Опасные связи

Астория по-прежнему стоит и смотрит на нас каким-то пустым, стеклянным взглядом. И выглядит так, будто не верит собственным глазам: Малфой — и вдруг в моей комнате. «Как она узнала, что он здесь? Следила за ним? С нее станется…» — отстраненно думаю я, а Астория тем временем спрашивает: — Что вы здесь делаете? Что ты, Драко, здесь делаешь? Перевожу взгляд на Малфоя. Тот, как ни странно, не выглядит ни напуганным, ни растерянным. И это одно из его неоспоримых достоинств: как бы хреново не шли дела, он всегда держит марку. «Ну, или по крайней мере пытается, — я вспоминаю, каким было его лицо десять минут назад, когда он казался совершенно другим человеком и позволил мне увидеть свою слабость. — Занятно…» — Что я могу здесь делать, как думаешь? — я буквально кожей ощущаю, как температура в комнате понижается до нуля — таким ледяным тоном Малфой спрашивает ее. — Я разговариваю, ты вроде бы сама это видишь. Но Асторию, что удивительно, этот его тон не пугает. Она просто замерла на месте и все тем же застывшим, пустым взглядом смотрит на него. За этой пустотой я угадываю недовольство, но какое-то оно слишком вялое. Астория молча стоит некоторое время, перекатываясь с пятки на носок, а затем заторможенно тянет: — Пожалуй… время уже слишком позднее… для разговоров, — и голос её звучит так странно, словно с заезженной пластинки. Малфой, прищурив глаза, раздражённо цедит: — Этот разговор не мог ждать. А вот меня интересует, почему ты следишь за мной? Не доверяешь? Слушай, мне это уже надоело… «Лучшая защита — нападение», — отстранено замечаю я, наблюдая за тем, как лицо Астории меняется (к слову сказать, меняется оно тоже как-то медленно, что выглядит очень странно) и вдруг становится виноватым. Ещё пару секунд назад она готова была нападать, а сейчас испытывает угрызения совести. «Ах, дурочка Астория в который раз попалась на ту же самую уловку», — с невольным сожалением думаю я. — Извини, — шепчет она. — Ничего страшного, — надменно отвечает Малфой. — Пойдем спать. А с тобой, — он бросает на меня быстрый взгляд, — мы ещё потом договорим. Эти слова звучат угрожающе. Я вскидываю бровь, с удивлением и возмущением глядя на него. «Как будто мне нужны его разговоры!.. Вот как бы и мне научиться быть такой же бессовестной? А то я смотрю, это качество может очень помочь в жизни… Впрочем… нет, не хочу быть похожей на него». Малфой подходит к Астории, берет ее за локоть, и они вместе выходят из моей комнаты. Я смотрю им вслед: на его широкую спину и ее миниатюрную фигурку, которая кажется мне какой-то кукольной, неестественно прямой, будто вырезанной из картона… Присматриваюсь к Астории внимательней. И правда, она очень странная сейчас: двигается медленно и как-то неуклюже. Нехорошее предчувствие сжимает грудь. Кажется, все, что происходит с нами, очень плохо пахнет. Очень. Тут ещё Малфой с его непонятными желаниями и чувствами… сейчас я бы очень хотела находиться от него как можно дальше. Потому что мне не нужны неприятности. * * * На завтрак я спускаюсь полная решимости не обращать больше внимания на то, что меня не касается, и заняться, наконец, решением своих насущных проблем. Но не тут-то было. Сажусь за стол и первой на себя моё внимание обращает Астория. Бледностью лица, слишком уж аристократичной даже для нее, и нездоровыми тенями под глазами. «Что Малфой делал с ней ночью?» — перевожу взгляд на него. Он кажется совершенно спокойным и даже, я бы сказала, довольным жизнью. Астория отпивает из изящной фарфоровой чашки зелёный чай и ставит ее на блюдце. Становится заметно, что чашка в её руке мелко трясётся. «Ах ты, сукин сын, — со злостью думаю я. — Какой бы стервой она ни была, нельзя так обращаться с девушкой!..» Впрочем, моя беда и основная проблема заключается в том, что я слишком внимательна к окружающим. Больше, чем мне бы хотелось. Как говорится, дьявол