Перекрёстки и лестницы

Се-эр лежал в темноте и слушал дыхание Е Байи. Тот спал совсем рядом, одеяло сбилось на сторону, и было видно, как мерно поднимается и опускается широкая грудь. Помедлив, Се-эр положил на нее ладонь. Е Байи не проснулся. Такой спокойный, подумал Се-эр. Он почти без труда уломал Е Байи лечь вместе с ним на широкой двуспальной кровати, а не на диване: притворился снова плачущим, просил остаться. Впрочем, в какой-то момент слезы стали вполне настоящими, как и чувство одиночества и обиды на ифу. Он лежал в чужой супружеской постели и прижимался к чужому мужчине, чтобы пробраться в чужой дом, словно лиса в курятник, и найти то, что Чжао Цзину так нужно. Ифу все равно, с кем Се-эру приходится спать и на какие преступления идти ради достижения цели. На фоне искренней заботы Е Байи все это казалось особенно невыносимым. Се-эр страдал — и ненавидел свою слабость. Возможно, ему правда стоило уйти; правда нельзя было позволять ифу поднимать на него руку. Но он впадал в ужас от одной лишь мысли, чтобы по-настоящему воспротивиться Чжао Цзину. Куда он может пойти? Как он будет один? То, что Е Байи заботится о нем сейчас, и, может быть, заботился бы, и если бы его проблема была правдой, не умещалось в сознании Се-эра. Словно то, что он неискренен, делало неискренними и действия Е Байи. Се-эр провел ладонью по животу Е Байи. Тот был твердым, с отчетливыми кубиками пресса. Сексуально, отстраненно подумал Се-эр. Иметь такое тело в сорок с лишним лет… Се-эр не понимал, почему Е Байи спит сейчас. Он был уверен, что тот воспользуется случаем и попытается его трахнуть, однако тот лёг, обнял его и вскоре просто уснул. Е Байи не кажется мужчиной, у которого не стоит. Чжоу Цзышу выглядит… хорошо оприходованным. И Се-эр был почти уверен, что нравится Е Байи — иначе зачем тот повязывал бы ему шарф, отвозил домой и заботился сейчас? Возможно, он слишком порядочен, чтобы сделать первый шаг? Уму непостижимо. Се-эр длинно вздохнул. Что, если ифу ошибся в своих предположениях, и они выбрали неверную тактику? Стоило попытаться сунуться через Вэнь Кэсина, по старой памяти? Тут приобнять, там вжать в стенку, пара минетов… Нет. Се-эр знал, что мог бы все это сделать, но это никогда не дало бы ему места в том доме. А через Е Байи, возможно, все же получится… Хоть он и не пытается сунуть в него свой член, его объятия такие искренние. Се-эр прикрыл глаза и, позволив себе минуту слабости, прижался теснее. Если представить, что Е Байи его парень, что это их кровать, что наутро ему не нужно будет ничего взламывать и ни у кого воровать… Се-эр прикусил губу и сжался. Так больно… Е Байи вдруг вздохнул и приобнял его, скользнув по спине расслабленной рукой. — Опять ты ко мне приклеился, — пробормотал он. — Забирайся уже целиком, принцесса… Он вдруг затащил Се-эра на себя полностью, положил на затылок тяжелую ладонь, придерживая, и снова глубоко задышал. Се-эр замер, ошеломленный. Он лежал на Е Байи. Тот спал, бережно прижимая его к себе. Было тепло, и защищенно, и приятно… Но он был не тем, за кого Е Байи во сне его принял. Вовсе не его «принцессой» Чжоу Цзышу. Се-эр уткнулся лбом в изгиб чужой шеи и беззвучно заплакал. *** Е Байи проснулся, когда первые лучи солнца просочились сквозь перегородку и упали на кровать, защекотав ресницы. Цзышу лежал на нем, расслабленный и горячий, и Е Байи с сонной улыбкой провел по его спине. …Это был не Цзышу. Ладонь Е Байи замерла на чужой пояснице. Он вспомнил вчерашний день: поездка в больницу, плачущий Се-эр с