Клыки

      Открыв файл с недописанной выпускной работой, я тупо пялилась на множество черных букв, стоящих ровными строками на виртуальных белых листах. Ни мыслей, ни собранности, ни желания что-то писать не было. Эля с Лизой обещали заехать ко мне вечером, мы планировали заказать роллы и поболтать. На самом деле, очень здорово иметь возможность пригласить кого-то в гости.       Я поставила локти на стол и обхватила голову руками. Сдать готовый вариант научнику нужно было уже на следующей неделе. Признаться честно, мне не только не хотелось писать весь этот теоретический скучный бред, но и работать по профессии уже тоже. Я перегорела. Или осознала, что изначально душа к этому не особо лежала. Даже подработки, которые время от времени присылал Рудницкий, делала, можно сказать, из-под палки, просто потому что нужны были деньги.       Но если не юриспруденция, то что? Ведь я ничем не хотела заниматься, кроме рисования, вот только и искусным художником не была, чтобы попробовать зарабатывать на этом.       Благодаря Герману мне удавалось откладывать деньги, теперь же я собиралась в ближайшие дни поехать в магазин для творчества и на часть от накопленного закупиться холстами, новыми красками, карандашами и выбрать скетчбук. Даже мысли об этом улучшали настроение. Рисование было настоящей отдушиной. На прошлой неделе я потратила двадцать часов на огромный лесной пейзаж, немного жутковатый, но атмосферный, процесс создания поглотил настолько, что даже все биологические потребности ушли на второй план. Правда, на следующий день ужасно болела спина.       Просидев за ноутбуком час, я написала всего два предложения, после чего сдалась и время до приезда подруг решила скоротать за книгой. К сожалению, мне снова попалось очень посредственное фэнтези. Может, стоило просто перейти на что-то другое и перестать пытаться выискивать качественные работы на полках с книгами для подростков? Плохие книги не помогали убегать от серой реальности, они вызывали лишь скуку и разочарование.       Вечером приехали девчонки, мы отлично посидели, впервые за долгое время я смеялась и улыбалась, хотя в начале много времени ушло на обсуждение диплома и всего, что с этим связано. В отличие от меня, Эля с Лизой уже все дописали. С пресных учебных тем мы перешли на обсуждения личной жизни, Лиза подобными вещами делилась неохотно, мне попросту нечего было говорить, зато у Эли страстей хватало. В разговоре чисто случайно я чуть не проболталась, что жила у Рудницкого, но, к счастью, вовремя осеклась.       Когда девочки уехали домой, снова вернулось одиночество. Такое комфортное и привычное раньше, и такое тяжелое и невыносимое сейчас. Стоило Герману показать, как бывает по-другому, так больше вернуться к прежнему я не смогла. Сложно сказать, скучала я непосредственно по преподавателю или же просто по нахождению с кем-то рядом, по поддержке и прочему, но скучала. Несколько раз открывала диалог с Рудницким, пару раз даже начинала что-то печатать, но потом все стирала, так и не отправив. Зачем что-то писать, если нечего ему сказать?       Зато как-то раз я написала Кириллу, за что чуть позже себя ругала. Жалкий и низкий поступок слабого человека, фу. Зачем так унижаться перед бывшим парнем, для которого была лишь удобной игрушкой? Ох уж это проклятое одиночество. Ох уж этот Герман со своими проявлениями заботы.       Когда подруги ушли и я снова осталась одна, еще и на фоне переживаний из-за диплома и состояния потерянности, человеческая слабость снова взяла верх над убеждениями и характером. Но теперь я написала не Кириллу, а все-таки Герману. В памяти всплыла его теплая улыбка, мягкий и внимательный взгляд… Не получилось взять над собой контроль.       Я скучала. Чертовски.       Алексия: Здравствуйте, Герман Александрович. Как Вы? Как Ваши дела, настроение?       