прячется в мелочах. Например, краем глаза я замечаю, как часто зевает Крам. Следуя правилам этикета, он пытается это скрыть, раз за разом сцеживая зевки в ладонь, но по тому, как часто это происходит, могу предположить, что вчера он допоздна чем-то занимался. Может, читал, а может даже, смотрел в записи все матчи нашей университетской команды, коллекцию которых собрал Люциус. Краму это было бы полезно, честно говоря. Но я никогда не скажу ему об этом. Пусть догадывается сам. Ещё замечаю, что чем-то заслужила внимание Каркарова. Он исподтишка наблюдает за мной, практически не спуская глаз, и, очевидно, делает какие-то свои выводы. Может, оценивает, подхожу я Краму или нет? Сдерживаю желание рассмеяться. Что бы порой не выдумывал Малфой, что бы порой не мерещилось мне, всё равно никогда не поверю, что они могут всерьез иметь на меня какие-то планы. Это же просто смешно. Отмечаю про себя, что кончики пальцев у Люциуса испачканы чернилами. Видимо, писал кому-то письмо. За ними можно наблюдать бесконечно. Но факт остаётся фактом: я вспоминаю, какой бледный вид имела Астория вчера вечером. И это заставляет меня усомниться в том, что в её измождённом состоянии виноват именно Малфой. «Да и черт с ними! — сердито думаю я. — Сами разберутся! В конце концов могу я позавтракать спокойно или нет?..» Поданный слугами на завтрак пудинг необычайно хорош. Блаженно улыбаюсь с ложкой во рту и даже жмурю глаза, наслаждаясь его великолепным вкусом. А когда открываю их, вижу, как пристально на меня уставился Люциус. От неожиданности икаю, и кусок пудинга попадает мне не в то горло. Кашляю, на глазах выступают слёзы. Мама, сидящая рядом, что-то растерянно лепечет, похлопывая меня по спине… А я наконец откашливаюсь и все пытаюсь понять: что бы всё это значило? Люциус уже не обращает на меня внимания, он занят беседой с Каркаровым, но тот его взгляд… Он не похож на те укоризненные взгляды, какими смотрит на меня мама, когда я делаю или говорю что-то не то, нарушая правила этикета (чем Люциус и сам, впрочем, грешит, только в отношении, например, Малфоя). Нет. Это взгляд человека, который наконец разглядел… понял что-то. «Странный он все-таки, — думаю я. — Так бесцеремонно рассматривать… Это даже пугает». К столу подходит слуга и подаёт ему в руки телефон. Люциус с несколько недовольным видом принимает его, прикладывает трубку к уху, а через несколько секунд его и так бледное аристократичное лицо просто белеет. Люциус широко распахивает глаза, невидящим взглядом уставившись куда-то перед собой, и роняет маленькую ложечку, которой ранее помешивал чай. Ложечка с неприятным звоном падает на пол. Люциус вскакивает со своего места, затем снова плюхается на стул так тяжело, будто в этот конкретный миг все силы оставили его. Сидящие за столом изумлённо наблюдают за ним. Если честно, я впервые вижу его в таком состоянии. Никогда не думала, что такой нерушимый столп лицемерия, как Люциус, может растерять в одно мгновение весь свой лоск и элегантность, а заодно и самообладание. «Уж Люциус-то… Кто же ему позвонил?» — с любопытством думаю я. — Я понял, — глухо сообщает он кому-то в телефонную трубку. — Конечно мы ждём тебя, дорогая! — расплывается он в такой кислой и неестественной улыбке, что у меня самой возникает ощущение, будто я только что прожевала большой кусок лимона. Он нажимает отбой, отдает слуге трубку. И молчит. За столом повисает гнетущая тишина. — Отец? — осторожно спрашивает Малфой. Тот переводит нам него потерянный взгляд и тихо говорит: — Тетя Белла решила навестить нас. — Что?! — Малфой вскакивает с места. — Ты это серьезно?! — Да, — кивает Люциус. — Погодите, — вмешивается Каркаров. — Что это за Белла такая? Меня тоже интересует ответ. Как ни странно, за все то время, что живу здесь, я ни разу не слышала о ней от Люциуса или Малфоя. «Что это за дама такая, о которой не принято