You wanna know why I like the pain, you say? There’s some sick part of me thankful for the hate. I, I stay positive and I, I push forward, ya see! I, I gotta do the right thing for my family! So I smile and I say that the world is just fine, As these fucking parasites eat up my spine! So I ask you once and I ask you again: Where do your roots start and where do your roots end?! (In This Moment — Roots)
— Ладно, ладно. Хорошо! И как же тебя зовут? Первое время Тенко отважно пыталась не замечать своих маленьких неприятностей. Дескать, всё это, спустя время, само пройдёт. Она игнорировала противного демона с его частыми попытками поговорить. А также постоянные и едкие подколки изнутри собственной черепной коробки. Продолжалось это около пары дней пребывания на корабле. Она успешно делала вид, что всё у неё с головой хорошо. Что там больше никого нет. Что если Тенко окажется одна в пустой комнате — она там на самом деле будет одна. К концу второго дня водного пути в неизвестность это окончательно перестало работать. Пока чуть выше стен её каюты — на палубе — гремела людским хохотом и звоном стаканов весёлая посиделка во имя того, чтобы всё у оказавшихся на борту этой посудины шло хорошо… Тенко, сама добровольно решившая оградить себя как от алкоголя (он хорошим девочкам точно не друг, особенно в её положении!), так и от шумных компаний, осталась, наконец, в маленькой комнатке один на один с собой. Тогда уже даже её железная выдержка всё-таки дала сбой перед постоянными подколками демона. Тенко показала это уже тем фактом, что решилась наконец-таки признать существование странного создания! И узнать его имя. Ибо, как сама Тенко, пускай обычно не склонная и не любящая много размышлять, всё-таки заключила недавно: что бы за напасть ни попала к ней в голову, это едва ли как-то связано с её собственной «тёмной половиной» или вроде того. Нет. То странное существо уже не раз намекнуло Тенко своими речами, что знало многое из того, о чём сама Тенко понятия не имела. К примеру, куда или почему движется этот корабль. Звучали и какие-то забавные, но в основном бесполезные факты про Морти — всеобщего организатора. Правда, делиться своей информацией Нечто явно не собиралось: всё больше подзадоривало! Точно бы проверяя, прощупывая, насколько же далеко оно сможет зайти? Выведет ли из себя Тенко? Подтолкнёт ли к чему-нибудь непоправимому? Хотя, скорее, всё-таки даже не это. Оно лишь хотело разведать, как скоро. Это было очень похоже на развлечение для существа. Очень, очень неприятное развлечение. А вот о самой своей «хозяйке», как кажется, монстр знал очень мало и довольно разрозненно. Тенко думала, что, если бы это было её тёмное Другое Я, как она однажды в кино видела, монстр бы попробовал поддразнить её страхами детства, и уж обязательно прошёлся бы по каким-нибудь случаям, за которые ей очень стыдно. И которых в детстве было достаточно. Но тварь этого не делала. Едва ли из благих побуждений. Основываясь на познаниях о ней Тенко — скорее, только потому, что не знала, не владела подобной информацией. Значит, судя по всему, это два разных человека. Две личности, воспоминания которых никак не связаны между собой. — О, неужели Наше Величество всё-таки заговорило? — Тенко поморщилась от пренебрежения, так и сквозящего по отношению к ней в этом, пускай и красивом, голосе. А после собеседница тихо вздохнула, явно давно готовая к этому разговору. — Чтобы нам проще было понимать друг друга, давай скажем, что я — в прошлом нечто вроде всевышнего разума, предназначенного управлять этим местом. В той жизни я была почти богом. Но потом… — в голосе промелькнула заметная горечь, — Кое-что пошло немного не так. Моя любимая игрушка взбунтовалась против меня. Вы можете знать её как Морти. И вот я здесь. Тенко лишь молча слушала. Как у величайшей мастерицы нео-айкидо, у Тенко было очень особенное умение. Вступив с кем-нибудь в ближний бой, уже во время броска через голову она могла кое-что выяснить об этом человеке. Великий Мастер, помнится, как-то даже шутил, что она читает мысли. На самом же деле… ну-у… нет, это не совсем так. Не то, чтобы Тенко видела прямо всё прошлое своего противника вплоть до раннего детства и какую-то грязную подноготную, нет, такого она не делает. Но в целом может разглядеть ауру или что-нибудь вроде того. Допустим, спокойно получить ответы на вопросы: хороший перед ней или плохой человек? Чего же он хочет? И даже, временами, здоров ли он. Сейчас Тенко точно не собиралась вступать в сражение. Да и каким именно образом? Нет. Сегодняшний противник оказался на порядок хитрее и опаснее тех, с кем ей обычно приходилось сталкиваться. Ещё и положение неприятеля… тут дело на одном броске через голову не закончится, да уж. И всё-таки, Тенко пыталась сейчас включить это своё чудо-умение, чтобы узнать о собственной предполагаемой цели, о её желаниях и намерениях хоть немножечко. Хоть чуть-чуть. Прямо сейчас, когда они обе были готовы для этого разговора. И что же Тенко увидела, сосредоточившись и попытавшись закрыть глаза? Всего на коротенький миг- … … … …перед ней оказалась молодая женщина. Может быть, просто девушка, которая выглядит чутка старше своих лет. Очень этим гордится. Деталей внешности Тенко как-то не ухватила — всё получилось слишком уж быстро, больно уж смазано. Какая-то доля секунды! Понять вышло только то, что женщина яркая — очень — и ещё она очень красивая (чем невероятно гордится). Наверное, чуть ли не самая — из тех, кого встречала Тенко. «Должно быть, так она выглядела, когда у неё было тело», — откуда-то пронеслось в голове. Образ очень быстро куда-то ускользал, тускнея, как и вся её суть. Другое дело с намерениями. Она искусительница. Она змея. Кем бы она ни была прежде, сейчас это в прошлом, и теперь во главе всей её жизни балом правит лишь одно — развлечения. Она могла бы даже убить, и при этом жестоко, только из-за того, что ей так захотелось. Не чувствуя при этом даже капли раскаяния. У Тенко по спине от подобного знакомства пробежал холодок. Вот и всё. Не было здесь какой-нибудь весомой причины. Не было также раскаяния — только готовность вновь и вновь повторять ради получения удовольствия. Дорожила ли она своей собственной жизнью? Нет. Не особенно. Ну… постольку-поскольку. Лишь бы сама игра стоила этих свеч. Тенко сидела, будто бы оглушённая, зябко обхватив себя руками за плечи: кажется, контакт удался. Даже слишком хорошо, потому теперь Тенко немного трясло. Лишь сейчас она полноценно осознала один простой факт для себя: в голову к ней подселили не какого-то обычного демона. Это оказалось нечто гораздо хуже. — Создатель не хотел особенно сильно заморачиваться с моим именем, поэтому, когда меня сделал, то нарёк просто «Мастер». Довольно легко запомнить, — спокойно продолжила дьяволица. — Так меня и зови. Не успела она прийти в себя после первого своего потрясения, Тенко словно бы окатили ушатом горячей воды во второй раз. Если же это чья-то глупая шутка… тогда… просто… просто знайте. Никто, кроме её драгоценного Мастера. Никогда. Не будет достоин.Называть себя так.
Перед Тенко.
