Mai Tai

– Выглядишь за*банным. – … Вот поэтому Тэн и не общался ни с одним коллегой. Скорчив самую кислую мину, он подобрал со стойки коктейль и отошел от малоприятного молодого человека, вдруг заинтересовавшегося его состоянием. Однако, непрошенный собеседник был прав. Таец в самом деле был за*банным. За*банным за несколько серьезных, если можно так выразиться, смен, не щадивших ни тела, ни нервов. А все для чего? Чтобы поскорее отделаться от «долга» и устроить себе небольшой отдых. Ментальный, физический. Возможно, даже выбраться на выходные с Сыченом куда-нибудь на уединенный берег моря. Куча фруктов и никакого алкоголя. Да… Звучит хорошо. Такие мысли побуждали Тэна держать спину ровно и активнее присматриваться к брендам, висящим на денежных мешочках, восседающих на кожаных диванах. *** Соседи продолжали жить каждый свою жизнь, ничуть не мешая друг другу, возвращаясь домой уставшими, говоря, время от времени, бесполезные слова и подкалывая друг друга. Один из вечеров значительно отличался от других. Сегодня Тэн материализовался в комнате, таща на плече огромную сумку, вернее, чехол, который бросил на кровать китайца. Сам Джун, судя по шуму воды, пришел недавно и смывал с себя тайскую жару, оставив комнату в полумраке лампы на письменном столе. Тем интереснее. Найдя клок бумаги и ручку, Тэн пишет короткую записку «Для тебя, скотина китайская», кладет ее сверху и, с чувством выполненного долга, ложится на свою кровать. Минуты идут. «Ну и чего ты там застрял?» Нетерпение начинает пробуждать раздражение, а оно, в свою очередь, нездоровое любопытство… не только за реакцию Джуна, но и за то, что будет дальше с их «ситуацией». Смешанные чувства томились внутри желанным острым блюдом для одного голодного тайца. Однако, вышедший из душа китаец застал соседа уже задремавшим с уложенным на груди телефоном. Универсальный способ дождаться чего-то. Но не очень практичный, если не хочешь пропустить самый важный момент. Сяо поднял ладонь в приветственном жесте. Хорошо пропаренный, румяный, взлохмаченный полотенцем, он чувствовал себя свежо и расслабленно. Следующее, что увидел Джун, было одновременно самой ожидаемой и самой неожиданной вещью. При всей неизбежности наступления момента, когда он должен был получить положенную компенсацию, поверить в это было сложно. Подсознание накрыло парня волной детской неподдельной радости, как от подарка, который ты так выпрашивал у родителей, но почти не надеялся получить. Затаив дыхание, Сяо медленно, чтобы не поднимать шума, расстегивает молнию. «Она... классная». Игнорируя приступ восторженной тахикардии, китаец поднимает записку «Другого и не ожидал». Парень сильно стискивает губы, чтобы наружу не протиснулась счастливая улыбка, словно какие-то невидимые свидетели непременно осудят его за это идиотское проявление невинной радости. Обойдя свою кровать, Деджун останавливается над Тэном и молча обрушивается на соседа, заключая его в слегка влажные после ванной и довольно болезненные объятия (успешно заживающая дыра в ключице не слишком лестным образом отзывалась на резкие движения). Когда-то давно, в лучшие времена, такую дурацкую привычку имел сам Тэн, когда ему вдруг приспичивало послушать психи китайца, отстаивающего свое личное пространство. – А?! – «твое счастье, что у меня здоровое сердце… Наверное». Тэн резко вдыхает, словно его выдернули не из сна, а из ледяного колодца. Но очень быстро здравомыслие возвращается к молодому человеку, связав, что к чему. «Это похоже на попытку меня обнять, а не придушить, интересно… И непривычно». – Что это с тобой?.. Е*нулся на радостях? Отвяяянь, – настала очередь тайца разыгрывать недотрогу. Не слишком активно сопротивляясь давлению, он упёрся обеими ладошками в плечи китайца, прожигая взглядом едва различимую в полумраке, но уже затянувшуюся рану, – ты мокрый, фу, слезь! – Можешь и потерпеть. Не сахарный, – привычно-быкующим тоном отрезал Джун, только усилив свою «нежную хватку», вжимаясь щекой в пахнущие лаком волосы. Если он сейчас отстранится, вероятнее