***
Какое-то время мы с ней пребываем в полнейшей тишине. Загружать свою и без того этим утром достаточно тяжёлую голову ещё сильнее всякими тупыми загадками мне, если сказать честно, вот вообще не хочется. Пускай вон Корова думает, у неё голова большая. А меня достало. Поэтому я просто присаживаюсь на край кушетки и, устало вытянув ноги, какое-то время молча вдупляю в пол. Который весь заляпан этой ёбаной кровью. Отвратительно. Пока я залипаю, параллельно зачем-то пытаясь сосчитать всевозможные следы на этом грязном полу, унылая дурочка, по-прежнему угрюмо сидящая рядом со мной, не произносит ни слова. Но мне, даже не оборачиваясь к ней, вдруг становится ясно. Она так напряглась, что это напряжение скоро можно будет есть ложками. Хочет о чём-то спросить? Заканчиваю считать. Выходит семь пар разных видов следов, многовато. Одни из которых — мои (блять, теперь ещё и обувку отмывать…), другие — моей очень разговорчивой собеседницы — очевидно же. Ещё пять явно принадлежат другим разным людям. Насчёт них я пока не уверена. Ну, всё. Теперь это становится скучно. — Рожай уже. — Ч-что?! — идиотка явно опешила, внезапно напрягшись ещё сильнее, хотя мне-то казалось, уж куда там. — Ты ж хочешь что-то спросить, — Вздох. — И я вся — внимание. — А к-кто?.. — девочка вдруг развернулась ко мне. Всё лицо — точно бледная маска. Не знаю, следствие это потери крови или душевного состояния. Должно быть, всего понемногу. Она очень долго молчит и колеблется. Настолько, что я почти усеваю разозлиться прежде, чем от неё вновь раздастся: — Б-был ведь сигнал… А, ясно. Поняла тебя. Хотя, ты знаешь, можно выражать свои мысли и гораздо яснее. Во время ёбаного второго суда у тебя с этим проблем не возникало, к примеру! — Чмоника. Да, Сыроега всё-таки успел мне поведать, прежде чем опять унестись в неизвестном направлении. Судя по опустившимся плечам, девочка даже… немного расслабилась? Выдохнула. Гм. А мне всё как-то казалось, что они были подругами. Однако на её лице или даже в дальнейших повадках каких-то чрезмерных страданий я не отметила. И слава богу. Миу Ирума ненавидит становиться подушкой для слёз. Ещё чего мне не хватало! Я и сама уже успела поймать себя на том, что ничего особенного по случаю смерти нашей Монифисенты практически не ощущаю. Хотя, ведь в какой-то момент даже думала, что мы с нею подружимся — во время той сраной уборки неплохо же ладили? — и вроде даже поверила, что мы из одного теста. Только это не так. Или не совсем так. Монисучка никого к себе словно не подпускает — ближе определённой черты. Но при этом умудряется держать рядом. И всё время продолжает на тебя смотреть свысока, как старшеклассница из богатой семьи в любом дегенератском ситкоме. Поначалу это не особо заметно, а некоторая снисходительность с лёгкостью игнорируется за её вроде бы дружелюбием. Но чем чаще с ней общаешься, тем сильнее отпадает желание. В этом плане, даже думалось, мы с ней похожи. Только я никогда не считала себя слишком уж обеспеченной. Высшее общество? Пф. Мне ближе что-то диаметрально противоположное с аналогичной же линией поведения. Эта мадам обронила тогда, мол, чем выше ты взлетаешь, тем больнее тебе будет падать. Да в рот я ебала эти ваши завышенные ожидания! Просто веди себя так, чтобы никому от тебя ничего не было нужно — и вся любовь! Так жить будет проще. И так я всегда и делаю. Без хуёв. Однако, кое-какие отголоски нашего с ней недолгого общения меня всё ещё не отпускают. Как мне понять, после всего этого, мы с нею… недостаточно похожи? Или даже слишком похожи? … Так или иначе, если долго всматриваться в своё отражение… некоторые вещи можно и переосмыслить. Я слышала где-то мельком какие-то полуфразы о том, что, дескать, наша Чмоника попыталась стать лучше. По-настоящему! Искренне. Ну, если это взаправду так, то поздравляю, деточка: тебя опять снесло не в ту степь. Да взять хоть эти вот самые её занятия йогой, свидетельницей коих я однажды вдруг стала! Ты можешь укреплять ими своё и без того великолепное тело хоть сколько захочешь, обновляясь и очищаясь каждый раз, как в первый, да ища своего просветления на глазах у пары голодных до секса мужиков. Серьёзно, в миру до сих пор ходят слухи, будто некоторые бывалые йоги прокачивали своё тело настолько, что оказывались в силах остановить собственное сердце! Разумеется, всё это — фикция, жалкий миф. Секрет был в замедлении ударов своего «моторчика» настолько, что у отдельных индивидов между оными могло пройти шесть или семь