Марш на восток

Скоро выступаем. Поднявшись с отдыха солдаты построились, послушали, что скажет майор Нонненьков, после чего началось перераспределение. Пока сверяли и составляли списки, пока решали, кого куда зачислить, народ заскучал, и опять начал делиться на группки и занимать время болтовней. Кто вспоминал прошедшие вчера и сегодня бои, а кто просто за жизнь хотел потолковать. То и дело звучали фразы, вроде кто где служил, кого как убили, воспоминания о родных полях или высотах, о предпочитаемых женщинах, еде, алкоголе, и куче всего остального. - А я Руди, - сказал наш гранатометчик новоприбывшим в наш взвод, который теперь сменил номер на чуть более меньший. - Хочу сразу сказать, что я дарксен, но надеюсь что это не помешает нам поладить, - последние слова он говорил уже не так смело и даже немного поникши, увидев, как большинство "новеньких" сразу же отворачиваются от него, как от чумного. Только немногие лишь молчаливо кивнули ему, но заговорить из никто не решил. - Нэ переживай, дарагой, - хлопнул гранатометчика Дахан. - Дахан видел, что ты смэлый человек. Если кто из них будэт обижать - скажи мне, Дахан разбэрется. - Просто людям нужно еще время, чтобы принять дарксенов, - возник возле нас военкор. - Хотите сфотографироваться? Если люди будут видеть дарксенов наравне с остальными, то начнут принимать их быстрее. - Я только за, - первой ответила Войкович. - Давай снимай нас. - Рихард? - посмотрел на меня военкор. - Я в деле. Бруно, давай с нами. - Без меня. - Лилли, давай и ты с нами! - позвала Злата разведчицу, что стоя невдалеке разглядывала что-то по направлению к лесу. - Не в этот раз, - крикнула Ритова в ответ. - Мне лучше поменьше светиться на всяких съемках. - Ну что же тогда, становись, - скомандовал Марат. Вот и выстроились: с краю я - буду в кадре справа - рядом Злата, демонстративно взявшая карабин в руки; возле нее Руди, поставивший свой "РПГ" у ног; и с другого краю Дахан, позерски положив "АК" на плечо. После отснятого кадра военкор предложил сделать еще серию фото, на что я уже отказался. Нужно перекинуться парой слов с нашей шрамоликой смуглянкой-разведчицей, ибо она как-то очень нехорошо смотрит в направлении той рощи. Заприметь опасность, хочется мне верить, она бы тут поспешила поднять всех на уши, да и стоит Ритова сейчас спокойно, во весь рост, ноги прямые, оружие за спиной. - Что там такое? Смотришь туда, будто есть кто среди тех деревьев, - подошел я к разведчице, взяв карабин в руки. - Никого там живого нету. Из людей точно, - продолжила Лильенн смотреть вдаль. - Но ты стоишь так, будто оттуда кто-то на тебя смотрит и тебе оно неприятно. Смотри на тебя животное, то вряд ли бы ты так себя вела. - Зверей я и не боюсь, но вот ощущение, будто за тобой кто-то пристально и неотрывно наблюдает, вот это пугает порой до дрожи в коленках. - Ты же говорила, там людей нету. - Я говорила про живых людей. - Мертвецы бы точно не смогли подняться и посмотреть. - А им и не нужно. Подниматься не нужно уж точно, - наконец-то она перевела взгляд на меня, и стукнула себя пальцем по виску. - Ты из тех, кому не кажутся погибшие солдаты? - Не кажутся. А тебе, значит, да? Вольф, вопрос был только про "казаться". - Порой бывает, - снова Лильенн начала смотреть куда-то в даль. - Иногда вижу их вместо живых людей, особенно если черты лица похожи. Идешь так по улице, глянешь на человека, и остолбенеешь, ведь тот давно в землю слег. Потом моргнешь, посмотришь еще раз, и только потом станет ясно, что это кто-то другой, но такой похожий. А иногда, как сейчас, кажется, будто они где-то там стоят, и смотрят на тебя. Ничего не говорят и не делают, только смотрят, не моргая, точно ждут чего-то: то ли, чтоб ты сделал что-то для них, то ли просто наблюдают, как вершится история. А я, вдобавок, ко всему, еще и разведчик - таким особенно не нравится осознание слежки за собой. - За столько лет тебя до сих пор не отпустило? - А тебя, стало быть, отпустило? Не поделишься рецептом? - Поделюсь. Говорят, он спрятан в какой-то из мин. Да вот, сколько в доме родном не искал растяжки с минами, так ни одной не нашел. Видать ставили очень профессиональные