всего прослезится от переизбытка чувств. Словно это было действительно так важно, нет, просто жизненно необходимо китайцу. Наконец, подуспокоившись, Сяо отпустил парня и потянулся к своему «ложе», бережно перетаскивая к парням новый музыкальный инструмент, принявшись настраивать его прямо при тайце. – Я хочу опробовать… Спой со мной. Или мне, как хочешь. «Ты какой-то... Странный? Давно… Нет, никогда не видел тебя таким». Оправляясь после пытки, Тэн с прищуром вглядывается в китайскую мордаху. «Этот п..», – подарком сие назвать было сложно, хотя бы потому что подарки – жест доброй воли. Но и «возмещение» – слишком скупо для уровня эмоциональности ситуации «Эта вещь способна так тебя обрадовать... Интересно... Возможно, я правда лишил тебя чего-то важного тогда». – Я не пою... – Пф, все поют. Сяоджун закатывает глаза. Наконец, настроив гитару, он с закрытыми глазами сделал пару пробных аккордов, прислушался к остаточным звукам струн. Кажется, он получал от этого процесса какое-то особенное, не доступное тайцу наслаждение. «Интересно, это тебе нравится так же сильно, как и мне, когда зрители наблюдают за тем, как я танцую?». – Не ломайся как выпускница, – пальцы перебором наигрывают какую-то попсовую мелодию, – какая песня тебе нравится? Может, я найду аккорды к ней… Может даже смогу сыграть. Я, знаешь, давненько не практиковался. Другой человек… Не обиженный жизнью, а простой и легкомысленный сосед придвигается к краю кровати, заглядывая в телефон Тэна. Песня нашлась… И даже как-то сыгралась. Не совсем похоже. Но главное ведь душа? Почему-то хотелось подыграть, не останавливать праздник жизни одного маленького человека. «Лучше бы ты сомневался в своем пении, чем в игре», – проскочила мысль, едва таец услышал попытки Сяо в английский. «Что-то на деджуновском». Наигрывать мелодию, к слову, у него получалось все более и более неплохо. Но вот вокальную партию Тэн все же решил оставить на себя, чтобы хоть какие-то слова можно было разобрать. – If I could turn back time.. And change my life, – вздох. Раньше эта песня не казалась такой... Такой. Голос стал звучать немного увереннее, когда лицо пропустило подобие жалкой улыбки, – Get another chance… To make things right... Открыв глаза, Тэн столкнулся с немым обращением Джуна, словно говорящем ему «не так уж и страшно, верно?» Совсем скоро китаец вовсе перестал петь, вслушиваясь в Тэновские напевы с преисполненным одухотворения лицом. – If I had one more... word to say to you... – «нужно будет сказать тебе, что смотреть так на человека – это психологическое давление». Взгляд в потолок. Еще один короткий вдох между строк... «Почему я будто разом решил вспомнить все моменты, в которых жестко проебался... Клуб... Сычен... Да даже... Драка с тобой... Каждая… Все кажется таким бессмысленным сейчас», – только тишина, появившаяся сразу, как только Тэн замолк, заставила его вновь повернуть голову на Деджуна. – Чего... Затих? Опираясь на гитару, Сяо подпирал щеку ладонью. Он разглядывал тайца, сидящего рядом, словно видел его впервые в жизни. – Да вот, впервые увидел тебя адекватным и… Сижу в восторге. – Ой шутник... Получил подарок и потек, так и скажи. Тэн прикусил губу, чувствуя себя так, будто с души какой-то булыжник свалился. Настолько, что таец позволил себе дожать шутку: – Или… Наконец, разглядел, как я хорош и влюбился? Слегка странно шутить с таким серьёзным лицом, но выдавить из себя безмятежный смех просто не вышло. И как назло, рядом не нашлось ничего, чем бы можно было занять руки, чтобы не выглядеть полным тупицей под этим глуповато-задорным взглядом Джуна. – Ты правда считаешь, что настолько хорош? Джун отмахивается, однако же не выражает и капли свойственного себе презрения. Тэн придвигается к спинке кровати, облокачиваясь на нее спиной. – Хотя… Ты в самом деле ничего такой, когда не пытаешься заколоть меня, или кастрировать… На всякий случай Тэн принюхался. «Вроде не пил… Когда успел бы?». … – Деджун. – Чего тебе? – мельком китаец кидает взгляд на Тэна. Тэн поворачивается