секунд интервала. Может, даже чуть больше. Чего только не прочитаешь со скукоты. На это всё равно нужны долгие тренировки! Годы, если не целые десятки лет. А какой вообще смысл тренировать свою выносливость, раз за разом изводя несчастное сердце, когда у тебя его попросту нет?! Х-ха!.. — Ты… ты что д-делаешь? А ведь такой внутренний монолог оборвала! Вот пидораска-то. Девочка, пошатываясь, стояла рядом со мной, беся своими тупыми вопросами, пока сама я открыла холодильничек с донорской кровью и гордо созерцала содержимое. Внутри красивыми ровными рядами стояли нетронутые пакетики, подписанные разными группами, собственно, крови. Ни на одном, судя по всему, ещё даже муха не посидела. — Группа крови? — скупо ответила я вопросом на её вопрос, игнорируя полнейшее непонимание, написанное на обычно вроде бы умном, но сейчас крайне глуповатом лице собеседницы. — Г-где? — На рукаве, блять. — А-а-а, — до неё, вроде, что-то дошло. Ну, наконец-то. — Мне любая подойдёт. Только зачем ты- — Наш деревенский иисусик всех вконец заебёт, если с тобой в её отсутствие здесь ещё что-то случится. И клоун тоже явно доволен не будет. А нам с ним ещё, вроде как, бизнес вести… их благосклонность мне на воле не помешает, а после и без этого успеем посраться. — Не надо! — с нотками лёгкого страха в голосе идиотка крайне неуклюже попятилась. — Всё хорошо. Голова только чуть-чуть кружится! Но это ерунда. Я вполне нормально и сама смогу- Она чуть не упала. Вернее, и упала бы, расшибив свою голову к херам прямо на месте, не подхвати я её тут же под руку: — Бля. Я к тебе нянькой не нанималась. А потому, сказала уже, стой смирно. МОЛЧАТЬ!!! — Эм, хорошо, х-хорошо… в-вот, просто… думаю — хорошая ли это идея, давать т-те- — Не ссы. Я в детстве часто предку капельницу ставить помогала. Вряд ли это намного сложнее. Здесь, вроде, всё необходимое есть! Просто не рыпайся. А я попытаюсь восполнить немного твои запасы. И тогда всё у нас будет нормально.***
В какой-то момент девка-таки осмелела немного, расслабилась, уже куда спокойнее продолжая наблюдать за тем, что я с ней делаю. И даже задала мне вопрос: — Скажи, Миу… ты тоже сразу об этом подумала? — Что будет, если забеременеть, пока мы в виртуальности? Интересная тема. — Что? Фу! Нет, конечно! — кажется, она покраснела. Отвела свой взгляд, опустив голову. Нервно чему-то усмехнулась. — Нет. Это… нет. Я о том, с чего твоему устройству вообще показывать лишнего человека среди нас? Ведь все замеры производились только под наблюдением, вернее, пока кольцо было у кого-то в руках — а как же иначе?! А мы всегда знали, где или с кем оно, — быстро и нетерпеливо затараторила эта идиотка. Признаюсь, не ожидала от неё такой разговорчивости. Но, когда дело касается каких-то теорий и домыслов, оказывается, временами её попросту не заткнуть. — Да и разве присутствие ещё одного человека на корабле могло бы оказаться полностью незаметным для нас? Ну, хорошо. Может. Допустим. Как тогда войти с ним в контакт? Войти и не заметить?! — Уже понимаю, что нихуя не понимаю. Прошу тебя, меньше воды. — Я как раз и подхожу к главному! — не унималась эта болтунья. — Что, если у одного из нас, тут, на корабле, втайне от остальных, имеется вторая личность?! — Типа… злого двойника, чтоль? Клона? Ничего не понимаю. Всё ещё. — Ой, да нет же! — Её глаза загорелись каким-то нездоровым блядским сиянием. Учитывая, насколько бледным казалось остальное лицо, выглядела она жутковато. Как какой-то фанатик поехавший. Девочка вцепилась мне в руку так, что стало немного больно. — Я говорю о том интересном феномене, когда одно тело делят две сущности! Они, может, и сами друг о друге не знают. В медицине бывало и такое. Или же знают, но очень боятся всем рассказать! Боятся или же не хотят по иным, пока недоступным для нас, причинам… А это весьма интересная мысль, если подумать. Кто-то настолько хорошо скрывает свою шизу от остальных? Любопытно. С чего бы? Гм-м. Хотя… а с чего это я взяла, что, вообще-то, скрывает? Кое-кто, например, своей неистовой любви к переодеваниям (а может, и переобуваниям?), кажется, даже рад. Да. Надо будет переговорить с Шизиком с глазу на глаз. Первая здравая мысль за сегодня подъехала. Спасибо тебе. — Так вот, например, в книге «Портрет Маркова», которая очень мне нравится, одна из главных героинь- Боже мой. Началось. — Эй, девочки! — К нам в кабинет вдруг влетел Сыроега. Грязный и слегка запыхавшийся. Оценил тёмно-красные лужи, разливающиеся у него под ногами. Поморщился. — Тут кругом кровь. У вас всё хорошо? Вы в порядке? Ты ж мой спаситель. Люблю.***
