Опасные связи

С усилием перевожу дух и медленно, на корточках, выползаю из своего укрытия. Даже представлять не хочется, как я, вылезающая из кустов, наверняка растрепанная и ошарашенная, сейчас выгляжу со стороны. Однако вытянувшиеся лица братьев Уизли, на которых я сразу же натыкаюсь, говорят мне все сами за себя. Между нами повисает недолгое молчание. — Даже не спрашивайте, — предупреждаю я. — Я и не собирался, — один из близнецов указывает на другого, — он, я думаю, тоже. Нам еще дорога наша психика. — Очень смешно, — фыркаю, отряхиваясь и поднимаясь с колен. Голова просто пухнет от того, что я только что узнала. Но обдумать все как следует мне не дают братья Уизли, которые с одинаковыми ухмылками одновременно произносят: — Ты такая странная! Еле сдерживаю желание закатить глаза: уж в чем-чем, а в странности близнецы мне совершенно не уступают. Хотя меня, в отличие от них, нельзя назвать темной лошадкой. «И почему я им так доверяю?» — думаю я, но затем отметаю эту мысль и тихо говорю: — Послушайте. Мне нужно кое-что узнать. Уизли заинтересованно переглядываются, затем переводят на меня наполненные лукавством взгляды, и мне вдруг становится немного не по себе: они не дураки и сразу поймут, к чему я клоню. А мне, между тем, нужно как можно меньше свидетелей моего прогрессирующего маразма. «В конце концов, не знают же они, что мой отец работал в том злосчастном университете», — печально думаю я, и затем, не давай самой себе замешкаться и передумать, выпаливаю: — Мне нужно узнать точные годы учебы Панси в университете. И год, когда там случился пожар… — в виде предостережения быстро добавляю: — Но вы не будете спрашивать, зачем мне это нужно! Между нами повисает недолгое молчание. Терпеть любопытные взгляды близнецов становится практически невыносимо, и когда я уже хочу заговорить, один из близнецов произносит: — А мы вроде никогда и не спрашивали. Но… Ох уж эта твоя одержимость! — вздыхает он. — Что с ней сделаешь… — добавляет второй близнец. — Думайте, что хотите, — сердито говорю я. И понимаю, что чем дальше они в своих шуточных умозаключениях уйдут от правды, тем лучше будет для всех. — Ты действительно в нее влюбилась? — спрашивают они одновременно, а я все-таки закатываю глаза. — Скоро я начну злиться, — предупреждаю их. Братья Уизли одинаково широко улыбаются, но я вижу, как их взгляды становятся серьезными. — Все будет, не переживай, — заверяют они. — Мы достанем нужную информацию. И тихо, подленько так хихикают. А мне хочется одновременно и обнять их, и убить. * * * Иду по университетскому коридору. Вокруг снуют студенты. Пытаюсь разглядеть среди них Лаванду, но тщетно: я потеряла ее из виду ещё в тот момент, когда велела идти на пары без меня, а сама полезла в кусты. «Хорошо, что это увидели лишь братья Уизли. Вот бы было позорище…» — облегченно хмыкаю мысленно и тут же слышу, как меня окликает знакомый голос: — Гермиона. И от этого голоса у меня внутри все неприятно поджимается. Нотт… Пожалуй, единственный из нейтрально-враждебно настроенной в отношении меня части Элиты, кто зовет меня по имени (даже Малфой постоянно фамильничает, хотя о чем это я? Со мной он явно не придерживается холодного нейтралитета). «Но почему, почему мое имя, произнесенное им, так неприятно режет слух?» Медленно поворачиваюсь. — Да, Тео? Бить врага его же оружием мне никто не запретит, хотя, судя по бесстрастному выражению его лица, едва ли я попала в точку. — Можно тебя на минутку? — спрашивает он. — Конечно. Наше любезное общение, практически светский разговор, ни у кого не вызвало бы подозрений, но тогда какого черта у меня так начинают подрагивать коленки, стоит нам только свернуть в безлюдный закуток университетского коридора? — Мной завладело любопытство, от которого я никак не могу отвязаться, — говорит он, и я приподнимаю брови в молчаливом недоумении. — Возможно это не мое дело… — уголки его губ приподнимаются в усмешке, а я с нарастающим ужасом жду, когда он скажет мне что-нибудь неприятное, и да, к сожалению, не ошибаюсь. — Скажи пожалуйста, что ты делала сегодня утром в кустах? Ты же слышала весь наш разговор, да? Ты специально подслушивала? Чувствую, как непослушный румянец огненной волной заливает щеки. «Он видел! Видел! Боже, какой позор! А если он сказал об этом Малфою? Я пропала!» Усилием воли заткнув внутреннюю истеричку, невозмутимо интересуюсь: — С чего ты взял, что я обязана тебе отвечать? «Так держать, Гермиона! И пусть в народе это