синяком в пол-лица… Мальчишка был тяжелым, чуть тяжелее Цзышу, чуть шире в плечах и талии, однако он был очень красив. Е Байи, ухаживая за ним, увидел слишком многое. Сейчас он поблагодарил природу за то, что в сорок пять уже не страдаешь от спонтанного утреннего стояка. Чего нельзя было сказать о двадцати пяти. Се-эр вздохнул во сне и пошевелился, притираясь к бедру Е Байи, и тот явственно почувствовал его возбуждение. Е Байи замер. Ему стоило осторожно снять Се-эра с себя прямо сейчас, но он медлил, прислушиваясь к тяжести чужого тела, к незнакомому, но приятному аромату волос. Возможно, дело было в том, что он не совсем проснулся, или в чем-то еще. Воспоминание поднялось в нем, словно вода в половодье. Они с Цзышу встречались с месяц, когда Е Байи заподозрил неладное. В тот вечер Цзышу впервые пригласил его к себе. Приехав по адресу, Е Байи оказался у типовой многоэтажки на окраине города. На табличке рядом со звонком было написано чужое имя, и Е Байи даже перепроверил номер квартиры в сообщении, но все было верно. Он позвонил, ожидая ошибки, но открыл ему все же Цзышу. Открыл — и сразу же начал целовать. Тогда Е Байи не придал этому значения, но вскоре Цзышу позвонил ему, чтобы перенести свидание: сказал, что ему нужно срочно съехать из квартиры, а когда Е Байи предложил свою помощь, отказался. Затем он пропал. Несколько дней не отвечал на звонки и сообщения в мессенджере, они даже не помечались прочитанными. Изящный способ расстаться — подумал тогда Е Байи и с горя отправился в бар, но ближе к полуночи Цзышу все же позвонил ему и неубедительно сказал, что потерял телефон. Е Байи сделал вид, что поверил. На новой квартире на почтовом ящике тоже не было его имени. Безликая и маленькая, она выглядела нежилой, хотя Цзышу провел в ней уже две недели. Его чемодан лежал на полу нераспакованным; о том, что кто-то здесь все-таки живет, напоминала лишь зубная щетка в ванной. Е Байи знал этот вид — вид квартиры, в которой не собираются надолго остаться. Ночью, в пахнущей гостиницей постели они долго лежали в темноте, обнявшись. Е Байи перебирал волосы Цзышу, слушал его дыхание — дыхание бодрствующего человека — и все пытался удержать слова, вертящиеся на языке, словно заевшая пластинка. От кого ты убегаешь, Цзышу? Цзышу вздохнул, тоже почувствовав давящую тяжесть их молчания. — Ты никогда не спрашивал о том, кто я, — медленно сказал он. — Инопланетянин? Кот-оборотень? Сказочная принцесса? — Е Байи и сам слышал, что звучит не слишком естественно. Он замолчал; затем вздохнул: — Хочешь, чтобы я спросил? — А если ответ тебе не понравится? — Цзышу говорил совсем тихо. — Ты киллер? — Е Байи саркастически хмыкнул, но Цзышу не поддержал его — лишь приподнялся на локте, чтобы посмотреть Е Байи в глаза. Под его взглядом насмешливость Е Байи увяла. Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Е Байи спросил внезапно пересохшим ртом: — Ты что, правда… — Нет, — Цзышу отвел взгляд, а затем сел, опершись на изголовье. От сердца отлегло — Е Байи не знал, сможет ли встречаться с преступником, и не хотел проверять. — Но… — продолжил Цзышу, и у Е Байи екнуло в виске, — моя жизнь не была чистой и праведной. Я… Е Байи, молниеносно прихватив его за затылок, притянул к себе и поцеловал, заставив проглотить слова. Губы Цзышу были горячими — сначала напряженными и неподвижными, но потом он сдался под напором Е Байи и с легким выдохом разомкнул их, позволяя себя целовать и отвечая на поцелуй. Е Байи уронил его обратно на постель и навалился сверху, придавив