— Хотя, знаете, если вы здесь… свои, ну… всякие там женские дела обсуждаете, тогда я, вроде как, — продолжил местный Любитель Овсяных Хлопьев, заметив наше крайне странное положение и теперь неловко переминаясь с ноги на ногу. — Про новости всякие и попозже могу рассказать! Не стесняйтесь. Делайте то, что нужно. А я пойду? Однажды этот чудила заметил нечто, как ему показалось, смертельно опасное и уже собирался было бежать по всему кораблю с криками о том, что «она истекает кровью, боже мой, сделайте что-нибудь или Миу погибнет, у неё идёт кровь»! Пришлось прямо на месте вдалбливать этому куску дебила то, что другим, нормальным, людям следовало бы учить ещё в старшей школе, на уроках по биологии в конце года. Как только некоторые живут… Блять, кровь из вагины — это нормально. Во всяком случае, в определённое время месяца. Зато теперь-то он уже гораздо спокойнее относится ко всяческим кровопролитиям — и наплевать ему, откуда красная жидкость польётся. «Раз надо, значит надо, уже ничего не поделаешь». Возможно, даже слишком спокойно. Твою мать. Мне следовало бы- — Да что ты несёшь-то вообще?! Теперь он подошёл чуть поближе. Мне правда захотелось изучить предметы в его руках. Первым и самым выдающимся оказалось грязное как выгребная яма произведение чьей-то явно не шибко здоровой на голову фантазии, сильнее всего напоминающее собранный из говна, скотча и палок- — Муляж бомбы? — Яой подозрительно нахмурилась. Встрепенулась. С молчаливого позволения хозяина взяла в руки странную, но не единственную его находку, и стала с любопытством осматривать. — О-откуда он у тебя? — Рантаро и Саёри то ли не захотели, то ли не решились достаточно глубоко исследовать вентилляцию в комнате, откуда пропало тело, — парень по-простецки пожал плечами. Глаза его засияли привычно туповатой невинностью. — Я подождал, пока они уйдут, и тоже полез изучать… интересно же! Баран ты. Вам всем, мужикам, блять, одно только интересно. Увидел дырку — и сразу в неё полез тыкаться! А если бы тебя там смогли покалечить? Убить?! Идиота кусок. А если бы бомба была настоящая? А?! Что я тогда буду делать? Похоже, грёбаная любительница ножей прочла что-то интересное в моём взгляде. И улыбнулась. Зар-раза. — Чего, сука, пялишься?! Тебя вообще ебёт?! — решила наехать я, отбирая находку. — Оказывается, ты говоришь себе под нос свои мысли, когда сильно нервничаешь, — она помолчала немного. — Из вас иногда очень милая пара. Не замечала. И отвернулась, тихонько теребя свои длинные нестриженные космы. Между ног у себя лучше потереби, нахалка! Держу пари, картина там точно такая же. Гр-р. Убью. — Какая такая «пара»? Она о чём? — Сыроега лишь почесал голову. — Не твоего ума дело, — быстро отетила я. — Много будешь знать — будешь плохо спать. Так что там дальше, с этой твоей… — Короче, дальше за этой игрушечной бомбой там, на самом деле, ещё целая развилка была таких вот тоннелей. Я не очень понял, если честно, куда нужно идти, чтоб выйти на преступника, — продолжил он свои объяснения. — Да и грязно там. Пыльно, темно! Поэтому вернулся обратно. Сыроега быстро пересказал все остальные подробности по нахождению и новой потере тела нашей дорогой Чмоники. Я знала об этом от него ещё с прошлой встречи, несколько минут назад, перед медкабинетом. Практически слово в слово. Ничего нового там не услышала. А вот любительница бульварных романов — да. Она-то сейчас выглядела прямо-таки озадаченной. Поднесла палец ко рту: — Кто-то не хотел, чтобы за ним последовали… настолько, что даже прибегнул к вот такому обману. Достаточно низкая тактика. И довольно жестокая. Не согласна. Жестоко бы оказалось, найди или сделай он здесь настоящие бомбы… вот тогда да. Но подобная ебанина смогла бы прийти в голову только одному-двум фрикам на всём нашем чёртовом корабле. Если не брать в расчёт меня, разумеется. Однако оставалось и ещё кое-что интересное. Теперь-то Сыроега благосклонно позволил нам взглянуть на содержимое второй руки: им оказались, что было довольно странно, пустой шприц и ампула. Тоже пустая. — А это ты где нарыл? — Так там же. Только в мусорном баке! На донышке, — он снова так и лучился счастьем. Сегодня это меня почему-то вовсе не раздражало. Даже напротив, порадовало. — По-моему, наши главные сыщики пропустили. Детективы, блять… вы дефективы, если даже этот куда лучше справляется с поиском всяких «сокровищ криминалистики»! — Дай мне