Между серыми многоэтажками

Апрель. Чистое и светлое небо, тёплые дуновения ветра и запах свежей листвы. Была весна, но казалось, что уже наступило лето. Лёша неторопливо шагал по горячему от жары асфальту, глядел по сторонам и пытался сдержать слабую улыбку, которая так и просилась покрасоваться на его лице. Губанов прошёл мимо любимого продуктового магазинчика, мимо сломанного забора перед входом во двор, миновал детскую площадку и вскоре остановился возле родной серой многоэтажки. Глаза заблестели от предвкушения, а ноги сами повели его внутрь подъезда. Парень медленно шагал по бесконечным лестничным пролётам и рассматривал обшарпанные зелёные стены. Оказавшись на нужном этаже, его взгляд зацепился за чужую дверь напротив. Лёша опустил голову и, усмехнувшись, постучал по двери своей квартиры. Спустя несколько секунд, перед ним предстала женщина средних лет. Она широко улыбнулась и, вытирая выступившие слёзы, произнесла: — Наконец-то ты приехал. — Ага, — тихо согласился Губанов. — Проходи давай, — нежно сказала мать. — Сейчас, — ответил парень и перенёс синий чемодан через порог. Лёша заворожено осматривал прихожую, а родительница молча на него смотрела. — Целый год прошёл, я думала состарюсь пока дождусь твоего приезда, — направляясь в сторону кухни, поделилась женщина. — Да всё возможности не было приехать. Думаешь, я не рад вернуться? — хватая свои вещи, сказал Губанов. — Жалко, что только месяц отпуска, — вернулась, со стаканом воды, мать. — У нас и так мало рук свободных, так что месяц очень хорошо, — волоча чемодан по паркету, ответил парень. — Но этот месяц скорее всего пролетит незаметно, — предположила родительница. — Давай не будем грустить раньше времени, — устало вздохнув, предложил Лёша. — Будешь чай? — Давай, только вещи оставлю. Губанов медленно, будто боясь, отворил дверь в свою комнату. Все вещи стояли на тех же местах, как и перед отъездом, а лучи солнца освещали чуть ли не всё помещение. Парень довольно улыбнулся и присел на жёсткий матрас кровати. Лёша аккуратно провёл рукой по любимому одеялу и устремил свой взор на высокие деревья, что виднелись из окна. Губанов, приподнявшись, отправился к матери, что ждала его с кружкой чёрного чая. — А где отец? — поинтересовался парень, присаживаясь за кухонный стол. — У него сегодня ночная смена, — ответила женщина, попивая напиток. Парень удовлетворённо хмыкнул, ведь никакого желания встречаться с отцом у него не было. Лёша не жалел, что стал работать в Питере и был благодарен за такую предоставившуюся возможность. Красить стены это, конечно, здорово, но Губанов всё ещё был обижен на то, что ему не дали никакого права выбора. Парень всё также желал работать во всемирной паутине, но пока что вероятность осуществления данной мечты была крайне мала. Лёша знал, что отложил достаточно много денег за всю свою жизнь и мог вполне попробовать начать заниматься любимым делом, однако его что-то останавливало. Не было того, что могло бы его подтолкнуть совершить данный поступок. Губанов оглядел мать, что, как всегда, погрузилась в мысли, и сделал новый глоток от чая. Прошёл час, а парень всё, не выходя, сидел в своей комнате, будто решаясь на что-то. Родительница тихо постучала по двери и, проскользнув в комнату Лёши, устроилась на кресле. — Лёш, может ты погулять сходишь? Тебе всё равно тут делать нечего, папы нет и скучно не так будет. Ты же вроде хорошо с Вовой общался, он никуда не уезжал, всё также тут живёт, — ласково улыбнувшись, предложила родительница. — А… Да, я хотел к нему пойти, — не отрывая глаз от пола, сказал Губанов. — Если ты стесняешься, то… — Мам, всё хорошо, я скоро пойду. Не подгоняй меня, — печально усмехнувшись, попросил парень. — Хорошо, — встревоженно произнесла женщина. Дверь бесшумно закрылась, а Лёша нервно протёр руками лицо. Губанову искренне хотелось наконец увидеть лицо Семенюка, но страх неприятно охватывал сердце, тем самым заставляя его биться ещё быстрее. Если раньше парень мог назвать их отношения натянутыми, то сейчас он уже даже не догадывался кем приходится данному человеку. До сих пор ли он его друг или просто знакомый? Они практически перестали поддерживать связь. Но иногда могли раз в месяц провести странный и короткий диалог между друг другом, однако это и диалогом с натяжкой можно было назвать. Лёша выдохнул и направился к зеркалу, что висело на деревянном шкафу. Губанов серьёзно вгляделся в отражение и расстроенно отвернулся. Почти сиреневые синяки под глазами, не уложенные волосы и нелепое выражение лица. Парень вернулся взглядом к зеркалу и, прикусив губу, начал наспех укладывать каштановые волосы. Когда причёска стала менее походить на гнездо, он недовольно осмотрел себя ещё раз. Поправив лёгкую клетчатую рубашку, что лежала на острых плечах поверх футболки, Лёша прошёл по скрипучим половицам в сторону входной двери. — Я пошёл… к Вове, — сообщил Губанов. — Давай, — произнесла мать, находясь в зале. Парень неуверенно схватился за ручку и оказался за порогом квартиры.