говорить? Та, что заставила измениться в лице самого Люциуса? Любопытно…» — Это сестра моей покойной жены, — кажется, что Люциусу не слишком приятно рассказывать об этом. — Раньше она жила за границей, и мы общались очень редко. А сейчас приехала и говорит, что очень соскучилась по племяннику, — заканчивает Люциус. — О боже… — с неподдельным ужасом стонет Малфой. — Ну и что в этом такого? — спрашивает Астория. — Почему вы так реагируете? — Ты не понимаешь, — морщится он. — Она… ну… она… — Малфой делает паузу, очевидно пытаясь подобрать слова, но, видимо, так и не находит подходящих, а потому беспомощно заканчивает: — Тетя очень… интересная женщина. Сама увидишь. Астория лишь пожимает плечами, а я в который раз отмечаю несвойственную ей безэмоциональность. Прежде она бы назойливо полезла к Малфою с расспросами, чем окончательно взбесила бы его. А теперь… Что с ней такое? Впрочем, никто кроме меня не замечает в её поведении ничего странного. Все слишком заняты обсуждением приезда тети Беллы: Каркаров с Крамом, похоже, заинтригованы и желают познакомиться с ней, а Люциус и Малфой, наоборот, не поддерживают их энтузиазма. Астория безучастно ковыряется ложкой в еде, а мама… Перевожу на нее взгляд и понимаю, что она тоже не выглядит особенно счастливой. Хмурая морщинка пересекает ее лоб, когда она внимательно смотрит на Люциуса. Однако прежде чем я успеваю серьезно задуматься о том, что же все это значит, Люциус решительно встаёт с места и протягивает ей руку: — Пойдем, дорогая. Ты уже закончила? — она молча кивает, а он удовлетворённо продолжает: — Замечательно. Желаю всем хорошего дня, а мы, пожалуй, пойдем: у нас ещё много дел. Нужно готовиться к приему, — Люциус улыбается Каркарову, а я удивляюсь тому, насколько быстро он смог взять себя в руки. «Умение сохранять лицо в любой ситуации явно передалось Малфою от отца», — с усмешкой думаю я, а Люциус внезапно поворачивается ко мне и произносит: — Гермиона, будь добра, зайди ко мне после завтрака. — Хорошо, — от удивления я уже привстаю с места, но он жестом останавливает меня: — Сначала доешь. Жду тебя в кабинете. После этого они с матерью выходят из комнаты, а я ещё некоторое время задумчиво пялюсь в пространство перед собой и задаюсь вопросом: «Что ему от меня нужно?» Затем поднимаю глаза и натыкаюсь на холодный взгляд Малфоя. Похоже, он не слишком рад тому, что у Люциуса есть какое-то дело ко мне. «Но его мнения не спрашивают, как и моего. Впрочем, как всегда». * * * Через какое-то время, уже в стенах университета, Малфой догоняет меня. — Чего тебе? — спрашиваю я. — Зачем отец вызывал тебя к себе? Я чувствую, что конверт, который вручил мне Люциус у себя кабинете, скоро прожжет в кармане дыру. Но мне не хочется рассказывать Малфою о его содержимом. Не хочу в очередной раз наблюдать проявление странных эмоций и чувств, которые таятся в тёмных глубинах души этого человека. Потому тихо отвечаю: — Неважно. Малфой резко хватает меня за локоть: — Это мой отец! Мне нужно знать! Представляю, какая реакция у него будет, если он узнает, что Люциус дал мне письмо. Малфой сразу же захочет его прочитать. А там… Встав перед Люциусом, я некоторое время молча смотрела на него, изучая. Он тоже не проронил ни слова с того момента, как я зашла в его кабинет. Наша безмолвная дуэль взглядов так бы и продолжалась, если бы мама не привлекла к себе внимание, тактично кашлянув. — Гермиона, — наконец произнес Люциус. — Мне нужно, чтобы ты передала приглашение на прием мистеру Поттеру. Прием будет проходить в виде бала-маскарада, не правда ли чудесная идея?.. И протянул мне конверт. Я оторопело взяла белый, хрустящий новой бумагой, запечатанный пакет: — Но… Почему вы не сделаете это сами?.. — Меня лично он не знает, а вы с ним, я слышал, вроде бы в хороших отношениях. Тебе он не откажет, — тонко усмехнулся Люциус. — Тем более, что там два