— Ты, ты, ты… Т-ты-ы… У неё просто не было слов. — Что, воды вдруг в рот набрала, девочка? — наглая, самоуверенная усмешка. Тогда Тенко взяла всё же себя в руки и решилась атаковать негодяйку на опережение. Пока ещё только словами, естественно: — Ты называешь себя каким-то там сверхъестественным интеллектом, что ранее управлял этим местом? То есть, вроде как, самим кораблём, правильно? Глупая компьютерная женщина. Тенко будет называть тебя Сири. И никогда — иначе! Нельзя было давать ей спуска уже в самом начале! Молчание. В этом нелёгком внутреннем диалоге между двумя повисло вдруг, наконец, какое-то слегка удивлённое молчание. — Пф-ф, — Сири всё-таки хмыкнула, кровожадно облизываясь и показывая свои белоснежные зубы в довольной усмешке. — Зна-аешь… а ведь мне это нравится, девочка. — Твоё новое имя? — Тенко была удивлена. Даже немного растрогана. — Нет, — немного помолчав, снова заговорила Сири. — Мне на него наплевать. И ты, по большому счёту, можешь обращаться ко мне, как захочешь. Но я говорю про твою излишнюю самоуверенность. Это мне в людях нравится. — Тенко не совсем тебя поняла. Эм… спасибо, наверное? — Тут вовсе не за что меня благодарить, поверь. Ибо мне хочется лишь смотреть и гадать, насколько же быстро я окончательно сломаю теперь ещё и тебя, — усмехнулась. — Выглядит не особенно сложно. — … — Сначала полностью подавлю и уничтожу твою жалкую личность, а потом на правах полноправной хозяйки окончательно займу это чёртово тело. Оно крепкое и выносливое, но при этом красивое. Мне подобное очень нравится. Так что, можно сказать, в чём-то мне подфартило. Тенко не призналась бы в этом даже самой себе. Но сейчас, после этих ужасных и сказанных настолько спокойно слов, её невольно заколотила мелкая дрожь. Однако, она больше не ощущала заметного присутствия Сири у себя в голове. Демон залёг на дно. Подобное уже происходило: покой мог прекратиться в любую секунду, а мог продолжаться и достаточно долгое время, вплоть до нескольких часов полного «радиомолчания». Которых Тенко вполне хватит, чтобы убедить себя, что все эти слащавые речи — один простой блеф со стороны дьяволицы. Время ложиться спать! Утро вечера мудренее. Ну, в конце концов, Сири недавно и сама почти ей призналась, что не управляет этим телом! А пока Тенко контролирует Тенко, уж точно ничего плохого с ней не сможет случится. И уж всяко нахалка не станет пытаться причинять телу, в котором находится, какой-нибудь физический вред. Она, в конце концов, сама прямо сейчас заявила, что это тело ей нравится. Плюс, во время её попытки подойти на сближение, Тенко поймала «в свои сети» ещё один любопытный и обнадёживающий факт. Та, которая любезно позволила ей называть себя Сири, просто-таки тащилась от идеи причинять кому-либо другому невыносимую боль — физическую или духовную, не столь важно. Однако, при этом, сама она физическую боль не особо любила. Так что чего-нибудь вроде жестоких пыток с её стороны Тенко может и не опасаться — до тех пор, пока они обе связаны одним телом. Только болтовня и пустые угрозы — руки коротковаты. Всё будет хорошо. Нужно просто игнорировать эту нахалку и впредь, тогда всё будет хорошо.***
…То, что хорошо уже ничего не будет, Тенко смогла по-настоящему осознать лишь, глядя в глаза Миу Ируме. В перепуганные до смерти глаза. Это были те ужасные минуты на палубе. Вокруг них носились переполошённые люди, волком выла тревога, а с небес обеих нещадно хлестал отвратный ледяной дождь. Кто-то истошно вопил, пока чуть ли не всем кораблём их тщетно пытались разнять. Миу же более теперь не кричала. Огромный ком давно застыл в горле у Тенко — с тех самых пор, как она распознала в направленном на неё взгляде ещё недавно самой противной, громкой и пошлой девочки… истинное смирение и готовность встретить собственную погибель. Ирума более уже не сопротивлялась, она даже не вопила сейчас, будто резаная. Что было совсем на неё не похоже. Но это было так! Миу просто-напросто закрыла своё лицо руками. Теперь же она лежала так, надёжно придавленная к полу самой Тенко, не предприняв даже малейшей попытки вырваться. Абсолютное смирение. Миу не пыталась сбежать. Больше нет. Сейчас она, парализованная от страха, лишь сносила все эти удары — один за другим, один за другим. И каждый отдавался Тенко болью в её добром сердце. Каждый отдавался мучительным приговором, маячащим где-то вдалеке, но теперь уже ближе… Каждый приближал кое-что неминуемое для Тенко. Ведь осознание уже давно наступило. «Нет! Нет!.. Тенко не хочет этого!.. Я… Я… Я не хочу убивать!..» — снова и снова вопило что-то в её сознании. Истошно вопило. Однако сами губы не позволили её телу исторгнуть из себя это, вместо чего лишь искорёжились во враждебной улыбке. Которая принадлежала, без сомнения, только Сири. А Миу же по-настоящему приготовилась умереть. Без долгих пафосных речей или аляповатого геройства. Без обычных, в большинстве своём раздражающих, туповатых острот. Молча и свернувшись калачиком — здесь, на этом мокром и грязном полу, под противным дождём. С каждым новым ударом что-то внутри у Ирумы как будто ломалось, калечилось. Обжигало непередаваемой болью. Это было заметно по в безумной панике раскрытым глазам и поджатым дрожащим губам. Тенко не хотела ничего такого. Не собиралась применять свою силу во зло даже к тем, кто ей очень противен! Она не желала становиться чьим-то оружием. Она не собиралась никого убивать!.. Однако у Сири, как нетрудно подумать, было иное мнение на сей счёт. И чёртовы сирены, которых вдруг призвал Морти, смогли развязать ей руки. Во всех смыслах. — Что, тебе нравится?! — то и дело едко насмехалась она, всё продолжая наносить свой нескончаемый град ударов. Стоило Тенко хоть ненадолго потерять над собой контроль из-за непредвиденной ситуации на корабле, её ошибка обошлась ценою в жизнь. Ценою в жизнь другого, неповинного человека. — Мы превратим твою подругу в отбивную! Всё — твоими усилиями. «А сколько ещё может произойти вот таких ситуаций?!» — Прекрати! — отчаянно закричала Тенко самой себе. — Хотя, она тебе и не подружка ведь толком. Миу тебе даже не нравится, ты сама говорила. Тогда какая разница?! — Сири лишь звонко смеялась. — Перестань! П-пожалуйста! Ты так убьёшь её! — Не-пра-виль-но, — оскалившись в своей необычайно хищной усмешке, коварно протянула вдруг Сири. — Не я. Ты. Ты убьёшь её. Нравится? — Остановись! Тенко не готова убивать другого человека! — Правда? Гм… факты показывают другое. — Из-за чего? И… з-зачем?! Зачем ты всё это делаешь?! Не надо. Ну, хватит же! — практически взмолилась бедная Тенко, захлёбываясь слезами, которых бы в другом случае ни за что никому не показала. — Ведь если будет Суд и они убьют Тенко, то ты с ней пострадаешь! Верни тело! Сири ненадолго задумалась. Замолчала. После чего всё же выдала, ни на секунду не прекращая своё монотонное, механическое занятие — движение кулаками: — Знаешь, видимо, мой дорогой создатель настолько перестарался, вкладывая свою научную мощь в другие аспекты Великой Меня, что вовсе не подумал про инстинкт самосохранения. Как и про эмпатию — её он тоже посчитал не то, чтобы сильно достойной внимания. И вот, теперь я очень часто делаю что-то лишь потому, что мне тупо весело с этого. А так как за последнее время я ну о-очень много скучала и изнывала от скуки, — кажется, на миг в голосе появились нотки наигранного сострадания, — То-о, ну… крепись. Что ещё здесь поделаешь?! — … — Ого, взгляни-ка. Пока мы с тобой тут миленько беседовали, похоже, что нас всё-таки растащили. А я-то уже приготовилась… какая жалость, — Сири печально вздохнула. Лишь после этих слов Тенко, наконец-то, обратила своё внимание: сейчас её вовсю удерживали трое крепких мужланов. Тенко даже понять не успела, когда именно это произошло! В любой другой ситуации она бы давно задала им всем по первое число, но прямо сейчас была искренне благодарна. А кто-то другой, между тем, помогал Миу подняться. Ирума, кажется, едва могла стоять на ногах. Смогла бы ли она сама сейчас хоть куда-то пойти? При единственном взгляде в ту сторону что-то опять мучительно сжалось у Тенко в груди. А потом заболело. Всё её тело вмиг оказалось каким-то тяжёлым и донельзя вымотанным. Сейчас Тенко вдруг вспомнила: в её детстве и даже уже в чуть более сознательном возрасте родители часто