Я не придумывала повод, даже не пыталась. Детский сад же. Всегда видно, когда предлог у общения надуманный. В конце концов, мы с ним были не чужими людьми, так что вполне нормально решить узнать, как у человека идут дела. Должно быть, Рудницкий работал или был еще чем-то занят, потому что ответил только спустя два часа, я в это время смотрела сериал про вампира и оборотня, и просто влюбилась в парня-вампира. Он похитил мое сердце.       Герман: Добрый вечер, Алексия. Всё в порядке. Вы что-то хотели?       Сообщение обдало холодом. Рудницкий явно не хотел общаться. Пусть его и не волновало, как я поживаю, но задать ответный вопрос, вроде “а Вы как?” – элементарная вежливость. Но, даже будучи джентльменом, он его не задал. Хотел подчеркнуть дистанцию?       Алексия: Нет, только узнать, как у Вас дела. Рада слышать, что всё хорошо.       Мой ответ он прочитал, но сам уже ничего не написал. Что ж, не страшно, зато я убедилась, что друзьями нам не быть, поддерживать какие-то отношения не удастся. Впрочем, может, оно и к лучшему.       Постаравшись выкинуть всякую ерунду из головы, я вернулась к просмотру сериала. Вот только даже теплые чувства к красивому вампиру не затыкали пустоту, не закрывали черную дыру в солнечном сплетении, которая затягивала в себя все жизненные силы. Одиночество сжирало, и остался последний вариант, что с ним можно сделать – попытаться восстановить отношения с единственным человеком, который был по настоящему дорог. В ход снова пошла искренность. Я написала Кате.       Алексия: Кать, привет. Как ты? Может, увидимся на неделе? Понимаю, что у тебя куча дел, еще и защита скоро, но все же. Хотя бы на час. Можем где-то посидеть или ко мне приезжай, я пока временно в центре живу. Ужасно по тебе скучаю. Мне правда не хватает тебя и нашей дружбы.       Долго ждать ответа от бывшей лучшей подруги не пришлось.       Катя: Привет, все нормально, ты как? Давай. Я тоже скучаю по тебе.       Я почувствовала облегчение. Еще не все было потеряно.

***

      Мы сидели друг напротив друга на фудкорте в торговом центре. Катя медленно и задумчиво ела картошку фри, я же молча крутила в руках стаканчик с капучино. Никогда прежде, до периода холода и почти что прекращения отношений, у нас не было проблем с темами для разговоров. Мы могли болтать часами, не замолкая, обсуждать всё, что только можно обсудить, даже если виделись буквально вчера. Что же теперь? А теперь у обеих произошло много нового, о чем можно рассказать, но ни одна ни вопрос другой не задала, ни сама ничем не поделилась. Я поерзала на стуле. На душе было также неприятно, как когда сидишь на ветру в прохладную погоду в мокрой одежде.       Вспышкой в голове пролетели картинки воспоминаний теплых и уютных вечеров с Рудницким. Снова его взгляд и улыбка. Стиснув зубы и сжав кулаки, я слегка мотнула головой, прогоняя ненужные мысли.       — Лекс… — неуверенно начала Катя, и с этого момента всё моё внимание было приковано к ней. — Ты извини меня, ладно? Последнее время я вела себя слишком грубо и отстраненно.       — Я не обижаюсь на тебя. — Окей, да, грубость и отстраненность со стороны Кати были, иногда она говорила что-то, что меня реально задевало, иногда некоторые ее поступки слегка раздражали, но в душе никаких обид я не держала. — С моей стороны тоже косяков достаточно, тоже прости меня, пожалуйста. Мне не хватает тебя и нашей дружбы.       Подруга коротко кивнула. Поправив светло-русые волосы, она взяла свой кофе, сделала пару глотков и поставила стаканчик обратно на стол. Я молча наблюдала за ней, ожидая, что Катя скажет дальше, ведь ощущение недосказанности буквально витало в воздухе.       — У меня был не самый простой период, Лекс, как и у тебя. Проблемы со здоровьем, еще всякая ерунда… Признаю, что была слишком раздражительной и агрессивной, но… можно я прямо скажу?       