приглашения. Не только ему, но и другому человеку, с которым мистер Поттер очень хорошо знаком. Я почему-то сразу поняла, что обязательно пожалею об этом. Но Люциусу не отказывал никто. И я не была исключением. — Малфой, — возвращаясь из воспоминаний в настоящее, произношу я, — тебе не кажется, что, если бы твой отец хотел, чтобы ты знал обо всем, он бы сам тебе рассказал?.. Если ты сейчас не отстанешь от меня, я все расскажу Люциусу, а потом буду смотреть на то, как ты пытаешься выкрутиться перед ним, оправдывая свое излишнее любопытство. Угроза действует: Малфой отшатывается от меня, но его серые глаза злобно вспыхивают. — Ты ещё об этом пожалеешь, Грейнджер! — выплёвывает он и, развернувшись, уходит прочь. * * * Я ничуть не жалею о том, что сказала ему. И меня даже не слишком волнует, какую подлянку мне может устроить Малфой. Сейчас я хочу побыстрее отдать конверт Гарри, но длинные коридоры университета кажутся мне бесконечными. «Где мне его искать? Надо бы спросить у кого-нибудь…» — думаю я и поворачиваю за угол. И тут же наталкиваюсь на кого-то. Этот «кто-то» при ближайшем рассмотрении оказывается… Джинни. — Смотри, куда идёшь, — с неприязнью сверлит она меня глазами. — И тебе доброе утро, — с иронией парирую я. Она не отвечает, обходит меня и продолжает идти дальше. Тогда я задаю ей вопрос, о котором тут же жалею: — Ты не видела Гарри? — Гарри? — она поворачивается и меряет меня презрительным взглядом. «Ой, зря я это спросила…» — Не знаю, где он, и тебе искать не советую, — вызывающе цедит она. — С ним тебе ничего не светит, понятно? «Похоже, с утра этой бешеной кошке кто-то наступил на хвост», — устало вздыхаю я, а затем отвечаю: — Вообще-то я по другому вопросу его ищу, но раз уж ты об этом заговорила… — выдерживаю театральную паузу, а затем продолжаю: — …мне кажется, кто угодно, но только не ты можешь мне об этом напоминать. Ты же, вроде бы, за другую команду играешь, нет? Этой язвительности я точно научилась у Малфоя! И как же прекрасно она действует, раз веснушчатое лицо Джинни покрывается некрасивыми красными пятнами! — Так зачем тогда лезть к Гарри? — спрашиваю я, не в силах остановиться. Меня все несёт и несёт, и похоже, что именно Джинни оказалась той последней каплей в чаше моего терпения. Злость, боль и отчаяние, что копились во мне все это время, теперь выливаются на эту несчастную идиотку. Впрочем, мне ее совсем не жаль. Разве она жалела Лаванду? — Может, для того, чтобы организовать себе надёжный тыл, прикрытие для своих мерзких делишек, которые ты творишь с моей подругой? — понизив голос, наклоняюсь к ней. Лицо Джинни становится белым, как полотно. По-видимому, она не ожидала такого грозного отпора в ответ на свою дерзость. «Что ж, каждый из нас когда-то да пожинает плоды своей легкомысленности», — думаю я. И в тот момент, когда пришедшая в себя Джинни снова начинает атаку: — Ах ты!.. Я перебиваю ее: — Да, я. Ты все ещё помнишь, из какой я семьи?.. Черт побери, тесное общение с Малфоем испортило меня окончательно. Никогда бы не подумала, что воспользуюсь (даже в целях защиты) именем семьи, которую презираю. С моей стороны несколько лицемерно задавать Джинни подобные вопросы. Но на войне, как говорится, все средства хороши. — Ты же не хочешь, чтобы история, случившаяся с тобой ранее, повторилась? Нет? Тогда не советую общаться с людьми, которые тебе ничего плохого еще не сделали, в подобном тоне, — жёстко произношу я. -— И если только узнаю, что моя подруга снова плачет по твоей вине, ты об этом очень сильно пожалеешь. — Но я... — начинает она уже не столь агрессивно, как вначале беседы, однако я снова ее прерываю: — Разберись в том, что тебе все-таки нужно в этой жизни, Джинни. Не ради кого-то, а прежде всего ради самой себя. У нее совершенно обескураженный вид. Стоит, смотрит на меня и хлопает глазами. Видимо, ошарашена яростным отпором. Я