жаловались на проблемы с управлением гневом, и вообще с «управлением» их непоседливой маленькой дочерью. Маленькая неразумная Тенко часто могла куда-нибудь убежать, или с кем-то подраться, или навести ещё какого-нибудь беспорядка, пока её слишком занятые работой или домом родители смотрят в другую сторону. Это утомляло многих в её деревне. Часто Тенко слышала в свой адрес что-нибудь недовольное вроде: «этот ваш шумный, непоседливый ребёнок опять сделал то и это». В какой-то момент мама с папой даже подарили ей коровий колокольчик, и строго-настрого запретили снимать его, чтобы всегда услышать, если вдруг дочка надумает по-тихому улизнуть, дабы учинять беспорядки вновь. Потому что когда Тенко была рядом с родителями, Тенко обычно слушалась. Ну, почти всегда… В любом случае, именно в этот момент, сидя под проливным дождём и одним ухом слушая взволнованные расспросы от глупых, но заботливых мальчиков, а другим (стараясь игнорировать) — нежный подстрекающий шёпот со стороны Сири… Тенко пыталась унять дрожь в своём теле и думала. Думала о том, что, уделяй она на тренировках чуть больше времени самоконтролю и дисциплине, она бы не отдала бразды правления своим телом чему-либо малопонятному в первой же экстренной ситуации. Это она была виновата, только она. И ей более нельзя позволять себе допускать подобных ошибок, что бы там ни случилось. В конце концов, сегодня, сейчас по вине глупой Тенко едва не погиб человек. И эта мысль не будет ей давать спать по ночам спокойно ещё очень долгое, долгое время.***
— Запомни, сволочь: ты за это поплатишься. Жестоко, жестоко поплатишься. Не стоило же мне тебя недооценива-ать, дря-янь!.. — … Не сумев дождаться хотя бы какой-нибудь реакции со стороны оппонентки, она лишь обессиленно завыла от боли, крепко стиснув белоснежные зубы. Их общее — единственное на двоих — тело сейчас мучительно молило о передышке, каждой своей чёртовой мышцей. Ломило от усталости даже те места, о существовании коих она, казалось, до этого дня и не ведала. Бельё уже давно сделалось мокрым от пота, противно прилипнув к коже. Пот же заливал и глаза. Фу, фу, фу! Им нужно хотя бы переодеться. — Остановись же… ты! Ну ладно. Я прошу тебя, прекрати это, пока не стало слишком поздно!.. По, по-, пожалуйста. Это невыносимо! Похоже, жертва обстоятельств попыталась сменить стратегию, едва ли не встав на колени перед главной мучительницей. И даже о своей вечной гордости позабыв. … … … — Не нравится тебе? Пугает лёгкая разминочка?! А это ведь Тенко ещё ничего толком и не начинала. Первый часик её ежедневной четырёхчасовой тренировки даже ещё не закончился. С этими вашими убийственными играми она совсем позабыла о самодисциплине! Расслабилась. Нужно навёрстывать! — Я… я не стану доставать тебя целый день! Или даже чуть больше! К-клянусь. Если только ты это сейчас прекратишь, — устало хрипел в голове Тенко почти уже обморочный голос Сири. — После вчерашнего Тенко ни за что тебе не поверит. Так любишь причинять страдания другим? Тогда терпи сама, будь добра. Она лишь налегла быстрее на свои любимые упражнения. Вот так! Левой, правой, левой, правой! Отлично. Теперь уже пора бы начинать приседания. А дальше будет целый комплекс из отжиманий на любой вкус, и- — Но это ведь… поистине сумасшедшая боль. И как же ты потом сама-то будешь двигаться? Пощади своё тело… — трусливо промлямлила Сири. — Зато, в отличие от другой какой-нибудь боли, эта — хорошая! — поспешила Тенко не согласиться с соперницей. — Знаешь ведь, иногда люди говорят, что тело человека — это храм? И я спешу напомнить тебе, в чьём ты находишься, — добавила она с довольно дерзкой усмешкой. Пусть все страдания от ежедневных перегрузок впредь будет брать на себя эта наглая неженка Сири! Пускай-пускай. Да, каждой клеточкой своего глупого разума. Желает она того или нет. А Тенко тогда останется лишь горько-сладкий вкус победы на её губах. И лёгкий трепет в мышцах по истечению всего комплекса упражнений. Ходить и думать весь остаток дня станет немного тяжеловато и больновато, а также гораздо сложнее уснуть, но это же всё ерунда! Можно принять обезболивающее… В конце концов, Тенко отважно переборола свой страх перед самой собой и вскоре решила, что противостоять проблеме «угона» собственного тела на недобросовестное использование различными негодяями возможно, как и с машиной: достаточно лишь сделать так, чтобы на ней уже стало никуда не уехать. Этим же, следующим, утром, спозаранку она и приступила к исполнению своего плана. «Отныне Тенко будет изматывать себя так, что ты ещё пощады у неё запросишь!» На практике же Сири что-то хватило уж совсем ненадолго. Даже и никакого вызова нет. Совсем скучно. Но Тенко точно не собирается бросать свои упражнения вот так сразу, нет, нет, ни за что! Насколько бы изнурительными и болезненными они ей ни казались. Зато они всегда отлично помогают глушить её сердечную боль. И именно сегодня Тенко планирует заниматься сразу в два раза дольше и в два раза усерднее! Потому что как раз вчера погибли сразу два хороших человека. Опять.***
Очередное новое утро застало Тенко весьма неожиданно — притом, далеко не в самом привычном (даже по меркам этой дурацкой Игры!) для неё месте. Проснулась она от какого-то странного шума. Поняла Тенко, где находится, очень-очень не сразу. Взгляд моментально выхватил светлый кафель поначалу такого незнакомого для неё потолка. Вдобавок к уже и без того порядком ноющим после всех тренировок мышцам добавилась затёкшая шея. Спина по причине неожиданного и достаточно долгого сна в, судя по всему, сидячем положении, тоже заметно устала. Ноги и руки вовсе же словно одеревенели без всякого движения, на первых порах ни коим образом не желая подчиняться своей хозяйке. Неприятное ощущение. Голова соображала достаточно плохо, чего и следовало ожидать после целой ночи, проведённой вот в таком неудобном месте. Звук опять повторился. Он стал напоминать чьё-то приглушённое бормотание. Первым страхом Тенко оказалось вновь осознать, что Сири сделала что-нибудь страшное с помощью её тела, и вот теперь полностью забрала себе контроль над ним. Но… собрав в кулак остатки собственной воли, Тенко смогла, вроде как, «просканировать» свой разум: Сири пока что спала или же пребывала в состоянии, весьма близком ко сну. Тогда Тенко подумала, что, даже учитывая все её переутомляющие тренировки и прочий стресс, это достаточно странно и очень неловко — провести целую ночь, вдруг заснув, сидя на унитазе. Если кто из других ребят уже попытался отыскать её в её же комнате и теперь спросит, где Тенко была, то рассказывать о таком будет о-очень, очень неловко. Надо потихонечку собираться обратно. Долгое сидение в туалете вредит! Но сначала- Странный звук повторился. Почему-то — она это даже почувствовала — вызывая некоторую оторопь не только у неё самой, но и у только-только проснувшейся Сири. Кажется, в женском туалете сейчас был ещё кто-то. И слегка приоткрытая дверца её кабинки позволила, наконец, Тенко разглядеть, кто же именно. — Что, жрать хочешь?.. Прямо перед зеркалом, около умывальников, почти напротив места расположения Тенко застыла неподвижная фигура Моники. Девушка стояла спиной к неожиданной наблюдательнице (а то даже и не одной), лицом к зеркалу, и, создавалось впечатление, что она с кем-то там сейчас переговаривалась. На пониженных тонах. С явной угрозой в её тихом рычащем голосе. И в полном, как сама Моника думала, одиночестве. Обычно такие мягкие, шелковистые и ухоженные (Тенко всегда ими восхищалась, но вот стеснялась сказать!), длинные русо-рыжие волосы сейчас вдруг оказались непривычно растрёпаны, что, впрочем, могло выйти так из-за сна. Поводов для паники не было. Однако, Тенко всё равно показалось необычным… видеть эту всегда красивую девочку вот такой. — Ну, так возьми и поешь, свинья, — чуть слышно проскрипела Моника сквозь тесно сжатые зубы. И, хотя Тенко открывался достаточно неплохой вид на лицо её «гостьи» благодаря расположенному над умывальником зеркалу, красивые зелёные глаза были скрыты под волосами. И что-то максимально отчётливо подсказывало, какое-то неясное ощущение или инстинкт: что если вдруг сейчас заглянуть в них, в эти глаза, то там будет чистейшее безумие вперемешку с той самой ненавистью, которую Тенко не могла вынести сильнее всех прочих. Ненавистью к самой себе. Это были глаза нездорового человека. Сколько она помнила, Тенко практически всегда видела Монику совершенно другой: доброй и обходительной девочкой, которая весьма приветлива, всегда помнит про хорошие манеры и очень заботится обо всех своих близких. Когда кто-нибудь предлагал Монике сесть, отдохнуть или перекусить чем-нибудь, та почти всегда неизменно отказывалась, с неизменной же, благородной какой-то, почти королевской вежливостью. Вот странность же: несмотря на весь свой огромный труд по улучшению уровня жизни жителей корабля, Моника, сколько её Тенко помнит, ни разу так и не «перегорала», устав после долгого трудного дня… Она не просилась подменить её, никогда не отлынивала, а также — практически не была голодна. Или же ни разу так и не признавалась, что была. В любом случае, при каждой попытке её «накормить», а Тенко и сама предпринимала как-то раз парочку, пока они на кухне вместе работали, девушка всегда каким-то образом изворачивалась, впоследствии начиная вдруг очень часто и как-то немного нервно шутить, что не желает испортить свою великолепную фигуру. Так что — нет, нет! Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Ты очень добра. Моника сразу почти понравилась Тенко, с самого первого взгляда. Тогда почему «почти»? Тенко чувствовала нечто такое неправильное по отношению к новой знакомой своим нутром ещё в самом начале, только вот ни разу не смогла объяснить себе, что же именно. В двух простых словах. Потому что на поверхности всё оставалось безукоризненно — Моника была именно такой, какой все и хотели бы её видеть. Видимо, до сегодняшнего момента. У каждого есть свои слабости. В руке Моника держала целый полиэтиленовый пакет, полный, похоже, различной выпечки — чего именно, Тенко не особенно разобрала, но наверняка это всё было взято на кухне. Кажется, она сама их даже готовила… или же помогала готовить. А далее девушка попросту стала запихивать себе в рот свои же угощения, одно за другим, одно за другим! Всё это казалось как-то… быстро и очень неправильно. Жутко. Моника уплетала их практически не жуя, почти что давясь, размазывая по щекам крошки и продолжая, продолжая, жадно продолжая есть, есть, еСтЬ! Где-то примерно на половине этого злосчастного пакета Тенко уже хорошо было видно, что Моника больше не хочет и даже не может проглотить ни кусочка, еда вываливается у неё изо рта назад, на грязный пол, но она давится, снова запихивает содержимое в себя через силу, глотая и практически не жуя. Похоже, пару раз-таки её едва не стошнило. Моника вся стала бледная и приняла очень болезненный вид. Тенко на миг стало её даже жалко, захотелось подойти и прекратить все мучения одним лишь добрым словом, но… Тенко ни разу не смогла оторвать свой взгляд. Ни разу, пока этот проклятый пакетик совсем уже не опустел. Зрелище зачаровывало, тревожило, пугало её настолько, что буквально кровь стыла в жилах. Язык Тенко тоже как будто бы прилип к нёбу. Она сама пока не могла толком понять, из-за чего, вот только… Тенко сейчас ужасно боялась. Боялась и продолжала смотреть. — Довольна, довольна? — всё продолжала не пойми кому бормотать Моника, растрёпанная и страшная, с совершенно потухшим взглядом, пока еда в её распоряжении совсем уже не закончилась. — Разумеется, тебе нравится. Жри ещё. …А в итоге случилось то, чего и следовало ожидать. Девушка быстро склонилась к раковине, когда со страшным, утробным, душераздирающим звуком её начало рвать. Всё тело несчастной Моники напряглось и целиком задрожало, затрепетало, исторгая из себя непрошеную пищу обратно на белый свет. Со стороны запросто могло показаться, словно девушка пребывала в настоящей предсмертной агонии. По помещению туалета мгновенно разлетелся отвратительный запах кислятины. Невольно Тенко пожалела, что так и не смогла уйти раньше, гораздо-гораздо раньше. Внутри всё отчего-то отвратительно сжалось. Сейчас она как никогда хорошо понимала, что видит то, чего ей видеть не следует. Человек вроде Моники никому за «так» свои слабости узнавать не позволит. Как и то, что сделает его в глазах других некрасивым или как-либо опорочит. Моника пока ещё просто не знает, что у неё сегодня, здесь есть свидетели. К превеликому счастью, для всех для них. Даже если Тенко попытается выйти и убежать от этого зрелища куда-нибудь подальше — туда, где есть люди, или же к себе в комнату, ноги её сейчас банально не станут слушаться. Из-за сидения на горшке длиною в несколько часов они совсем онемели. Расхаживаться придётся достаточно долго. Сбежать не получится. Отбиться, в случае чего — тоже. Какое-то время Моника молча стояла перед зеркалом — опёршись руками на грязную раковину и тупым, отсутствующим взглядом изучая своё собственное отражение. Она очень тяжело дышала. С уголков растянутых в нездоровой усмешке губ продолжала неспешно капать, стекая в потемневшую раковину, серо-коричневая рвотная масса. — Всё ещё хочешь есть, грязная с-сука? — на очередном выдохе спросила у своего отражения Моника. Без малейших колебаний девушка засунула два пальца себе прямо в рот. С не менее отвратительными звуками процесс рвоты внезапно возобновился. И Тенко вздрогнула, сама того не осознавая. … … …Дилинь-динь-динь!
… … … «Дурацкий колокольчик! Тенко ведь совсем-совсем про него позабыла!» Сегодня, в этой кромешной тишине он зазвучал гораздо громче и невольно заставил сердце Тенко сжаться намного сильнее, чем иной раз сигнал о нахождении тела. — А? Уже закончившая трепетный процесс своего самоистязания Моника застыла, немного наклонив голову набок. Словно пребывавшая в пугающем полусне, она немного поводила по сторонам невидящим взглядом пустых зелёных глаз. Её здесь встретили только закрытые белые дверцы туалетных кабинок — похоже, ничего необычного. Тогда Моника прислушалась. Тишина. Запястьем она утёрла со своего подбородка остатки блевотины. Носом втянула воздух. — Нужно поскорее прибрать всё это, пока народ не проснулся, — сказала, наконец-то, девушка своим до боли привычным, красивым, певучим голосом. И куда-то ушла. За ней, словно саван покойника, тянулся нездоровый, тяжёлый, немного сладковатый, гнилостный рвотный запах. Тенко ещё около полминуты сидела на своём месте, пытаясь унять дрожь во всём теле. Внезапно, даже Сири вдруг язвить перестала. Она просто молчала, прячась где-то на задворках чужого сознания. И лишь спустя это довольно долгое время Тенко вдруг осознала кое-что очевидное. Именно сейчас нужно уходить. Прихрамывая, на коленях, хоть ползком, да хоть как! Ни для кого из достаточно давних знакомых Тенко никогда не являлось секретом, что эта бравая девочка способна немного «прочувствовать» своего предполагаемого оппонента даже, попросту находясь с ним в одной комнате слишком долгое время. Она всегда могла распознавать как обыкновенные нахальство и показушничество со стороны последних — вроде того, что было с дегенератом, который погиб первым… Так и настоящую готовность без церемоний убить любого, оказавшегося не в самом удачном месте отнюдь не в лучший момент.***
— Послушай… тебе, в самом деле, не стоило так беспокоиться обо мне, — Джехи неуверенно оглянулась в сторону своей новой близкой подруги. — Я просто… это тяжело, но я… справлюсь. Справлюсь. — Тенко знает! Ты — очень сильная девочка. Просто… Тенко ведь и самой так будет немножко спокойнее. Ты в любой момент можешь прямо и честно сказать ей, если вдруг она тебе надоест. Это чистая правда, Джехи. Я не обижусь. Подруга понимающе улыбнулась, ненадолго задумалась: — Большое тебе спасибо. После этого утреннего объявления, — её губы невольно скривились. Кан поправила очки. — Мне, и впрямь, не очень хочется оставаться одной. Разговор двух хороших подруг происходил вскоре после завтрака. Для большинства утренний приём пищи оказался окончательно омрачён новостью о следующем мотиве, уже принесённом Морти, который некоторые теперь коротко прозывали между собой — кое-кто иронично, ну а кто-то даже всерьёз — «Счастливое Никогда». Для Тенко же нынешнее утро вдруг началось с неожиданной «встречи» с Моникой и с грустных мыслей о том, что ей не очень бы хотелось умирать в туалете. Ну а ещё её разум и тело по-прежнему разделяет с ней опасная надоедливая болтунья. А это значит… Тенко испытывала почти что физическую потребность услышать сейчас чей-нибудь другой