собой и втиснув колено между бёдер. Цзышу придушенно ахнул и запрокинул голову, подставляя шею, которую Е Байи мгновенно укусил. Потом он прошелся мелкими поцелуями вверх до подбородка и снова захватил в плен его губы. Он не хотел ничего слышать. Не сейчас. Цзышу глухо застонал, сдаваясь. Он прильнул к Е Байи, податливый и непривычно покорный, и Е Байи потерял голову. Пусть он преступник, пусть кто угодно, сейчас он в его, Байи, власти, а значит, они все смогут исправить, все смогут решить… Он потащил с Цзышу футболку. Вынул его из одежды, как цветок из обертки, как дорогой и хрупкий подарок. По его ключице так приятно было провести языком — и уткнуться носом в плечо, вдыхая неведомо когда ставший родным аромат кожи. Е Байи прихватил зубами мякоть, и Цзышу под ним задрожал. Они никогда еще не заходили слишком далеко, ограничивались руками и ртом, но сейчас Е Байи хотел его полностью. Хотел взять его, сделать своим. — Цзышу, — выдохнул он ему на ухо и следом коснулся губами. — Ты… Вместо ответа Цзышу развел колени и потянул его руку к себе — вниз, мимо члена, по мягкой мошонке в ложбинку между ягодиц. — Я убью тебя, если ты меня не трахнешь, — выдохнул он, и Е Байи не удержал смешка. Как же, киллер. Он отобрал ладонь и облизнул пальцы; прилег рядом и велел: — Перевернись. В этой жалкой пародии на жилье найдется смазка? — спросил он, мягко поглаживая Цзышу между ягодиц. Тот был там таким горячим и нежным, мягким, податливым, что это мешало связно мыслить, но Е Байи старался. Цзышу свесился с кровати и достал что-то из кармана джинсов. Пакетик смазки и презерватив. — Ты всегда носишь это с собой? — спросил Е Байи, то ли уколотый ревностью, то ли польщенный. Цзышу хмыкнул, снова утыкаясь лицом в сгиб локтя: — Лучше бы тебе начать, пока я не передумал. — А то что? — Е Байи наклонился, чтобы поцеловать его между лопаток. Снова вдохнул его теплый запах, и внутри прокатилась легкая дрожь. Он выдавил смазку на пальцы и, немного согрев в руках, вернулся к заднице Цзышу. Его палец вошел без всякого сопротивления, вырвав у Цзышу лишь легкий вздох. — Отвернешься к стене и захрапишь? — Положу тебя лицом в подушку и трахну сам. Е Байи резко втянул воздух и слегка шлепнул Цзышу по заднице. — Знай свое место, юнец, — он вставил два пальца и мягко помассировал, а потом протолкнул их глубже, заставив Цзышу застонать. — Ты не можешь трахнуть такую старую черепаху, как я. Из нас двоих — ты принцесса. Разве я не должен о тебе позаботиться? Цзышу неразборчиво всхлипнул и подался вверх бедрами. Е Байи ответил на это добавлением третьего пальца и поцелуем в загривок. Названный принцессой, Цзышу как будто расслабился еще сильнее. Был ли кто-то раньше с ним ласковым? — подумал Е Байи. Он навис над ним, покрывая поцелуями его спину и трахая пальцами, ловя его стоны, впитывая их всем собой. Как давно он… — Байи! — почти вскрикнул Цзышу, его голос был требовательным. Е Байи, вздрогнув от застучавшего в ушах сердца, отстранился и надорвал упаковку презерватива. Давно, очень давно он не делал этого так быстро, настолько торопясь. Цзышу нетерпеливо вздернул бедра и просунул под себя ладонь, обхватив член. Его ягодицы разошлись в стороны, открывая взгляду нежную розовую дырочку, и Е Байи едва не кончил от одного лишь этого вида. Он быстро смазал себя и, придвинувшись, взял Цзышу за бедро. Член проскользнул внутрь с легким усилием; Е Байи содрогнулся от острого, затмевающего разум удовольствия, но все же сдержался, выжидая, пока Цзышу привыкнет. Тот тяжело дышал под