и сама, если честно, ничего такого от себя не ожидала. Просто больше не осталось сил терпеть хамство людей, которые по какой-то нелепой причине считают себя лучше меня. А учитывая рассказ Лаванды…. В общем, все это вовсе не красит Джинни в моих глазах. К тому же меня бесит, когда человек не может определиться с собственными приоритетами и потому мучает других людей! Да ещё и ведёт себя так вызывающе! Мне, конечно, не стоило приплетать сюда Малфоев. Потому что, если тот же Малфой узнает, что я воспользовалась именем его семьи с целью напугать эту наглую дурочку, у меня точно будет неприятности. «Ну и ладно, — равнодушно думаю я. — В конце концов, это ещё не самое худшее, что может случиться». Я вспоминаю глаза Малфоя в тот момент, когда он потянулся ко мне… И проглатываю скопившуюся во рту слюну. Его глаза показались мне темными омутами, в которых я легко могла утонуть. Тело до сих пор помнило тепло и силу его рук. Все эти воспоминания вызывают во мне невольную дрожь. И тонкое тянущее чувство внизу живота, которое заставляет меня осторожно, совсем немного, так, чтобы не заметила Джинни, свести ноги и выдохнуть все напряжение через нос. Джинни, тем временем, пытается снова что-то сказать, но у нее вновь не выходит. Потому что и в этот раз ее перебивают. Но это отнюдь не я, а подошедший к нам Рон. Он обнимает сестру за плечи, смотрит на меня встревоженным взглядом, а затем спрашивает: — У вас все тут в порядке? «Вот кто точно не забыл ни малейшей подробности из истории с Джинни». Она молчит, а затем нехотя отвечает: — Да, все в порядке. — Все нормально, Рон, — улыбаюсь я ему. И с удивлением отмечаю, что больше не стесняюсь его. Более того, облик милого принца, который я себе когда-то нафантазировала, как-то… сдулся что ли. И теперь я вижу перед собой обыкновенного рыжего парня, немного нелепого и простодушного, но доброго и открытого. «Он, похоже, заметил, что мы сцепились, — думаю я. — Волнуется за сестру. Это очень трогательно». Однако, к сожалению, я почему-то больше не чувствую к нему той слепой влюбленности, что мучила меня раньше. Ни влюбленности, ни восхищения. Все куда-то бесследно испарилось… исчезло, не знаю куда. Но у меня нет ни времени, ни (если честно) желания, чтобы как следует поразмышлять на эту тему. И с Джинни я больше разговаривать не хочу. Думаю, того, что я ей тут наговорила, пока что достаточно. «А дальше… дальше посмотрим», — решаю я и спрашиваю у Рона: — Ты случайно не видел Гарри? На что он улыбается. — Видел! Он заходил в кабинет профессора Снейпа! — О, спасибо, — улыбаюсь я в ответ. — Простите, но мне пора. Пока! — я обхожу Джинни, игнорируя ее, и прощаюсь с Роном. Если он не дурак, тот сам все поймет. А если… Впрочем, у меня действительно нет времени думать об этом. * * * Уже подходя к кабинету мистера Снейпа, я слышу доносящийся оттуда голос Гарри. Подойдя ближе, замираю, почти готовая постучать, но резкий голос профессора заставляет меня вздрогнуть, а мой кулак — застыть в нескольких миллиметрах от двери. — Что именно тебе не понятно? По-моему, я все уже сообщил, Поттер. Не заставляй меня сомневаться в твоих умственных способностях. — Я понял все, что ты мне рассказал… — вздыхает за дверью Гарри. «Ты»?! Почему они разговаривают в таком неформальном тоне?» — невольно задаюсь я вопросом. — …но совершенно не понимаю, к чему все эти сложности. Подобное мне совершенно не близко. — О да, Поттер, только ты можешь подойти и сказать кому-то что-то прямо в глаза, — я слышу в голосе Снейпа откровенную насмешку. — Все то, что ты называешь сложностями, для них — всего лишь правила этикета. Э-ти-ке-та, понимаешь? Я знаю Люциуса очень давно, и, поверь мне, этот человек никогда не делает ничего просто так. И, объясняя тебе прописные истины, отвечаю: человеку его статуса несолидно самому приходить и приглашать тебя… «Выходит, Люциус и Снейп знают