люди. - Это ваш инженерский юмор? Я ожидала большего. - Это потому, что ты дома не минировала. Я покажу тебе, если доведется обороняться в городе. - В городах да, не приходилось. Только в поле один раз, еще в Галлии, на холме близ какой-то деревни. Поэтому и из восемнадцати нас в ту ночь и осталось трое, а не все в землю полегли. - Ничего, раз уж мы здесь, то спросим у врага по всем счетам. А они, - я махнул рукой в сторону ближайшей рощи. - пусть смотрят получше, и запоминают. - Это вы только начали, - улыбнулась Лильенн. - А я уже по счетам раздаю. - Нет, я еще не начинал. Все те люди, которых мы убили за минувшие два дня - это не те, кто мне нужен. - Федератики-то? Этих тоже немало нагнали, урвешь себе, главное жив оставайся. Только поверь мне, видь ты, что творили на занятых территориях "санни", то федератов бы уже ненавидел не так сильно. Вот ты мадиров, по словам Златы, постоянно поминаешь, а эти твари в сто раз хуже. Порой видишь, или хотя бы слышишь, что они с живыми людьми творят, и спрашиваешь, как человек вообще догадался и дошел до таких вещей. Не спрашивай, я даже косвенно не хочу задевать эту тему. - Да без проблем, - чтобы не стоять просто так, я достал из пачки очередную сигарету. - На эти раны соль не стоит сыпать... *** Вскоре был дан приказ выдвигаться, и мы, построившись новым взводом, двинулись в новый путь вниз на равнины и подальше от этих гор, тонким, похожим на ручеек людским потоком из наших и красноармейских подразделений. Спустившись, все также пошли мы полями, по здешней южной жаре. - Не могу. Лейтенант, может привал? - взмолился уже гораздо тяжелее переставлявший ноги рядовой, что шел впереди меня через одного человека. - Щас сдохну. - Исключено, - оставался непреклонен Хеннинг, с каменным лицом вышагивая рядом и наблюдая за нашим взводом. - Если будем останавливаться, то до места назначения вовремя не доберемся, а время не ждет. Приказываю идти вперед не смотря ни на что, и если ты упадешь, то я тебя сразу пристрелю за нарушение приказа. Понял меня? - Так точно. - Лейтенант, он же сейчас вправду дуба даст. Вот прям рухнет на дороге и помрет! - забеспокоился солдат рядом. - Приказ остается прежним. Можешь взять его рюкзак и винтовку, если боишься за него. Здесь хилый - значит мертвый, если вы этого еще не поняли. - Ладно, дохляк, понесу я твое добро на этот раз. С тебя причитается, поэтому только попробуй сдохнуть, - вздохнул рядовой, на ходу снимая непутевого товарища рюкзак и закидывая его себе на плечо. - А ты как? - спросил я подчиненную, вышагивающую рядом и по виду не испытывающую особых проблем. - Нормально. Мы ж фронтовые, а на фронте есть только два типа людей: сильные и мертвые. К мертвым я не собираюсь - не для того тренировали нас. - Могла бы просто сказать, что силы еще есть. Хорошо, пошли дальше. Шли вот так еще часа два, и к счастью, обошлось без происшествий. Путь наш завершался у дороги, на которой уже растянулась в ожидании колонна бронетехники, по виду еще длиннее нашего людского ручейка, что "притек" сюда с тех злополучных гор. Конечно, мы не сразу полезли рассиживаться на броне, ведь нужно было нашей "голове" дойти до начала колонны, но уже один только вид наших "коробочек" придал всем нам сил, ведь теперь точно ясно, что потерпеть осталось недолго, и вскоре можно будет отдохнуть сидя на броне, и плевать, что та сильно разогретая. Техники было много, и танки и БТРы, и БМП разного назначения - можно было не тесниться как в предпраздничные дни на рынке и рассесться маленькими группками, чтобы было попросторнее. К примеру наш коллектив, оставшийся от первоначального взвода, Хеннинг с готовностью посадил на отдельный танк: я, Злата, Руди, Дахан, Бруно; сам же лейтенант предпочел ехать на "машине" впереди. - А ты чего сюда пришла? - спросил я, после того, как помог Войкович забраться на броню. - У тебя же свой "красный" отряд есть. - Они поедут следом за вашим взводом. Вон они, - махнула рукой вдоль дороги Лильенн. - Я договорилась с командиром, что проедусь с вами. "Красные" ребята хорошие, но черт возьми, я слишком долго не была на Родине и не общалась с нашими. Так что, найдете