Неделя в загородном доме с Норвегией или почувствуй холод Ада.

Проснулись мы относительно рано. Одеяла были сброшены на пол, простыни скомканы, а одна подушка вообще находилась неизвестно где. На другой мы спали, я к нему лицом, он ко мне затылком. В комнате было жарко и душно. Я тут же снял толстовку и носки. Подумав, решил штаны все же оставить. Погода за окном немного, но разгулялась, а обогреватель работал во всю под аккомпонимент холодильника. Я, думая что Йенсен еще спит, осторожно приобнял его, ложась как и раньше, до пробуждения. Однако, получил по руке и сонное "отстань, жарко". Он даже во сне умудряется говорить так, будто киборг, а не человек. Ну, или как минимум сухарь бездушный. Немного нахмурившись и недовольно надувшись, я отстранился от него, устроившись на самом краю кровати... Через какое-то время я почувствовал, что он завозился. Обернулся и встретился с крайне недовольным взглядом синих, отдающих в аквамарин, глаз. — Ну, и что ты отодвинулся-то? Я поднял брови, удивленно смотря на него. Что на этот-то раз не так? — Теперь спине холодно... Анко. И тут я разомлел, какой же все-таки он милый, несмотря на этот возвышенный взгляд и надменный вид, грубость и сухость, но я-то знаю, он бывает и нежным. Я лег снова рядом, вопреки его протестам, несильно потискав и пообнимав. Так мы провалялись в кровати где-то до часу. Потом уже приспичило хоть что-то сделать. Хотя бы элементарно встать и позавтракать. Выключив обогреватель в спальне и включив его на кухне, я включил еще и нагреватель для воды, чтобы можно было мыть посуду теплой струей, а не в море Лаптевых, рядом с тюленями. Поставив на плиту чайник, я сел за стол, пока он нарезал нам бутерброды. Готовить что-то типа яичницы или овсянки не хотелось. А вот горячие бутербродики с немного подплавленным сыром и колбасой - самое то. Дальше за завтраком мы обсудили планы на день и решили сегодня выползти на свет Божий. По крайней мере тут совсем не далеко речка, обросшая молоденьким леском, а за ней поля, которые уже не возделывались. Для пикника - холодно. Темнеет рано, поэтому после завтрака как раз оделись, причесались и пошли, как говорится, на разведку. На улице действительно было прохладно. Хорошо, что я одел осеннюю куртку. Но нос все равно скоро замерз, также, как и руки. Закрыв калитку, мы направились мимо таких же участков в сторону леса. Ну... громко сказано "таких же ". Все участки разные... Вы когда-нибудь видели русский дачный поселок? Это же произведение искусства. Все, от заборов до туалетов разное. Разные цвета, расположения, размеры. Боже, у меня такое ощущение, что тут соревнуются на креативность и категорически запрещают делать одинаковые постройки. На каждом участке куча разнообразных грядок и клумб, являющих собой скопление камней, сорняков и тех культур, что на них, по идее, должны сидеть. Но смотрится это так гармонично, что и не скажешь, что одуванчикам или чертополоху тут не место. В общем, нам по дороге было что обсудить. Даже Кетиль не остался равнодушным к такого вида населенному пункту и с неким удивлением рассматривал участок, на котором было все усажено кабачками и тыквами, а из построек были только сарайчик для грабель и будка, являющая собой зачаток цивилизации. Пройдя еще какое-то время по проселочной дороге, мы спустились по поросшему невысокой травой склону на небольшую вытоптанную площадку. На ней лежали, вокруг отсыревших углей, пара бревен, у берега росла старая ива, рядом с которой был мостик и, свисающая с ветви дерева, тарзанка. Судя по всему, местные здесь развлекаются, когда потеплее бывает. Глядя на угли, я предложил ему при хорошей погоде на выходных, перед отъездом, пригласить сюда Бервальда с Тино и Эрика, возможно, даже Холла, но о нем я умолчал, ибо знал о том, что Норге не одобряет их дружбу с братом. Ну так вот, собрать их тут вместе и устроить шашлыки. Так сказать, проводить лето. Йенсен сказал что обдумает это предложение, но отказываться не стал, что уже порадовало. Мы немного посидели там, поговорив о ситуации и ее аспектах в целом. Ну, говорил в основном я. А он просто вздыхал, иногда отвечал что-нибудь и смотрел на реку, чьи воды несли в себе для него похоже колоссальный смысл. Мне вскоре стало скучно, поэтому со стандартной фразой "а слабо..." я направился к мостику ловить тарзанку. Мне и в голову не пришло прыгать, просто покачаться на ней. Интересно все-таки. Да и адреналин какой -никакой. В холодную воду падать не хочется. Кетиль только покачал головой. Ухватившись покрепче, я немного оттянул тарзанку, проверяя на прочность и чтобы полет был дальше, потом еще раз посмотрел на него и оттолкнулся. Это было что-то. Настроение сразу поднялось, а при мысли, что сейчас, по закону подлости, веревка оборвется, или сломается ветка, руки сами сжали металлическую трубу крепче. Но вот уже полет обратно - и ноги коснулись сухих досок. Увидев его кислое выражение лица, я улыбнулся. — Нор, хочешь попробовать? Это здорово! — Нет. Ни малейшего желания. — Да ладно, давай. Видишь, даже меня выдержала. — А если бы нет, то ты бы капитально заболел, и мне бы пришлось с тобой сидеть. — Ты правда волновался? — Нет, я правда не хотел с тобой потом сидеть. При всем при этом у него было абсолютно равнодушное выражение лица. Но после, он тяжело вздохнул и потрепал меня по волосам, с таким привычным и уже родным "Анко". Дорогу обратно мы выбрали другую, прошли вдоль окраины поселка. Тут уже поле было убрано, а на другом его конце виднелась деревушка и белая деревенская церковь. Пейзажи тут были, конечно, красивыми, ничего не скажешь. Пропитаны душой и смыслом. До дома добрались, разговаривая о русской природе и о Брагинском в целом. Не такой он уж и страшный, злой и неотесанный, как рассказывали. Все же любят люди утрировать. Когда вошли в дом, мы в унисон благославили Одина за то, что обогреватель был включен. Это, конечно, немного опасно, зато тут тепло, и озябшие руки начали понемногу отогреваться. Сняв куртку, я повесил ее на крючок, случайно коснувшись его руки. Она была такая же ледяная, что меня немного удивило. Взяв его руки в свои, я чуть улыбнулся. — Тоже замерз? — А что тебя удивляет? — Ну я думал, тебе не холодно... На меня посмотрели как на идиота, тяжело вздохнув и прикрыв глаза. Но руки он не стал освобождать. Просто поднял на меня лицо, немного приподнявшись и мимолетно поцеловав в щеку, тихо сказав " кретинчик ты мой". Он уже собрался идти на кухню, ставить греться суп, но, поймав его, я обхватил его губы своими, мысленно уже приготовясь к несильному подзатыльнику или едкому словцу, однако, он просто спокойно ответил на поцелуй, что было приятнее всего случившегося с нами за последнюю пару дней.