посмотреть! — Я быстро взяла эту ампулу. На стеклышке есть и название. Так-так-так-та-ак, любопытно. Я щёлкнула языком. — Поняла что-то? Сыроега с надеждой в его огромных глуповатых голубых глазах глядел на меня. Яой тоже, хотя, мне почему-то кажется, в отличие от него она может знать, что это такое. Ну, всё равно, правильно. Правильно, блять. Пускай все молчат, пока мамочка делает своё дело. — Лекарство похоже на то, которым «лечат» эпилептические припадки. Ну, останавливают их, если точнее, — гордо изрекла я. Оставшиеся двое тут же переглянулись. Сыроега, как от него, впрочем, и ожидалось, просто пожал плечами. А девочка неуверенно произнесла: — Я тоже о чём-то подобном подумала, если честно. Удивлена, что у Морти и такое есть. Хотя… пора уже перестать удивляться, ведь реальность — иллюзия, — закончила она почти неслышно. — Вы даже не спросите, откуда я это знаю? Теперь уже пришла очередь девочки пожимать плечами. Похоже, ей было всё равно. А Сыроега с довольно непривычным для него серьёзным выражением физиономии важно сказал: — Ну, если ваши показания сходятся, леди, то я вам поверю. Леди, ёпт. Ля ты какой. — Однако, у кого-то здесь были эпипел-, эпипи-, тьфу, короче, эти вот самые, как их, припадки? — задумчиво добавил главный дамский угодник. Будто бы мне сегодня одной тщательно скрываемой кем-то шизы уже было мало. У нас тут, блять, дурка или убийственная игра, в самом-то деле?! Взглянув на меня, он опять произнёс, потирая свой одбородок: — Хотя, может статься, к данному расследованию это вовсе отношения и не имеет… тогда я просто обратно их положу, да и всё. — Постой. Возможно, как раз имеет, — голос нашей задротки прозвучал тихо, уверенно, мрачно, и от того как раз, должно быть, немного пугающе. — Мне известно, у кого они были. — Ну и? — Я ей тут же ответила. — Не тяни кота за муда. — У Моники. … О-па. А вот и кое-что неожиданное. — Но как?! — Мысли мои словно бы прочитал Сыроега. Парень взмахнул руками. — Она выглядела, наверно, едва ли не самой здоровой из всех нас! И вовсе не походила на всяких там синюшных- Понятия не имею, как именно он может представлять себе больного эпилепсией, но, честно, я подумала вот примерно о том же. В то, что наш славный любитель переодеваться в дамочек на деле беглый пациент дурки — я охотно смогу поверить, но случай Монисучки уже как-то… — Нет-нет-нет, я с-сама это видела, честно, — стала внезапно оправдываться наша бедная девочка, — На предыдущем расследовании. К-как-то так. Вот оно что. — Мне трудно даже на секунду представить себе, что нечто подобное можно как-то скрывать. Оно же, типа, прямо как стояк в школьной раздевалке! Даже не думает спрашивать твоего разрешения и всегда начинает выпирать в самый неподходящий момент. Девица поморщилась. Всплеснула руками: — Но я… я п-правду тебе говорю! Сама всего толком не знаю, но, если поверить тому, что сказала мне Моника и что я сама видела, её случаи п-приступов отличаются от всех остальных, — она помолчала немного. — Они всегда наступали в строго определённое время. — Что ж, видимо, у этой сучки даже шиза была строго по расписанию. Настолько сильно она обожала манипуляции над всем подряд. Но всё-таки я хочу поконкретнее. Когда именно?! — Во время сигналов об обнаружении тела.***
Едва мы вышли из медкабинета, мне стало казаться, что не только у остальных — у меня тоже те ещё беды с башкой. Я очумело протёрла глаза. Задротка позади меня выглядела не лучше. Иначе как объяснить- — Ах да, — Сыроега виновато потёр свою пустую белобрысую голову. — Мы так с вами заболтались, девочки, что о самом главном-то я сообщить и позабыл! Короче, он здесь. Да я, в общем-то, и сама теперь вижу. К нам едет ревизор. Без хуёв. О-ху-еть. Шкет стоял возле лифта. Рядом крутились клоун и ещё парочка человек, что уже доказывало мне: пацан не галлюцинация. Ибо они тоже его увидели. И он не был прозрачным, не рябил, не пропускал свет или ещё что-нибудь вроде того. Со спокойным видом престарелого учителя мелкий поц вещал что-то всем, собравшимся возле него. Слов я отсюда не разбирала, очень уж тихо. Но сам же факт, твою мать… как это выглядело забавно! Абсурдно до безобразия. Блять. До этого я видела нашего Джорди где-то парочку раз, и то всё — через мониторы. В основном, больше слышала. Мне всё время казалось, это просто такой сухопарый самоуверенный мужичок с неплохо поставленным голосом, смазливенький на лицо (хотя и не особо), который просто ростом не вымахал. Возможно, он немного болен чем-то таким, из-за