для меня местечко? - Подвинемся, еще на одного места точно хватит, - сказал я. - Ну, возьмем разведку на борт? - Берем, - кивнул Бруно. Похожие ответы дали и остальные. - Премного благодарна, - приняв мою помощь, разведчица залезла на танк и рядом со Златой, прислонившись спиной к танковой башне и вытянув ноги. - Так чего, как поживает страна огромная? - Страна паживаэт харашо, - пригладил свою небольшую бороду Дахан. - Солнце свэтит, виноград растет, черешня растет, арбузы растут, овощи растут, дэти растут. И враги растут, чтобы р-рэзать их было проще, хе-хе. Тем временем загудел включившийся радиатор в корме танка, металл корпуса начал проводить дрожь заработавших механизмов, и наш танк двинулся по дороге, вслед за остальной техникой. Колеса и траки поднимали в воздух пыль, целыми клубами. - На самом деле, все не так уж хорошо, как говорил Дахан, - взяв сигарету в зубы, Бруно начал воевать с трофейной зажигалкой, пытаясь высечь искру. - Да все будэт нормально. - Города вот недавно отстроили, и производства восстановили, - продолжил Бруно. - Только все наладили, можно сказать, и опять воевать. Экономика ведь еще не готова к такой нагрузке. - А народ что? Чего говорит? - прикрыв глаза, Ритова пристроила голову на плече у Войкович. - Эту войну народ воспринял уже куда более неодобрительно, ведь никто на нашу землю не нападает, - ответил Бруно. - И не нападет, потому, что разобьем его на чужой земле, - сказала разведчица. - Очень жаль, что люди этого не понимают, если твои слова верны. - Многие боятся, что повторится голод, - высказался и Рудольф. - Ведь как сказали, производства восстановили, но экономику привести в порядок не успели. Если война затянется, а вероятность этого сильно высокая, ведь нам противостоят объединенные силы Штатов, Федерации и Империи восходящего солнца, что значит... - Малыш, ближе к делу, - перебила дарксена Лильенн, не поднимая головы со Златиного плеча. - Я разведчица, уже долгое время работаю в этом регионе, уж кому, как не мне знать, кому мы противостоим. - В общем, если все затянется, то грянет очередной дефицит, в том числе продовольственный, - завершил скривившийся от замечания гранатометчик. - Люди этого очень боятся. - Ну да, хорошие времена прошли толком и не начавшись. Людям лучше настраиваться на плохое, к сожалению, - сказала разведчица, хотя в ее голосе не чувствовалось какого-то сожаления или одобрения. - Считай, вышли "в ноль". - Так, это ж нам хоть бы хрен по деревне, - я положил свой карабин на колени. - Покуда Родине служим, она нам и пожить где даст, не думая о бытовых заботах; и водки с консервами даст, и пострелять в кого найдет. Но обеспечивается это все ведь трудом рабочих с крестьянами, коим такие же блага, что нам, не дозволены. - Эт чегой-то им не дозволено? - с недоумением глянул на меня Бруно. - Жить в бараке на сорок человек минимум, шагать строем, проходить муштру и рисковать помереть на боевых? Каждый день могут возвращаться домой и видеть семью, к примеру. - Да, то-то ты от тоски по дому и близким в армию вернулся. - Так а я не за себя говорю. Тебе не нравится пример? Хорошо, вот другой: той же самой водки с консервами может закупить сколько угодно. Ну, в рамках своих финансовых возможностей, конечно. А не одну банку на день и одну бутылку в неделю. На лицо что? Правильно: возможность более свободно распоряжаться своей жизнью и временем. - Ага, хорошо распоряжались в войну, не отходя от станков, и даже ночуя за ними. Не путай мирное время с военным, которое как раз может повториться. Ради этого, что ль, люди тогда так трудились, чтоб все вернулось и им снова пришлось бы бесперерывно жить на рабочих местах? Нет, друг, это нам, "полевым" мать родна, а не им. А ты что, скажешь, разведка? - посмотрел я на Лильенн, продолжавшую лежать, опустив голову на Златино плечо. - Разведка? - Кажется, она заснула, - ответила мне подчиненная, понизив голос так, что едва был слышен и различим на фоне шума танковых двигателей. - Ну ладно, пусть спит, - я потянулся в карман за пачкой сигарет. Желание баламутить воздух пустыми разговорами у всех иссякло, и опять каждый думал о своем, глядя в