голос, кроме своих собственных демонов. Поэтому она и попросилась к Джехи. Кан к этому времени с заметным интересом дочитывала какую-то книгу у себя на планшете, но гостью всё-таки приняла, ведь двоим не так страшно. Тенко же, в свою очередь, чтобы особенно не мешаться, взяла с собой свою же сменную форму, которую она после недавних физических активностей как раз собиралась зашить в паре мест. Иначе ходить станет вовсе не в чем. И Тенко совсем не нравился тот вариант гардероба для неё, который им пытался предлагать Морти. Это шло далеко вразрез с её гордостью. Поэтому дамы сейчас просто мирно сидели на кровати в комнате Кан, каждая — погрузившись в своё занятие. Тенко понятия не имела, о чём таком интересном в этот момент читала Джехи, но мысли её самой были направлены в сторону Сири. Которая сегодня, после всех потрясений, кажется, решила устроить небольшой перерыв в своих пакостях. Даже на контакт не шла. С какой-то стороны для Тенко это было и огорчением. Ведь, помимо постоянного нытья о том, какая эта нахалка злая и как она хочет, чтобы все кроме неё тут страдали, сама Сири вполне себе могла обладать и весьма полезной для них всех информацией. В самом начале их знакомства она нечаянно проговорилась, что как-то связана с самим Морти. И с этим ужаснейшим местом. Любой занятный факт от неё бы мог стать здесь полезным! Вдруг Сири в курсе, как закончить всю эту проклятую игру?! Как им выйти с этого корабля раз и навсегда, никого более не убивая? Или хотя бы, есть ли верный способ убрать её из головы Тенко… Наверняка она знает очень много всего полезного. Вот только остаётся большинство времени, как закрытая книга. И Тенко может посмотреть на обложку с названием, даже в аннотацию заглянуть и узнать, в каком жанре здесь всё написано. Но залезть под корку и прочитать все подробности содержимого — нет, нельзя. Пусть иногда ей бы так хотелось… однако воспоминания и мысли друг друга эти двое не разделяют. Нет, не в этой жизни. Есть ли возможность хоть ненадолго стереть ту незримую грань? Способ подсмотреть хоть одним глазком? Это бы сделало жизнь многих проще. И ведь ответ-то — вот он, где-то рядом! Возможно даже, там лежит путь к их всеобщему спасению. Как говорится, близок локоток, да не укусишь. Поэтому очень обидно. — Послушай, — Джехи оторвалась от чтения, решительно выдохнув. Осторожно начала. — Если не возражаешь, мы могли бы обменяться мотивами и просмотреть их, пока сидим вместе. А после установить, рассказывать друг дружке содержимое этих роликов или нет. — Тенко бы тоже хотела свой посмотреть, только ей одной страшно! Кан лишь игриво улыбнулась в ответ. — Что ж, тогда реше- Благое начинание прервал было тихий, но уверенный стук в её дверь. — Войдите, — тут же ответила Джехи. Дверь отворилась, и на пороге показалась вдруг — Тенко едва-едва подавила в себе сильное желание вздрогнуть — Моника. С подносом еды в руках. Девушка ненадолго задержала спокойный взгляд на неожиданной гостье, а после не спеша проследовала прямо к хозяйке комнаты: — Вот. Я видела, что ты сегодня так ничего и не съела за завтраком. Зен, Севен и Ольга тоже очень волнуются! Тебе нужно чем-нибудь подкрепиться. Силы терять нельзя! — она, кажется, специально заговорила игриво-сердитым голосом, пытаясь передразнить добрую вожатую. Сейчас, в момент заботы о небезразличном для неё человеке, Моника выглядела такой… умиротворённой и доброй. А ещё — немного встревоженной. Тенко глазам своим не поверила! Однако, она не почуяла в этом поведении ни грамма какой бы то ни было фальши. Когда Моника прошла мимо, то ненароком тряхнула своими ухоженными, роскошными русо-рыжими волосами. Те снова были, словно с фотографии журнала мод. Тенко обдал нежный, приятный и ненавязчивый аромат мыла. Там было нечто с нотками лесных трав. И… всё. Ничего больше. — Я… — кажется, в глазах у Кан встали слёзы. — Ведь и сама смогла бы… до кухни дойти. Тебе не стоило ради меня так утруждаться! Моника чуть улыбнулась в ответ, немного наклонив набок голову: — Я попыталась припомнить то, что ты любишь — прости, если где-нибудь не угадала. Тебе сейчас отдых гораздо дороже. — Тебе не стоило, — уже куда более твёрдым, уверенным голосом. — Да пустяки. Для друзей мне ничего не жалко. Не слушая дальнейшие возражения, девушка осторожно поставила поднос с угощениями прямо на тумбочку, и собралась уже было направиться к выходу. Как вдруг: — Я вижу, что и ты тоже неравнодушна к судьбам всех здешних обитателей, да, Тенко? И если имеется такое желание… нам с Олей бы не помешали лишние руки на этом корабле, знаешь, — Моника подалась ещё чуть ближе к собеседнице, обдала её свежим дыханием. Из прежнего, вполне безмятежного взгляда словно бы что-то исчезло. — Она очень ценит тех, кто встаёт раньше времени, м? Добавила и ушла. — … Пока Тенко оторопело наблюдала отступление Моники, пытаясь одновременно сложить в голове два и два, её рука дрогнула, и внезапный укол резкой боли словно бы набатным звоном разошёлся от подушечки среднего пальца по всему телу. Это был сильный укол — видимо, не рассчитала. Швейная игла с тихим стуком упала на пол. Сама же девушка тут же зашипела, под взволнованным взглядом Джехи сунув в рот собственный палец, когда её же собственное сознаниевнезапно донесло до неё
кусочек отголоска чужих, скрытых во мраке собственной черепной коробки, размышлений. Настолько маленький и незначительный, что старая Тенко не придала бы ему особенного значения. А новая узнала там отчётливый голос Сири, явно не предназначенный для других слушателей. Голос встревоженный. «Эти ощущения… думаю, мы с ней чем-то похожи. Гм. Такая же растущая пустота изнутри. Это страшно. Я бы не хотела с ней связываться». Кажется, она тоже рассуждала про Монику. Голос Сири внезапно затих, как отрезало. Сегодня она вообще казалась необычайно притихшей. — Что это было? — Тенко тихо спросила себя. Джехи лишь непонимающе на неё посмотрела. В голове у Тенко снова воцарился покой. Но как так? Она недавно размышляла про Монику, из-за чего нечаянно укололась — затем резкая, внезапная боль прошлась по телу — и… она смогла уловить мысли Сири на эту же тему? Невероятно. Та вслух едва ли хоть раз признает, что она кого-то или чего-то боится, точно не перед Тенко! Получается, внезапные, сильные болевые ощущения стали для них чем-то вроде передатчика, транслирующего мысли одной прямо в разум другой? Желает Сири того или же нет. Правда вот, сигнал вышел слабый. Очень быстро пропал. Жалко. И всё-таки, это весьма любопытно…***
— Кто-то самым безжалостным образом уничтожил обогреватели в нашей комнате и комнате Миу! Над ухом у пока ещё толком не проснувшейся Тенко звучал взволнованный голос одного из мальчиков, которого (с совсем небольшой натяжкой) можно даже назвать… ну, почти что хорошим. Сейчас свою речь вёл Зен. Утро очередного дня на их медленно промерзающем после Третьего Суда корабле, увы, начиналось не с кофе. Тенко и сама проснулась сегодня спозаранку — даже гораздо раньше, чем обычно начинала тренироваться — из-за того, что она очень сильно замёрзла. Тогда Тенко сразу собралась сходить к себе в комнату и поискать там более тёплое одеяло, потому как сразу подумала, что дело именно в ней и её восприимчивости к проклятому холоду. Но тут она внезапно столкнулась с новой проблемой, с которой уже парочку последних ночей благополучно делила кровать (но вовсе не по своей воле!). А именно — с Ирумой Миу. Злополучная изобретательница, едва только приоткрыв свои глаза, сначала очень долго и ярко выражала искреннее негодование и досаду по поводу усилившегося холода, а после попыталась плотнее прижаться к «более тёплой», по её словам, «корове», чтобы получше согреться и ещё немного поспать. При этом непрестанно обещая, что «там» она её трогать не будет — дескать, на это есть и более симпатичные кандидат (ы/ки). А вот Электроника, по-прежнему оккупировавшего пол, холод вообще никак не побеспокоил, кстати. Он спал и продолжал храпеть во всю свою глотку, как настоящий мужлан. Тенко всё равно подобной близости, хоть и с другой дамой, а не с противным (но далеко не самым плохим, во всяком случае, на этом корабле) потным мальчиком, не одобрила — а, следовательно, теперь девочкам пришлось окончательно просыпаться, расталкивать Сыроежкина и начинать свой новый день. Как