чего дальше не вырастет. Недоносок, короче. И каково же оказалось моё удивление… … … … Это же, сука, обычный школьник! В лучшем случае, ещё вчерашний. Бля, да как так-то?! Чел, ты можешь оказаться охуеть каким тщеславным и умным, продумывать множество партий наперёд, но какой во всем этом смысл, если этот боксёр с одного удара ляжет?! Да ещё и осмеливается приходить сюда сам, а? Нет, ну правда, да вы только на это взгляните. Он же хил, как сопля. Ничего из себя толком не представляет. Ростом мне едва по грудь достаёт! Клоп! Вы, блять, это серьёзно?! Задушу его сиськами, и делов-то. Как, как, ну вот просто КАК какой-то никчёмный маленький тощий пидор с явно завышенным эго может считать, что он имеет право распоряжаться, словно бы своей собственностью, мной, Ирумой, мать её, Миу?! Кулаки задрожали в праведном гневе. Ноги сами понесли вперёд. Сейчас я из тебя всю дурь-то повыбиваю! Что, новых впечатлений от скучной жизни захотелось?! Сидел бы лучше у себя там за мониторами и не высовывался — целее остался бы. — З-знаешь, наверно, я бы лучше не стала… — лесба попыталась положить свою руку мне на плечо. Я вырвалась. — Послушай её! Подосиновик тоже туда же. Да что вы вдвоём понимаете?! Всего парочка жалких мгновений — и вот я уже горой возвышаюсь прямо над ним. Бля, да он реально затылком мне прямо в грудь упирается. Какой же ты мелкий, чмошник ты ёбаный, какой хилый. Это из-за тебя мы все- Просто нет слов. Говно малолетнее поднимает свои глаза и смотрит на меня так, будто у него проблемы в развитии. Или он всё ещё считает себя выше других? Чел, так пора уж тебе протереть свои зенки! — Я бы на твоём месте этого не делал. О, так ты ещё издеваешься?! Или совсем берега попутал? Так я охотно покажу тебе, на чьём ты там у нас месте! Сильно ударяю его в плечо. Пиздорти, точно набитая ватой кукла, вмиг отлетает прямо к стене. Толпа позади меня явно взволнована. Придурки, почему я должна всё разжёвывать?! Именно в этот момент вдруг замечаю странную хреновину у него на руке. Напоминает Перчатку того синюшного великана из фильмов для отсталых детей всех возрастов… Хуянос делает на ней какое-то едва различимое движение другой рукой. Я порываюсь к нему, пока он не очухался, готовая дважды отмудохать эту школоту до полусмерти. Он шустро выворачивается. Да бля. Сволочь находится менее, чем в метре от меня, а достать не могу! В эти же моменты горло начинает сдавливать чьей-то невидимой хваткой. Ноги больше не ощущают под собой опоры. Я теперь в воздухе! Что?! Перед глазами плывут пёстрые круги. Вдох уже сделать не получается, как ни пытаюсь. Я слепо пытаюсь схватить грёбаную невидимую удавку, но получается лишь расцарапывать ногтями собственную несчастную шею. От этого мне ещё больнее. — Только не говори, что тебя не предупреждали, — ублюдок лениво поглядывает на свою пустую ладонь. Перед моими глазами всё расплывается. Сейчас… кончу… сь… — Не трогай её, ты! — откуда ни возьмись, в Чморти торпедой влетает, умереть мне на этом же месте, если я не права… …мой Сыроега. Он сильно толкает вражину в бок. Хватка на моей шее самую капельку ослабевает. Этого, казалась, мне хватает буквально на то, чтобы вдохнуть ещё несколько атомов драгоценного кислорода. И всё. На этом чудо заканчивается. Медленно, будто в кошмарном сне, убийца разворачивается к опешившему Электронику. Наш бедолага явно не особо предполагал, что он станет делать дальше. Займёт гроб по соседству с моим? Отличный план. Иди же отсюда! — Иди, идиот… — успеваю прохрипеть ему уже не своим голосом. … … … И с грохотом оседаю на землю. Жопа ужасно болит от подобного приземления. Но, что самое важное… я снова дышу. Хоть и трусы теперь опять немного испорчены. Чёрт. — Да, ты прав. Извини. Увлёкся. Что? Я ослышалась?! Мы с Сыроегой не верим своим ушам. Чморти благосклонно опускает «оружие». — Я пришёл сюда, чтобы лично проследить за ходом данного дела. И кое-кого отыскать. Вопреки тому, что поведение некоторых из вас явно хромает на обе ноги, я стараюсь быть благосклонным, как видите, — ублюдок смотрит прямо на меня. Смотрит… и улыбается. — Нг-гх- Прежде, чем я ему что-либо выскажу, Клоун внезапно вступает в беседу из задних рядов. Видимо, решившись на время забрать весь огонь внимания на себя. — До нашего маленького… вахаха, — он беспечно почёсывает свой зелёный затылок, — инцидента ты, кажется, собирался объяснить, как же работает система оповещения? — Ах да, — Шкет достаточно быстро забывает обо мне, снова оборачиваясь к