даль, на степные поля. Или на небо, а то вдруг опять полетит на нас кто оттуда, ведь иногда встречались нам на дороге воронки, или сдвинутая на обочину сгоревшая техника, но все оставалось спокойно, сколько в небо ни смотри. Возможно, что этому спокойствию мы обязаны боям на передовой, оттянувшим на себя внимание всех самолетов. Единственным, что разбавляло одинаковые пейзажи, были свидетельства недавних боев: тоже, где техника сгоревшая осталась, где траншеи опустевшие; а вот тел видно не было, только редкие палатки порой попадались на глаза. Через некоторое время к нам приблизились железнодорожные пути, шедшие параллельно нашей дороге. Целехонькие, от чего-то - пожалели их что ли федераты, раз ломать не стали, или рассчитывают в скорости выпнуть нас назад? Да не - не настолько же их офицеры дураки. Может, приказы об этом не дошли? Черт знает, всякое могло быть. В один момент колонна остановилась, как раз когда впереди наша дорога пересекалась с рельсовой. По близости, в разных местах, стояла уничтоженная техника: совсем рядом со мной коптили два танка, наши легкие "штурмовики"; поодаль почерневший от огня "штурмовик" федератский, без башни; возле дороги лежал перевернувшийся на бок броневик, под которым зияла воронка в земле, а рядом с ним несколько тел мертвых федератов. Еще чуть впереди скукожилось оторванное унесенное взрывом колесо. Тянулись по земле коротким неровным пунктиром наспех вырытые узкие окопы, заваленные убитыми врагами. И несколько наших - эти уложены в ряд, только не укрыли их почему-то, вот тебе и товарищеская забота. Но так бы не была заметна еще одна странность: некоторые из убитых одеты в нестандартную форму: ее качество достаточное для работы в поле, в том числе и военной, и даже цвет ткани, темно-зеленый, именно такой что обычно используют в наших войсках; но это не такая форма, что массово встречается на обычных солдатах, и даже у нашей Лильенн одежда иная. К тому же, я не вижу на этих бойцах знаков различия, кроме повязок на руках и ногах, как у красноармейцев, только вот лица у всех них не азиатские. Можно растормошить нашу разведчицу и поспрашивать, вдруг в курсе. Но как-то не хочется будить человека по такому делу, ведь черт знает, когда в следующий раз доведется поспать без опаски. - ИРА... - двигатель танка был заглушен, и поэтому внезапное бормотание Ритовой было слышно отчетливо. - I... R... A... Тем временем, небо впереди заволакивают серые тучи, сплошным покрывалом, да и жара уже не настолько сильной ощущается. Прохладный ветерок тоже намекает на близкое похолодание - надо бы шинель надеть. Встав в полный рост, чтобы влезть в шинель эту без трудностей, я заодно смог увидеть и причину нашей остановки: мчал по железной дороге состав, чей локомотив ярко светил разгоряченными радиаторами из рагнита. Вез он за собой грузовые платформы, а вот что именно на них стоит, уже было скрыто за брезентом. Какая-то техника, но точно не танки, ибо орудий характерных не видать. Скорее всего, то непонятное наклонное нечто в, похоже, задней части этих машин и было вооружением - что-то противовоздушное, я думаю. Мчал состав быстро, так что дрожь прошлась по корпусу нашего танка, а грохот так сильно резанул по ушам, что некоторые поспешили закрыть их ладонями. - Incoming! Prepare to... - с криком вскочила перепугавшаяся Лильенн, начав озираться по сторонам. - Dammit, так я в чертовой Маньчжурии! Слава богу. - Ты перепугалась? - спросила Злата, протягивая разведчице ее винтовку. - До чертиков. Я во сне ничего не болтала? - Какую-то Иру вспоминала, - призналась Войкович, снова принимая на свое плечо голову Ритовой. - И все? Больше ничего? - Больше ничего. - Лилли, раз тебя разбудили, то можешь подсказать одну вещь? - вспомнив о себе, я, теперь уже в шинели, сел на краешек борта. - Может и могу. Смотря что именно. - Видишь тех покойников, - указал я. - Почему у некоторых из них странная форма? Это точно наши, иначе бы их не положили в один ряд с остальными. - Не уверена, что отвечу точно, - прищурившись, Лильенн подняла голову с плеча моей подчиненной. - Предполагаю, что эти в зеленом из группы Конрада. - Что за Конрад