ним, комкая в пальцах простыню. — Ш-ш, мой хороший. Мой сладкий… — Е Байи погладил его по пояснице. Цзышу издал сдавленное ругательство, но затем обмяк и расслабился. Е Байи осторожно вошел глубже. Ах, как же это было хорошо. Цзышу был узким, горячим, так тесно сжимал его, издавал такие чудесные тихие звуки. Е Байи слегка поддернул его бедра чуть выше, раз-другой поменял угол и ритм и наконец заставил Цзышу зайтись громким беспомощным стоном. — Вот так… Он и сам уже едва держался, сжимая пальцы на заднице Цзышу все сильнее. Мир переворачивался прямо сейчас; он знал, что то, что между ними сейчас происходит, все изменит, и это придавало сексу особую остроту. — Мой Цзышу… — выдохнул он. — Моя принцесса… Цзышу с громким всхлипом кончил — Е Байи почувствовал это по тому, как сжалась его и без того узкая задница. Это было совершенно невыносимо, и Е Байи, задохнувшись, кончил тоже. А потом упал на Цзышу сверху, и некоторое время они лежали так, соединенные телами, сплетенные ватными руками и ногами. Потом Е Байи все же нашел в себе силы откатиться в сторону. Цзышу тоже перевернулся и, рвано вздохнув, подлез Е Байи по бок, уткнулся лицом в подмышку. Е Байи погладил его по встрепанным волосам. — Я был главой охранки корпорации «Цзинь», — после нескольких минут молчания сказал Цзышу куда-то ему в грудь. — Решал большие и маленькие проблемы Хэлянь И. Не все из моих решений были законными. В прошлом году из-за меня в перестрелке погиб мой друг, почти что брат. Я хотел уйти, но Хэлянь И не пустил меня. И тогда я передознулся, намеренно, все рассчитав. Ушел по состоянию здоровья, так сказать. Однако Хэлянь И все еще не хочет отпускать меня. Хочет, чтобы я вернулся, стал его советником. Е Байи слушал, закрыв глаза. Внутри нарастало что-то черное, страшное. — Он преследует тебя? — И да, и нет. Никто не пытается меня похитить или заставить, просто они всегда находят мои номера и адреса и продолжают приглашать… Е Байи прижал его к себе теснее. — Я думал уехать из страны, — глухо сказал Цзышу, — но… Сквозь черноту, поднявшуюся до горла, Е Байи выдавил: — Если тебе нужно уехать — уезжай. Цзышу вздохнул и притерся носом к его груди. — Я не хочу, — просто сказал он. — Я не тот, кто будет бежать. Е Байи перевел дыхание и поцеловал его в макушку. — В следующий раз просто дай трубку мне. Я пошлю этого Хэлянь И в такое путешествие, из которого он никогда не вернется. — А ты уверен в себе, а? — Цзышу наконец поднял голову, чтобы посмотреть на него. Е Байи встретился с ним взглядом и осторожно погладил по щеке. — Еще как. Завтра переедешь ко мне. — Но… Е Байи ущипнул его за задницу. — Не спорь со старшими. И Цзышу расхохотался. Е Байи вздохнул, прикрывая глаза. Воспоминание сыграло с ним не лучшую шутку — теперь стояк был и у него. Се-эр вдруг обнял его крепче и снова потерся членом о бедро. По телу Е Байи прокатилась дрожь возбуждения. Не стоило вообще с ним ложиться. Он очень осторожно снял Се-эра с себя и выбрался из-под одеяла. Когда он вернулся из ванной, тот уже проснулся. Он сидел на кровати, завернувшись в одеяло и обняв колени. Синяк на его лице за ночь налился еще сильнее. Е Байи вздохнул и присел на край постели. — Яичница или омлет? — спросил он. — Кофе со сливками? Две ложки сахара? Сладкую бурду, как ты любишь? Сиропов нет, уж прости. Се-эр прикусил губу, глаза его стали совсем большими, но выражения в них Е Байи не понял. Он протянул руку и слегка встрепал вьющиеся волосы: — Так что? — Со сливками, — Се-эр вздохнул — почти что всхлипнул. Только