой базар всегда отвечаю! — Сыроежкин приготовился защищаться. — То, что мы все посчитали за так называемый «выстрел». Он был один, и его якобы попадания в голову якобы хватило, чтоб окончательно и навсегда выбить дух из нашей любимой Моники. — Тенко не понимает. С этим что, есть проблемы? Разве тебе самому больше ударов понадобилось?.. — Простите?.. — Неважно! П-продолжай, продолжай!.. — Эм, — Амами снова обернулся к ожидающей публике. Загадочно улыбнулся, прежде чем заговорить. — О чём это я? А. Так вот. Я смог изучить место преступления и не нашёл на нём ни самого оружия, ни каких-либо следов от его использования. К примеру, гильз или пороха на полу. Что кажется достаточно странным, вы не находите? Я это к тому, что я повстречал на своём веку уже достаточно убийств различной степени тяжести, хах. И вот конкретно здесь никак не было похоже, чтобы преступник подготавливался, тщательно убирая за собой место преступления перед отходом. Как раз-таки наоборот! Всё произошло в лютой спешке. Времени было мало. Туда в любой момент могли заявиться свидетели! И способ тоже выбран был… не самый бесшумный. Словно бы специально желали привлечь наше внимание. Из-за чего, мой дорогой господин организатор, у меня появился вопрос. — О? — Морти со своего места лишь довольно кивнул, явно тоже заслушавшись речами бывалого искателя приключений. И уж точно — неожиданно для себя. — Да, конечно! Я слушаю. — Выдавал ли ты нам огнестрельное оружие? В качестве дополнительного — секретного? — мотива, быть может? Или оно лежало очень хорошо спрятанное, где-то на складе? Морти в ответ даже и не задумался прежде, чем усмехнуться: — Да это бред. В зале повисло оглушающее молчание. Саёри вдруг вздрогнула. — Потому что это напрочь убивает, ха-ха, всю концепцию классической смертельной игры, — лениво добавил организатор. — Она берёт и превращается в сплошную никому не интересную резню. — ТЫ СЕЙЧАС ВРЁШЬ! Все уставились на Саёри. Девушка ненадолго запнулась и стала быстро осматриваться по сторонам, очевидно, занервничав. Морти же, всем своим видом словно пытаясь показать превосходство над слабыми, начал флегматично рассматривать свою чудо-перчатку и, словно бы нехотя, чуть подался вперёд: — О как. Так что ты хочешь сказать? — Да даже, ну-у, — Едва не вырывая с корнем несчастные волосы, девушка беспечно почесала голову. — Ха-ха, даже если это и так, на корабле у нас всегда остаются люди, которые смогут его смастерить, это твоё оружие, дай ты им только время… — О? — Люсиэль с лёгким интересом в глазах поднял на неё голову, по-прежнему не вынимая рук из своих карманов. Взгляд его оставался спокойным и гипнотизирующим, как у удава. — Если ты намекаешь таким образом на меня, то, ну… ты явно слишком высокого мнения о моих умениях, — хакер вдруг усмехнулся. — Я могу только винду переустановить, да и всё. — Тогда ты про меня, что ль, пиздишь всем, а, брут?! — Вдруг взбесилась Ирума. — Да где ж я тебе возьму это ебучее оружие, сделаю его из говна и палок?! А даже если я его сделаю, — изобретательница понизила голос. — Я не хочу, чтобы от первого выстрела эта хуйня вдруг разлетелась прямо, блять, у меня в руках! Вместе с оными. Как ёбаная китайская хлопушка, мать её. Рантаро вдруг щёлкнул пальцами: — И здесь-то мы подходим к самому интересному. Его улыбка стала ещё шире прежнего. — Дешёвые хлопушки. Этого добра на месте преступления, действительно, достаточно много. Их там целая коробка стоит! Огромная такая коробка. Никто бы, я думаю, даже и не заметил пропажи, к примеру, одной или двух. Вряд ли кому-то вообще было дело! Немногие из вас, к тому же, мне кажется, в принципе знают, как стал бы звучать выстрел из настоящего огестрельного оружия. Всего по одному хлопку его и впрямь определить… иногда может быть затруднительно. Особенно, учитывая, что у всех у нас и без того были на тот момент проблемы и поважнее. Амами кинул очень хитрый взгляд в сторону организатора. — Тенко опять не особенно поняла, — мастерица айкидо нахмурилась. — То есть, выстрел был просто иллюзией? И никакого оружия на самом деле на Монике никто не использовал. Рантаро благосклонно кивнул ей: — Ну… видимо, так. — Но-, но-, но! Это не может быть правдой! — Опять завозмущалась Саёри. — Ребята! Послушайте себя сами! Если вдруг выстрела не было и оружие — тоже ложь, как вы тогда объясните кровь вокруг тела и, самое главное, рану на её голове?! Ведь Электроник говорил и об этом! Да, Моника точно умерла. Зал снова погрузился в раздумья, и девушка позволила, наконец, себе с облегчением выдохнуть. Одной рукой Саёри нервно теребила ткань своей тёмно-синей форменной юбки. Рантаро, что стоял сейчас к ней ближе всех, расслышал едва различимые слова из уст соседки: — Пожалуйста! Ну, когда ты уже придёшь… я долго так не смогу. — М? — Амами чуть наклонил голову в бок. — Я говорю, кровь и след пули! — тут же исправилась собеседница, снова испепеляя его убедительным суровым взглядом. — Как бы ты объяснил это по-другому, если бы Моника не умерла?! — Ну-у, — здесь даже Рантаро замялся, чуток призадумавшись. — Лады, хорошо. Стащить донорскую кровь из медкабинета и разлить её около тела смог бы любой идиот, как мне кажется! — взглянул на неё Севен, и в его взгляде ясно читалось что-то вроде: «ладно уж, давай поиграем». — А вот и нет, — похоже, что впервые с самого начала суда свой тихий и неуверенный голос вдруг подала Юри. — Эм. У меня… была возможность заглянуть в тот холодильничек. Миу свидетельница. — Все блядские пакеты оставались на месте! И даже не похоже, чтобы их кто-нибудь трогал! — Откуда же тогда? Пф. Ну не могла же она взять кровь, я не знаю, из другого человека? Что это вообще за бред. Хах, — Зен очень заметно покачнулся. Так он бы и рухнул, не обопрись бедолага на кафедру. Выглядел актёр крайне болезненно и даже бледнее обычного, что многим стало заметно только сейчас. — Эм, курящий чел, тебе плохо? — Не стоит волноваться обо мне. Давайте лучше продолжим это чёртово заседание. — С тобой точно всё хорошо? — Рантаро нахмурился. — Да-а! Блин. Забейте. Не спрашивайте! Просто вся эта история здорово меня подкосила. А кого из нас, блять, нет?! — грозно прорычал Зен. — К тому же, я, типа, любил её, и всё такое. Амами, видимо, пришёл к каким-то собственным выводам и убеждённо хмыкнул. Его же собеседник… пока стоял ровно, что уже хорошо. — Ну, ладно. Вернёмся к этому позже. Наверное? Эм… В таком случае, у меня, кажется, появилось предположение на третий интересующий нас момент. А именно — да, след от пули. — Что?.. — Саёри взглянула на него, как громом поражённая. Рантаро довольно ей подмигнул. — Недавно мне выпала редкая честь побывать в комнате у нашего дорогого Севена, где я увидел много всего интересного! И, — молодой человек многозначительно сложил руки на груди. — Я думаю, тут не могло обойтись без опытного гримёра. Поймите меня правильно: у меня были знакомые в сфере косплей-вечеринок. Сама рана ведь не особо большая. И нарисовать её… ну, где-то минут пять, может, семь драгоценного времени, если человек хорошо знает свою работу. Профессионалка при мне так и вовсе смогла управиться однажды всего за три минуты. — И это всё равно оказалось намного-намного дольше, чем наш Мистер Супер-Сыщик смог её оприхо-, — Ирума поймала на себе крайне суровый взгляд . — Блять. Ладно-ладно, молчу-молчу. — Отлично, — Амами примирительно поднял руки. — А так как на тело никому всё равно не удалось взглянуть поближе прежде, чем оно вдруг исчезло, дабы подтвердить или опровергнуть всё мною сказанное, то-о… мои предположения пока что остаются в силе! — Стоп! То есть ты намекаешь… так, — Зен вдруг заметно напрягся, косясь на своего приятеля. — Если твои руки без моего ведома касались вдруг моей дорогой женщины, и даже там, где- — Ты с чего такой нервный стал? Он же всё врёт, — выдохнул Люсиэль, по-прежнему даже пальцем не пошевелив. Хакер перевёл свой взгляд аккурат на Рантаро. Такой же спокойный и гипнотизирующий, как и немногим ранее. — В противном случае, покажи нам всем Монику. Где она? Живая. Или мёртвая. Да, блин, хоть какая-то. — Э?.. — здесь даже Амами озадаченно потупился. Кажется, и он оказался вдруг в некоем тупике: на это ответа даже у него не было. Беседа постепенно уходила в никуда. Спекулировать, мёртвая сейчас жертва или же нет, можно ещё очень долго. Только будут ли явные доказательства? Хоть для одной из сторон. В зале опять повисла проклятая тишина. — Минуточку, — вдруг задумался Сыроежкин, лениво почёсывая свою белобрысую голову. — Я только один, чтоль, увидел тут… кое-какое несоответствие истине? В сказанном немного ранее. — О