Выйдя из дома Саги, я направилась к Герману. Он сказал, что в город мы поедем сегодня в одиннадцать, на часах натикало уже одиннадцать тридцать, но никто за мной не зашел. Погода была ясная, очень теплая, солнышко стояло высоко в небе и лишь изредка пряталось за большими пушистыми облаками. Настроение соответствовало погоде, я очень радовалась возможности увидеться с Ночью и взять все необходимые вещи из квартиры. Было бы здорово, если бы в город мы поехали с Рудницким вдвоем – это отличная возможность спокойно и расслабленно поболтать, но он сказал, что поедет кто-то еще. Оставалось надеяться, что эти “кто-то” – хотя бы не его отец, жена или Ирина. Или хотя бы просто не его жена. Слова Саги о том, что с ней у нас скорее всего будут проблемы, не шли из головы. Да и сама по себе не нравилась мне эта волчица, и это абсолютно точно было взаимно. Дорога предстояла длинная, долгая, полный отстой – провести столько времени в маленькой металлической коробочке с тем, с кем вы друг друга недолюбливаете. И Волчонок бы нервничал наверняка.
Мне навстречу шла взрослая женщина с тазом крупных бело-зеленых яблок. В теле тут же возникло напряжение, захотелось сжаться, чтобы меня не заметили, и свернуть куда-нибудь с дорожки. Мы уже почти поравнялись, как вдруг она нечаянно оступилась и, чуть не упав сама, уронила тазик, яблочки рассыпались. Присев на корточки я стала помогать их собирать.
— Спасибо, — с легкой улыбкой сказала женщина.
Я молча улыбнулась в ответ, удивленная ее спокойному отношению.
Когда мы закончили с возвращением всех беглецов на прежнее место, волчица протянула одно большое яблоко мне:
— Угощайся, — предложила она и встала на ноги, поудобней ухватив тазик.
— Спасибо, — растерянно поблагодарила я, поднимаясь следом.
— А как тебя зовут? — волчица прищурилась, в уголках темно-карих глаз появились морщинки. — Что-то я тебя не узнаю.
Так вот почему не было косого взгляда. Меня просто не узнали.
— Алексия, я…
— Ах, Алексия, — она закивала головой, — студентка Германа.
— Угу.
— Понятно, ну ладно, спасибо за помощь, Алексия, — снова слегка улыбнулась женщина, и зашагала дальше.
Обернувшись, я глянула ей в след. И все-таки, никакого негатива. Приятно. Если так и дальше пойдет, то уезжать из этого места может и не захотеться вовсе… Красивая природа, необычное интересное общество, спокойствие. Герман.
От мыслей о Германе и понимая, что через пять минут его увижу, в животе сжалось. Возникло что-то вроде приятного волнения и предвкушения. Нет. Нет-нет-нет. Я быстро потрясла головой, стараясь избавиться от этого дурацкого чувства. И откусила яблоко.
Рудницкий в компании своего отца и двух мужчин вышел из дома как раз в тот момент, когда я подошла. Они спустились по ступенькам, о чем-то негромко переговариваясь. У Волчонка на руке виднелся мой браслет.
— Здравствуйте, — сдавленно произнесла я. Хотелось держаться, выглядеть стойкой и уверенной, но под тяжелым взглядом Аластора это оказалось слишком тяжело.
— Привет, — отозвался Герман. Двое незнакомых мужчин молча кивнули. — Как раз хотел за тобой идти. Познакомься, это Петша, — он кивнул на темноволосого и темноглазого мужчину чуть ниже ростом, чем он сам, — и Александр, — кивнул на высокого крупного блондина, — мои друзья. Парни, это Алексия.
— Здравствуй, Алексия, — ровным низким голосом сказал Александр, глядя в глаза.
Петша снова кивнул.
— Приятно с вами познакомиться, — с улыбкой ответила я.
Аластор шумно вздохнул.
Оказалось, что едем мы вчетвером: Волчонок, я, Александр и Аластор. Компания Рудницкого старшего напрягала, так как он состоял в моем анти фан-клубе, но лучше уж отец Германа, чем его жена. Кто-угодно лучше, чем его жена. В плане, для компании. Помимо взаимной неприязни, мне еще было как-то неловко и стыдно перед ней, что ли… Нас с Волчонком никакие отношения не связывали, но некоторое время мы жили вместе, плюс, все эти эпизоды, когда он читал на ночь книгу, обнимал, утешая, или когда я случайно засматривалась на красивое лицо или выраженные мускулы… В общем, неловко. Они же не разведены.