называется «сделать хорошую мину при плохой игре», ты все равно молодец!» — Хм… Что же, в таком случае мне придется спросить у Малфоя, не заметил ли он в кустах собственную сводную сестру? — с улыбкой интересуется Нотт. Стискиваю зубы. «Этот ублюдок шантажирует меня!» — Я… подумала, что у Дина неприятности, — выдавливаю кое-как. — Услышала его голос, поэтому и спряталась там. Нотт проницательно улыбается, и от этого во мне вскипает бешенство. — Я понял, — говорит он. — Не волнуйся, твой брат ни о чем не узнает. Услуга за услугу, так сказать. — И что же за услугу я тебе оказала? — интересуюсь сквозь зубы. — Ответила на мой вопрос, — Нотт оценивающе смотрит на меня, и от этого взгляда у меня бегут колкие мурашки по спине. — Этого достаточно. Но Гермиона… не беспокойся за Томаса. Своим волнением за этого человека ты лишь усложнишь дело. И ничем не поможешь ему. — Но… — Ты ведь сама все слышала. К чему мне повторяться? — его улыбка становится прохладной, Нотт коротким жестом поправляет воротник белой рубашки, выглядывающий из-под пальто, и добавляет уже жестче: — Оставь это дело. Иначе узнает Малфой, а там… сама знаешь. Разворачивается с явным намерением уйти, однако я его останавливаю: — Зачем ты мне это говоришь? Нотт оборачивается и смотрит через плечо, на губах играет дружелюбная улыбка, которую до ужаса хочется стереть. — Услуга за услугу, помнишь? И уходит. А я остаюсь на месте. Сомнения туманят голову. «Почему Нотт промолчал и ничего не рассказал про меня Малфою? Ответ очевиден! Ему нравится наблюдать за нами, — досадливо морщусь. — Я не нанималась в актрисы и выступать, разыгрывая перед кем-то представление, не хочется… Но запретить ему наблюдать я не могу…» — раздраженно прикусываю нижнюю губу. Вспоминаю его невозмутимое лицо, и меня невольно передергивает. И самое интересное: я наконец-то понимаю, что этот человек — одиночка. Он не будет стоять за Малфоя или кого-то другого, если ему это будет невыгодно. Он сам по себе и сам за себя. И осознание этого факта подталкивает меня к пониманию всей ситуации в целом: все мы лишь звенья в цепочке домино: стоит только покачнуться одной кости, вот уже падает вторая… третья и так далее… глядишь, всё вокруг в секунду разрушено. Такие люди, как Нотт, опаснее всего. Потому что невозможно понять, что у них в голове. Они почти всегда молчат, внимательно слушают и наблюдают. Даже Малфой по сравнению с Ноттом кажется простым, как три копейки, предсказуемым по крайней мере в своих высокомерии и тщеславии. Подобные Нотту люди, как правило, делятся на две категории: тех, кто использует слабости других для того, чтобы портить им жизнь, и тех, кто просто удерживает свои позиции, пытаясь защитить себя на случай нападения. Мне остается лишь понять, кем является Нотт. Просто ли он сторонний наблюдатель, блюдущий свои интересы или же любитель пакостить?.. «Время покажет»,— невесело думаю я. * * * После второй пары собираюсь домой. Не к себе, а к Лаванде, которой почему-то до сих пор нет со мной рядом. Мне немного странно идти в ее дом без нее самой. С одной стороны, мне это кажется наглостью, а с другой… уверена, что Лаванда запросто махнула бы рукой на все мои сомнения. «Кстати о Лаванде…» — задумчиво прикусываю губу. Она каким-то таинственным образом испарилась со второй пары после тревожно тренькнувшей смс-ки на телефоне. Пробормотала: — Я сейчас, — и все, исчезла. «Надеюсь, с ней все хорошо». Тень сомнения, преследующая меня весь день, расправила черные крылья и никак не хочет исчезать, мягко лавируя над головой, но я уже в который раз отмахиваюсь от нее. «Лаванда — взрослая девочка, и если уж она посчитала нужным молчать о собственных проблемах… Что ж… Это, конечно, немного обидно, но так тому и быть. В конце концов, я ведь тоже о многом умалчиваю. Так что всё справедливо». Подхватываю рюкзак с учебниками и закидываю его на плечо. В аудитории практически никого нет, лишь Магконагалл медленно собирает конспекты, сданные студентами. Тихо прощаюсь с ней и спешу в туалет. Быстро прохожу по длинному коридору, резко открываю скрипучую дверь и застываю на месте соляным столбом. Хватаю воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, и отказываюсь верить собственным глазам. Потому что вряд ли я когда-либо ожидала увидеть открывшуюся что-то подобное. * * * — Подожди, — шепчет Лаванда, отталкивая от себя чужие руки. — Не трогай. Не трогай, пожалуйста! — хнычет она, когда те становятся настойчивей и нагло