чём это ты? — Ирума первой обернулась к нему. Теперь оставшиеся восемь пар глаз с нешуточным любопытством уставились на Электроника. — Ну, помните, когда Рантаро сказал, что никто так и не смог поближе рассмотреть мёртвую Монику? Или какая она уж была. Это не совсем так. Я уже рассказывал кое-кому те события и… да, Зен смог. В пылу эмоций он тогда заперся там вместе с её телом и, наверное, просидел где-то с пару минут возле трупа, прежде чем выйти и отправиться в неизвестном направлении. — Ах да! — Рантаро громко шлёпнул себя по лбу. Извиняясь, он улыбнулся. — Когда Зен выходил, дверь опять заперлась. Припоминаю, да. Ты об этом рассказывал. И вы ещё не смогли снова попасть туда: Люсиэлю пришлось нести ключик, чтобы открыть замок. Однако на тот момент трупа внутри уже не было. Ирума на весь зал присвистнула: — Две минуты, чувак?! Ну… это не самый короткий половой акт, о котором я слышала. Но без сигарет ты явно продержался бы дольше. Сокрушительный удар кулака едва не проломил несчастную кафедру: — Да вашу же мать! МЕНЯ тут хоть кто-то послушает?! — взъярился актёр. Он перевёл дух, потом снова продолжил, оглядывая притихших слушателей. — Да, я закрывался вместе с нею. Эмоции! Ну, знаете, просто не каждый день кто-нибудь вдруг берёт и… — Полностью согласна! Бывает, что мужику иногда надо пойти и выплеснуть накопи- — Заткнись! Но я ничего с ней не делал. Она уже была мертва, как-, как-, — оппонент задумался, нервно переводя взгляд с одного лица на другое в поисках подходящего сравнения. В итоге решился. — Как и твоё чувство юмора, Миу. Уж прости. — Вот это было обидно, чел… Я ж всё время стараюсь выкладываться… — И ты точно не прятал её в это время где-нибудь в вентиляционных тоннелях? Беззащитную и бездыханную, — задумалась Тенко, скривив полную презрения физиономию. — Как какой-нибудь грязный дегенерат. Иу! — А смысл мне?! — К тому же, нет, нет, я это точно помню! — снова вмешался Электроник. — Когда дверь открылась и Зен выходил, мы увидели Монику. Краешком глаза, но… Она по-прежнему там лежала. Вроде бы, точно такая же, как и была. — Вот видите?! — Актёр сложил руки на груди. — Я ничего с ней не сделал. Во всяком случае, пока у вас нет доказательств обратного. — Но когда дверь открыли во второй раз, то тела там уже не было? При этом Электроник всё время находился рядом с выходом, так что проползти незаметно куда-нибудь, кроме вентиляции, у нашего «ходячего мертвеца» — неважно, одному или же с чьей-либо помощью — никак бы не получилось. Других выходов из того помещения тоже нет. — Амами задумался. — Ну, хорошо. Тогда давайте просто примем во внимание тот момент, что Зен где-то две минуты находился в комнате рядом с Моникой и мог что-то там сделать, — Рантаро ответил на злой взгляд актёра своим, куда более мягким. — Гипотетически. — Допустим. Да развлекайся, хах. Вот только… что нам это даёт? — Люсиэль впервые за всё время дискуссии вынул одну руку из своего кармана. Для того, чтобы почесать ею в ухе. — Мы всё ещё ни на шаг не приблизились ни к убийце, ни к тому, чтобы объявить нашу даму восставшей из мёртвых. Какая-то комната Шрёдингера с то ли живой, то ли мёртвой Моникой получается. — Я говорила вам всем, что она умерла! — все уже давно успели отвыкнуть от громкого крика Саёри, и потому сейчас многие непроизвольно, но вздрогнули. — Знаете, что точно никогда не будет нам врать?! Это сигнал! Сигнал об обнаружении тела. Он был! Как вы объясните вот это?! Самое очевидное. — Сигнал был, а вот файла с описанием дела не было, — Амами парировал почти что мгновенно. — Не только ведь у меня? Правильно? Это тоже выбивается из обычного «уклада жизни» наших расследований. И здорово меня настораживает. — Его не было, потому что кое-кто оказался очень на нас разозлён и решился с нами им не делиться! — палец девушки гневно ткнул на организатора. — Файлы высылаются автоматически, самой системой, — Морти зло усмехнулся, приподняв руки. — У меня нет возможности повлиять на это. Так что берите выше. — И-и… эм… если только мы можем тебе верить, — неуверенно произнесла Чабашира. — Значит, там что-то сломалось? — Сломалась тут только твоя бедовая голова, — парировала Ирума. — Похоже, кто-то смог нехило так наебнуть саму систему. И главный говн-, — она обернулась, — Извините. Морти хочет, чтобы мы