А вот взаимоотношения с Александром, по первому впечатлению казалось, могут сложиться неплохие. Во всяком случае, он снизошел до того, чтобы сказать мне, простой смертной, “здравствуй”, еще и по имени назвал. Да и внешне выглядел приятно: немного суровый, но симпатичный голубоглазый дяденька. Или парень. Но точно не мальчик. На вид он был примерно одного возраста с Германом.
Первые минут двадцать мы ехали абсолютно молча. Волчонок сел за руль, Аластор – на переднее сиденье, а мы с Александром на задние. И никто не включил чертово радио. Тишина давила. К тому же, я даже не могла лишний раз пошевелиться, потому что боялась создавать шум и тем самым бесить недовольного отца Германа.
Через двадцать минут, примерно, я рискнула повернуться и посмотреть на Александра, тупо сидеть в звуковом, блин, вакууме и пялиться на совершенно одинаковые стволы деревьев и проезжающие по встречной полосе машины надоело. Блондин почувствовал или заметил мой взгляд, глянул на меня и вопросительно вскинул подбородок. Открыв рот, я попыталась заговорить с ним, но от страха первой разрушить звенящее безмолвие и разозлить кого-нибудь этим, горло сжалось, отказываясь извлекать какие-либо слова. Пришлось откашляться и попробовать снова.
— Александр, мне говорили, что за редким исключением ваша стая состоит из румынов и шведов, — сердце стучало очень быстро, язык еле-еле ворочался во рту, — можно я угадаю, откуда Вы?
Санёк усмехнулся, но, вроде бы, беззлобно.
— Мы не используем названия национальностей людей по отношению к себе, но, да, можешь попробовать угадать, откуда я.
— Это очевидно, — подал голос Герман. — Двухметровый блондин.
— Ну, да, очевидно, — улыбнулась я. — Вы с территории Швеции?
— Верно, — подтвердил Александр.
— И давно Вы здесь живете? Если это не секрет, конечно.
— Можно на “ты”, а то как-то непривычно.
— Хорошо.
Да, все-таки не подвело первое впечатление – он общался спокойно и никак не выказывал пренебрежения или чего-то подобного. Лика была права, я поспешила с выводами обо всей стае. Не все меня ненавидели.
— Я с щенячества здесь, просто родители по происхождению оттуда. Оба.
— У него очень хорошие родители, кстати, — добавил Волчонок, заглянув в панорамное зеркало.
Поймав его взгляд, я искренне улыбнулась.
— Это чудесно, Вам, то есть, тебе, Александр, очень повезло.
— Согласен.
Аластор сидел молча и не шевелясь, но представить его выражение лица в данный момент было легко.
— Вол…, кхм, — впервые в жизни я чуть не назвала Германа вслух кличкой, которую использовала только мысленно. Хуже момента и не придумаешь. — Герман, а вы с Александром давно дружете?
— Лет десять, вроде.
— Двенадцать, — поправил Санчос.
— Значит, двенадцать, — сказал Волчонок.
— Дорогой, как ты мог забыть? — с наигранной обидой спросил Александр, вскинув руки. — Может, еще и день знакомства забыл?
— Прости, родной, я помню, просто устал, замотался на работе. Не обижайся только!
Я заулыбалась, глядя то на Блонди, то на Германа.
— Я не обиделся, но выводы сделал, Гермуся…
Боже, “Гермуся”! Это ужасно! С трудом удавалось сдержать смех.
— Прекратите! — грубо потребовал Аластор. — Что за цирк вы тут устроили? Вы как себя ведете? Да еще и при мне.
Было в этом вервольфе что-то устрашающее, стоило ему повысить голос, как я тут же съежилась, забившись в самый угол. А ведь он даже не на меня ругался.
— Извините, — произнес Александр, отвернулся к окну и тут же сник.
Волчонок недовольно вздохнул.
— Это же просто шутки, — он быстро глянул на отца и снова перевел взгляд на дорогу. — Дружеский юмор, понимаешь?
— Вы совсем забыли про все порядки, правила и законы.
Юрист-Герман, который забыл про законы. Забавно. А вот возникшая ситуация забавной не была.
— Ты постоянно тыкаешь порядками оборотней, но сам работаешь с людьми, — голос Германа звучал ровно и спокойно, с виду ничего не выдавало его тревогу, испуг или подавленность, но кто знал, что в этот момент творилось у него в душе.