друг друга много лет…» — изумлённо думаю я, а Поттер, словно внемля моему мысленному вопросу, также удивлённо спрашивает: — Откуда ты его знаешь? Я едва слышно приоткрываю дверь кабинета. Профессор Снейп стоит напротив Гарри и снисходительно смотрит на него, а затем отвечает: — Мы с ним учились вместе. И уже тогда он был очень непростым человеком. И, отвечая на твой следующий вопрос, Поттер, говорю: ты ему нужен... — Для че... — Не перебивай, когда я говорю! — рявкает Снейп так, что мы с Гарри: он в кабинете, а я — за дверью, оба подпрыгиваем. — Так вот, — продолжает Снейп уже более спокойным тоном, — осмелюсь предположить, что он хочет отдать свою падчерицу в хорошие руки. «Что?! Неужели это настолько очевидно?!» — прикрываю глаза, чувствуя, как липкий стыд обволакивает сердце. Ощущаю себя товаром, который выставили на рынок и пытаются продать подороже. «Это отвратительно», — бессильно смотрю на зажатый в руке помятый конверт, который я по инерции уже вытащила из кармана. — В смысле — «отдать в хорошие руки»? — Поттер тоже, кажется, шокирован. — Она что, животное, чтобы отдавать ее в добрые руки? — Какое животное, Поттер, — морщится Снейп презрительно. — Что за мысли такие странные… У его единственного наследника — Драко Малфоя — уже есть невеста, надёжный финансовый тыл которой поддержит его дом и безопасность. Теперь нужно обеспечить такую же безопасность и Гермионе Грейнджер. Поскольку она не является его родной дочерью, он не отдаст ей контрольный пакет акций своей компании. Но может отдать ей процент, какую-нибудь незначительную долю компании, чтобы она не чувствовала себя слишком обиженной. Либо же может удачно выдать ее замуж, что он и пытается сейчас устроить. Малфои вообще очень щепетильны в вопросах чистоты крови и, надо сказать, я был чрезвычайно удивлен, когда он взял в жены миссис Грейнджер, хотя у него были более подходящие кандидатуры на ее место… «Что?.. А вот это интересно…» — я навостряю ушки, но Гарри снова перебивает профессора: — Получается, что я — хорошая партия для Гермионы? — Черт побери, Поттер! Да! Уровень твоей невоспитанности переходит все допустимые границы! — Не смей так говорить о моем воспитании! — Не был бы ты сыном Лили!.. — Тебя тогда никто не просил подписывать бумаги на опекунство! Я бы сам справился! А теперь я уже взрослый, мне больше не нужна твоя опека! — Взрослый? Ха! У тебя только физиологически все выросло, а мозгов как не было, так и нет! Ты без моей помощи влипнешь в такие неприятности, о которых даже помыслить пока не можешь! — Ах ты!.. «Снейп — опекун Поттера, — осознаю я. — Теперь понятно, что скрывал Гарри». Конверт выскальзывает из моих пальцев и бесшумно падает на пол. Я смотрю на него несколько секунд, затем поднимаю. Тихо прикрываю дверь и стучусь в нее. Хватит с меня на сегодня открытий. Разговор в кабинете замолкает, а через мгновение дверь передо мной распахивается. Снейп выглядит сердитым, но только до тех пор, пока не замечает меня, после чего скрывается за бледной маской бесстрастности. Похоже, по моему лицу он понял, что я слышала их разговор. — Простите, профессор Снейп. Мне сказали, что Гарри у вас, — ровным тоном произношу я. — У меня для него письмо, — не дожидаясь ответа, протягиваю Снейпу конверт. Тот молча берет его. Я вижу, как за спиной у него возникает Поттер, у которого при виде меня от удивления широко распахиваются глаза. Он хочет что-то сказать, но я лишь киваю ему и добавляю: — До свидания. И, развернувшись, спиной чувствую их удивленные взгляды. * * * Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я выхожу на свежий воздух с пар. Около корпуса стоит белый монстр Малфоя, и его хозяин, открывая окно, говорит: — Садись. Если честно, у меня уже нет сил на обычную перепалку с Малфоем. Одну из тех, что возникают между нами всегда перед тем, как он вынуждает меня сесть в его машину. Поэтому