это выяснили! Организатор добродушно кивнул ей: — Мне очень не нравится твой грязный язык. Напоминает одного гнусного старикана. Но всё же я одобряю, в целом, ход твоих мыслей. — С-спасибо… — покраснев, шёпотом, — И пошёл ты нахер, коз-зёл. — Не разобравшись с этой загадкой сигнала оповещения, едва ли мы развеем всю завесу над остальной тайной, — оживился Рантаро. — Как здорово, что у меня остались здесь кое-какие записи с недавней лекции. Итак, — Амами вдруг начал читать, — Сигнал всегда срабатывает, когда внутренние сканеры, встроенные в нас самих, замечают прекращение сердцебиения и дыхания. А также если рядом есть три свидетеля. Какие-нибудь вопросы? — Проблема свидетелей вроде бы отпадает, — сразу заговорила Юри. — Я же правильно поняла, что её нашли первыми Зен, Севен, а после пришёл Электроник? — Ребята позвали меня! — согласился с ней парень, — У них, кажется, была запланирована с Моникой какая-то встреча… а здесь вот такое. — Кстати, если всё правильно и других свидетелей нет, — подметила тихоня, — То при всей их подозрительности эти ребята никак не могли её убить. Правило о том, что свидетель никак не может оказаться убийцей. Вы помните? Если мы рассматриваем версию с мёртвой Моникой, тогда мы можем им доверять. — То есть я для тебя всё ещё подозрительный, хм-м? Люсиэль оказался проигнорирован. — И всё-таки как, блять, удобно… Вся компания опять обернулась на Миу, хотя говорила изобретательница, кажется, только себе под нос. Теперь-то ей пришлось пояснить свои мысли: — Ну, типа, нам нужны три свидетеля? Да, пожалуйста, вот они! Заебись. Именно в этот момент, именно в этом блядском месте! И пиздец как всё вдруг удачно сложилось. Истерики, исчезающие тела… — Ты на что намекаешь? — Зен заметно напрягся. — Но ребята просто меня за собой позвали! А я-то уж точно тут ни с кем ни о чём таком не сговаривался накануне, — Сыроежкин крайне беспалевно ей подмигнул. Миу прикрыла ладонью лицо. — Да. Может быть. Но тебя же обмануть, как конфетку у ребёнка-инвалида отнять. Помнишь хренов оторванный палец? — Я так и не понял, как она вернула его обратно! — Сыроежкин изумлённо осмотрел своих слушателей. — Вот, бля, именно, — устало вздохнула Ирума. Зал опять замолчал. Первым вдруг сообразил Электроник: — Погоди. Ты попыталась сейчас сказать, что всё это могло оказаться только лишь постановкой?! — Могло, — Миу просто кивнула. — Но такого не может быть! Никак нет!!! Для этого нам понадобятся, и в самом деле, очень умелые- — Блять. Чел. Один из этих твоих свидетелей постоянно нам хвастал, мол, он пиздец какой нихуёвый актёр. Он ведь может играть… да хоть прямо сейчас. ВСЁ ЭТО. Да и второй точно знает кое-что о… п-е-р-е-о-д-е-в-а-н-и-я-х и о компах! Это элементарно. А одной Монисучке подобное точно не вывезти. Обманывать систему, да? Ты никак не сможешь быть уверенным на все сто во всём этом дерьме со свидетелями. Кто на тебя наткнётся? Что дальше он будет делать? А так почти все кругом — свои люди. Лежи себе да помирай на здоровье, это же охуенно. — Нет, я, конечно же, рад, что кто-нибудь вроде тебя так похвалил мой великолепный талант… — крайне удивлённо протянул Зен, чуть подавшись назад, — Но это уже слегка перебор, как мне кажется. — Ну, это всё ещё «если бы да кабы», знаешь? — хмыкнул вдруг Люсиэль. — Потому как… что там у нас по оставшимся пунктам? Давай с тобой поглядим, Миу. Задержать дыхание она могла, чёрт с ним. На достаточно малый отрезок времени любой сможет. «И биться сердце перестало…», и-хи-хи-хи-хи-хи. Как вы себе вот это представите? Зал притих. На несколько тягучих мгновений казалось, что это был шах и мат. Рантаро снова сверился со своей «лекцией»: — Показатели сердцебиения сканируются каждые десять секунд, ахах. На протяжении где-то двух или трёх, — Амами почесал голову. — Но ведь не может человек просто взять и остановить своё сердце, когда пожелает, да? Это всё лишь легенды… — Остановить — нет, а вот замедлить — вполне себе сможет, если пиздец как постарается, — негромко начала Ирума, поднеся ко рту палец. — Я, блять, об этом читала. Некоторые пиздецки крутые йоги могли себе это позволить! И пауза между ударами их моторчика растягивалась даже на шесть или семь блядских секунд! Не помню точно. Но мне ясно одно. Короче, со своей анальной гимнастикой эта дамочка