выяснилось, далеко не им одним: проблема внезапного похолодания сегодня как никогда остро беспокоила многих. По воле чего и произошло это собрание. — Голыми мускулами Тенко пронять очень сложно. Но как гад умудрился сделать это, пока мы все спали? И даже не разбудил никого, притом, что в каждой комнате аж по три человека… — решилась она, наконец, высказать и своё мнение. Тенко всерьёз не могла понять, как мог среди их дружной компании откуда-то появиться такой человек, который из-за собственной наглости с глупостью решился внезапно подставить, обрекая на холодную смерть во сне, не только других ребят, но и себя самого! Это ведь просто немыслимо. Ради чего? Наверняка работа какого-нибудь противного негодяя-дегене- — Хах. А ты, действительно, не особенно умная, правда? Доходит до тебя, прямо как до жирафа. Тенко даже невольно вздрогнула, вдруг ощутив на своём голом затылке холодные, тонкие, призрачные пальцы. Сири уже сидела у неё на коленях, гораздо-крепче-чем-по-дружески обхватив плечи девушки. Красивая, высокая, женственная и усмехающаяся. Тенко вдруг с ужасом осознала, что никогда ещё не видела свою зловредную собеседницу, так сказать, лицом к лицу. Другие ведь раньше не видели её тоже, п-правильно? Тенко на мгновение охватила дичайшая паника. Незваная гостья словно бы пригвоздила своим задом её ноги к полу! — Ч-что ты име— Она осеклась. На них ведь пока не обращали внимания. Все были слишком заняты спорами. Вернее, почему же «на них»?! На неё. Так, стоп. Вдох. И выдох. Нужно вспомнить уроки любимого Мастера! «Всё это происходит лишь в твоей голове, девочка! Наверняка-а только в твоей голове…» — попробовала мысленно себя успокоить Тенко. Не особо уверенно, правда. Ведь Сири ощущалась, будто бы настоящая. Тенко буквально чувствовала тепло чужого тела у своих ног. Однако, хоть та и не спешила никуда уходить, на них никто пока не обращал никакого внимания. И даже Электроник с Ирумой, которые сидели ближе всех к бедной Тенко. Всё это говорит лишь о том… Тенко попробовала успокоиться, заставить своё сердце биться не так быстро и часто. Она припомнила рассказы того мутного типа из прошлой игры — бр-р! — вот уж кто сам будто иногда так и напрашивался на звание грязного дегенерата! Как же там его звали… Корекиё, кажется? А, точно. Да. Так вот, однажды за завтраком он что-то рассказывал им о таких странных штуках, тульпах. Тенко не очень тогда поняла весь этот жуткий движ — признаться, она и не особенно хотела разбираться в нём. Запомнила лишь только, что эти странные, г-хм, создания со временем обретают всё больше силы и самостоятельности перед своим создателем. И что другие никак их не видят и даже не ощущают. Тенко не думала, что у неё именно такой случай, она ведь не сама призвала эту гадкую негодяйку! И даже никогда не хотела. Но, всё равно, вышло довольно похоже. И Сири тоже набирала силу. С каждым днём. Раньше ведь она не могла вот так вот появляться? Наглый взгляд необычных, гетерохромных глаз, казалось, прожигал душу Тенко до самой корочки. — Что ты имеешь в виду? — увереннее повторила она, уже наверняка убедившись, что этот вопрос прозвучит только у неё (у них) в голове. Сири провела ледяной ладонью по её нежной щеке, точно бы забавляясь со вздрогнувшей жертвой: — Что же ты делала вчера вечером, моя прелесть? Вспомни. Ответ показался даже более, чем очевидным! Тенко, как и почти всегда, в десять часов легла спать, и— Она вдруг разом похолодела. Разум отказывался услужливо подбрасывать воспоминания о походе в кровать. Позавчера? Да. Ещё день назад? Тоже было. Но вот вчера? Словно бы этой части никогда и не существовало у неё в памяти. Но… как же так?! Тенко была уверена! Тенко думала- — Получается?! — Сири торжествовала. — Давай же, давай же, ну! Тенко сама себя возненавидела за собственное бессилие. Но поделать ничего не могла! Придётся отмотать скрытые туманом воспоминания ещё немного назад — туда, где связь всё же восстановится. Туда, где она ещё контролировала эти события и держала себя в руках. Придётся приложить некоторые усилия. … … … Шёл вечер минувшего дня. Полдник давно уж прошёл, а ужин ещё нескоро, и, чтобы не сидеть и не мёрзнуть без дела, а также, чтобы позволить Миу и Электронику побыть в их комнате вместе без лишних глаз и ушей (там, кажется, уже давно дело шло к чему-то вот такому… личному и противному, и только она мешала), Тенко решила как следует утеплиться и немного побродить по кораблю одна. Прежде она сама в это время, как правило, активно помогала Джехи или Ольге в столовой, ну а сейчас, когда ни той, ни другой уже не стало, а Монике попросту не было дела… Тоска и одиночество одолевали Тенко. Единственным её компаньоном осталась какая-то навязчивая грязная песенка в голове голосом Сири, и та не то, чтобы особенно радовала. Она даже просила, и очень вежливо, прекратить, но настойчивая сожительница по черепной коробке только сделала свой голос громче. Пакость исключительно ради пакости. Такая вот она, эта Сири. Тенко лишь тяжело и печально вздохнула. Сейчас бы отыскать место, где можно в одиночестве и с комфортом поупражняться, потому что от косых взглядов и постоянно подначивающих реплик Ирумы во время этого дела тоже было некуда деться. Да и второму своему сожителю Тенко не желала бесплатное шоу устраивать. При всём её немного возросшем за время этой игры уважении к нему, она ненавидела, когда на неё пялятся мальчики. Ноги сами привели вдруг в какой-то момент на кухню. Тенко подумала, что если она добудет здесь тёплое молоко, это будет очень даже неплохо. С детства этот расчудесный напиток часто помогал разбушевавшейся Тенко расслабиться и заснуть аж до самого утра. Особенно, как давала молоко мама, вместе с ложечкой мёда, сладкого-сладкого. «А теперь давай спи, солнышко». Может, и сейчас вдруг поможет? Тишина и покой собственных мыслей на этой леденеющей посудине ей бы точно не помешали. Тенко в задумчивости осматривала содержимое холодильника. — Хей-хей! — неожиданно включилась в разговор с ней Сири. Невероятно, но факт: даже коварным интеллектам-манипуляторам бывает иногда одиноко и хочется просто поговорить. — Тебе какой цвет больше нравится?! — Эм, чего?.. Вот только начинала та зачастую спрашивать о какой-нибудь ерунде, которая больше сбивала с толку. Тенко даже позабыла на секундочку, из-за чего она пришла вдруг сюда. Кажется, хотела попить? Чего-то… А в руке уже красовалась кем-то оставленная здесь непочатая жестянка с мощным энергетиком: «Тройной Кофеин в Двойном Объёме ++». Тенко отстранённо подумала, что никогда бы в жизни не стала вливать в себя подобную гадость и гробить свой организм этим. У неё и так с самого детства были большие проблемы с переизбытком энергии, отсутствием усидчивости и вспышками гнева, куда ещё-то больше?! Однако, открывшаяся баночка уже поприветствовала Тенко радостным «пшиком». А собственное тело оказалось совсем другого мнения, готовое принять в себя и эту гадость вместо тёплого молока. Тенко ослабила свою бдительность лишь на мгновение. Она позволила себе зазеваться. Она оступилась всего один разик. А дальше… Потом Тенко, сколько она ни пыталась, смогла вспомнить лишь это утро, это холодное пробуждение в объятиях (ну, почти) Миу. Такой вот болезненно-резкий переход! Словно бы всё это время, все те несколько часов, что находились посередине, кто-нибудь безжалостно промотал. Оставив только результат своих действий. Только опустошающее отчаяние. … … … — Хорошая ночка у нас с тобой выдалась, правда же? — заглядывая в её перепуганные глаза с неким безумным восторгом, Сири сдула упавшую на своё лицо чёрно-белую прядь. — Как жалко, что ты ничего и не помнишь… обидно, вообще-то, знаешь. К Тенко начинало приходить осознание. — Я не… я… я… — чуть слышно бормотала остолбеневшая Тенко себе под нос, медленно покрываясь испариной, пока холодный пот уже начинал струиться по её спине. Зуб не попадал на зуб от страха. Кажется, она ненароком привлекла к себе осторожное внимание сидящего рядом Электроника, но ненадолго. Сыроежкин ничего не сказал. Сейчас всю основную аудиторию забирал на себя Севен со своими монологом и откровениями. — Это н-неправда! Ты всё выдумываешь. Т-Тенко не может- Сири усмехнулась ей: — Всё ты можешь. В её поступках не было какой-либо цели и смысла, это стало понятно ещё с феерии в день Второго Дела, пускай потом она и поумерила свой пыл ненадолго, почти успокоилась даже. Копила на что-нибудь силы? Боялась показываться перед отдельными личностями? Очень возможно. Вот только ничего толком-то и не поменялось. Значение для Сири по-прежнему имело только старое доброе отчаяние ради отчаяния, только хардкор. Сири возбуждал сам процесс этого, ей было любопытно сломать в перспективе своими поступками как можно больше судеб, и глубоко плевать на последствия, даже если они коснутся вдруг напрямую её саму. Не стоило забывать этого. Даже на дурацкую миллисекунду. Какая досада. — Тч! Не стоило забывать, с кем Тенко сражается за свою жизнь… Она в омерзении сморщилась, когда проклятая недотульпа с явной садистской усмешкой нежно коснулась своими холодными и бледными, как у фарфоровой куклы, пальцами её лица, устраиваясь бедрами поудобнее на дрожащих коленях. Схватила и с широкой усмешкой слащаво проговорила: — Когда ты в следующий раз потеряешь над собой контроль, хоть на мгновение, милая… не переживай, я буду рядом.~***