Она и так всегда говорила прямо, непонятно, зачем решила спросить сейчас.       — Да, конечно.       — Иногда я ждала от тебя поддержки, но не получала ее, — сказала Катя. — Ты будто не обращала внимание на серьезность моих проблем, просто слушала, находясь где-то в себе. Пару раз я попыталась чем-то поделиться, но так ничего нормального от тебя и не получила, это вынудило закрыться. Потом еще сверху легла раздражительность, усталость и всё остальное, — она сжала губы в одну линию и слегка приподняла брови.       Пояснений, о каких моментах говорила подруга, не требовалось, я сразу их вспомнила и поняла, что она имела в виду. Стало очень стыдно и неловко. Да, наверное, я все же не такой хороший друг, каким себя считала. Катя права, для меня вполне естественно иногда не вникать в чужие проблемы, а жить внутри своих мыслей, в своем мирке. Но… почему? Я же не специально, не со зла, мне не наплевать на Катю и других близких людей. Как так получается? Из-за чего? Может, проблемы с эмпатией? Да вроде нет. Просто была уверенность, что подруга точно со всем справится, всё вывезет, что кто-то ей поможет. Да и не думала даже, что ей мои реакции были настолько важны…       — Да, Кать, прости, — с сожалением согласилась я. — Мой косяк, полностью согласна. Мне очень стыдно и очень жаль, прости, пожалуйста. Я сделаю всё, чтобы такое не повторилось.       — Я не в обиде, — кратко и спокойно ответила Катя.       Она всегда раскрывалась очень медленно и неохотно, в какой-то момент мне удалось подобраться поближе, но собственные ошибки снова отдалили от подруги. Между нами образовалась дистанция, теперь опять придется долго ждать, быть внимательной и осторожной, чтобы Катя хоть немного открылась и подпустила к внутренним переживаниям.       — А я думала, что просто надоела и наскучила тебе. Думала, ты сошлась с Арсеном, интересы поменялись, образ жизни тоже, и это всё тебе больше не надо.       Она вздохнула.       — Нет, не в этом дело.       Мы немного поговорили о сложившейся ситуации, подруга рассказала поподробнее о своих отношениях с парнем, о том, как сейчас живет, и что вообще происходило, пока нашего общения, можно сказать, не было. На душе стало чуть теплей, когда я слушала рассказ Кати. Очень радовало, что она снова со мной чем-то делится, что мы снова разговариваем. Хоть я и дружила с другими девчонками, как бы хорошо и комфортно с ними не было, никто даже близко к Кате не стоял. Только с ней чувствовалась некая особая духовная связь, только она ощущалась по-настоящему своим человеком, только рядом с ней я могла быть полностью собой. И только рядом с ней я чувствовала себя максимально на своем месте.       Только с ней и… с Германом.       — А сейчас как у тебя со здоровьем? — искренне поинтересовалась я.       — Намного лучше, спасибо. Проблема пока не полностью решилась, но всё уже значительно лучше.       Катя не сказала, что именно не так и как звучит диагноз, но еще в прошлый раз обозначила, что это связано с гинекологией. И что она… возможно не сможет родить ребенка в будущем. Поскольку подруга не раз говорила, что не планирует детей, я как-то пропустила это мимо ушей, не вдумалась в суть сказанного. Идиотка. Теперь, когда пришло осознание, стало неприятно от самой себя. Я реально фиговая подруга.       — Это очень хорошо, что лучше. Надеюсь, в скором времени всё полностью придет в норму. Ты в итоге поменяла тогда врача?       — Да.       Возникла небольшая пауза, но вполне себе естественная и комфортная, просто каждая думала о сказанном. Через некоторое время, разделавшись с остатками своего капучино и фастфудного обеда, я хотела задать Кате вопрос об общей насущной проблеме – выпускной квалификационной работе и ее защите, но красотка меня опередила.       — А ты как жила последнее время? После того, что произошло с отцом, ты же куда-то переехала, да?       