такой? Еще один разведчик? - Нет. Ну, или не только. Некто Конрад Куртц - не слышали такое имя? Говорят, полевой командир он, имеет в личном подчинении боевой отряд, в размере, по слухам то ли в несколько десятков, то ли сотен человек. Принимал участие в небольших локальных заварушках, на Ближнем Востоке, что вспыхивали там в последние годы. Если он действительно так хорош, как говорят, то вполне очевидно, что его и сюда назначили. Большего не знаю. - Никогда раньше о нем не слышал, а ты, Злат? - Тоже, в первый раз слышу, - кивнула Войкович. - А я в первый раз вижу его людей, - вставила свое слово Лилли. - Если это правда они, конечно. *** Завершилась наша поездка уже вечером, на закате. Армия остановилась у реки, выбив противника на противоположный берег. - Итак, господа солдаты, - выстроил нас недалеко от небольшого пляжа Хеннинг. Чуть позади нас, в лесочке, хлопотали бойцы других подразделений, сооружая понтоны. - Перед нами река Халхин-Гол. Мы на одном берегу, противник на другом. Рано утром мы будем делать так, чтобы противника не было и по ту сторону реки. Начинаем в четыре утра, после того, как их берег накроет артиллерией, будем форсировать. Задачу, думаю, вы уже поняли - зачистить и закрепиться, обеспечить безопасность переправ. В случае успеха этой стадии операции перейдем к освобождению города, - он взмахнул рукой, указывая на проглядывающиеся слева от нас, в нескольких километрах, приземистые домики, что высились над покрасневшей водой. Чуть дальше, похоже, что начиналась застройка повыше и покрасивее, при такой черной тени сложновато разглядеть. - Так что повоюем в своей, инженерской, стихии. На данный момент наша задача - завершить изготовление понтонов. Работать молотком научили в школах всех, так что справитесь. Раньше закончите, раньше спать отправимся. Все нужные материалы находились в том же лесочке. Разобрали мы инструменты, распределили, кому что должно делать, и опять за работу. Приложить на нужное место дощечку, пару гвоздиков сюда забить, пару туда, затем берем следующую доску. Быстро войдя в единый ритм мы завершили работу почти к полному заходу солнца. Перед тем, как ложиться спать, можно выкурить сигаретку, полюбовавшись на красную водную гладь. Усевшись под одним из деревьев я, пряча огонек сигареты в кулаке, смотрел на этот вечерний пейзаж. - Наконец-то, Господь привел меня к настоящей битве, - завершив воздавать молитвы, поднялась с колен моя подчиненная и встала рядом со мной. - Злата, на войне нет более адской вещи, чем городские бои. Ты, похоже, не представляешь себе количество бардака и хаоса, которое там бывает. Потенциальных мест с укрывшимися врагами не счесть, мина или растяжка могут поджидать под любым камнем, причем не факт, что ее оставит враг. Количество попаданий под дружественный огонь велико как нигде больше. В некоторых городах жизнь одной полноценной дивизии могла составлять всего-лишь пару часов. - Это мое призвание - бороться со злом в человеческом обличии. И если уготованное нам подобно аду, то я с великой радостью брошусь в это пекло. Воздадим за грехи многим врагам, славный бой будет. - Хеннинг говорил, что согласно разведке большую часть сил в городе составляют федераты, так что поубивать действительно будет в радость. - Надеюсь, в этот раз твои слова будут верны. - Это что еще за пожелания такие? - я аж поперхнулся табачным дымом. - Уж не намекаешь ли ты, Злата, что я тебя обманул? - Разве я так сказала? Вспомни, когда мы вчера ехали на танках под обстрелом, как ты меня настраивал на бой? И сам выглядел так, будто всех их на куски голыми порвать собирался. А в итоге после первого боя сник мигом, будто отступили. Вот и теперь тоже говоришь, как было бы радостно. Завтра что, опять будешь горевать по ним? - Ты как со старшим разговариваешь, мелкая? - бросив недокуренную сигарету, я поднялся на ноги и посмотрел на Войкович. - Извини, Рихард, но я не могу не отметить твою переменчивость. - Это были не те враги, которых я хотел встретить, поняла? Но в этот раз они действительно нас ждут, там, и ты увидишь все сама. Все, а теперь ложись, подъем засветло будет. - Да, конечно. Извини меня.