не плачь, подумал Е Байи. Он не чувствовал себя специалистом по работе с жертвами домашнего насилия. Се-эр наконец отпустил одеяло, и Е Байи отвел глаза — тот все еще был голым. Е Байи нашел в ногах кровати одежду, которую принес вчера, и сунул ее Се-эру, а сам пошел на кухню. Он как раз начал готовить, когда тот появился из-за перегородки. Его изрядно шатало. Е Байи отложил ложку и подошел, взял его за подбородок и заглянул в глаза. Зрачки нормальные... Он отступил на пару шагов. — Закрой глаза, вытяни руки и коснись пальцем кончика носа, — велел он. Се-эр покорно закрыл глаза, но когда вытянул руки, его снова качнуло, и Е Байи быстро шагнул вперед, подхватывая его, чтобы не упал. Се-эр обхватил его руками за шею и обвис, тяжело дыша и сглатывая. — М-да, да ты совсем нехорош, — пробормотал Е Байи. — А у меня через час лекция. У тебя есть друзья? Кто-нибудь может за тобой присмотреть? — Нет, — прошептал Се-эр. — Я в порядке... Ты иди. — Чтобы ты тут упал и виском об умывальник приложился? — Е Байи покачал головой. Он довел его до двери в ванную и велел: — Не закрывайся. Пока мальчишка делал свои дела, он набрал Цзышу. — Привет, принцесса. Как ночь прошла? Мне придется выкидывать этого засранца из нашей постели, или сам справишься? Цзышу засмеялся. — Не ревнуй. Вэнь Кэсин вчера уехал с Гу Сян домой. Вся кровать была моя. — Вот же он дурень, упустил такой шанс, — Е Байи фыркнул. Потом посерьезнел. — Слушай, я привезу Се Вана к тебе, ладно? У меня лекция, а он... Не столько даже физически плох, сколько... Ему нужен присмотр. Кажется, ему всерьез досталось. — И это ты спрашивал меня, всех ли щенков я буду тащить домой, — Цзышу издал короткий смешок. — Привози. Кто я такой, чтобы отказываться от присмотра за юношей, который запал в сердце моего любовника... — Любовника? Что за мерзкое слово. Я завтра же женюсь на тебе, — сказал Е Байи с угрозой. — А этих двоих усыновим? — Цзышу засмеялся. Е Байи засмеялся тоже — не так уж Цзышу был далек от истины. Он попрощался; в ванной как раз затихла вода. Се-эр вышел, волосы были слегка влажными. Выглядел он уже не таким зеленым. — Кофе, — сказал Е Байи. — А потом я отвезу тебя к нам. Цзышу за тобой присмотрит, пока я на лекции. Се-эр прикусил губу и явно подбирал какие-то возражения, но Е Байи его слушать не стал и пошел на кухню готовить. *** Вэнь Кэсину снилась лестница. Это был один из тех муторных повторяющихся кошмаров, что приходили к нему годами, и он знал об этом даже во сне, но никогда не мог ни проснуться, ни изменить происходящее, по крайней мере, не прежде, чем увидит… Тело на светлом паркете. Полные ужаса глаза Ло Фумэн, ее ладонь, прижатая ко рту. Лак на длинных ногтях красный, как кровь, но это не кровь — крови нет, ни пятнышка. Просто лежащая между ними темная фигура с неестественно вывернутой шеей. Сильный сивушный запах. Посиневшее лицо. «А-Син!» Вэнь Кэсин проснулся. Он лежал лицом на столе, прямо на альбоме с эскизами к новому показу. Сел подбирать моделей и уснул… Он потер глаза. Посмотрел на альбом. Посмотрел на стоящий у стола чемодан. Закрыл альбом, поднялся. Выщелкнул ручку чемодана и повез его за собой к выходу из офиса. Все равно работа не идет, зато есть шанс приехать домой раньше, чем вернется старик, и снова украсть поцелуй… Чжоу Цзышу вышел к нему в прихожую с подносом в руках. На подносе стояли чашка с чаем и миска лапши. Увидев чемодан, Цзышу нахмурился, но ничего не сказал. — Я поживу немного здесь, — промурлыкал Вэнь Кэсин. — Даже если хочу, не могу тебе