достигла-таки кое-каких успехов. — «Шесть или семь?» — Амами напрочь проигнорировал последнюю часть её монолога, — Это с лихвой покрывает названный мною ранее отрезок длиной в три секунды , и даже, возможно, не один раз. Правильно? — Рантаро снова широко улыбнулся . Стоящая неподалёку Саёри вздрогнула, скривившись, словно от сильного удара в живот. Тайны, стоящие за гибелью Моники, понемногу разгадывались. И вот теперь даже перед самыми недалёкими давно уж стоял вопрос: такая уж ли это была и «гибель»? С крайне страдальческим выражением на лице девушка, готовая, казалось, вот-вот заплакать, открыла было свой рот, но так и застыла, лишившись всяческих аргументов. Однако здесь, внезапно, на помощь вмешался Зен. Актёр нервно пригладил свои растрепавшиеся волосы и заговорил: — О, н-да, гм, так теперь мы дружно считаем, что Моника всех обманула. И что никакого убийства у нас, в общем-то, здесь и не случилось? И что дело закрыто? Рантаро, не понимая, к чему сейчас поведут речь, очень довольно кивнул, пожимая плечами: — В общем, да. Нет тела — нет дела! Ну, или как-то так. — Но есть, эм, один крайне неловкий момент, о котором мне бы не особенно хотелось говорить вам всем прежде. Однако сейчас, со всеми нашими делами, вы меня вынуждаете, — Зен неуверенно огляделся по сторонам. — Видите ли… быть может, об этом имели представление только самые близкие люди для Моники. Только… она была чем-то серьёзно больна. — Да, бля, ладно, бля! — громко закричала Ирума. — А мы и не знали! Актёр явно не оценил сей иронии, продолжив на полном серьёзе: — Очень смешно. Но у неё и впрямь были приступы. Чего-то вроде эпилепсии. Ни я, ни она — мы точно не знали, что это такое именно, как оно лечится или откуда взялось. Однако с каждым сигналом оповещения… Моника просто теряла над собой всякий контроль и тут же падала в обморок. Она успела сообщить мне, что некоторые из находящихся здесь людей тоже знают. Скорее всего, даже видели этот момент в близком прошлом. Рантаро вместе с Юри неуверенно переглянулись. Они сейчас вспоминали расследование Третьего Дела. Повисла оглушающе долгая пауза. В итоге Амами всё-таки взял своё слово: — Ну да, эм, было такое дело, — он почесал голову. — Но к чему ты ведёшь?.. Саёри просто стояла здесь же, совсем рядом с ними. Бледная, как привидение, она переводила взгляд с одного на других. И попросту пыталась, видимо, переварить новую для себя информацию. О коей прежде даже и не представляла, хотя довольно долгое время имела честь считать Монику своей близкой подругой. Зен лишь грустно ухмыльнулся: — Ну, было бы достаточно проблематично следовать какому угодно плану, будь он хоть трижды продуман, если в самый его разгар ты просто впадёшь в странный ступор и отключишься. И в ответственнейшие моменты не сможешь контролировать даже своё чёртово тело. Опять в зале повисло молчание. — Да, это аргумент, — вскоре произнёс Амами. Теперь он опять стал задумчивым и чуть-чуть мрачным. Дело вернулось в тупик, из которого только что вышло… — Спасибо тебе, — чуть слышно прошептала Саёри. Актёр посмотрел на неё с непониманием. — Ну, эм, да, э-это проблема, — первым ответил за всех Люсиэль, усмехнувшись. — Как же ей управлять всем процессом, может быть, даже нами, если её-то собственное тело её же саму и не слушается? Смотрите-ка! А у вас снова тупик. — Может. А может, и не совсем… — Юри задумалась. — О чём ты? — обернулся Амами к ней. — А… ясно. Я понял! — вдруг просиял Электроник. — Тот шприц вместе с ампулами, которые я накануне принёс из небезызвестной комнаты… сыграет сейчас свою роль… и… типа… поможет нам как-то решить это? Я чот' не уверен… — Ведь начал же так хорошо, — Ирума вдруг фыркнула. — Но этот сейчас прав: группа первых на селе сыщиков кое-что пропустила! Они не осмотрели мусорный бак. А в нём лежало кое-что крайне важное. — О-упс, — Рантаро прикусил язык и рассмеялся. — Решили оставить для вас, наша группа поддержки.