— Да, я зарабатываю на них деньги и часто хожу в людском обличье, но я не нарушаю законы стаи и веду себя всегда правильно и достойно, в отличие от тебя. Гляжу, ты позабыл, кто ты такой? Из людей не вылезал, пока все это не началось, о семье и не вспоминал, паршивец. Ипостась когда менял последний раз? Десять лет назад? Врос в человеческую шкуру и забыл о своей натуре и о настоящих законах, юристишко, — злостно выговаривал Аластор. — Твой брат, Томас, тоже с людьми работает, но себе и природе своей не изменяет, поучился бы у него.
Герман с шумом втянул воздух и явно собирался что-то ответить, но в последний момент передумал. Вцепившись в руль обеими руками, он сидел прямо, расправив спину и заметно напряженные плечи.
Его отец продолжил.
— Потомок самого Эберхарда Вольфа, сильнейшего, уважаемого всеми стаями вервольфа Германии. И так ведешь себя. Позоришь род и имя мое позоришь, не уважаешь ни отца своего, ни его статус. Жену бросил, с человеческой девчонкой спутался, вести себя при отце разучился. Мне стыдно за тебя. По-хорошему, рассказать Альфе все, чтоб изгнал тебя из стаи к чертовой матери.
— Расскажи, если считаешь нужным, отец.
В машине снова надолго возникла тишина. Еще более некомфортная и неуютная, чем была в начале. Тягостное напряжение ощущалось в воздухе, делая его тяжелым и вязким, даже захотелось окно открыть, но я бы не посмела.
Глодало чувство вины. Если бы я не заговорила с Александром, ничего бы этого не было. Вот чего мне спокойно не сиделось? Теперь плохо было всем. И без того напряженная атмосфера в машине стала просто невыносимой.
Прошло очень много времени, прежде, чем Аластор нарушил всеобщее молчание.
— Надо будет выбрать день и навестить соседей. Хорошо бы договориться с ними, позвать старших на совет. Чувствую, миром всё не закончится.
Что же у них случилось? Почему Герману пришлось вернуться в стаю? Почему к нему домой приезжал вампир, если они не дружат? Имеет ли это все связь с свирепым убийцей юношей и девушек? Какую роль в этой истории играет вампир, который напал на нас с Тео? В голове крутился миллион вопросов, на которые вряд ли бы мне кто-то дал ответ. Оставалось вслушиваться в разговоры и улавливать хоть какую-то информацию из них.
— К каким из соседей? — спросил Герман.
— К обоим, — ответил его отец.
Я бросила взгляд на Александра. Он по прежнему сидел, развернувшись к окну, и, кажется, не собирался участвовать в их разговоре. Замечание Аластора здорово его подавило.
— И кто поедет?
— Ты, я и еще кого-то возьмем. Надо только подумать, кого.
Блондин не шелохнулся. То ли просто не хотел быть добровольцем, то ли теперь, как и я, не хотел напоминать о себе Рудницкому старшему.
— Почему мы? — непонимающе произнес Волчонок. — Разве такими вещами не Альфа должен заниматься? Ну или, если уж не Лиулфр, то хотя бы Инголфр. Мы тут каким боком?
Аластор обернулся на Германа, и я поспешила отвести глаза в сторону. Казалось, если этот строгий вервольф почувствует на себе взгляд, то неприметно посмотрит на меня в ответ. И это будет очень неприятно. Меньше всего хотелось, чтобы он обращал внимание на моё присутствие и существование в целом.
— Лиулфр и Инголфр в отъезде, а, значит, главный в стае, представляю стаю, сейчас я, — сказал Аластор. — Ждать их возвращения смысла нет. Надо решить этот вопрос, а то потом может быть поздно.
— Так иди с Томасом. Он же завтра вернется?
— Тебе будет полезней поучаствовать в жизни стаи и сделать хоть что-то полезное. С Томасом и так проблем нет, он ничего не забывал.
Волчонок вздохнул. Его плечи снова напряглись.
— Я – учитель. Учу волчат. Этого недостаточно?
— Нет, — сухо бросил Аластор.
И снова воцарилось молчание.
***
К вечеру меня довезли до дома и вернули телефон. Герман сказал, что заедут за мной завтра в полдень, так что было время спокойно собрать все, что надо, отдохнуть, пообщаться с Ночью и написать Кате.