запретить, это ведь твой дом, — Чжоу Цзышу развернулся, и Вэнь Кэсин поспешно окликнул его: — А! А-Сюй, куда ты несешь это? Неужели старик заболел? — Байи в порядке, но утром он привез сюда твоего бывшего и попросил за ним присмотреть, — Чжоу Цзышу усмехнулся и покачал головой, словно удивлялся, как абсурдно перепутались все их связи. — Моего бывшего? Се Вана? — глупо переспросил Вэнь Кэсин. — Он болен? — Спроси его сам, — Чжоу Цзышу сунул ему поднос. — Он наверху, в гостевой спальне. Се Ван действительно был в гостевой спальне — лежал в постели, свернувшись клубком, спиной к двери. Вэнь Кэсин грохнул поднос на прикроватный столик. Се Ван подпрыгнул и резко развернулся, запутавшись в одеяле, глаза дикие и припухшие. Неужели и правда спал? Вэнь Кэсин присел на край кровати и недобро улыбнулся. Он изучил синяк на челюсти Се Вана и шишку на его лбу, а потом снова уставился в черные глаза, уже настороженно прищуренные. — Что ты затеял? — почти нежно спросил он. Се Ван сжал губы в тонкую линию и подтянул одеяло к груди. Это выглядело так естественно, что Вэнь Кэсин почти поверил. — Синяк настоящий? Не думал, что ты готов зайти так далеко, чтобы обо что-то приложиться… Неужели тебе настолько понравился старик? — Пошел к черту, — прошипел Се Ван. Его глаза сделались совсем злыми — а еще… Еще влажными. Вэнь Кэсин нахмурился. — Что-то случилось? — спросил он уже другим тоном. Все-таки, как ни крути, они были друг другу не чужими. Конечно, Вэнь Кэсин связался с ним со своими целями, но… — Ты случился, — Се Ван отвернулся и зло вытер глаза кулаком. Вэнь Кэсин удивился. — При чем тут я? — он нахмурился. Мелькнуло смутное воспоминание — они в туалете, Се Ван держит его за плечи и что-то говорит… — Я что, тебя ударил? — Не ты, — Се Ван поморщился. — Просто отвали, а? Ты ведь сам хотел, чтобы я склеил старика — ну вот я здесь, так и не мешай мне. — Если ты задумал что-то дурное… — Вэнь Кэсин нахмурился. Он вдруг понял, что беспокоится о Е Байи, и замолчал. Глупость какая… — Ничего я не задумал! — почти выкрикнул Се Ван. — Чжао Цзин съездил мне по лицу за то, что я не уследил, и ты дебош устроил… Не помнишь, как на Гао Чуна чуть с кулаками не полез? Вэнь Кэсин моргнул. Он и правда, кажется, рассердился, но… — Сколько я выпил? — медленно спросил он. — Не знаю. Не так уж много… Что на тебя нашло?! — Я… — Вэнь Кэсин замолчал, глядя в пол. Неужели Гао Чун все же что-то ему подсыпал? Он ведь мог, в разработке у «Пяти озер» самые разные вещества… — Все из-за тебя, — с глубокой тоской сказал Се Ван. — Я сказал ему, что ухожу. Вот только куда мне идти? Все, что у меня было, принадлежит ему… — О господи, да оставайся здесь, только не ной! Вот чаю выпей… — Вэнь Кэсин схватил с подноса чашку и протянул ему. Се Ван посмотрел на него как на умалишенного, но через несколько секунд чашку все же взял. — А Е Байи, он… — он не закончил, замолчал, глядя в остывший чай. — Он — что? Правда такой блаженный? Думаю, да, — Вэнь Кэсин фыркнул, вспомнив горячую ладонь на своей щиколотке. — Но имей в виду, если ты собираешься сначала окрутить его, а потом сбежать обратно к своему ифу, как только пальцем поманят — лучше даже не начинай. — Ты что, его защищаешь? — Се Ван приподнял бровь. — Вот еще! — Вэнь Кэсин фыркнул. — Просто не хочу лишних проблем для А-Сюя. Се Ван покачал головой. — Ты конченый мудак, конечно, — пробормотал он. — Насчет Гао Чуна… Может быть, он как-то узнал, что ты копаешь под них, и чем-то тебя накачал? — Я думал об этом, — Вэнь Кэсин потер переносицу. — Так