~ — Большое спасибо, очень мило, — надувшись, ответила Юри. Однако, уже гораздо серьёзнее, она продолжила. — Судя по названию на ампуле, лекарство приводит в себя после приступа эпилепсии. Скорее всего, его могли вколоть и Монике, у которой имелась похожая болезнь. Чтобы она поскорее смогла вернуть контроль над собой! — Но кто бы вколол его? — спросила вдруг Тенко. — Ведь человек в таком состоянии сам же не сможет, оставшись один, в совсем пустой комна- — О, — Миу коварно хихикнула. — Лучше ты спроси об этом нашего дорогого Мистера Я-Ничего-Не-Знаю-Я-Просто-Запирался-С-Ней-В-Одной-Комнате-И-Дрочил-Там-Целых-Две-Минуты, а также его верного дружка: Рыжего Проститута, который забрал на себя в этот момент всё внимание! — Обидно, вообще-то! — Люсиэль нахмурился. — Кто там забирает внимание?! Я просто… необычный. Самую малость. И всё. Рантаро звонко хлопнул в ладоши, привлекая забранное внимание назад, на себя. И по пути стараясь избежать вероятной ссоры. — Народ! Я думаю, отпираться теперь бессымсленно. Суть всем ясна. Понятия не имею, где прямо сейчас наша Моника, но знаю, где её точно нет: в мире мёртвых! Об остальном, мне кажется, расскажут нам теперь наши коллеги-артисты. Давайте-ка. Уже самое время! Больше не отпирайтесь. Он очень хитро улыбнулся. На этих мгновениях даже Морти внезапно с интересом подался чуть вперёд, в направлении актёра и хакера. И в эту же секунду случилось ещё кое-что неожиданное. Саёри, стоявшая до этого достаточно долгое время бледная, будто полотно, вдруг рухнула на колени прямо за своей кафедрой и заплакала навзрыд.***
Когда я вижу её такой, у меня ноет сердце. — Ну что, что ещё с тобой опять случилось? Рантаро мягко подходит чуть ближе к несчастной девушке, опускаясь на корточки прямо возле неё. Долго-долго глядя прямо в её глаза, он осторожно и трепетно прижимает её к себе — Саёри, уткнувшись влажным носом в его плечо, через каких-нибудь несколько долгих секунд почти перестаёт плакать. Зал молчит в изумлении. Хотела бы и я сделать что-то полезное: успокоить её, подбодрить действием или же добрым словом. Да только беда моя с социальными навыками дошла уже до того, что у меня от всей вот этой картины у самой дрожат ноги, меня немного колотит и, если я сама сделаю хоть шаг поближе, попробую что-то сказать ей, то, чувствую, что сама так и зарыдаю на месте. В горле застыл влажный ком. За то немногое время, что мне уже довелось пообщаться с Рантаро, живя с ним почти что бок о бок, я сделала достаточно любопытный вывод: временами своими повадками или словами этот человек может напоминать… очень-очень сильное успокоительное. Рискуя продолжить эту мысль ещё чуть подальше, нечаянно задумываюсь о Монике. Ведь, если присмотреться к ней повнимательнее, можно скоро увидеть: она сильно страдает. От чего же? Я не стану пускаться в причины, у каждого они здесь свои. И каждый выживает, борясь с ними сам, как может. Таково это место, ничего не поделаешь. Но даже до её попадания на эту зловещую игру, во времена Литературного Клуба, достаточно часто я замечала, что что-то с ней будто бы было… не так. Быть может, не хватало как раз вот такого «человека-успокоительного» поблизости? …нет, нет. Это неважно. Что-то подсказывает мне, что уже тогда со всей той её болью, которую она готова была причинять и себе, и своему окружению, ей не хватило бы даже транквилизатора. Что бы за чёрное горе ни снедало её изнутри, Моника просто безумна. Факты есть факты. Это… крайне опасный и непредсказуемый человек. И всегда был. Просто в прежние времена она ещё хотя бы пыталась скрывать это. Ну, ладно. Возвращаюсь к Рантаро. Пожалуй, именно поэтому я всё ещё далеко не во всём слепо доверяюсь ему — слишком он усыпляет бдительность, чтобы оставаться потом рядом с ним наготове. Зато очень легко позволяет забыть обо всём плохом тем, кто рядом. Наверное, как раз-таки из-за этого многие девушки из самых разных каст и сословий едва ли не лезли на него сами, если послушать кое-какие его истории. В правдивости которых я, всё же, сама пока что не до конца уверена. Однако я вижу, как он сейчас ведёт себя рядом с Саёри. — Мо-, Мо-, Моника, — наконец-то, заикаясь, бормочет она, всё ещё немного всхлипывая. А он лишь продолжает внимать ей с кажущимся (?) интересом на его расслабленном лице. — Она должна была сюда прийти. Она… она обязательно нас спасёт! З-зачем вы пытаетесь помешать её плану? З-зачем… Рантаро отчего-то лишь устало вздыхает: — Поэтому ты и решила именно сейчас поспорить со мной. Правильно? Саёри обречённо кивает. Как провинившаяся младшая сестрёнка. — Да. И я не смогла. Не смогла… выиграть нам время. Потому что… — она всё ещё всхлипывает, — Моника пока