Подруга, которой я не отвечала несколько дней, была в панике и уже вовсю разыскивала меня. Пришлось соврать, что ездила на дачу к другой подруге, и там не ловил ни интернет, ни мобильная связь.
Ночь ужасно по мне соскучился, как и я по нему. Весь первый час малыш не слезал с рук – то я ходила с ним по квартире, а он держался за мое плечо, сжимая и разжимая поочередно лапки, то сам залезал на колени, когда садилась. К сожалению, завтра нам снова нужно было расстаться на неопределенный срок.
В глубине души я хотела вернуться в стаю. Просто вместе с котиком и возможностью общаться с лучшей подругой.
Герман не разрешил выходить из квартиры, да и сама не хотела рисковать, так что еду домой пришлось заказать в интернете. Было здорово наконец расслабиться и почувствовать себя свободно. Разобравшись со всеми делами и собрав необходимые вещи, я взяла свой ужин, ноутбук и залезла на кровать, Ночь тут же запрыгнул следом и улегся рядышком. Долго выбирала, что посмотреть, в итоге остановилась на триллере про похищение двух маленьких девочек, там снимался актер, который был мне симпатичен.
Утром, когда проснулась и, отключив назойливый будильник, звонивший уже раз в седьмой, открыла глаза, сразу накатила грусть. Не хотелось снова бросать котика одного, не хотелось снова бояться лишний раз выйти из дома на улицу из-за косых недовольных взглядов – да, не все в стае были против меня, но все же. Не хотелось обременять кого-то, например, Сагу, и создавать неудобства Герману, у них с отцом и без того были непростые отношения. И, при этом, даже несмотря на грусть, я все равно чувствовала предвкушение. Оказаться в мире фэнтезийных книг, жить рядом с оборотнями, слушать истории о них и о вампирах – это же… не описать словами, каково это. До сих пор до конца не верилось, что все это правда. Реальность. Да как такое вообще возможно? А еще… было классно находиться рядом с Волчонком. Общаться с ним. Мы виделись меньше суток назад, но я уже скучала. Уже хотелось снова его увидеть, поговорить и даже коснуться.
Какого черта?!
Я резко вскочила с кровати, Ночь, спавший в ногах, дернулся и поднял голову. Сердце быстро колотилось в груди.
— Нет, нет, нет, пожалуйста, нет, — прошептала я, держа обе руки около рта и расхаживая вперед и назад по комнате. — Только не это, нет. Ну нет. Черт!
Хотелось заскулить от бессилия. Чувства, которые испытывала к Рудницкому, уж очень походили на влюбленность. А влюбиться в него – означало в будущем разбить сердце и получить огромную порцию боли. Он не мог ответить взаимностью, у нас не было никакого будущего.
Чтобы не поощрять и не усиливать то, что было к Герману, следовало лишний раз не пересекаться, не болтать, не видеть его и, желательно, еще и не думать. Я это понимала. А еще я понимала, что не хватит силы воли держаться от него подальше по собственному желанию. Только если бы сам отодвинул.
Признавать чертову влюбленность совершенно не хотелось. Может, это все же была не она? Просто симпатия? Плюс, привязанность? Красивый взрослый мужчина, спокойный и сильный, который заботился и помогал, естественно что-то должно было возникнуть. Но любые чувства и эмоции можно контролировать. При желании. Это всего лишь работа мозга, а мы и есть наш мозг. Я была сильнее этого, просто надо было собраться. Герман – не тот, кто мне нужен. Главное, что я это понимала. Он взрослый, он, блин, не человек, и кто знает, что там у него за страшные тайны? Нет, даже несмотря на заботу и помощь, мне нужен был не он. Кто-то другой. Парень-ровесник. Обычный, хороший мальчик. Человек.
Нет, все-таки я не влюбилась. Привыкла и привязалась, будучи одинокой, расположилась, оценила внешнюю привлекательность. Никаких высоких чувств. И я была в этом уверена.
Но дурацкое сердечко все равно предательски ёкнуло, когда через несколько часов Герман зашел в квартиру, и наши взгляды встретились. Раздраженно вздохнув, я нахмурилась.
— Не хочется ехать? — спросил Рудницкий, прислонившись к стене в коридоре.
“
Хочется тебя себе, и это бесит”, — отозвался внутренний голос. Пришлось приложить усилие, чтобы вслух не попросить его заткнуться. Интересно, как бы отреагировал Герман на мои разговоры с самой собой?