что спасибо, что вовремя меня увел. Ты так и не успел ничего на него достать? — Нет, но достану. Только дай мне ноутбук, — Се Ван неприятно усмехнулся. — Должен же я отплатить тебе за кров и стол… — Да уж, натурой брать не буду, а то вдруг А-Сюй заревнует, — Вэнь Кэсин похлопал его по колену и поднялся. — Может, ему и стоит поревновать, а то не очень-то ты и продвинулся? — Се Ван издал смешок ему вслед. Вэнь Кэсин уже из-за двери показал ему средний палец. По правде сказать, он был изрядно сбит с толку. Он никогда не лез в отношения Се Вана и Чжао Цзина, хоть и не считал их здоровыми; то, что человек, который спит с собственным воспитанником, его еще и бьет, не удивляет, но… Пожалуй, Вэнь Кэсин впервые видел Се Вана таким уязвимым. По-настоящему потерянным и прячущим за злостью страх. Вэнь Кэсин ощутил к нему сочувствие — а сочувствовать он ненавидел. Кто в этом мире вообще заслуживает сочувствия?.. Чжоу Цзышу на первом этаже не оказалось. Повинуясь чутью, Вэнь Кэсин спустился в подвал — и действительно обнаружил Чжоу Цзышу в их маленьком спортзале, на скамье для отжиманий. Та была переведена в самое верхнее положение, но Чжоу Цзышу качался без всякого труда. Когда он разгибался, слишком широкая футболка — наверное, Е Байи, — съезжала вниз, обнаруживая идеальные кубики пресса. Вэнь Кэсин восхищенно вздохнул, подошел ближе и попытался эти кубики потрогать, но, конечно же, заработал только болезненный шлепок. — А-Сюй! Почему ты такой жестокий? — заныл он. — Разве ты не поцеловал меня позавчера? Сорвал розу, а теперь пошел на попятную? — Твою розу срывали тысячу раз до меня, — безжалостно возразил Чжоу Цзышу, закончив упражнение. — Тебе не стыдно пытаться продать мне побывавшее в употреблении? Вэнь Кэсин отшатнулся, почти всерьез оскорбившись. — Вот уж неправда, моя роза в употреблении никогда не была! Берег для своей родственной души, но теперь уже и не знаю, стоило ли… Чжоу Цзышу вдруг шагнул ближе и взял его за подбородок, развернул к себе: — Ну, какой обидчивый, — он слегка привстал на цыпочки и поцеловал Вэнь Кэсина в губы, легко и мягко, почти мимолетно, полузакрыв глаза. Его лицо смягчилось, и когда он отстранился, сердце Вэнь Кэсина сделало совершенно невероятный кульбит. Какой же он красивый и нежный… — Господи, А-Сюй, а сразу так можно было? — с чувством спросил Вэнь Кэсин. Обхватив тонкую талию, он прижал Чжоу Цзышу к себе, но от поцелуя тот увернулся и просто на пару секунд прижался щекой к щеке, а потом отступил, выскользнув из рук. Вид у него был задумчивый и слегка смущенный, словно он не до конца одобрял собственные действия. Сдаваться Вэнь Кэсин не собирался, и следующую попытку себя сцапать Чжоу Цзышу встретил блоком и недовольным восклицанием: — Ты! — Я, — подтвердил Вэнь Кэсин. — Твоя невинная розочка. Разве ты не хочешь уронить меня на татами и… Говоря это, он продолжал наступать. Цзышу, шипя, словно недовольный кот, блокировал удары, пока в конце концов разозленным вихрем не сделал подсечку и не уронил Вэнь Кэсина на пол, в этот раз совершенно без поддавков. Стукнувшись спиной, Вэнь Кэсин издал жалкий звук. Чжоу Цзышу, которого он все же смог утащить за собой, упал сверху, но сразу же профессионально подобрался и прижал коленями его руки. — Пощады! — взмолился Вэнь Кэсин. Чжоу Цзышу весил как нормальный мужчина, и придавленным запястьям было больно. Цзышу отпустил его, но не слез, а расслабленно сел назад, прямо Вэнь Кэсину на бедра, и, сложив руки на груди, посмотрел сверху вниз. Он словно решал, что делать, и