любопытным слушателям. — Система определяет наличие свежего мёртвого тела по трём главным признакам. Дыхание объекта, его сердцебиение — вернее сказать, отсутствие оных — а также наличие трёх или более свидетелей, где хотя бы трое из них не являются преступниками. Тогда и раздаётся сигнал-оповещение. Вот видите? Не очень сложно, ведь правда же? Подонок терпеливо всем улыбнулся. А в следующее мгновение я вдруг поняла, что он теперь медленно, но уверенно отдаляется от меня, при этом продолжая оставаться на одном месте. Прошло ещё совсем немного времени, прежде чем до меня дошло, что дело в грёбаных Грибе и Яой, которые с самым что ни на есть сосредоточенным видом силком оттаскивают меня куда подальше от места происшествия. — А как, эхе-хем-м, вы их определяете? — Теперь уже я слышу неуверенный вопрос от Иисусика. — Дыхание и вот это всё… мне очень интересно, ну правда! — Очень просто. У каждого из вас в головах находится нечто вроде специальных чипов, — снова начал душнить наш организатор. — Они же и помогают некоторым поддерживать между собой общение, кстати говоря. Они не могут находить ментальные отклонения, но вот физические показания считывают вполне неплохо. Если ещё конкретнее — с интервалом раз в десять секунд, примерно каждые три-четыре, эти чипы настроены сканировать показания вашей дыхательной и сердечной, так скажем, активности. Едва только от вас начнёт «попахивать» свежим трупом — эта информация передаётся, куда следует. И ожидает подтверждения в качестве третьего признака, то есть свидетелей. Теперь я всё объяснил? — Да! Теперь, мне кажется, да. Большое спасибо! ~***
— Больше никогда так не делай! Слышишь меня?! Больше. Никогда. Так. Не делай! — Наша деревенушка схватила в охапку свою нерадивую подругу и яростно затрясла её, точно пёсик старую вонючую грелку. — Я так из-за этого переволновалась! Ты понимаешь меня? Больше никог- — Э-эм-м… я тоже очень-очень сильно люблю тебя, но если ты меня сейчас не отпустишь… — глухо мямлит её собеседница, пытаясь скрыть достаточно странное выражение своего лица, близкое к наслаждению, и заметно бледнея, — То м-моя рана скоро снова откроется… в-вот. И-извини! А всё-таки, что-то в этой Яой такое есть любопытное. Она, конечно же, полная идиотка, но с фантазией. С фантазией. Мы всё ещё находимся в грёбаном коридоре, около лифта. И почти все уже здесь. Похоже, что Сопляк — не без помощи своей закадычной перчаточки, разумеется — действительно решил всех осмотреть перед сраным судом. Этот мелкий поц настолько сильно трясётся за свою гнилую жизнь? Боится, а вдруг кто-нибудь пронесёт туда, вниз, что не следует? Хах. Уж я бы поглядела. Но — увы. Похоже, что могучая Перчать Хуяноса (название временное — я знаю, что смогу лучше!) способна выступать ещё и в роли металлодетектора. Именно поэтому сучий Чморти с самым наиспокойнейшим видом вытряхивает из раскрасневшейся лесбухи уже, кажется, пятый нож. Ой, нет, это шестой, извиняюсь. И ещё два на подходе. Серьёзно, бля?! Я знаю, что мастер никогда не раскрывает своих секретов, но… ты их там рожаешь, не? Эх. А ведь мне так хотелось небольшого «государственного переворота» во время расследования… свержения нынешнего режима, только-то и всего… обычная скромная мечта простой трудяги, ебать её в рот. С другой стороны, как я уже далеко не единожды говорила и ещё множество раз, если понадобится, сообщу — мне вообще похуй. Прямо, блять, на всё. Плевать, что после неудачного инцидента с мелочью руки ещё трясутся, голос дрожит, а ебучие мурашки гуляют по всему телу. Миу Ирума ничего никогда не боится. Миу Ируме вообще на всё поебать. Я молча наблюдаю, как откуда-то выкатывается последний участник нашего импровизированного цирка на выезде. Корова крайне нелепо озирается и встаёт в самый конец колонны. Однако сейчас меня удивляет вовсе не это! Где дамочку только носило?! Выглядит она, будто её хорошенько отделали… такая помятая. — Что эт’ с тобой такое? — Сыроега, как водится, за словом в карман не лезет. Первым озвучивает то, что у всех наболело. — С лестницы упала. Отойди от меня, не то врежу! — она явно не настроена разговаривать. Очень рассержена. Лучше не буду пока к ней подходить, ну её нахуй, мало ли что. Мой горе-кавалер, между тем, очевидно, осознав, что там уж ему больше ничего не обломится, снова возвращается ко мне — прямо, как и ожидалось. Некоторые вещи и люди никогда не изменятся. — Как минимум — гляди — хотя бы эта твоя чудо-штуковинка на сей раз никому ничего не испортила! Ах, его