Крылья Ангела

Чимин, довольный результатом осмотра, выходит из клиники, тут же оглядывая парковку в поиске машины, что уже около получаса ожидает его. — Ты долго. — бурчит Юнги, поворачивая ключ зажигания. — Прости. Твой сын всеми силами избегал луча аппарата. Ты знал, что для детей он кажется чем-то опасным? — улыбается Пак Мин, наглаживая уже приличного размера живот. — Все хорошо? — выезжает с парковки альфа. — Да. Наш малыш здоров и уже готов вскоре появиться на свет. Меня заверили, что в операции нет нужды и справлюсь сам. *** Юнги с трудом дождался пятого курса Чимина, чтобы прямо во время вручения диплома встать на одно колено и сделать любимому предложение при всех. Омега тогда ревел в три ручья, хаотично кивая головой в согласии. Альфа до ужаса любил своего единственного племянника, из-за чего желание «обрюхатить» Чимина росло в геометрической прогрессии. Мужчина часто баловал маленького омежку дорогими подарками и сладостями, за что получал нагоняй от его родителей, которые не желали баловать своего ребёнка всем, чем можно и нельзя. Дороги Чонгука и Чимина разошлись лишь в выборе специализации. Чон пошёл на вокал, а Чимин в танцы. Уже к концу третьего курса старший омега получил практику в одной из престижных хореографических школ. А младший в крупном агенстве в качестве стажера. Но это не мешало им каждый вечер висеть на телефоне по несколько часов, обсуждая своих нерадивых альф. Джин все же отхватил себе весь бизнес Тэмина и даже Джи А, и теперь работа фирмы была полностью легальна, а проблемы с конкурентами решались мирным путём. Намджун посвятил себя ребёнку, все же иногда помогая мужу в качестве ассистента. Юнги был заместителем брата, однако клуб не бросил, да ещё и умудрился обзавестись собственным благотворительным фондом, где на подхвате была Союн. женщина была рада проводить каждый день во внимании детей, борющихся с раком, а в выходные полностью посвящая себя пока единственному внуку. Жизнь текла спокойно и размеренно, каждый день привнося свои коррективы. И вот однажды, когда вся семья была в сборе, Чимин обрадовал своего мужа новостью о том, что тот скоро станет отцом. Мин на радостях чуть не задушил своего омегу в объятиях, а после, вместе с братом и лучшим другом, ушёл в недельный запой. Правда, после этого он ещё месяц таскал огромные букеты цветов в качестве извинений за такую слабину. *** Чимин, придерживая рукой свой огромный, как он сам считал, живот, снова выходит из здания больницы, весело болтая с Чонгуком. Младшему до таких габаритов ещё далеко, но он каждый раз машинально прикладывает ладонь к своему плоскому. Омеги обсуждают результаты обследования друг друга и делятся эмоциями. Подойдя к краю дороги, путь им перегораживает чёрный тонированный внедорожник. Друзья даже пикнуть не успели, как сознание их покидает, а в носу резкий и неприятный запах от тряпок, что им тут же приложили к лицу. — Блять! — выкрикивает Тэхен, который только подъехал к зданию и при всем желании не успел бы защитить. *** Альфа расхаживает по стеклянному кабинету из угла в угол, никак не найдя себе места от переживаний. За его столом, в чёрном кожаном кресле, восседает Сокджин, нервно постукивая ручкой по лаковому покрытию дубового стола. Тэхен позвонил сразу же, как увидел, что бессознательных омег грубо затаскивают в машину. Младший пустился в погоню, параллельно сообщая обо всем друзьям, но похитители оказались умными и сразу же заметили хвост, а после мастерски от него избавились. Старший альфа решил не грузить мужа и мать такими проблемами, поэтому отмазался тем, что уезжает на проблемные и крайне важные переговоры. И вот сейчас, сидя в кабинете и наблюдая за метаниями брата, ожидает новостей от своих людей уже третий час. — Успокойся, блять! — не выдерживает Мин-старший и силком усаживает своего заместителя на небольшой диванчик, а после наполняет два бокала коньяком, оставляя один себе. — Мы их найдём. С Чимином и Чонгуком все будет в порядке. Ты же их знаешь, не пальцем деланные, любого заткнут. — Этого я и боюсь. — выдыхает Юнги, зачесывая пальцами волосы и осушая бокал, даже не морщась от горечи. — Начнут огрызаться и сделают себе же хуже. Кому они понадобились?! *** — Ну привет, затёк. — нарушает тишину хриплый, уже знакомый, но одновременно с тем, забытый голос, когда Чимин открывает тяжелые, будто налитые свинцом, глаза.