Только что Тенко вместе с двумя другими ребятами не позволила одной хорошей девочке совершить с собой нечто ужасное. Она понятия не имела, что именно двигало в тот момент Юри. Порезать свои собственные руки вот так, прямо на глазах у всех… даже подумать страшно! Может, она хотела так попросить любви или внимания к себе? Обычно Тенко попросту не переносила вид чужой крови, стремительно покидающей тело из мест, физиологически для этого не предназначенных. От одного вида её начинало жутко трясти. Фу! Как здорово, что всё-таки на этом гнусном корабле им всем достались (или, если ещё точнее, остались) не самые скверные мальчики. Отнюдь. Тенко не знала, занимались ли Зен или Севен чем-нибудь таким в своём прошлом, но именно сейчас она всецело осознавала: им можно доверить спасение жизни другого человека. Похоже, они знали, что делали. Ситуация понемногу менялась в лучшую сторону. Тенко была искренне рада, что её сейчас окружают настолько надёжные и такие заботливые люди. Она и сама крайне, крайне не хотела бы никого из них подвести. Однако вскоре, едва вся работа по спасению Юри была сделана, хакер как-то странно взглянул в свой планшет и сказал, что им надо куда-то идти. Сначала Зен немного поколебался, но после всё-таки эти двое ушли, оставив Тенко вместе с пациенткой за главную. Едва дверь за уходящими затворилась, Тенко позволила себе перевести дыхание и расслабить плечи. Несчастная Юри уже почти спала, и Тенко казалось, что в том, чтобы понаблюдать за ней до возвращения мальчиков, не будет ничего сложного. Она только сейчас наконец-то успела заметить, насколько же сильно её, чёрт возьми, трясёт после произошедшего. А также Тенко вдруг заметила в своей трясущейся руке скальпель. И шёпот, тихий восторженный шёпот, зловеще заливающийся прямо в самое ухо: — Твоя чудесная подружка так сладенько спит. Не против вскрыть её брюшину и взглянуть, из чего она сделана? Проклятие! Сердце Тенко мгновенно опустилось далеко-далеко в пятки. Она опять позволила себе зазеваться, поддалась шоку. Не стоило этого делать. Ибо — а вот и Сири. Рука с зажатым в ней смертоносным остриём невольно потянулась к сладко дремлющей Юри. Тенко собралась истерично выкрикнуть что-нибудь резкое, типа: «беги!», тем самым разбудив бедную пациентку (обо всём прочем, в том числе и об объяснениях своих кошмарных поступков, она собиралась подумать потом)… вот только рот ни в какую не желал открываться. Тесно сомкнутые губы словно окаменели, а мгновенно пересохший язык пришили к нёбу швейными нитками. Заговорить никак не получалось! «О, нет. Неужто дьяволица теперь сделалась настолько сильна?!» Это было ужасно. Время для Тенко, уже в глубине своей души сотрясающейся от ужаса, почти остановилось. «Почти» — потому что оно по-прежнему продолжало свой ход, но будто во в тысячу раз замедленной съёмке! До столкновения маленького, тонкого, зловещего, до блеска отточенного смертоносного лезвия с живой плотью осталось не больше пяти секунд и примерно два метра. Каждый миллиметр на теле несчастной Тенко, казалось, покрылся гусиной кожей. Каждый миллиметр кричал в агонии. Она понимала, что до конца дней своих не простит себе, если сделает нечто подобное. Да и конца уж тогда сильно долго ждать не придётся. Она без лишних слов ощущала яркое ликование и восторг Сири, а также расползающуюся где-то внизу живота до ужаса приятную, расслабляющую теплоту, явно самой хозяйке тела уже давно не принадлежащую. «Сделай это!» Если бы не уроки дорогого Мастера о концентрации, должно быть, Тенко ни за что бы не хватило силы успокоиться, перехватить контроль и выпустить чёртово лезвие: оно мягко упало на её обувь. Один взмах ногой, и скальпель отлетел под кушетку. Угроза миновала! Но оставаться здесь будет предельно опасно… — П-прости, Тенко нужно… к-кое-куда отлучиться по своим девичьим делам! Буду поздно… — неловко выдавила из себя она. Тенко даже не была толком уверена, слышит ли Юри её. Пока не до этого! Сейчас самым главным стало укрыться у себя в комнате. Там, где никто больше их не услышит. Там, где Тенко и Сири будут совсем одни. … … … — Что делаешь? Зачем ты прерываешь нашу маленькую вивисекцию? — с лёгким укором в своих огромных глазах вдруг заметила Сири, едва Тенко стоило запереть свою дверь. Дьяволица гордо восседала аккурат напротив неё, на тумбочке, показывая наглый оскал во все свои тридцать два белоснежных зуба. — Тенко приказывает тебе прекратить! — громко потребовала девушка. Переполненный котёл её ангельского терпения начал стремительно закипать. — Здесь будут только Тенко и ты! Я призываю тебя разобраться по-честному! — О, — презрительный наклон головы. Злая улыбка. — А не то — что? Тенко сердечно клянётся, что она пообещала Великому Учителю никогда не показывать всю свою настоящую силу ни на одном человеке, насколько бы противным или гадким тот ей ни казался. Ужасный случай с Миу Ирумой был очень досадным, видимо, исключением. Но больше исключений Тенко пообещала не допускать! Держать себя под контролем! Загвоздка только в том, что прямо сейчас перед ней вовсе не человек. А значит, с Сири обещание, вроде как, не работает?.. Короче говоря, только вперёд! Бог видит, с этой мерзкой выскочкой Тенко уже давно хотелось так сделать. То есть, разобраться по-настоящему. А сейчас нахалка перешла все границы! Сири даже не двинулась с места, с ухмылкой глядя на приближающуюся расправу. Не сдвинулась она и, когда кулак прошёл сквозь её голову. Буквально. Улыбка только стала ещё шире: — Милая, а ты, случайно, ничего не забыла? — Не переживай. О том, что ты живёшь только у неё в голове, Тенко хорошо помнит. Можешь считать это подобием небольшой разминки, если так хочешь. Тенко всего лишь прикидывала, насколько сильно ей придётся ударить. — Ударить для чего? Кулак с шумом врезался в тумбочку. Оттуда тут же с грохотом попадали какие-то вещи. Сири даже не подумала поменять свою дислокацию или позу, но с досадой поморщилась — с таким видом, как будто наступила вдруг в коровью лепёшку, а сама сегодня была в новой обуви. Тенко тоже скривилась: кулак теперь жутко саднил. По телу пронеслась волна боли. С костяшек потекла кровь, а мебель треснула. И сколь бы сильно Тенко ни ненавидела любые болезненные ощущения, пока ещё их было мало. Слишком, слишком мало для того- — …Чтобы заставить тебя ответить на все вопросы. — Тогда тебе придётся здорово постараться, дорогая моя! — Сири подалась вперёд, жадно заглядывая прямо в её глаза. — Совет от бывалого инквизитора: так быстро у тебя никто не сломается. — А Тенко и не спешит. Где-то в коридоре прозвучал сигнал о нахождении нового тела. — Похоже, кто-то делает за нас всю основную работу, м? — З-заткнись! Не говори больше таких слов! Это нервирует Тенко! Перед лицом Сири снова застыл занесённый кулак. — И? Настолько память короткая? — исполненный излишней самоуверенности быстрый смешок. — Ты можешь лупить воздух снова, и снова, и снова, и снова, и снова… — Сири задрыгала ногами и звонко рассмеялась. — Да хоть сколько хочешь, покуда тебе вовсе не надоест. На большее тебя не хватит. Я спать. Она уже и в самом деле собиралась уйти — рассеяться, точно дымка, когда Тенко сделала необычайно долгий выдох, словно упорно готовя себя к чему-то очень важному. Раскрыла