прекрасная привычка спонтанно начинать новый разговор с середины, будто это не он там только что смачно обосрался в неудачных попытках заграбастать себе чьё-то внимание. Я даже не поняла поначалу толком, о чём он говорит: — М? — Ну, это, — пояснил тогда Сыроега, неловко почёсывая голову и отчего-то краснея. — Ты ж помнишь, как нам твой «изменитель голоса» в тот раз боком вышел? Я думал, что убийство будет связано с его кражей! Была у меня поначалу вот такая мыслишка, когда никто не признался, что взял его… — И как ты, любопытно, им кого-то убьёшь? В ответ — тишина. Призадумался. Сейчас же связать обстоятельства гибели нашей Монифисенты с этой фиговиной мне как-то сложно. У нас тут никто больше не пытается выдавать себя за другого, умершего, человека, не пропадал и не прячется! Из живых, по крайней мере. Сейчас все, кроме, блять, разумеется, Моники, стоят здесь, рядом со мной! Ну, и на кой тогда убийце была бы эта херовина?! Она и мне вот не особенно нужна оказалась. Я захотела спародировать тогда кое-чей голос по пьяни! А после перехотела. Всё равно тот человек уже юмора не оценит… вот и всё. Украли для своего пользования? Паскудно, конечно, что по-человечески не попросили, но забирайте, а хули. У меня ещё хлама навалом, хватит не на одну гаражную распродажу. Бесполезного, не подходящего для взаимных убийств, странного сраного хлама. — Честно говоря, — решился вдруг Сыроега признаться мне, — я даже не особенно представляю, как это выглядит. — Серьёзно? Серьёзно, и вот только сейчас, блять?! То есть, ты всё это время за своей активной деятельностью по поискам даже не представлял толком, что ты там ищешь?! И ведь не поинтересовался… — Ну, ты ж ведь тогда чем-то там занята была, или не в настроении, или ещё чего, я не помню, плюс, обычно все сокровища сами идут ко м- — Ой, не пизди. Ёбнуть бы чем покрепче за самодеятельность, но я ведь не могу на это существо долго злиться… Пришлось для него всё-таки пояснить, всё равно эта очередь ужасно медленно двигается, хотя казалось бы. Машинка по размерам и форме напоминает большую плоскую таблетку, вставляется под язык. На корпусе нарисована схема, как что крепить и где (сбоку) настраивать — настолько мне в тот вечер было нечего делать — так что разберётся, ну действительно, даже конченый идиот. Деревня же разобралась! На фразы о негигиеничности сего продукта ответом послужил мой героически выставленный средний палец: вы сами знали, у кого пиздили. — Поверь мне, это отнюдь не самая мерзкая штука из моего арсенала, которая активируется взятием в рот. Она даже не в первой пятёрке. Меньше знаешь, солнышко — крепче спишь. — Э-эм. Ну-у, ладно.***
Процессию затормозил грёбаный Шизик. Заметно затормозил. Другие уже давно и покорно ожидали отправки в Зал Суда, негромко переговариваясь в кабине лифта. Только мы с Сыроегой, Корова за нашими спинами, да чёртов умник стояли в ожидании сраной проверки. Как будто не в продвинутой симуляции реального мира находимся, а на каком-нибудь мухосранском автовокзале турникеты не можем пройти, ей-богу. Создавалось странное впечатление, что Шкет здорово печётся о своей тощей шкурке. Или пытается кого-то вывести на чистую воду? Вывести, чтобы что? Мне не совсем понятно. Так или иначе, в процессе обследования тела каждого подопечного ебучей перчаткой-металлодетектором наш клещ-переросток, казалось, порой кому-то чуть ли не в рот залезал, и очень уж внимательно он следил за реакцией. А Шлюхиэль её решил ему дать. В своём пиздецки кринжовом стиле, естественно! Нашёл время, понимаешь. — Что там? — в который раз сухо и уже порядком устало поинтересовался наш горе-надсмотрщик. Признаться, мне тоже сделалось интересно. — Ты начинаешь меня здорово утомлять. Не всякий вдруг надумает пронести бомбу во рту. А ведь именно туда указывала сраная железяка. На голову, примерно в область рта этого любителя попиздеть без остановки. Шлюхиэль ответил, по-прежнему даже не думая менять своей дурашливой позы: — Я же уже говорил тебе. Там капсула с цианистым калием, мой милый друг! Нам их на работе по приходу ещё в первый день выдавали. А вам? Уж мне-то казалось, их все нынче носят… нелепая мода, да? Морти устало проигнорировал. Порою мне бывало до чёртиков любопытно, кем, бля, этот чёрт работал там у себя… ну, пока его к нам не засунули. Однако куда больше вот сейчас напрягало другое. Сама, честно, в душе не ебу, почему так. Смехиэль по-прежнему держался будто по-детски беспечно. Нёс какую-то хуету, засунул руки в