в пол оборота, неторопливо рассматривая китайца. Тот выглядел вполне умиротворенным, а может даже счастливым. Слегка неаккуратные брови не изгибались на уголках, как обычно бывало, когда тот испытывал негативные эмоции. Лицо оставалось безмятежным и увлеченным новой игрушкой. Тэн и сам не понял, в какой момент стал наблюдать за его пальцами, перебирающими тонкие струны, совершенно забыв ответить на вопрос. Создавалось впечатление, что в комнате остался один Сяоджун. «Не знаю, почему я хочу...». – Извини... За все. – Я не понял... Что? «Приболел?..» Сяо встревоженно склоняет голову на бок, откладывая гитару в сторону и придвигаясь вплотную к Тэну, пытается рассмотреть его лицо, словно так он точно сможет увидеть прячущуюся за этими словами неприятную шутку, которая до китайца не доходит в силу скудного ума. Но не видит. – Вот так вот... Просто извини? Без подвоха? У тебя под подушкой не спрятан... паяльник там или что-то еще… – У меня за спиной... М... Неа...., – слишком простодушно. Кажется, все те же странные эмоции окончательно отняли у тайца способность шутить, что вместо вразумительного ответа он просто приподнимает ладошки, поворачивая их внутренней стороной к Деджуну мол «смотри, у меня ничего нет». – Это не шутка и не прикол, я действительно... – тяжелый вздох вырывается из горла. «Действительно хотел извиниться. И, похоже, что... Сейчас, видя, как ты искренне обрадовался этому проклятому подарку... Даже забыв... как я тебе противен... Я понимаю, что.. Эта вещь была тебе безумно дорога?.. И все это время… Это было все, что тебе было нужно…». Возможно, Тэн мог бы сказать и все это, только давящее ощущение где-то в гортани было существенным препятствием. – Ты все слышал. Тэн отворачивает лицо в сторону, чтобы не встречаться взглядом с китайцем, потому что это оказалось... очень тяжело. «Будто мне стыдно смотреть тебе в глаза». – Тэн, постой, я... Мне… – «Мне тоже жаль...», онемевший язык отказывается складывать буквы даже в самые примитивные слова. Внезапные спазмы в горле тонущего в море сожалений человека не пропускают ни единого жалкого звука. Похоже, Тэн наконец нашел способ действительно заставить соседа заткнуться. Но нашел так невовремя. «Не отворачивайся от меня!». Под каким-то аффективным состоянием, Сяо разворачивает тайца к себе, опуская ладони по обе стороны его головы, чуть дальше ушей, не позволяя отстраниться без приложения усилия. «Ты правда говоришь, что думаешь?.. Правда думаешь так, как говоришь, и... Я хочу, чтобы ты смотрел прямо на меня!». «...Блять». Порыв беспорядочных мыслей захватывает все внимание Сяо, так, что он совершенно не заметил, как начал несильно притягивать лицо Тэна к своему, пока кончики их носов не соприкоснулись. И это... Испугало Джуна? По крайней мере, так выглядели сейчас его глаза… Испуганно. Это можно было понять и по тому, как холодный пот увлажнил обычно сухие ладони китайца. И тем не менее, голова немного склоняется на бок, чтобы препятствие в виде длинноватого носа тайца не помешало дальнейшему приближению. Глаза боятся – руки делают. «Просто въеби мне, Тэн. Кажется, мне не помешает что-то отрезвляющее, потому что сам я...» – при всем желании Сяо не мог остановить своего порыва. В груди все горит, а мертвецки ледяные конечности немного подрагивают. Деджун шокирован сам собой, в полной растерянности от того, что сам же делает. «Оттолкни меня. Я не разозлюсь, обещаю». Но мысли парней текут в совершенно разных направлениях. «Если будешь так смотреть... Я разрыдаюсь... Не нуж… но», – он вдруг оказывается... Слишком… «Сяо?». Какая-то внутренняя сила не дает тайцу отстраниться, с мазохистическим упоением отсчитывая в сознании секунды. До… Чего? Пять… Четыре… Что это? Почему вдруг дрожат руки... от локтя до недавно продемонстрированных Джуну ладошек. Три, два... Вместо отсчета последнего мгновения Тэн делает едва заметное движение навстречу. Еще одна глупость? Пускай… … Из глаз все же сбегает несколько слезинок. – Прости... « Бывшие друзья... могут... Так соприкасаться?».