– "Скотт, значит?"

Логан рывком распахивает дверь в ванную, с грохотом захлопывая ее за своей спиной так, что та чуть не срывается с петель, но об этом он подумает позже, сейчас не до этого. Он в мгновение оказывается у раковины, склоняется над ней и шипит. Лепестки застревают в горле, не могут пробиться дальше, но и обратно вернуться тоже не могут. Логан проталкивает в рот два пальца, помогая цветкам выпасть изо рта, кислый привкус желчи оседает на его языке также, как огромный и неподъемный камень на душе. Черт, лучше бы эти гребаные цветы убили его, но нет же, он даже сдохнуть не может из-за своей чертовой регенерации. Джеймс поднимается с холодного кафеля, на который успел опуститься, берет лепестки и несколько стебельков, кидая их в мусорку, и смотрит на себя в зеркало. Да, вид у него, конечно, не самый лучший: безумные глаза, расширившиеся зрачки, взлохмаченные волосы и синяки под глазами. – Ха, знать бы хотя бы, кто это, – он устало трёт лицо и выходит из ванной, выключая свет и задаваясь вопросом, с чего все это началось. *** «И какого черта он здесь забыл? Логан оглядывается вокруг, белые стены, белый потолок и белые простыни. – Меня что, в больницу для душевнобольных положили? Кто-то в углу комнаты смеётся, он оборачивается и смотрит на шатена, оттолкнувшегося от стены и медленно подходящего к нему. – Смешной ты, – парень присаживается на стул около кровати. – Сейчас Джин придет, она осмотрит тебя и, если все хорошо, отпустит тебя. – В этом нет необходимости, со мной в любом случае все будет хорошо, – он рычит ему чуть ли не в лицо, но парень не меняется в лице, жаль только глаза скрыты за странными очками, он лишь снисходительно улыбается, словно и правда принимает его за душевнобольного. Что-то в нем было такое, что притягивало взгляд. – Я знаю, но это необходимая процедура, уж прости, но тут я ничем помочь не могу. Парень встаёт на ноги как раз в тот момент, когда дверь распахивается, являя сногсшибательную красотку, которая улыбнулась дежурной улыбкой сначала ему, Логану, а после, уже искренней, незнакомцу. – Скотт, попрошу тебя выйти, вдруг ты засмущаешь нашего гостя, – она сдерживает смешок после своих же слов, но парень только возвращает ей улыбку, выходя в коридор. – "Скотт, значит?"» *** «Логан останавливается у ворот школы Ксавьера, вынимает ключ зажигания и медленно движется ко входу в замок, уже представляя, как будет злиться Скотт за то, что он опять берет его мотоцикл на свои задания. Ему нравилось выводить Саммерса на эмоции, пусть и не всегда положительные. Проходя по мимо сада, Логан слышит разговор, – чертов животный слух – уже хочет ускориться, чтобы быстрее отчитаться перед Чарльзом. – Джин заболела? Чем? Она же нормально выглядит, – девочка восклицает слишком громко, на что ее подруги шикают и просят быть тише. Джеймс замедляется. – Тише ты, это не простая болезнь... Как тебе объяснить, внешне ты остаешься такой же, но внутри распускаются цветы, – он замирает. Пожалуйста, скажите, что он ошибся, и это не эта болезнь. – Называется "ханахаки". – "Блять." – он срывается с места, забывая обо всем, и об отчёте, и о Саммерсе, который должен был ругаться на него. Логан бежит, не разбирая дороги, на инстинктах, ученики оборачиваются и косятся на него, но его не волнует, он должен уточнить все у Джин, помочь, хоть как-нибудь, но помочь. Кажется, он перепрыгивает сразу четыре ступеньки, чуть ли не падает на скользком полу, когда резко сворачивает в коридоре, чуть не сбивает какого-то студента, прежде чем добирается до ее комнаты, распахивает дверь, не стуча. Ключи падают из его рук, когда он видит двух людей, сидящих на полу в обнимку, в окружении красивых белых цветов, покрытых красными каплями, стекающими на ламинат. Скотт прижимает к себе дрожащую Джин, шепчет что-то явно успокаивающее на ухо, а сам смотрит на него с болью, слезами и отчаянием в глазах. И Логану кажется, что у него падает сердце ухая где-то внизу, точно не там, где оно должно быть.»