карманы, точно школяр, забывший дома тетрадки. Подпирал стенку, покачивался. Широко улыбался. Да весь его грёбаный образ сочился настолько неуместной здесь и сейчас расслабленностью, игривостью даже, что мне вдруг отчего-то, глядя на него, сделалось не по себе. Будто в нём скрылась угроза. Или он был врагом. Обычно ведь моё нутро хер обманешь. Но… детектор всё проверил, не правда ли? Что, помимо его гейских наклонностей, пронесённых в зал суда во рту или в заднице, может угрожать окружающим? Что такого у него с собой есть? Кроме совершенно очевидной лжи… в чём-то. … Правильно. Вот и я не знаю. А если б оно у него где-то и было, предмет бы выбросили сразу после осмотра. Ведь верно же? Хуякер снова заговорил: — Хей, прости, но, если я попытаюсь достать эту малышку самостоятельно, то ненароком поврежу её и погибну! Твоим шаловливым пальчикам я тоже сделать это не дам. Это негигиенично! Чморти всё сверлил наглеца странным многозначительным взглядом. Так, сверху вниз, не говоря даже слова, многие глядят на последних лжецов, заранее ожидая, что, если дать им ещё пооправдывать себя чуть подольше, они запутаются где-то в собственных бреднях и перед всеми нелепейше спалятся. Как ни странно, этого пока что не происходило. Игра между двумя продолжалась. — Возможно, дело может быть ещё и в импланте зуба, который мне поставили задолго до этого. Ты же ведь сам говорил, что аватары переносились сюда, будучи полностью идентичными почившим телам-оригиналам? Исключая, разве что, какие-то смертельные травмы, полученные в самые последние мгновения жизней этих несчастных бедолаг… — Я говорил? — Снова хитрющий взгляд, режущий, точно бритва. — Когда? — Не знаю. Ну… э… когда-то? Я за тобой не записываю, приятель! Гм-м… хе-хе-хе… Похоже, здесь-то наш хуеплёт-таки растерялся. Но и если и прокололся, всё же не окончательно. — Ладно. Давай, иди. Ответ вдруг оказался неожиданно быстрым. И это всё? Я ожидала какого-нибудь разоблачения… Когда я снова отвлеклась от непрестанного наблюдения, чтоб поделиться моими тревогами с извечным собеседником, то обнаружила, что Сыроега внимательным и крайне сосредоточенным взглядом изучает… мою грудь. В любое другое время — всегда рада, пожалуйста. Смотри мои великолепные сиськи и пусть душа радуется! Надо же иногда делать приятное людям? Но- — Бля. Именно сейчас? И тебе вдруг приспичило?! — И-извини! Просто… у тебя… там что-то светится, — наконец, произнёс Сыроега, крайне неохотно отводя свой похотливо-возбуждающий (в любое другое время) взгляд чуть-чуть в сторону. «Светится?!» Что ты- О. Вот дерьмо. Совсем забыла. Как раз в начале расследования, прежде, чем пойти за показаниями с кольца к лесбиянке, я ж нацепила на себя чёртов Миу-Тестер. Детектор поиска любых ядов. Мало ли, какое дерьмо придётся исследовать? Он так и не пригодился на прошлом расследовании, но чем чёрт не шутит? Надела на шею и спрятала под одеждой, чтобы лишний раз не болтался и не раздражал меня. И, видимо, забыла убрать беззвучный режим после прошлого раза… — Так как давно он светился, алё?! Ты сам какого хуя молчал? — Я быстро выудила прибор на поверхность. Экран весьма зловеще продолжал мерцать красным, предупреждая о смертельной опасности где-то совсем близко. О-ху-еть. С этим не шутят. Даже я не шучу. Он не может ошибаться! Не должен, во всяком случае… … … … — Когда я впервые увидел? Как к лифту подходили. Но ты была слишком сосредоточена и наблюдала за Севеном. Подумал, что потом скажу, когда всё уляжется! Я слушала его жалкие объяснения, но голова была забита совсем другим! Ведь что могло так нещадно фонить здесь, во всеобщем окружении?! Это какой-то предмет? Только где?! Или кто-то? Быть может, сам Чморти? С этой его Конченой Перчаткой Отмороженности? Да не, ерунда какая-то. Кто-то пронёс сюда тот грёбаный «Дурачок»? Первая мысль. Другого яда на корабле у нас попросту нет! Я же искала, было такое дело. На всякий пожарный случай. Но он бы не стал засекаться детектором, будучи плотно закупоренным в родной бутылке. Иначе бы сигнал от чего-то настолько смертельного постоянно сводил всех с ума. Значит, яд «на свободе»? Обалдеть. Разве такое возможно? Это же верная гибель! Однако, все живы и, вроде как, даже здоровы … пока что. Ноги мои нещадно вдруг задрожали. Инстинкты закричали бежать прочь отсюда: ныряй в воду и плыви! Да хоть на дно, камнем — там тоже куда безопаснее. Потому что, вот жопой чую, близится что-то настолько, бля, нехорошее… Как же не хочется в этот проклятый лифт.