сжимают ее талию, а затем ползут ниже, задирая подол платья. — Нет, только не туда! — стонет Лаванда, беспомощно прикрыв глаза. На ее лице блуждает смесь наслаждения, возбуждения и какого-то дикого страха. Джинни прижимает ее к стене туалета рядом с умывальником и что-то шепчет ей на ухо, отчего по щекам и шее Лаванды все выше ползет яркий румянец. Джинни цепляет зубами мочку ее уха, от чего Лаванда бессильно и жалобно вскрикивает. А затем открывает глаза… И они наполняются ужасом столь явным, что мне самой становится не по себе от того, что я застала их здесь. На какое-то мгновение кажется, что Лаванда окаменела, но затем она начинает вырываться из хватки Джинни. Не понарошку, как вначале, а по-настоящему, с каким-то испуганным остервенением, с такой силой и прытью, что та, донельзя удивленная, отпускает ее и на шаг отступает. — Ты чего? — спрашивает, но натыкается на застывший взгляд Лаванды. Проследив за ним, замечает меня и цепенеет следом. — Эм… привет? — неуверенно произношу я. И возможно это неверное поведение. Оно подчёркивает всю неловкость и экспрессивность момента. При первых же звуках моего голоса между нами с лёгкостью карточного домика рушится что-то важное. «Возможно стоило помолчать, а то и просто незаметно уйти?» — отстраненно думаю я. Беда в том, что я не знаю, о чём обычно говорят в подобных ситуациях, и как следует себя вести дальше. Самое время признаться в том, что я никогда еще так не попадала. Мозг словно перемкнуло, и теперь он отторгает, отказывается воспринимать увиденное. — Привет… — еле слышно шепчет Лаванда. Джинни пару раз переводит дух, закрывает глаза, судорожно сжимает-разжимает кулаки и, наконец, сорвавшись с места, проскакивает мимо меня. А мне, все еще не понимающей как себя вести, остается лишь кое-как выдавить: — Лаванда… Может поговорим?.. Секунду-две она молчит, в затем я слышу, как у нее откуда-то из глубины груди к горлу поднимаются сухие рыдания: -Н-нет, Герми, — на ее щеках расцветают два некрасивых красных пятна, и Лаванда, закрыв лицо руками, плачет. — Лучше не надо… Ни о чем не спрашивай меня, пожалуйста, — подавляя всхлипы, произносит она. А затем выбегает из туалета прочь. Спустя секунду за моей спиной хлопает дверь, и я, как всегда, остаюсь одна, предоставленная своим мыслям. «Вот черт…» — тихо вздыхаю и обессилено прикрываю глаза. * * * Бесцельно бреду, отстраненно наблюдая за тем, как меняется под ногами дорога — и вот передо мной возвышается знакомый особняк. Черт его знает, каким образом я попала к дому Малфоя, но факт остается фактом: я уже здесь. К тому же возвращаться сейчас к Лаванде нет ни малейшего желания. С минуту бездумно пялюсь на дом. Внутри него люди, которых я не люблю, но… они мне не друзья. И даже если я не знаю, чего от них ждать, хотя бы стараюсь не слишком с ними сближаться. А Лаванда… Я на самом деле не могу винить ее всерьез. Кто знает, как бы я повела себя, будучи на ее месте в столь щекотливой ситуации? «Но разве не из-за обиды на нее я вернулась сюда?» Устало вздыхаю и присаживаюсь на ступеньки перед дверью. Смотрю вверх и натыкаюсь взглядом на безупречно ровное серое небо, на котором нет ни единой тучки. Меня переполняет замешательство, такого же неопределённо-серого оттенка. Перевожу взгляд на резные железные ворота, преграждающие вход на территорию особняка. Прямо сейчас они медленно отворяются, впуская во двор белого металлического хищника марки «Bugatti». Я лишь тихо вздыхаю. Тоска во мне стонет настолько громко и душераздирающе, что мне становится безразличен даже выходящий из машины Малфой. Обычно, стоит ему появиться рядом, и внутри меня что-то сразу напрягается, тонко звеня натянутой до предела струной тревоги. А сейчас мне все равно. Я не чувствую ничего кроме усталости. Малфой, поигрывая ключами от автомобиля, подходит ближе. Смотрит на меня сверху вниз. Мы сталкиваемся взглядами, и я вижу в его глазах ту же усталость, что и сама испытываю сейчас. Мы молчим. А затем Малфой проходит мимо, я слышу звук открываемой двери. И надеюсь, что молчание это продолжится и дальше, а он оставит меня в покое хотя бы сегодня. Мысленно машу белым флагом и бросаю его к ногам Малфоя в знак временной капитуляции. Потому что сейчас у меня просто не хватит сил на очередную бессмысленную войну с ним. Однако Малфой продолжает стоять за моей спиной. Я чувствую его присутствие. Но всё же вздрагиваю и поворачиваюсь, когда он говорит: — Так и будешь сидеть здесь или зайдешь домой?..