ладонь, явив неприятельнице все пять своих пальцев. Сейчас или никогда. Другого выбора у неё попросту не было. Между спорщицами затянулась пугающе долгая тишина. И в эти кошмарные секунды Сири будто пыталась разгадать свою обычно громкую и недалёкую оппонентку, чьё побледневшее лицо внезапно стало подобием каменной маски спокойствия. При этом, девушка здорово нервничала. Было пока не совсем ясно, из-за чего. Тенко, очень, очень, до жути спокойным и тихим голосом, проговорила: — Выбирай. — А? — Сири не сразу смекнула. — Ты предлагаешь мне тупую забаву, как из тех грязных ситкомов? Типа, «потяни меня за палец» или вроде того? Тенко не поняла, о чём это. Она заинтересованно наклонила голову. — … — ?.. — Ладно. Тогда Тенко сама выберет вместо тебя. Не обижайся. Девушка схватилась вдруг за свой указательный палец и… действительно, потянула. Но как-то больно быстро и неестественно. Раздался отчётливый хруст. Чудовищная волна боли пробежалась по всему телу Тенко, с которой предыдущая, из-за удара кулаком прямо о дурацкую тумбочку, не пошла даже ни в какое сравнение. Она было подумала, что вывихнуть/сломать (?) себе собственный палец будет ненамного больнее, чем задеть им о что-нибудь (ну, только тогда это был мизинец на ноге, ну это неважно). То есть, достаточно гадко, но стерпеть можно. К-кажется… Тенко была неправа. Боль просто адская. Взгляд быстро заполонила непрошенная влажная пелена. Но, вопреки всему, она сейчас улыбалась. Действительно улыбалась, созерцая перед собой страдающую физиономию Сири. Той самой Сири, которая издавна привыкла щедро раздавать всем боль, а не получать её в тройном объёме. — Ты хочешь, чтобы Тенко повторила это? Хочешь?! Сири лишь гневно обхватила себя за плечи. Из подёрнутых болезненной дымкой глаз ручьями бежали слёзы. Она обиженно шипела какие-то грязные ругательства, называла Тенко всякими нехорошими словами, которых та даже от уличных дегенератов не слышала… и искренне желала той сдохнуть. «Сдохнуть в той самой куче коровьего навоза, из которой она пришла», — так будет немного точнее. А между тем, невидимый и едва осязаемый тоненький мостик, заботливо соединяющий оба сознания в единственном теле, уже начинал открывать свои двери для всех посетителей. В прошлый раз подобное уже происходило, всего лишь на пару секунд, когда Тенко нечаянно укололась. Тогда она узнала немного больше мыслей Сири о Монике. Но этот раз бы не пошёл с тем ни в какое сравнение. Для получения куда лучшего канала обратной связи Тенко нужно сосредоточиться на этой боли. И если она хочет, чтобы всё прошло достаточно хорошо, то сейчас Тенко следует — да, она уже себя за это возненавидела, но куда деваться — закрепить результат. — Идиотка! Что ты там собира-, о нет, о боже… — впервые за всё время их хоть и относительно недолгого, но уже весьма осточертевшего и безвыходного знакомства, Тенко увидела в глазах противницы реальный страх. Даже ужас. И полнейшую неготовность принять то, что последует. Сири начала вдруг сбивчиво шептать ей какие-то обещания, клятвы, которые перемежались с проклятиями всей родни до седьмого колена. Девушка её не слушала. Хотя физически Тенко было невыносимо больно, на душе, в то же самое время, у неё почти расцветали розы. В какой-то момент Сири в отчаянии попыталась насильно перехватить руку своей мучительницы и удержать её от того, что та собирается сделать, но… вот невезение: её конечность просто прошла насквозь! — Извини. Но Тенко уже решила: следующим она сломает себе мизинец. Он маленький, поэтому, наверное, и болеть будет меньше, — с улыбкой сквозь слёзы соврала себе она. Ещё один хруст. Тогда Сири просто уже упала на колени и протяжно завыла, периодически обещая запомнить всё. Сама Тенко, кажется, успела в этот момент даже слегка обмочиться. Вот только её сейчас больше заботило нечто другое. Да, «связь» теперь будет хорошая. Сейчас нужно успеть провести со злодейкой самое искреннее «интервью» из всех возможных! И Тенко максимально старалась, невзирая на такую адскую боль, какой прежде и близко не чувствовала за всю свою маленькую жизнь, формулировать в собственной голове всё новые и новые вопросы, не отвлекаясь на всякую ерунду. Ответы приходили к ней почти что мгновенно. Часто — долгие и пространные монологи. Реже — мелькающие наброски кадров и символов. Сири готова была откровенничать без утайки! Теперь Тенко наконец-то в самом подробном виде узнает, что у её врага на уме! Нужно успеть вызнать возможный максимум. Нужно вызнать очень много всего. Нужно лишь предельно внимательно слушать. В конечном счёте это может здорово помочь остальным, чтобы выбраться! Тенко может помочь. Она больше не будет обузой для остальных. Тенко непременно поможет. В какой-то момент она вдруг ощутила свою обычно пустую, не сильно обременённую какими-либо думами голову подобием пудовой гири, висящей у неё на плечах. Ноги подкосились, роняя дрожащее тело на пол, рядом с Сири. Несчастный разум просто раскалывался от втиснутых туда насильно запретных знаний. Голова болела. Сейчас, по сравнению с этим, даже боль в двух сломанных (?) пальцах незаметно отошла куда-то на второй план, стала лишь раздражающим фоном — вроде громкого шума — к которому Тенко почти приноровилась. Вот только уже совсем скоро её собственный разум вдруг начал напоминать хозяйке проколотый спасательный круг, из которого стремительно, с каждой секундой всё быстрее и быстрее начинает выходить воздух. Постепенно, но голова Тенко опять становилась лёгкой, и радоваться здесь было особенно нечему. Нужно поскорее достать ручку и бумагу (благо, где-то у неё в комнате всё это, кажется, было) и стремительно начать записывать — всё, что она пока ещё помнит! А что не получилось написать — зарисовывать. Чтобы ни один оставшийся мыслеобраз, который угодил в сети Тенко, не смог пропасть зря! В конце концов, именно это она и сделала. Быстро, до безумия боясь упустить каждую осевшую в голове подробность, но зато очень коряво и сбивчиво. Учитель был бы расстроен. Пришлось потратить достаточное количество имеющейся бумаги и ещё большее — собственных силы воли и терпения, чтобы занести на эти альбомные листы всё, что Тенко ещё пока помнила. И чтобы ничего из этого не забыть! Конечно, невыносимая боль сразу в двух сломанных пальцах на её рабочей руке здорово мешала, да и слёзы, стекающие иногда прямо на середину листа, зачастую, тоже… и поэтому в некоторых местах, а особенно уже под самый конец, все важные заметки и рисунки Тенко стали больше напоминать записки младшеклассника с дисграфией. Однако она всё равно не теряла уверенности. Всякий раз, желая бросить всё и попросту разреветься, как маленькая жалкая девочка, она опять брала себя в руки и вспоминала, что делает подобное ради своих близких, которые у Тенко всё ещё есть. Ради друзей, которыми она дорожит, очень сильно. Или для того, чтобы вернуться в семью, к своим родителям. Чтобы и дальше помогать Маме, в конце концов! Тогда Тенко устало улыбалась сквозь высыхающие слёзы и покорно возвращалась к надоевшей работе. Ведь всё-таки, даже сегодня и здесь у Тенко остаётся ещё хоть кто-то, ради кого можно идти на подвиги. И что-то, ради чего ей по-прежнему хочется жить. Она теперь могла сказать с полной уверенностью: у Сири ничего из этого и близко нет. Сири одинокая. Одинокая и пустая. … О, кажется, за дверью стали теперь слышны общие голоса. Что случилось? Отчего весь народ собирается? А ведь и точно. Недавно ведь было оповещение о нахождении тела. Кого-то из её друзей сегодня снова не стало. А Тенко, глупая, так увлеклась своими проблемами, что совсем позабыла. Бывает же! Расследование теперь, похоже, закончилось. Ну, от неё бы всё равно не было особого толку. Теперь нужно просто выйти и показать лучшую сторону себя, снова. Опять становиться надеждой и опорой для большинства, которое об этом даже и не подозревает! Если честно, то сейчас одна только мысль об этом уже немного выматывала. Но пока Тенко не спешила сдаваться. Сегодня Сири, оскорблённая, оплёванная и униженная, вновь с позором ушла, забилась в свой дальний угол — на то, чтобы вернуть силы, ей потребуется немало времени. А это означает, что на сегодня битва окончена. Битва, но не вся война. Потому что до тех пор, пока в её черепной коробке обитает этот гнилой паразит, Тенко не будет покоя.