не пришла, — девушка вновь утыкается в его плечо своим горячим и влажным лицом. — Нам нужно было сражаться дальше! Нужно было… тянуть… Он лишь качает головой. Рантаро… почему-то сейчас так сильно напоминает мне старшего брата, которого у меня никогда не было. А сам он в ответ ей только лишь улыбается: — Моника крайне опасна. А также она хаотична и очень непредсказуема. Когда уже ты это поймёшь? Саёри только виновато молчит, пока Рантаро едва слышно, почти что на ухо ей, продолжает: — Послушай меня. Мне кажется, это — тот самый человек, которого мы все искали. Я, можно сказать, нахожусь совсем рядом, поэтому слова те долетают и до моих ушей. Меня вдруг пробирает озноб. Но… прав ли он? Я всё ещё немного сомневаюсь в его словах, если подумать. Я всё ещё не очень сильно уверена, одержимость чем-то загадочным мешает Монике или же это простое безумие в его истинной форме. Да и откуда у неё тогда такой явный зуб на организатора, если она работает с ним, бок о бок? Это всё… достаточно сложно. Но Саёри лишь крепче сжимает его плечо. — Да знаю я всё это, — сталь на миг появляется в её дрогнувшем голосе. — Я знаю, что она — отвратительный человек. И так далее! Но когда на кону стоит б-благополучие целой команды, т-то она нас не бросит! О-обязательно приведёт всех к победе, даже если мы потом разойдёмся. Даже если это будет последнее, что она сделает. Такой она человек. И она будет здесь. Она ведь… не б-бросила Юри умирать, правильно? Пошла за ней, её проверить. В-ведь это были… п-последние М-Моникины слова. Которые мы с тобой слышали. Тогда, стоя в кафетерии. Меня опять сковывает отвратительное предчувствие. Не знаю, что точно там Моника наговорила, но твёрдо уверена лишь в одном: — Э-это не так. Теперь все взгляды оборачиваются на меня. Какое же это противное, гадкое, липкое ощущение. Дальнейшие слова попросту застревают на моём языке. Никак не могу их вытолкнуть. — Юри всё правильно говорит! Тенко помнит! Там были она… и два немного подозрительных мальчика! Севен и Зен. Но они не сделали ничего плохого и вообще вели себя на удивление хорошо. Парни переглянулись. — Вот, знач’т, как оно. Что ж, ну, видимо, потом была я, — Миу скупо пожала плечами. — И Сыроега ещё заскочил на минутку. Но уже в самом конце. — Нет-нет, подожди, там ещё были люди! — вдруг подметил Рантаро. А Саёри кивнула. — Видимо, между тобой и нашей первой троицей. Мы тоже заходили проведать больную! Ну, ненадолго: надо было скорее бежать на расследование. Это что же получается? До меня только сейчас вдруг дошло. Выходит… они все! Все, все заходили ко мне и все были ко мне очень- Нет, точно. Явно не все же. Все, кроме одного человека. Очевидно, слишком занятого для того, чтобы проведать свою давнюю, истекающую кровью подругу. Но у меня никогда не хватит смелости сообщить тебе это прямо в лицо. Сообщить и разбить самые последние твои иллюзии о… ней. Какой бы ужасной она ни была на самом деле. Б-боже- — Видишь?! Ей похуй на тебя, как и, должно быть, на каждого из нас здесь! Просто, бля, признай уже это! Спасибо тебе, Миу. Как камень с души. Хотя, можно было и поделикатнее. — Но это… э-это явно не так! — Саёри поднимает на неё своё заплаканное лицо. Готовая сразить самым последним и отчаянным аргументом, она вновь собирается с духом. — Если в-все остальные приходили группами и могут подтвердить друг за друга, не значит, что Моника вообще не была! Она могла явиться в момент, когда никого не было, а Юри находилась в отключке! Никто бы не подтвердил её присутствия в комнате! Но она ведь тоже волновалась, хотя и казалась плохой!.. Почему, почему… для чего ты всё ещё держишься за неё? Зачем борешься? Насколько же ты отчаялась увидеть истину? — Нет, — Рантаро с лёгкой грустью покачал головой. — Одна вещь скажет всё ярче тысячи красноречивых свидетелей. И это- — Ты тоже сам до этого додумался, Клоун? Поздравляю. Да! Ёбаные следы на полу, оставленные на крови! — Быстро подтвердила Ирума. — На момент своего прихода я насчитала семь разных пар. Семь! Сыроеги тогда ещё не было. Два вида принадлежали мне и Лесбухе. А остальные — уже назвавшимся людям, очевидно. Вот они все, слева направо, — она почему-то хмыкнула. — И Монисучки в их числе явно нет. Ей плевать, если что-нибудь с кем-то из нас вдруг случится. Такова истина! Надо эту