— Нет, все нормально. Мне у вас нравится, на самом деле, — слегка улыбнулась я, и нагнулась, чтобы взять Ночь на руки.
— Нравится? — удивился Волчонок. — Мне казалось, там ты чувствуешь себя дискомфортно и скучаешь.
— Есть такое, но даже при этом мне там нравится.
— Хорошо, если так. Ладно, давай сумки, а то отец внизу ждет.
Зайдя в комнату, я поставила кота на пол, накинула на спину рюкзачок и взяла полностью набитую одеждой и всякими штуками большую спортивную сумку. Ночь выглядел грустным и встревоженным. Он все понимал.
— Вот, — вернувшись в коридор, я протянула Герману сумку. Для меня она казалась тяжелой, он же взял ее так, словно там ничего не лежало. — Ты сказал, отец ждет. А Александр?
— У него дела, он задержится здесь. В стаю вернется через пару дней.
Присев на корточки, я погладила котика, крутящегося у ног, попрощалась с ним и пообещала, что обязательно вернусь. Малыш мурчал и ласкался, но его мордочка оставалась печальной.
— Славный он, — тихо сказал Герман.
— Да, это точно, — ответила я, поднимаясь. — Можем идти, только надо мусор заодно выбросить. Я не выходила никуда.
— Молодец.
Закрыв квартиру, мы стали довольно медленно спускаться по лестнице вниз. Волчонок будто бы специально тянул время, неспешно переставляя ноги с одной ступеньки на другую. Оттягивал момент длинной поездки в одной машине с Аластором?
— Александр кажется классным, мне он понравился, — сказала я. Голос эхом разлетелся по лестничной клетке.
Герман кивнул.
— Да, отличный парень. Мой ближайший друг. — Он оглянулся на меня, — видишь, друзья у меня все-таки есть.
— Я только рада этому. А второй, Пе…
— Петша, — подсказал Волчонок.
— Он тоже твой близкий друг?
— Да. Самый близкий Александр, потом Петша, остальные – приятели или знакомые.
Мы вышли на улицу. Машина была припаркована около подъезда. Герман открыл багажник, чтобы положить туда мою сумку, и я решила постоять рядом с ним, не рискнула садиться в салон. Даже двадцать секунд наедине с Аластором не казались чем-то хорошим.
— Садись, — Рудницкий кивком головы указал на дверь, проходя к водительскому месту.
Вдохнув воздуха до предела легких, словно перед погружением на глубину, я запрыгнула внутрь.
— Здравствуйте, Аластор.
— Здравствуй, — еле слышно пробурчал он в ответ.
Ну хоть что-то.
— Герман, возьми, — вытянув руку с телефоном вперед, сказала я, — спасибо.
Волчонок обернулся, но в этот момент Аластор выхватил мобильник, опередив его.
— Давай-ка лучше я.
Неприятно как-то.
В этот раз почти вся поездка прошла без разговоров. Мужчины еще перекидывались редкими фразами по делу, я же вообще рот не открывала. Читала книгу, дремала, смотрела в окно, но больше никаких попыток коммуникации. От греха подальше.
***
Разложив часть вещей по местам во временной комнате, я валялась на кровати и читала одну из книжек, прихваченных из дома – ту, что начала еще в машине. Паук Гоша сидел все в том же углу. Порой проскакивали мысли поймать его и выпустить на улицу, но как? Пообещала же не трогать, если не будет перемещаться, а он и не перемещался. На табуретке горела прикроватная лампа, солнце уже скрылось за деревьями и света из окна для чтения не хватало. Вроде, и хотелось пойти прогуляться, подышать свежим вечерним воздухом, но сил не было. Более привлекательной казалась идея закончить с главой и лечь спать пораньше.
Перелистнув страницу, я начала читать первый абзац, но слова перед глазами поплыли. Я зажмурилась и потерла веки. Из-за закрытой двери послышался скрип ступенек, первое, что пришло в голову – Сага хочет позвать попить чаю. Отложив книгу, я села на кровати, уже настроившись на уютное вечернее чаепитие. Очень хотелось, чтобы предположение оказалось верным.
В дверь трижды постучали в знакомой манере…
— Да? Входите.
В комнату заглянул Герман.
— Ой, привет, — встрепенулась я и вскочила на ноги.
Рука машинально потянулась поправить волосы.
— Привет. Хочу пройтись до озера, оно тут недалеко. Не желаешь составить компанию?
— С удовольствием.