Оу. Эта темка поинтересней диплома. Внутри сознания сразу стали раскачиваться весы: рассказать или не рассказать?       — Да, Кать, переехала… — закусив нижнюю губу и выразительно приподняв брови, я посмотрела в глаза подруге.       — И куда же? — крайне заинтересованно уточнила она, поймав мое настроение. — Или к кому же?       — Черт, понимаешь, об этом точно никто не должен знать. Никому не говори, хорошо?       — Хорошо-хорошо, — нахмурившись и подняв руки, озадаченно заверила Катя. — Кто же там такой секретный? Явно не Кирилл?       Я медленно отрицательно покачала головой.       — Но мужчина, да?       — Угу.       — Опачки! Ну, кто он? Я его знаю вообще?       — Знаешь, Катя, знаешь.       — Ну? И?       — Герман.       — Что?! — внезапно громко воскликнула подруга, её глаза округлились от удивления. — Наш Герман?!       Скривившись, я поднесла палец к губам, прося быть тише.       — Да, наш Герман.       — Погоди, — ей явно было сложно поверить в услышанное, впрочем, её несложно понять, — получается, ты и Герман…       — Нет-нет! Мы не вместе. Мы не встречались, и я уже не живу у него. То есть, живу, конечно, но не совсем.       Лицо Кати будто бы затронула эмоция разочарования. Забавно.       — Я сейчас всё по порядку расскажу и объясню.       — Да, давай.       Облокачиваясь на спинку стула и закидывая ногу на ногу, подруга не отрывала от меня внимательного взгляда, готовая ловить каждую фразу. Такая интересная, интригующая и пикантная тема – ну еще бы! Набрав побольше воздуха в легкие, я медленно выдохнула, настраиваясь на рассказ этой странной истории.       В мои планы входило рассказать всё, абсолютно всё, кроме непонятного эпизода в кабинете. Собаку я решила тоже упомянуть.       Да, стоило видеть лицо Кати, пока она меня слушала. Столько эмоций и такие яркие. Наверное, никто и никогда не слушал меня так жадно и внимательно, как слушала она в тот момент.       В конце же подруга сказала всего одно нецензурное слово, но очень емкое и точное. А потом еще часа два мы обсуждали сложившуюся ситуацию и личность мистера Рудницкого.       — Мне его теперь не хватает… — призналась я, когда разговор на эту тему, кажется, уже закончился. Просто очень хотелось озвучить то, что так сильно беспокоило.       — Ты влюбилась? — напрямую спросила Катя так, будто уже знала ответ.       Но я дала другой. И вроде честный.       — Нет. Тут что-то другое. Прониклась, привязалась. Но не влюбилась.       — Хорошо, если так.

***

      Рассказать Кате про Германа было правильным и своевременным решением. Хотя… тут как посмотреть.       Прошло несколько дней с нашей встречи, я сидела дома и домучивала выпускную квалификационную работу, готовя ее к проверке на антиплагиате, когда подруга мне написала. Она ездила в наш университет, чтобы обсудить что-то со своим научным руководителем.       Катя: Лекс, ты тут? Надо срочно поговорить.       С удовольствием отвлекшись от своей писанины, я взяла телефон и сразу же напечатала ответ.       Алексия: Да, тут, что случилось? Что тебе научник сказала? Как съездила вообще?       Катя: Я только вышла из универа. Так вышло, что я случайно услышала кое-что про твоего Рудницкого.       Внутри неприятно ёкнуло.       Алексия: Что?       Катя: До конца не уверена, но, кажется, у твоего спасителя серьезные проблемы. У него дома нашли мертвую девушку, если я правильно поняла. Наверное, лучше лично тебе это рассказать, писать долго и сложно.       В ушах зашумело. Тупо глядя на экран, я не понимала, что вообще думать и чувствовать.       Алексия: Сможешь сейчас приехать ко мне? Или давай где-нибудь пересечемся?       Катя: У меня есть примерно час, потом дела. Если сможешь прямо сейчас выехать в моем направлении, то давай ненадолго увидимся.       Я вскочила на ноги и захлопнула ноутбук, набирая ответное сообщение.       Алексия: Вылетаю. Где встретимся?