дуру ебанутую поскорее уже отловить, пока она ещё кого-то не грохнула. — Но… это означает, — снова запнулась Саёри. Она резко поднялась с пола, со сжатыми вдоль боков дрожащими кулаками, когда на лице её вдруг возникло пустое, нечитаемое выражение. Утёрла слёзы. Продолжила сухим, слегка надтреснутым голосом. — Простите меня. Все вы. Я была очень неправа, и я… делала глупости вместо того, чтобы помогать с обсуждениями. Мне стоило чуть раньше подумать о том, какую угрозу она представляет. В зале воцарилась понимающая тишина. — Теперь, когда, к-хм, — над собравшимися снова зазвучал спокойный голос организатора. — Ваши личные проблемы, я надеюсь, улажены… самое время разобраться, что же с вашей Моникой, правильно? Где она сейчас? … … … Нет никакого ответа. Все только удивлённо глядят за спину самого Морти. И я тоже не исключение. Всё дело в огромном висящем экране, находящимся аккурат позади него. Все предыдущие суды на нём показывалось, в основном, скучающее лицо нашего организатора, наблюдающего за основным процессом. На этом нашем собрании экран — что логично — безмолвствовал, ибо сам Морти уже находится здесь. Безмолвствовал до этого самого момента. Сейчас же по его непроглядной черноте очень быстро проносились нескончаемые ряды букв и цифр, как в каком-нибудь кино про сбой в матрице. Или в фильме про хакеров, что пытаются устроить новую аферу века. Впрочем, одно другому никогда не мешало. Выглядит оно, так ли иначе, весьма завораживающе. — Это ещё что за херня? — тихий, ледяной голос нашего повелителя. Морти метнул крайне свирепый взгляд в сторону Люсиэля. Хакер стоял, как и прежде: нагло улыбаясь и засунув одну руку в карман. Было будто бы и в самой этой позе, и во всей ситуации нечто невероятно… жуткое. Непредсказуемое. Фатальное. Хакер чуть заметно дёрнул своей головой и едва слышно выругался, когда — мне ведь не показалось? — что-то очень маленькое, цветное и круглое выпало из его глаза. Два глаза — зелёный и золотой — снова испепеляюще уставились в сторону главного оппонента. В зале воцарилась убийственная тишина. Простое, как дважды два, осознание пронзило меня с головы до пят, точно разряды молний. Мы все… о боже мой, мы все за этими разговорами упустили нечто по-настоящему невероятное. Поистине страшное. — Что-то не так? — поинтересовался наш «Люсиэль» с самым приторно-невинным выражением на лице. «Он» немного наклонил свою голову набок. — Странно. Вроде бы, у меня всё как надо работает. Подойдёшь? Может быть, вместе разберёмся. Морти решительно поднялся с насиженного им места: — Ну, какого-то подобного цирка с конями я от тебя и ожидал, — мрачно выплюнул он, видимо, тоже уже кое о чём догадавшись. — Хотя, как по мне, это был уже перебор. Парень медленно направился к цели, на ходу проверяя свою чудо-перчатку. — И зачем было так долго тянуть, просто не понимаю. Тебе, что ли, понравилось наблюдать моё шоу? Потому что с самого начала суда — а, скорее всего, даже и раньше — всё это время… — Ну, ладненько! Я так понимаю, — «Люсиэль» довольно резко вдруг тряхнул головой. — От этого дурацкого театра теперь можно избавиться? — Прошло ещё всего лишь мгновение. Немного не своим голосом «он» грустно фыркнул. — Проклятие! Не удалось так, как хотелось бы… такое появление запоролось, в-вот ведь. Из-под рыжего парика хакера с одной стороны к земле тут же несдерживаемым потоком хлынула длинная копна до боли знакомых русо-рыжих волос. Зелёный глаз продолжал кровожадно щуриться на медленно приближающегося Морти с одной стороны, тогда как с другой это всё ещё была половина от лица хорошо знакомого нам Севена. Убийственный диссонанс. Честно, я даже понятия не имею теперь, как мне лучше это создание и называть. Люсионика? Моникиэль?.. Но факт оставался фактом. …она была здесь. — Заканчивай паясничать. Что вы задумали? — яростно спросил Морти, оглядывая отдельных людей в этом зале. — «Мы»? — Вновь наклон головы немного набок. И опять тишина. Существо словно бы с лёгким интересом ещё раз быстренько изучило себя. — Приятно, знаешь, что ты сам решил прогуляться ко мне, — улыбчиво сказало «оно», подпуская организатора ещё ближе. — А то вся голова болит в мыслях, как же достать там тебя. Оставшаяся скрытой рука медленно стала показываться из кармана Люсионики. — Сейчас для тебя всё закончится.