я послушно открываю дверь и плюхаюсь на свое место рядом с водительским. Да, мне впору звать его своим, потому что, кажется, я уже столько поездила в этой машине, сколько не ездила даже Астория. Малфой, очевидно, заинтригован таким моим поведением, поэтому какое-то время только молча косится на меня. А затем, похоже, его любопытство пересиливает показное безразличие, потому что он спрашивает: — Что с тобой? И это удивительно, учитывая то, что расстались мы отнюдь не на позитивной ноте. Чертов Малфой подобен хамелеону, меняющему свой цвет в зависимости от внешних факторов. Хотя не могу не признать, что это не так уж и плохо. В конце концов, каждый из нас выбирает для себя самую удобную позицию для выживания. — Все в порядке, — отвечаю я, с удивлением отмечая, что наконец-то могу вздохнуть свободнее. «В присутствии Малфоя? Это что-то новенькое». Мы некоторое время едем молча, Малфой кажется сосредоточенным на дороге. И это наше с ним молчание несколько успокаивает меня и даже наводит дрему. «Наверное, я на самом деле устала…» Слишком устала, потому что неожиданно даже для самой себя говорю: — Ты был прав. — Что? — Малфой удивлённо поворачивает ко мне голову. Не знаю, что его удивляет. Возможно, он вообще забыл, что я нахожусь здесь, в его машине, а теперь вспомнил. А может быть, то, что впервые услышал от меня признание его правоты. — Говорю, ты был прав вчера, когда сказал, что твой отец имеет на меня определенные планы. Сегодня я окончательно поняла это, — отвечаю я тихо. Малфою совершенно не нужно знать, что я подслушала разговор Снейпа с Гарри. К счастью, он не спрашивает меня, как я это поняла, а лишь усмехается: — Конечно, я был прав. Потому что хорошо знаю своего отца. Гораздо лучше, чем ты. — Я не собираюсь быть разменной монетой в чьей-то игре, — резко отвечаю ему. — Ты не понимаешь, Грейнджер, — спокойной заявляет Малфой. — У тебя нет выбора. За тебя уже все решили… как и за меня, — он сухо усмехается, но, кажется, я вижу в этой усмешке… горечь? «А может быть, он тоже желает чего-то совсем другого, чем то, что имеет сейчас?..» И эта мысль кажется мне настолько странной и чужой, и… «Ну, не может же она быть правдой? Чего еще хотеть такому человеку, как Малфой? Человеку, у которого есть все?» Я наблюдаю за ним и вижу, как он сосредоточенно смотрит на дорогу. Глаза у него серьёзные, чуть прищурены, а в уголках губ залегли мелкие строгие складки. «Что, если у него внутри есть своя вселенная, о которой никто не знает? И он бережет ее от чужих глаз, как самое ценное сокровище? И в то же время желает, чтобы хоть кто-нибудь заглянул за завесу его тайны?..» Но в это время Малфой поворачивается ко мне, и вся эта одухотворенная чушь тут же вылетает у меня из головы. Потому что горечь, которая сквозила в его голосе и придавала ему какую-то серьезность и глубину, исчезла так быстро, будто ее и не было никогда. Насмешливо глядя на меня, Малфой говорит: — И знаешь что, Грейнджер? Могу поспорить на что угодно, но твоя мать тоже поимеет с тебя свои тридцать сребреников. Лицо вспыхивает злым жаром, и я уже рвусь наговорить ему такого, о чем, возможно, потом пожалею… Становится жаль, что та параллельная вселенная, в которой мы можем нормально общаться, так быстро рухнула… Но тут Малфой отворачивается от меня, смотрит на дорогу, меняется в лице и стонет: — О нет, не так быстро… Я тоже перевожу взгляд. Мы въезжаем на территорию особняка Малфоев. У парадного входа припаркован красный джип огромных размеров. Дверь со стороны водительского места открывается, и оттуда выходит женщина в красном облегающем платье летнего кроя. На голове у нее огромная черная шляпа с широкими полями, которые почти полностью закрывают ее лицо. Она поднимает голову, края шляпы приподнимаются, и я вижу, что глаза дамы скрыты за черными солнечными очками. — Тетушка Белла приехала, — шепчет Малфой.