Вэнь Кэсин не стал упускать случай — положил ему руки на задницу и провел вверх; пальцы почти сошлись на талии. — Какой же ты… — Цзышу качнул головой, отбрасывая челку с глаз, но договорить ему не дали — наверху раздались настойчивые трели домофона. *** Чжоу Цзышу редко ошибался в людях. Годы работы в «Тяньчуан» научили его видеть всех насквозь — кто врет, кто задумал интригу, кого можно запугать, а кого подкупить. Однако за последний год, счастливый год с Е Байи, он как будто утратил чутье — как минимум, Вэнь Кэсин так и оставался для него загадкой, с этим его внезапным подкатом на ровном месте, но наглухо закрытой душой. Цзышу был практически уверен, что Вэнь Кэсину ничего от него не нужно, и от Е Байи тем более — но тем труднее было поверить в то, что в сердце Вэнь Кэсина просто разгорелся костер страсти из-за лицезрения в примерочной кабинке его, Цзышу, спины. Теперь к темным лошадкам добавились и Се Ван с Чжао Цзином. Когда Е Байи привез Се Вана утром, на том и правда лица не было. Зато были синяки. Цзышу без труда мог предположить, как именно они получены: парня ударили по щеке наотмашь с такой силой, что он отлетел и ударился о стену… Или его ударили об стену отдельно, второй раз. И это сделал кроткий, любезный, слабохарактерный Чжао Цзин? Что-то не сходилось. Цзышу проверил информацию о Чжао Цзине, еще когда они только собирались везти Чэнлина в его особняк. Неумелый директор по продажам, с трудом выцарапывающий контракты и то и дело получающий публичные выговоры от других глав. Богат, но дом и деньги достались ему от жены, вот уже лет десять как мертвой. Однако Се Ван стоял за его плечом, как вышколенный слуга, а не близкий человек. Возможно, отношения с младшим зависимым любовником — единственная область, где Чжао Цзин может самоутверждаться? Как бы это не сказалось на Чэнлине. Цзышу вздохнул. И когда он взял на себя заботу об этом ребенке? Чэнлин, легок на помине, обнаружился на экранчике домофона. — Дядя Чжоу! Дядя Вэнь! Мальчишка слегка раскраснелся с мороза, но выглядел вполне спокойным. — Проходи, — Цзышу посторонился. — Поставь нам чайник, лао Вэнь. — Ах, гоняешь меня весь день, будто женушку! — театрально посетовал Вэнь Кэсин, но все портила широкая улыбка. — Как твои дела? — спросил Цзышу, когда они устроились за столом. — Дядя Чжао разрешил мне снова пойти в школу, — Чэнлин покрутил в руках чашку. — Только я боюсь, что меня там… Ну, могут… — Докопаться? — подсказал Вэнь Кэсин. — А ты попроси дядю Чжоу научить тебя драться! — Лао Вэнь! — Чжоу Цзышу нахмурился, но Чэнлин уже смотрел на него широко раскрытыми щенячьими глазами: — А вы можете? Дядя Чжоу? — Я никого не буду учить, — сказал Цзышу и с силой наступил Вэнь Кэсину на ногу под столом. — Ай! А-Сюй, но как же? Мальчик один раз даст отпор, и больше никто к нему не пристанет! — Вот сам его и учи, — сквозь зубы откликнулся Цзышу. Когда-то он обучил Цзюсяо, и чем все это закончилось?.. — Дядя Чжоу! Ну пожалуйста! Я хочу, чтобы вы меня учили! А дядя Вэнь поможет… — Замечательно! — Вэнь Кэсин хлопнул в ладоши. — Ну, А-Сюй! Хотя бы защищаться его научи, что он будет делать, если на него набросятся? Цзышу прикрыл ладонью глаза. Когда он докатился до такой жизни? Но в словах Вэнь Кэсина есть смысл, особенно в свете того, что случилось с Се Ваном… Если Чжао Цзин подымет на мальчика руку, тот должен уметь хотя бы увернуться. Это не будет настоящим обучением. Просто немного самообороны. — Ладно, — сдался он. — Допивай чай, и пойдем посмотрим, что из тебя получится.